Дмитрий Ардшин "Пособник"

– Это ты странный. Хватит параноить. – Откусив пончик, Настя отхлебнула из чашки. – Чай как чай. Из кедровых шишек.

В комнату вкатилась хозяйка с широкой толстой улыбкой на обрюзглом оплывшем лице и с яблочным пирогом на большой плоской тарелке с чибисами на ободке.

– Кажется я уже того… – Настя икнула. – Обожралась. – Сонно моргая, осовелая Настя с грустью уставилсь на яблочный пирог. – Накормили, как на убой. Ей богу.

Старуха визгливо рассмеялась. Ребристым хлебным ножом старуха отрезала большой ломоть и положила его в Настину тарелку:

– Попробуй. С антоновскими яблоками.

Взяв пирог, Настя поднесла его ко рту, попыталась откусить, но кусок выпал из руки. Астахова растерянно огляделась.

– Это комната так кружится? Или моя голова? – Пролепетала она.

– И у меня карусель. – Подхватил Егор.

Все поплыло и завертелось. Комната искривилась и скомкалась. Старуха высохла и подросла. Лицо сузилось, щеки и глаза запали. Нос вытянулся и заострился крючком. На спине вырос горб. Баба Яга. Перспектива стала обратной. Так же как и ощущения. Егор словно оказался внутри литографии Эшера. Выйдя через входную дверь, окажешься в кладовке или в ванной комнате. Егору показалось, что все это уже было, было. Что там Баба Яга говорила о ручном сне?

– Может, пора? – Приподнявшись, Настя пошатнулась и плюхнулась на диван. – Какая я тяжелая. Даже ноги не держут. – Настя скрипуче захихикала. Ее лицо оплыло и покрылось морщинами, черты растеклись, нос сплющился и округлился поросячьим пятачком. Глаза выпучились и покраснели. – Проклятые пончики. – Настя вздохнула.

– Чайку надо. Сразу полегчает. – Глубокие глаза сверлили Настю. – Еще заварить?

Сделав большой глоток из чашки, Настя поморщилась:

– Мутит.

– Да что же это? – Растерянный взгляд Егор выхватил из тошнотворной комнатной карусели черно-белую фотографию. Шляпа посмотрела на Егора и, подмигнув, улыбнулась. Калганов содрогнулся и похолодел.

Утекая из скомканной комнаты, свет стал меркнуть и ржаветь. За окном заскрежетало, раскатисто прогромыхало и протяжно заревело. Оконные стекла и стол задребезжали.

– Майлс Девис дорвался до иерихонской трубы. – Пробормотал Егор, с тревогой уставившись на фотографию шляпы.

Замерев, старуха прислушалась:

– Черти черноглазые развлекаются. – Мрачно ухмыльнулась. – Строят.

– Что роят… строют? – Сделав глоток из чашки, Настя икнула. Ойкнув, она прикрыла ладонью рот.

– Якобы двери в ад. Или в места не столь отдаленные.

Егору померещилась рука. Она начертала на стене таинственные слова, вывернутые наизнанку зеркалом. Вспомнилась сумрачная картина Рембранта. Егор поспешно отвернулся.

Старуха принялась сетовать на жизнь. Ее слова усыпляли, как колыбельная. Свет продолжал утекать из комнаты. Мягко запел баритон. Чем темнее становилось в комнате, тем громче и отчетливей звучала песня.

– Раньше я каталась как сыр в масле. – Облокотившись о стол и подперев ладонью щеку, пригорюнившись, вздыхала старуха. – А теперь не живу, а выживаю. Беда. Приходиться сдавать квартиру по часам и суткам. Вы как насчет квартиры? А? Чисто, уютно и недорого.

Переглянувшись с Егором, Настя поморщилась:

– Мы просто друзья

– Но может для дружеских встреч? – Старуха лукаво осклабилась.

«Троллит», – подумал Егор.

– Нам пора. – Настя порывисто приподнялась и, покачнувшись, упала на диван. – Господи. Как меня развезло-то. Можно прилечь на пять минут? А то я совсем никакая.

– Конечно, конечно. – Встрепенулась и оживилась старуха. – А я пока за ручкой схожу. Чиркну телефон свой. Может, вашим знакомым квартира нужна. – Старуха выкатилась за дверь.

Подложив под голову декоративную подушку, Настя свернулась в клубок.

Егор наклонился к Насте, но из-за искаженной перспективы ему показалось, что он отстранился от нее:

– Надо уходить.

Оставь меня. – Плаксивым голосом пролепетала Настя. – Спят усталые игрушки, мишки спят…

– Старуха нас опоила. – Егор покосился на черный том сказок в серванте.

– Плевать. И черт бы с ней. Пойдем на перемячи. – Настя захихикала.

– Это уже не смешно. Очнись. – Он протянул к Насте руку.

Но Астахова исчезла в темноте.

9

Егор оказался внутри черно-белого фильма. В кафе под живую музыку убивали время пришельцы, переметчики, пройдохи, а так же беженцы, которые стремились в места не столь отдаленные от рая или ада.

Бренча на фортепиано, пел Дули Уилсон в белой рубашке, черной бабочке и похожем на халат пиджаке с широкими отворотами. Это была та самая песня, которая разгоралась от меркнущего света в квартире старухи:

– Лунный свет и песни о любви никогда не устаревают.

Сидя за столиком у резного парапета, Егор пил виски со льдом и пересчитывал выручку. За столиком появились Настя и Рыков. Им нужны были проездные документы, чтобы оставить лимб.

Сердце екнуло, сжалось и затрепетало. Рассеянно слушая ругавшего пришельцев Рыкова, Егор всматривался в лицо Насти, как в прошлое. Голос Рыкова резал уши, как будто звучал через мегафон.

Отлучившись в уборную, Егор отлил в писсуар, сплюнул окурок и, подойдя к раковине, сполоснул руки. Он взглянул на себя в зеркало и увидел там шляпу. Покатый лоб над бровями домиком, глаза с грустинкой. Криво улыбнувшись Егору, шляпа быстро усохла и превратилась в обтянутый кожей скелет весом тридцать семь килограммов. За сутулой спиной исхудавшего засветилась рука и стала выводить на стене неоновые слова. Обернувшись, Егор прочитал: «Хамфри Богарт». Начертанное впечаталось в голову и сверкнуло в ней молнией. Ну, конечно же! Словно от электрического разряда Егор вздрогнул и очнулся.

10

На экране телевизора Дули Уилсон пел «Как проходит время». Егор навзничь лежал на диване. А на столе – спящая Настя. Ее оголенную грудь облепляли присоски, от которых тянулись разноцветные провода к черному ящику, похожему на автомобильный аккумулятор. Сбоку змеился готический курсив: «ИД -5». Извлекатель душ пятого поколения стоил дороже квартиры старухи. В устройстве была квантовая начинка и процессор из черной материи. Прибеднялась, старая ведьма.

Глядя на неподвижную Настю, Егор вспомнил Пушкина. На столе широком том дрыхнет Настя вечным сном.

Поскрипывая паркетной доской, по коридору кружила старуха. В рельефном стекле закрытой двери появлялся и исчезал размытый темный силуэт. Старуха разговаривала по телефону на громкой связи.

– Ну что? – Продребезжал старик.

– Еще полчаса и дело в шляпе. С ней почти закончила. А потом с ним разберусь.

– И какая она?

– Куколка. Вера Павловна будет довольна.

– А он?

– Ничего себе. Ладный. Вот только на лбу сыпь. – Егор потрогал лоб и поморщился. – Но ведь это не беда. Косметический салон. И все.

– Прыщи, значит?

– Они самые.

– Гм… Так может подождать еще?

– Кого? Хамфри Богарта? Или Марлона Брандо? – В дверных стеклах поскрипывая, проплыл размытый темный силуэт.

– Что-то я сомневаюсь. Деньги уж очень большие. – Старик вздохнул.

– Ваши дни сочтены и любой из них может оказаться последним.

Глухо забормотал угрюмый женский голос.

– Секунду. Посоветуюсь с женой.

Пушкарева вздохнула.

На экране Дули Уилсон разговаривал с Ингрид Бергман. Оцепенев, Егор прислушивался к коридору.

– Ну что? – Нетерпеливо спросила Пушкарева.

– Обращусь в салон. Авось выведут.

– Конечно, выведут. Это же не поздняя меланома, а ранние прыщи.

– Карточкой можно?

– Лучше живыми. Как с авансом было. Но если проблематично… У вас какая?

– «Вселенная».

– Ну, ладно.

– Так значит через полчаса?

– Вас ждут свежие души, а так же шанежки, кулебяка и кедровый чай.

Услышав о чае и кулебяке, Егора замутило. Резко приподнявшись, он опустил ноги на пол.

Дверь открылась.

11

Тихо и фальшиво напевая мотив песни «Как проходит время», старуха зашла в комнату и, замолчав, застыла на пороге.

– Хамфри Богарт.

– Что?! – Морщась, старуха выпучилась на Егора.

– Так зовут вашего ненаглядного. – Егор с кривой усмешкой вскинул взгляд на фотографию шляпы.

– Ты почему не спишь?

– А может, это ручной сон?

– Конечно же. А что же еще. – Вкрадиво подхватила старуха, подкатываясь к Егору на диване. – Баю, баюшки-баю. Не ложися на краю…

– Ах, ты старая… кулебяка. – Резко перебил ее Егор. Вскочив с дивана, Егор стал обрывать провода и отрывать присоски от Насти.

Извлекатель недовольно загудел.

– Обнаружена ошибка. Требуется перезагрузка. – Заикаясь, проговорил механический женский голос.

Содрогнувшись, Настя пришла в себя. Она приподнялась и растерянно огляделась:

– Это что еще за кошмар? А почему я без верха? – Настя прикрылась руками.

– Валим из пряничной квартиры. – Сказал Егор.

– Никуда вы не пойдете!

– Еще как пойдем. – Сказал Егор.

– Я вызываю полицию. – В руке старухи появился смартфон.

– Вызывайте. Порадуете пришельцев кулебякой… и портативным извлекателем.

Проскрежетав зубами, старуха топнула ногой и выкатилась из комнаты.