Алена Иванская "Пятый Лепесток"

Мучительно закашлявшись, Майя все же смогла крикнуть, но ей отозвались только приглушенные вопли, настолько далёкие, словно исходили откуда-то с другого мира. Она снова предприняла попытку идти. «Неужели до кассы так далеко?» – удивилась девочка, но потом взгляд её выхватил из удушливого пыльного тумана поблёскивание на полу. Она нагнулась и увидела белое от пыли запястье, серебряный браслет, и край грязного красного пальто.

Грянуло во второй раз, где-то внизу, прямо под ногами Майи. Здание угрожающе задрожало, откуда-то сверху на девочку посыпались стеклянные осколки.

Она взвизгнула и упала. Серебряный браслет оказался прямо у неё перед глазами. Пол странно раскачивался из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, как на каруселях в городском парке. А потом он вдруг взбрыкнул, как живой, прямо под ней, и Майю что-то сильно ударило в голову…

– Вот и приехали.

Слова вползли в спутанное сном сознание. Девочка открыла глаза, не сразу поняв, где находится. Её било мелкой дрожью, пришлось потереть лицо, чтобы прогнать липкое ощущение кошмара, но потом Майя вспомнила, что это был вовсе не кошмар, и с силой зажмурилась. Обычно это помогало справиться с бешеным сердцебиением и нарастающей паникой.

– Ах ты, дверь опять заклинило. – Дядя снаружи явно ничего на заметил.

Она все еще сидела на заднем сидении автомобиля, но пейзаж за окном изменился. Вправо убегала унылая улица с неровным рядом одноэтажных домов, огражденных рабицей, шифером или деревянным забором. Вдоль дороги, словно пуховые клубки, лежали сугробы. Слева сплошной стеной вставал лес.

Машина остановилась возле железной ограды, окрашенной синей краской. За ней начинался то ли сад, то ли огород, который упирался в дом.

– Вот, – дверь все-таки открылась, – порядок. Выходи осторожно, здесь сыро.

Майя вышла в мокрый снег, осмотрелась.

Дом был одноэтажный, приземистый, будто стелившийся по земле красной крышей и окнами в деревянных рамах. Создавалось впечатление, что его постоянно достраивали, он выглядел слегка нескладным. Под крышей бахромились деревянные причелины, напоминающие ажурные кружева, дом был обильно украшен сережками, полотенцами, аккуратными узорчатыми наличниками и резными ставнями. Он как будто был опутан кружевом с крыши до завалинки и напоминал именинный торт.

Дядя вытащил её сумку из багажника и остановился рядом.

– Ну как? – бодро спросил он.

Майя задрала голову – дядя был таким высоким, что макушкой она едва доставала ему до плеча.

– Хороший дом.

Он расплылся в самодовольной улыбке, и его некрасивое квадратное лицо преобразилось.

– Своими руками построил. Внутри еще лучше. Ну, идем, Валя ждет.

«Валя. Еще есть Валя. Наверное, моя тетка», – подумала Майя.

Стоило открыть скрипящую калитку, в ноги тут же бросилась серая дворняга.

– Эйнштейн! Ух ты, хороший мальчик!

– Эйнштейн? – удивилась Майя, глядя, как дядя ласкает собаку.

Он взглянул на неё и криво ухмыльнулся.

– Сашка так назвала. Она у нас деловая. Пойдем.

«Сашка». – Отметила про себя девочка, проходя по узкой дорожке между двумя огромными сугробами к крыльцу.

Внутри дом оказался совсем не такой, каким его представляла себе Майя. Там было много света и воздуха. Она огляделась из-за спины дяди. Маленькая прихожая перерастала в длинный коридор, плавно вползавший в темноту. Справа располагалась большая светлая комната – гостиная: Майя увидела диван и старенький телевизор. Слева была крохотная кухня. Все стены прихожей и коридора до половины были обиты деревянными панелями, украшенными искусной резьбой.

Девочка опустила рюкзак на пол, приблизилась, чтобы рассмотреть, присела на корточки.

Резьба была легкой, тончайшей, сложной, выполненной рукой настоящего мастера. Здесь изгибающиеся стебли и цветы, рядом – жар-птицы с пышными пылающими хвостами, дальше – тропические листья, солнце и звездное небо, сплетающиеся в причудливую бесконечную вязь. Майя никогда такого не видела. Она, позабыв все на свете, разглядывала и разглядывала картинки, переливающиеся лаковыми бликами в свете люстры. Эти маленькие отблески наполняли жизнью каждую из них!

– Нравится?

Девочка подняла голову. Возле кухни стояла полная женщина, с огненно-рыжими волосами и круглым большим веснушчатым лицом. Волосы были заплетены в красивую пышную косу. На женщине был зеленый передник и светлое домашнее платье.

– Да, просто удивительно.

– Андрей сделал все это своими руками. Он плотник. – Добродушно проговорила она, вытирая руки полотенцем. Её ярко-зеленые глаза бегло и цепко осматривали Майю, отчего девочка почувствовала себя неловко и поднялась на ноги.

Из кухни вслед за женой вышел дядя. Его лицо сохраняло невозмутимость, но Майя видела, как его распирает самодовольство.

– Майя, знакомься, Валентина, моя жена – твоя тетя.

Девочка вдруг поняла, почему теткино лицо казалось ей таким большим: она постоянно улыбалась. Валя подошла, мягко дотронулась до её плеча ладонью. От неё пахло разогретой духовкой.

– Добро пожаловать в семью, детка, – тепло проговорила она. – Давай отнесем твои вещи в комнату, а потом сядем обедать. Ты голодна?

Майя отрицательно помотала головой. На задворках сознания мелькнуло легкое раздражение: в последнее время её все пытались накормить. Будто количеством еды, втиснутым в пузо, можно компенсировать громадную дыру в сердце.

Они прошли в темноту коридора, оказавшегося невероятно длинным. Удивительно, как в доме умещалось столько комнат, снаружи он казался намного меньше. Майя сосчитала четыре двери, но на этом коридор не заканчивался, дальше она видела еще помещения.

Выше деревянных панелей стены были оклеены простыми светлыми обоями. В простенках она заметила несколько картин.

– Чьи это картины?

– Их нарисовал Руслан, ты вскоре познакомишься с ним, когда он придет из школы.

«Руслан», – мысленно отметила Майя.

– Ванная – первая дверь от кухни слева, потом комната девочек, справа комната мальчиков и наша спальня. Твою комнату мы переделали из кладовой.

Девочка уже представила себе темный чулан без окон, но дверь открылась, и она увидела маленькое помещение в теплых тонах, с занавесками в рыжий цветочек. Майя разглядывала обои необычного цвета, что-то среднее между оранжевым и розовым.

«Цвет летнего заката»…

– Здесь мы хранили разный хлам, ну, знаешь, детские санки, коляски… ребятишек-то много. Кровать Андрей только сегодня с утра закончил мастерить. И тут остались кое-какие вещи, позже мы найдем, куда их пристроить. Дальше по коридору – две кладовых и вход в подвал.

Тетя слегка нервничала и говорила извиняющимся тоном. У окна, сглаженного серебристым тюлем и занавесками, стоял стол с несколькими ящиками для письменных принадлежностей, на нем – лампа. Возле левой стены была кровать, а рядом с ней – аккуратно составленные коробки. Справа располагался платяной шкаф.

– Можешь украсить комнату по своему вкусу, – добродушно продолжала тетя, так и не дождавшись реакции, – наклеить постеры, например. Саша сходит с ума по Орландо Блуму, у неё вся комната оклеена плакатами. Когда разложишь свои вещи, станет уютнее. Если нужно что-то повесить на стену, Андрей поможет.

– Красивая комната, – сказала Майя, – спасибо.

Тетя облегченно улыбнулась.

– Располагайся. Обед через час. Можешь сходить в ванную, осмотреться во дворе. Дети скоро проснутся.

– Разве они не в школе?

– Старшие – да, а младшие спят.

«Есть еще младшие», – размышляла Майя, когда тетя ушла, – «интересно, сколько их…»

Вещей у неё было немного. Две пары джинсов, водолазка, теплые зимние штаны, школьная обувь, пара кофт.

И платье. Из черного бархата с вышивкой разноцветной нитью, все обсыпанное блестками.

Майя достала его из сумки, бережно повесила в шкаф, потом отошла на шаг и стала смотреть. Если включить свет, платье будет сверкать и переливаться. Она была самой красивой на празднике сентября…

Мама сшила это платье сама.

Мимолетное видение маминых рук, ловко управляющихся с иголкой, тканью и швейной машинкой, пронеслось в голове девочки за долю секунды. Но успело за этот короткий миг причинить такую боль, словно тяжелый молот ударил в грудь.

Майя зажмурилась, мотнула головой, словно отгоняя боль, потом отрыла глаза, резко поднялась на ноги, швырнула оставшиеся вещи в шкаф, захлопнула его. Она несколькими шагами пересекла комнату и раскрыла рюкзак. Краски, ручки, карандаши, перья, пенал, школьные учебники и тетради, но нет самого главного!

Она бросилась вон из комнаты.

– Дядя!

Андрей, успевший расположиться в кресле напротив телевизора, подскочил от неожиданности.

– Что стряслось?

Майя сама не поняла, как оказалась в гостиной.

– Ничего, вы можете открыть машину, я оставила там свою тетрадь.

Он кивнул на столик в прихожей, на котором лежали ключи.

– С тобой все в порядке?

Майя быстро убрала с лица испуганное выражение.

– Да, – коротко ответила она, направившись к двери.

Эйнштейн с любопытством её нюхал, пока она шла по заснеженной дорожке к калитке. Девочка нажала на кнопку разблокировки дверей.

Когда она взяла в руки тетрадь, мгновенно стало легче. Зияющая дыра в её груди, куда ударило воспоминание, болела уже чуть меньше. Как она могла оставить тетрадь в машине!

– Эй, привет!

Она обернулась и прищурилась.

Возле дома на противоположной стороне улицы стоял мальчишка в черных джинсах с вытянутыми коленками и небрежно запахнутой куртке. На плече у него висел ранец, из-под куртки выглядывал темно-красный свитер, а в левой руке он держал шапку с нелепым помпоном.

– Ты приехала? Я думал, будешь позже. До города по ледяной дороге – путь неблизкий.

Майя смутилась, поэтому решила не отвечать. Она захлопнула дверцу машины, нажала на кнопку блокировки и направилась по дорожке к дому.

– Я – Артём! Твой сосед!

Он выкрикнул это так пронзительно и радостно, будто ничего лучше с ним не случалось. Майя притормозила, помедлила, но все же вышла из-за сугроба.

– Майя, – ответила она сухо, остановившись перед калиткой. Эйнштейн вертелся рядом.

Мальчишка скинул рюкзак в снег, пересек мокрую улицу и остановился по ту сторону ограды. Вблизи она разглядела его несуразное лицо с большими пухлыми губами и острыми скулами. Копна кудрявых черных волос закрывала уши и выглядела так, будто никогда не ведала расчески. Даже в куртке было заметно, что Артём худ и угловат – его шея торчала из ворота, который выглядел слишком большим.

– Я знаю, – сказал он заговорщицки, – у нас маленький городок. На нашей улице все знают. Ты – новость дня.

Майя открыла рот и не сразу нашла, что сказать.

– Шикарно, – выдавила она, – это как раз то, чего мне не хватало.

Он усмехнулся. Его взгляд скользнул от её лица к тетради, которую она прижимала к груди.

– Анкета? – Артём кивком показал на тетрадь, – дашь заполнить?

– Это не анкета. – Отрезала Майя.

– А, знаю, – чему он улыбался, ей было решительно непонятно, – одна из тех тетрадок, с которыми возятся девчонки? Стихи, песни… Секретики?

Она не ответила. Просто повернулась и пошла к дому. Спиной Майя чувствовала, как он смотрит ей вслед.

– Увидимся в школе!

Голос у него был звонкий, не растерявший детской абсурдной жизнерадостности. Майя закрыла дверь и почти сразу забыла об этой встрече.

На повестке дня было кое-что похуже, чем чокнутый сосед.

Школа. Седьмой класс, середина третьей четверти, и она – новенькая.

Майя опустила взгляд на тетрадь и покрепче прижала её к себе.

«Что ж, – вздохнула она, – будем надеяться, что я протяну хотя бы до каникул без инцидентов…»

Зайдя в дом, Майя внезапно увидела перед собой малыша в длинной майке, которая ему была не по возрасту. Он покачивался на ножках. Одна лямка сползла с маленького плечика, во рту он держал палец. Светлые волосы кудрявились и забавно обрамляли румяную мордашку.

– Эй, – она присела на корточки, улыбнулась, – ты, должно быть младшенький. Как тебя зовут.

– Ица! – гордо объявил ребенок, беззубо улыбнулся и потопал нетвердыми шагами на кухню.

– Майя! – всплеснула руками тетка, подхватывая мальчика на руки, – почему ты еще в шапке и пуховике? Ты уже познакомилась с Витей?

– Эээ… – неопределенно протянула она.

Валя покачала головой, подтолкнула малыша повыше на своих руках и направилась в кухню.