Алена Иванская "Пятый Лепесток"

Артём некоторое время наблюдал её потуги. Вид у него был отстранённый. Через несколько самых долгих минут в её жизни он закатил глаза.

– Господи, Майя, прекрати.

– Что прекратить? – от неожиданности голос вернулся.

Артём указал ладонью на её лицо.

– Это. Я вижу, что ты пытаешься извиниться. Но у тебя не очень хорошо выходит.

– Артём, пожалуйста, прости меня, – плотину прорвало, – умоляю, я чувствую себя просто ужасно!

– Ты чувствуешь себя ужасно? – уточнил он.

– Да, да, ты прав, тебе ещё хуже, и самый главный пострадавший – это, конечно, ты. Но, поверь мне, я это написала еще до того, как мы стали дружить и играть вместе. Это было, когда я только приехала сюда.

Он покачал головой.

– Тем более. Ты тогда видела меня всего раз, какое право ты имела писать так обо мне? Ты меня совсем не знала, почему ты это сделала?

– Да, ты прав, ты во всем прав, я…

– Или ты про всех пишешь подобные гадости?

– Нет, ну что ты! – Майя беспомощно вздохнула, – пожалуйста, прости.

Артём некоторое время глядел на неё с сомнением, потом со вздохом отлепился от дверного косяка и подошел ближе.

– В общем-то сейчас я уже не сержусь. Поначалу – да, мне было паршиво, но я хочу знать, почему ты это сделала. Я просто не понимаю. Объясни.

Майя помолчала, отвернулась к окну, взяла в руки одну из ажурных салфеток и стала теребить. Объяснить то, о чем и сама имеешь смутное понятие, не так просто. В окно она видела Эйнштейна, который сидел на крыльце дядиного дома и тоскливо подвывал. Ей тоже захотелось так повыть.

– Я и сама не знаю, – тихо проговорила девочка, – наверное дело в том, что я постоянно злилась. На всех, по любому поводу и без него. Я хотела быть одна, потому что… не знаю почему. Это было для меня важно. Но теперь – нет. – Майя несмело взглянула на Артёма. Он слушал её внимательно. – Появились вы: ты, Стёпа, Костя, даже Антон… У меня никогда не было таких друзей, и я решила, что мне они не нужны. – Она поморщилась, будто её одолела внезапная головная боль, облизнула губы, постаралась объяснить как можно точнее, – вот как ты думаешь, что чувствует слепой человек по поводу своей слепоты?

Артём пожал плечами, слегка обескураженный вопросом.

– Печаль, – предположил он.

– Да, но это не все. Он подозревает, что лишен чего-то, но не понимает в полной мере, чего именно. Слепой никогда не видел красок мира и просто не знает, что это такое. А когда ты не имеешь ни малейшего понятия о чем-то, это кажется несущественным. Так что, для слепого, думаю, его слепота не является такой уж трагедией.

Артём немного помолчал, обдумывая её слова, потом вытащил руки из карманов.

– То есть до нас ты не знала, что такое друзья, и поэтому они были тебе не нужны? – Майя кивнула, – и поэтому ты отталкивала меня, когда я пытался с тобой подружиться?

– Да, но теперь понимаю, что это правда: то, что ты сказал мне. Чистая правда. – Он слегка нахмурился, не понимая, и Майя объяснила, – когда ты один, тебе слишком страшно…

Артём наклонил голову, кончики его густых кудрей коснулись плеча.

– А сейчас ты все еще злишься? – спросил он.

Майя кивнула.

– Да, но уже гораздо меньше. И не на тебя, не на кого из мальчиков. Просто я… – она не знала, как объяснить, – мне тяжело…

Она видела, что Артём хотел спросить еще, но почему-то не сделал этого. Майя почувствовала облегчение, потому что страшилась его вопросов. На них она хотела отвечать честно, и к этому была не готова.

Некоторое время они провели в тишине, потом Артём кивнул на сверток, который Майя оставила на диване.

– А это что такое?

Девочка слегка улыбнулась. Она взяла сверток и протянула ему.

– Это тебе.

Он приподнял брови, аккуратно снял оберточную бумагу, а потом воскликнул:

– «Властелин колец», подарочное издание!

Майя улыбнулась смелее.

– Нравится?

– Ты шутишь? – Артём пролистал увесистый том, взглянул на неё блестящими глазами, – какая красивая книга, с золотистыми буквами и иллюстрациями!

– Три тома в одном. Теперь ты можешь прочитать эту великую историю сам.

– Но она же наверняка дорогая…

Майя не стала отрицать очевидного.

– Летом я работала у одной старушки-соседки. Мыла у неё окна и посуду, помогала по хозяйству. Я заработала эти деньги, так что… Пожалуйста, прими книгу. Я очень тебя обидела, и знаю, что этого ты не сможешь забыть, но, может быть, сэр Джон Толкин слегка поднимет тебе настроение?

Артём поднял взгляд от богатой обложки книги на лицо Майи, а потом улыбнулся. Так, как он умел: искренне, радостно и открыто.

– Я принимаю твои извинения.

Майя торжественно протянула ему руку.

– По правилам, на ком первая кровь, тот протягивает руку первым, – напомнила она. – Друзья?

Артём пожал её ладонь:

– Друзья.

Они провели вместе остаток дня. Жевали булочки, пили чай, читали новую книгу. Много смеялись, и теперь Майя уже не пугалась этого.

***

Примирение с Артёмом окрылило Майю. Звучащее со всех сторон в школе «Свинка!» больше не имело никакого значения. Зато Артём был ошеломлен волной негатива, льющегося на девочку.

– Следующего, кто назовет тебя Свинкой, я побью, – пообещал он.

Майя весело отмахнулась.

– Не обращай внимания. Это все не важно.

– Почему ты такая спокойная? – удивлялся Артём, – это же ужасно!

– У меня свои методики.

– Какие еще методики?

Майя загадочно улыбнулась и полезла в рюкзак.

– Смотри, это я вчера нашла в библиотеке, – она сунула в руки друга книгу.

– Г.В. Максимов, «Породы свиней», – прочитал Артём и посмотрел на девочку в полном недоумении, – ты серьезно?

– Абсолютно. – Майя потешалась над его видом, – я изучила вопрос и теперь, когда меня называют свинкой, понимаю, насколько они полезные, красивые и умные животные.

Секунду Артём не мог вымолвить ни слова.

– Понятно, – он вернул ей книгу. – Ты и вправду сумасшедшая…

Майя шутливо пихнула его в бок.

– Как я и думал.

Они обернулись. Позади них в школьной рекреации стояли Антон, Костя и Стёпа. Звонок на первый урок прозвучал весьма символично. В фильмах с подобным эффектом бьёт молния между двумя враждующими героями: пафосно и ровно в нужный момент.

Антон звонок проигнорировал. Он стоял, сложив руки на груди. Толпа учеников обтекала ребят со всех сторон, пока не стали захлопываться двери классных комнат, и коридор не опустел.

– И двух недель не продержался.

– О чем ты? – спросил Артём.

Антон бросил выразительный взгляд на Майю.

– Поманила пальчиком, и ты прибежал? – презрительно.

– Нет, – спокойно ответил Артём, – Майя принесла извинение. Я простил.

– Ну еще бы! Ты на ней просто повернут, не так ли? – съязвил Антон.

Костя и Стёпа за его спиной слегка потупились. Щёки Артёма вспыхнули, но он упрямо поднял голову.

– Что ты имеешь ввиду? – прямо спросил он, – договаривай!

Антон сощурился, лицо его слегка порозовело. Стрельнув взглядом в одного, другого, Майя решительно шагнула вперед.

– Перестаньте. Артём, они правы. Я виновата.

– Ты унизила нас перед всей школой, – холодно проговорил Антон.

– Да. И прошу за это прощения. Искренне. Если я могу сделать что-то еще – я сделаю. Артём принял мои извинения, и это его право. А ты решай.

Она протянула руку и стала ждать. Антон брезгливо посмотрел на её ладонь.

– Правило первой крови, – хмыкнул он, – что еще ты ей рассказал?

Артём проигнорировал вопрос.

– Рука протянута. Принимай или уходи.

Антон демонстративно развернулся и, ссутулившись, ушел. Ребята молчали, пока не смолкли его шаги на лестнице, и отдаленно не хлопнула дверь. Майя протянула дрожащую руку Стёпе.

Он секунду мялся в сомнении, потом пожал её. Майя ощутила, какой теплой и мягкой была его ладонь.

Она перевела взгляд на Костю и протянула руку ему.

– Прости, Майя, – с сожалением сказал он, – я не могу.

Они остались в коридоре втроем. Стёпа тронул её за плечо.

– Костян вечно все повторяет за Антоном, – сказал он негромко, – но он потом пожмет твою руку, вот увидишь.

От хорошего настроения не осталось и следа. Майя уныло кивнула.

– Надеюсь, что так. Идите на урок, вы опоздали из-за меня.

– Увидимся.

Артём и Стёпа направились к лестнице на второй этаж. Майя повернула к спортзалу, но потом вспомнила, что там сейчас построение, и ей придется идти через весь строй на своё место под унизительные шепотки и обзывательства. Сегодня у неё не было на это сил.

Девочка повернула на выход, улучила момент, когда охранник отвернулся и выскользнула на улицу. До конца урока оставалось еще тридцать минут. Она зашла за угол школы, в узкую подворотню, туда, где её не было видно из окон, и села на скамейку. Здесь вечно курили старшеклассники, под ногами в снегу валялись окурки и обгорелые спички.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей она вытащила листы с игровыми текстами, но мысль не шла. Она перебрала страницы, кое-где сделала пометки, исправления, и пропустила тот момент, когда к ней неспешным шагом приблизились трое.

– Так-так, кто тут у нас? – мягкий хрипловатый голос прозвучал прямо над её головой.

Майя подняла взгляд, машинально прижав листы к груди. Возле неё возвышались Горский, Малашин и Синявский. Её сердце забилось чаще, но страха не было, скорее смутное беспокойство, или дурное предчувствие.

Виталий, сложив руки на груди, остановился прямо перед ней, он держался в своей манере: уверенно и лениво. Сегодня на нем была шапка, сдвинутая далеко на затылок и черные вытертые треники. Майя запоздало выругала себя за то, что ушла из поля видимости школьных окон.

– Это моя скамейка, Свинка, – сказал он шелестящим голосом.

– Я не знала этого, – ответила девочка и поднялась на ноги. – Я уже ухожу.

Она сделала шаг, но никто из парней не двинулся с места. Втроём они полностью загораживали проход в школьный двор, а позади Майи был тупик и высокий забор.