И не отрубила ножом: «Нет».
Каплями слез упали слова,
Он не дождался желанный ответ.
Годы разлуки – не дни, не часы,
Ты уходил не глядя.
Плакали дочь и сын.
Дом сиротством знобил.
Разрыв тоскою хлестал.
Одиночество холодом било.
Я в житейских делах одна.
Подрастали дочь с сыном.
Я боялась ночей больше дня.
Все стерпелось, срослось…
Не забылось!
Рана давняя болью покрылась.
Всколыхнулась в сердце тревога.
У любви срока давности нет.
Ты родной и чужой у порога,
И нелепо звучит: «До свиданья,
Очень занята, времени нет!»
Ты уходишь, такой мне желанный,
А у дома застыли следы злых обид…
Скажи за дерево слово
Апрель. Вот он, казалось бы, разгар весны – с ручьями, с первой травой, нежным первоцветом, с теплым ласкающим солнцем. Ан нет. Немножко не так. По-своему, с характером, представился нам нынешний апрель. Вчера, как зимой, завыло, замело. Полетели с небес припрятанные запасы пушистого белого снега, хлопьями, как рваные куски белой ваты. Свалились на землю, а часа через два растаяли. Оставили после себя одну слякоть. А сегодня весь день солнце. Радужное, весеннее, но особенного тепла еще нет. В городе снег лежит большими размазанными пластами. Солнце сугробы подпекло, и они покрылись ледовым панцирем, будто застекленели. В эту весну меня особенно поражает красота деревьев, наших деревьев в черте города. Может, мои чувства красоты обострились или я раньше упустила что-то важное и очень нужное. Я сама не знаю. Знаю только одно, что могу любоваться деревьями очень долго. Нет, нет, они без листьев, без цветов. Стоят в своей первозданной наивной наготе. Но до чего красивы! Ствол, сучья, веточки, кора, трещинки, изгибы, изломы… Это впечатляет. Березы, их в городе много, все неповторимы, индивидуальны. Это не просто белая кора с черными вкрапинами, а у каждой свой характер. А как длинные тоненькие веточки с еще спящими сережками играют, слегка покачиваясь на ветру, отливая серебром под восходящее солнце. А ели… Они такие разные. Стоят, тоненькие и высокие, как на показе мод, а другие в широченных, роскошных сарафанах, что матрешки, кажется, сейчас сорвутся с места и понесутся по площади кружиться. Липам особый почет. Их в городе много. Сильные, высокие, мощные, с крепкими прямыми стволами и ажурными боковыми ветвями. Молодая рябинка прилипла к многоэтажному дому. Схватилась за угол, стоит разнаряженная, в своих красных ягодах, даже на рябину не похожа, а какое-то диво дивное, красноягодное. Деревья живут рядом с нами. А иные живут даже дольше нашей человеческой жизни. Они о нас знают, наверное, больше, чем мы знаем о себе. И молчат… Мы привыкли думать о себе, что мы самые, самые-самые… А как на самом деле? Кто знает! Совсем уже скоро появится на деревьях изумрудная нежная дымка. Сначала тонкой прозрачной вуалью первых липких листочков прикроются кроны деревьев, а потом, как-то вдруг для нас неожиданно, мы заметим, что деревья уже в полную силу распустили свои зеленые кроны. И мы, как всегда, зададимся вопросом: «Надо же, а деревья-то уже в листья одеты, и когда успели?» Все это наша человеческая суета сует.
Не пропустить бы главного!
«Я в твоих руках, что ковыль-трава…»
Я в твоих руках, что ковыль-трава,
Гнусь под ласками гибка.
Я в твоих устах мед, патока,
Вкус вина сладкого.
Я в желаниях твоих царствую
И в поступках властвую.
Свет в ночи, чтобы дикий страх
Уходил прочь, убегал назад.
Я скамеечка придорожная.
Ты устал идти, отдохни в пути.
Я с тебя сниму и омою грех,
На себя приму полчища всех бед.
Ветром теплым обласкаю я
И себя отдам, до конца любя.
А твоя судьба вперекор моей
Все торит пути, я не знаю где.
Любовь – улетевшая жар-птица
Отчаянье и боль…
Тоска взяла в тиски.
Нервы стянуты в излом.
Непонятых страстей надлом.
Жила я без обмана,
Жила по любви.
Всю душу, всю себя
От края и до дна
И все свои дела —
Все для тебя, все для тебя
Вершила и дарила.
Не смогла простить
Черноты и зла…
Айсберг льда возник,
Огромная холодная стена.
Непонимание плетью бьет меня.
Рубцы на сердце…
Жду добра и тепла.
Жизнь – суровая зима.
А я наивностью одной прикрыта.
Холод, нервы – все в комок,
Запутанный клубок.
Желание слезой умыться.
Чувства цепью скованы.
Обида камнем на сердце ложится.
Прощай, счастье —
Улетевшее жар-птицей.
Разрыв
Глубокие чувства,
И бездна тревоги,
И боль, и тоска,
И разрыв…
У каждого правда своя.
Плывут облака,
Столь прекрасны, легки.
Плывут облака в никуда.
А может, махнуть
На все рукой!
Не стой, уходи,
Я уже не с тобой.
Свобода твоя сковала меня.
Пойми, не держи, я уже не твоя.
Мне тесно так жить,
Мне так больно дышать.
Мне душно…
Хочу я тебя целовать!
Но боль презирая,
Желанье сломя,
Уйду в тишине навсегда!
Глазами очевидца
Последние дни марта теплом и обилием солнца нас не балуют. Погода непредсказуема. Солнце то появится, и нам кажется, вот оно настоящее тепло, то вдруг резко снова холод, снег. Зима не уступает, бьется за право своего присутствия до конца, до последнего заморозка, до последней сосульки, до последней снежинки. Снежинки… А снега еще много. И все же мы знаем, твердо знаем, лето грядет. И в нашем сознании уже цветут сады, дует ласковый ветер, и солнце повсюду. В нашем сознании… Так устроен человек, в этом наша человеческая суть. А совсем недавно мы пережили зиму. Именно пережили. Много чего мы узнали вновь, много с чем сумели справиться, преодолеть, осознать. Было введено понятие паспорта здоровья или цифровой куар-код. Каждый относится к этому по-своему. Во мне же это вызвало волну переживания, противоречия, неприятия. Помню, как пошла в магазин, а мне отказали в покупке. Стояла на улице и убеждала себя, что надо успокоиться. Решила зайти в музей отвлечься. Наш родной Городецкий краеведческий музей. Посмотрю, успокоюсь, поразмышляю. Не посмотрела. На дверях приглашение: «Добро пожаловать», огоньки радужные, а на стекле вывешено объявление, что вход только в масках и по куар-коду. Стою на крыльце музея растерянная. Видно, лицо у меня было очень эмоционально, что проходившая мимо старушка остановилась. Вся сгорбленная, в длиннющем пальто. Полы пальто мешали ее ходьбе, и она периодически наступала на них. Везет в санках много-много каких-то свертков, и все в целлофановых пакетах из «Пятерочки». А они шуршат от каждого ее шага, остановилась, смотрит на меня. Лицо не помню, а глаза мудрые, любящие и понимающие.
– Что проснулась, это хорошо, значит, будем живы!
И пошла потихоньку мимо под шуршание своих многочисленных целлофановых пакетов, передавая этими звуками как будто импульсы самой Вселенной. А я пошла на наш Городецкий вал прийти в равновесие и гармонию. В голове мысль:
– ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!
Так родилось «Во имя живое».
Во имя живое
Родились на древней земле Волжской,
Где святостью пропитана исконь.
В генах наших дух загадочный,
Неудержимый, вольный и живой!
И образ старой веры – правой, славной,
В сердцах людей хранимый до сих пор.
Здесь улочки домов бревенчатых, одноэтажных
Глазищами резных наличников зрят
На мир, надрывно мельтешащий,
Пытаясь суть и истину познать.
Древний Городец – седой и настоящий,
Проросший на оврагах и лесах,
Оберегаем валом рукотворным,
Где сосны богатырские стоят.
Корнищи узловаты, напряжены, что вены,
Питаются соком исторической земли.
Длиннющими колючими иглами
Под ноги вату облаков снесли.
Здесь старь и новь сплелись в одном узоре.
И до сих пор здесь люди верят в чудеса,
Что от зла и лихоморья уберегут святые небеса.
Что духом не падут и воли их не сломят,
Пусть даже аж разверзнется земля!
И это наши были…
И храмы в одночасье уходили,
В водах темных схоронив святыни,
И не поруганы остались навсегда!
И люди чистые душой и сердцем
Порою слышат, как из толщи вод
Хрустальный колокольный звон плывет.
…Здесь царствует Любовь!..
Народ мы, может быть, слегка наивный,
МЫ верим в честь, совесть, долг.
То не слова, а образы святые,
Душой и сердцем бережно хранимы.
Вошли мы в мир, коснувшись тонкого пространства,
Во времени оставив след земной.
Взрастив в сердцах дух воли, братства,
Желая жить по совести людской!
Пусть в уши льются нам иные веры,
Сознание выкручивая в хлам.
Но разве можем мы принять химеры,
Истину Творца на блага личностные променять?
Душа не может в тесных рамках уместиться.
Нужны, как воздух, ширь и высота.
Струится жизнелюбия волна..
Смешны бывают у людей придумки,
В закон возводят суету.
И для мгновенной оцифровки
Ныне куар-коды на слуху.
А между тем метет, кружит поземка
