– Я, правда, почти ничего не помню, – признаётся Завирушка Полчеку.
Она переоделась обратно в мантию, которую кто-то постирал и зашил (это был Кифри, который по привычке любит возиться с чужими вещами), они сидят в кабинете, гоблин подал чай и булочки, обстановка располагает к откровенности.
– Хоть что-нибудь, – благожелательно кивает Полчек, – мне пригодится что угодно.
– Простите, господин, но меня так увлекло ваше замечательное представление!
– Не подлизывайтесь, юная леди.
– Это правда! – вспыхнула Завирушка. Кажется, сегодня она за одно утро краснела чаще, чем за всю предыдущую жизнь. – Это какая-то магия! Я как будто провалилась в это действие. Я была Мья Алепу, я любила Падпараджу, мы сожгли монастырь, мы бежали к пиратам, мы…
– И что было дальше?
– Не знаю. Как в порту – что-то увидела, но что? Не помню, простите.
– В обоих случаях есть только одно сходство – ты увидела моряка на деревянной ноге. Это ни о чем тебе не напоминает, может быть, что-нибудь из детства?
– Простите, господин Полчек, я совершенно не помню ничего до монастыря, а там не было никого на протезе, я бы запомнила.
– Сейчас не часто встретишь деревянные ноги, – кивнул он, – заклинания регенерации дороги, но мало кто предпочтёт мучиться, но не заплатить. И всё же… Посмотри туда!
Полчек сказал это неожиданно резко, командным тоном, Завирушка повернула голову за его рукой, и…
– Что же она так орёт? – поморщился, потирая уши, Кифри, с которого слетела иллюзия Дебоша Пустотелого. – Ну и голос…
– Позови кого-нибудь, пусть отнесут девочку обратно в кровать. Надеюсь, на этот раз она придёт в себя быстрее.
– Я отнесу, – в дверях стоит Спичка.
– Хорошо. Тогда ты, Кифри, скажи Пану, чтобы он обновил иллюзии на фасаде. Ещё штрафов от города нам не хватало.
Дварфиха, укоризненно косясь на Полчека, подняла на руки лёгкую девушку и удалилась с ней в коридор. За ней ушёл Кифри.
– Франциско! – позвал Полчек, рассматривая дыру на потёртом обшлаге сюртука.
– Да, господин?
– У меня нет костюма приличнее?
– Нет, господин. Но немного магии иллюзий…
Полчек проводит по рукаву ладонью, и сюртук снова приобретает щегольской, с некоторой даже вызывающей роскошью вид.
– Портные совершенно потеряли совесть со своими расценками, – сообщает нейтрально гоблин.
– Мы действительно настолько нищие?
– Как портовые крысы, господин. Я не получал жалования уже… Да никогда не получал.
– У тебя есть жалование? – удивился Полчек.
– Так написано в договоре, перешедшем на меня после кончины моего отца, Франциско Шнобеля Четвёртого.
– А почему я этого не знаю?
– Вы не очень внимательны к денежным делам, господин. Вы слишком поглощены вашими великими пьесами.
– Подсчитай, сколько Дом тебе должен.
– Но, господин, это не обязательно…
– Дом Кай дорожит своей репутацией. Сделай это.
– Слушаюсь, господин.
– Она всё равно поймёт, что это иллюзия, – пожаловался Полчек в пространство.
– Господин собирается навестить мать?
– Боюсь, придётся. И я буду выглядеть в её глазах ровно таким неудачником, каким являюсь.
– Не всё измеряется деньгами, господин. Вот ваш кофий.
– Демоны края, Франциско! Он опять солёный!
– Вероятно, кобольды опять прокрались и перепутали банки.
– Более вероятно, что ты не надеваешь очки!
– Моё зрение всегда к вашим услугам, господин!
– Упрямый старик… Иди, разберись уже с этими банками!
***
– Ты не очень-то честен с этой девочкой, Полчек, – упрекает его дварфиха.
– Честность – привилегия богатых. Сегодня мне объяснили, что я беднее портовых нищих.
– Портовые нищие – элита гильдии, в городе почти все беднее.
– Ты поняла, о чём я. Кроме того, я вовсе не уверен, что она та, кого я ищу. Слишком молода даже для её ребёнка.
– А если окажется, что ты не ошибся? Что ты ей скажешь? Неужели правду?
– Нет никакой правды, Спичка. Точнее, их тысячи. Но если я прав, она об этом узнает.
– Кое-что, когда-нибудь, в той форме, которая не помешает твоим планам?
– Ставки высоки.
– Нет никакой игры, Полчек. Ты её выдумал и играешь в неё сам с собой. Потому и ставок никаких нет. Но ты же меня не послушаешь…
– Прости, Спичка, мы можем спорить об этом вечно. Но я хотел тебя спросить – ты же общаешься с моей матерью?
– Не так часто, как ты думаешь. Но да, иногда видимся.
– И… Как она?
– Что именно тебя интересует? Жива ли и здорова? Да, хвала Вечне. Ты мог бы этим поинтересоваться и раньше. Вспоминает ли о тебе? Да, при каждой встрече я подтверждаю, что её сын всё такой же балбес и всё так же лелеет свои детские обидки.
– Спичка!
– А что? Я не права? Впрочем, ты не спросил бы просто так. Неужели собрался навестить Юдалу?
– Возможно, придётся, – вздохнул Полчек. – Девочка не помнит своего детства, но впадает в панику при виде одноногого моряка. Надо вернуть ей память, а кто умеет это лучше птах Вечны Нашёптанной?
– Юдала не единственная опытная птаха в городе, – напомнила дварфиха.
– Неизвестно, что всплывёт при этом. Не хочу, чтобы Дом Теней узнал всё раньше меня.
– Сколько вы с ней не виделись?
– Недостаточно, чтобы я её простил, – отрезал Полчек, вставая. – Но я готов перешагнуть через себя ради дела. Где она сейчас живёт?
– В трипернатом храме. Занимается врачеванием душевных недугов, если тебе интересно.
– Я в здравом уме, если ты на это намекаешь.
– Видно, что ты никогда не попадал руки профессионалов, – рассмеялась Спичка. – Иначе знал бы, что ум здравым не бывает!
***
– Куда мы идём, господин Полчек? – спрашивает семенящая рядом с длинноногим драматургом Завирушка.
– В храм Вечны Нашёптанной.
– Вы решили, что мне лучше покаяться и пройти послушание? – вздыхает девушка. – Вы, наверное, правы. Я и так заняла много вашего времени…
– Нет. Мы идём к моей матери.
– К вашей матери? Но зачем? Ой… Нет… – девушка в очередной раз густо покраснела.
– Не выдумывай себе глупостей, – раздражённо говорит Полчек. – Моя мать – сильная посвящённая, прекрасно владеет магией ордена и специализируется на ментальных практиках. Она поможет разобраться, почему ты падаешь в обморок при виде одноногих.
– А это обязательно?
– А ты не хочешь?
– Я боюсь, – признаётся Завирушка.
– Чего?
– Боюсь узнать, кто я такая и откуда. Представьте себе: я живу-живу и думаю, что себя знаю. А потом раз – и оказывается, что я дочь… Ну, не знаю, демиурга! И сразу я – уже не я, а совсем другая девушка. Это почти как умереть, потому что той Завирушки, что была, уже не будет.
– Не преувеличивай. Если ты узнаешь о своём детстве, это никак не изменит ту, кто ты есть сейчас. Просто станешь знать о себе немножко больше.
– Вы думаете, я стану от этого счастливее?
– Что за глупости! – фыркает Полчек. – Никто не становится счастливее от знаний. Но это не делает их менее ценными.
**
Третий игрок, смеясь:
– Мастер, куда он меня тащит? Мне что, прямо надо за ним идти? Посмотрите, какой этот Полчек подозрительный! Посмотрите в его коварные глаза!
Второй игрок, подмигивая:
– Тут какой-то старичок-паучок, нашу муху в уголок поволок! Муа-ха-ха!
Мастер:
– Проверка по тем же условиям. С тебя Проницательность, с Полчека – Обман или Убеждение. Полчек, можешь вслух не говорить, что бросаешь, только результат.
*Стук кубиков*
Третий игрок:
– Стоп, а почему дядя бросает два кубика?
Первый игрок:
– У Полчека преимущество!
Второй игрок:
