К нему подбежал очаровательный малыш. Даже не будь он его сыном, всё равно вожак считал бы его самым красивым ребёнком племени. И не только красивым.
– Сбегай, поищи мне колдуна, да побыстрей. И не вздумай убежать на речку, пока его не найдёшь.
Он не удержался от наставлений. Впрочем, этого можно было и не говорить. Райл смышлёный мальчишка, очень смышлёный. Вожак не льстил себе. Его сын действительно был гораздо умнее не только своих сверстников, но и некоторых взрослых. Это было удивительно.
Его мать – молодая горожанка, и так не блиставшая умом, совсем свихнулась вскоре после того, как они ушли из Города. Да, сразу после встречи с Белым Зверем.
У безумных в этом мире нет шансов. Но Ол родила ему сына. Единственного сына, после двенадцати дочерей, да ещё такого смышлёного. Вожак не мог просто оставить безумицу на дороге. Тогда он стал бы хуже дикого кура. Это они пожирают кладки собственных самок, а повезёт, так и самку сожрут. Вожак не кур, он умеет быть благодарным. Мать его сына всегда будет иметь кусок мяса и лоскут шерсти на плечи. Может, она родит ему ещё сыновей.
– Отец. – Райл уже вернулся. – Они все там, у реки. И колдун тоже там. Тебя зовёт.
– И что они делают у реки?
Вожаку нравилось разговаривать с сыном. Было интересно смотреть и слушать как малыш старательно выговаривает слова.
– Они поймали большую рыбу.
– И не могут унести её без меня? – Захохотал вожак. – Так что же ты им не помог? Ведь ты мой сын.
– Я твой сын. – Подтвердил ребёнок. – Но я ещё маленький, а рыба очень большая. Её не надо нести сюда. Надо там разделать.
Вожак откровенно любовался ребёнком. Красивый мальчик. Красотою в мать. А умом… ну, он, вожак, не самый глупый мужчина племени. Был бы глупым – не был бы вожаком.
– Ладно, пойдём. Посмотрим на твою рыбу.
Вожак поднялся и направился к реке. Рядом семенил сын. Его гордость и радость. Единственное существо, которое он любил.
Почти все мужчины племени были на берегу. Стояли спиной и пялились на огромное дерево, рухнувшее в воду. Вожак немного полюбовался на их затылки, а потом со всей дури гаркнул.
– Ну, где рыба?!
Чтоб подскочили. А то расслабились они, что-то, в последнее время. Это из-за колдуна. От куров убережёт, о живых плетях предупредит, чего лишний раз оглядываться. Вроде бы оно и хорошо, а вроде и нет. Привыкнут, обленятся. А случись что с колдуном, и останутся они, как чухи в чистом поле. Бери их голыми руками. Не было бы колдуна, поспали бы они вот так, как сегодня. Половина племени в дозоре бы стояла, а вторая половина дозорных караулила.
Подскочить, конечно, никто не подскочил. У хорошего охотника глаза на затылке, ну и на лбу, само собой. Обернулись спокойно, расступились. Колдун махнул рукой, подзывая.
– Где рыба, спрашиваю? А то шуму подняли, как будто морского кэта поймали, а там, небось, малёк куний.
Охотники сдержанно хохотнули.
– Малёк не малёк, но и от кэта недалеко. Посмотри. – Колдун махнул рукой в сторону реки.
Вожак посмотрел и удивлённо присвистнул. Река в этом месте образовала небольшой заливчик. Сюда, непонятно по какой надобности, заплыл огромный косяк рели. А дерево, так вовремя упавшее, загородило рыбе выход в реку. Двойная удача. И рыбу заготовят, и животные отдохнут и откормятся в низине. Теперь-то колдуну не надо будет ничего объяснять. И пусть попробует возразить.
Колдун возражать и не думал. Сам сказал, что нужно задержаться. Но про рыбу завёл особый разговор.
– Возьмёте два поддона. Больше вам не заготовить. Только зря рыбу переведёте. Но прежде чем вылавливать, прокопаете два канала. Вот там и там. Сейчас пойдём я точнее покажу. Это для того, чтобы свежая вода рыбе пошла, иначе она прямо в заливе сдохнет. Каналы сетями перекроете. Понятно, зачем, или объяснить? Наберёте, сколько сказал. Остальную рыбу в реку отпустите.
– А сам в спячку завалишься? – Заржали охотники.
– Сам я отлучусь. Так что без меня.
– Куда отлучишься?
– Кудыкам на плешь. – Отмахнулся шан. И уже одному вожаку добавил. – Пойдём, посвистим по-тихому.
Колдун разъяснил мужчинам, где и как рыть каналы, кивнул Вожаку, и они пошли вдоль берега.
– Слушай меня внимательно. – Тихо заговорил колдун. – Возможно, это в последний раз.
Вожак вскинулся. Ох, похоже, он сам уже привык к безмятежным ночёвкам. Сердечко то ёкнуло. Да и к самому Колдуну привык. Будь Колдун не из Города, Вожак смело назвал бы его другом. Весёлый, отчаянный. И на привалах байки рассказывать горазд, и к Белому Зверю едва не под лапы залез, стреляя. А с какой лёгкостью он повозки из ям вытаскивал. Вожак только крякал, поглядывая.
– Не зови беду, стоя на льду. – пробормотал он тихо.
– Ты прав. – Кивнул колдун – Но ты уже большой мальчик и должен понимать, что мы все и всегда ходим по тонкому льду. А лёд, по которому вы пойдёте обратно, будет особенно тонок. Поэтому, ты сейчас внимательно меня выслушаешь и сделаешь так, как я велю.
Вожак кивнул. За время похода он успел понять – колдун пустого не скажет.
– Значит так. Этот день и ещё два. На рассвете следующего дня вы уходите обратно. Не к середине дня, не к вечеру. Именно на рассвете. Иначе вы не успеете за перевал до дождей. Застрянете тут, как рель в заливе, и некому будет прокопать для вас канал.
Колдун спустился поближе к воде и уселся на огромный, плоский валун. Сгрёб целую горсть разноцветной, отмытой речной волной гальки и принялся, по одной, кидать в реку.
– Я понял.
Вожак сел неподалёку на поваленное дерево.
– Этот день и ещё два. Всего три. Я умею считать. Без этого на ваш рынок можно не соваться. Хоть у вас там половина идиотов, а лишней монетки никто не отдаст.
Колдун довольно засмеялся и запустил очередной камушек. Тот почти беззвучно плюхнулся в воду и, поблескивая вкраплениями слюды, опустился на дно.
– Это точно. Умения горожан невелики, но что могут – делают хорошо.
– Я не спрашиваю тебя, куда ты пойдёшь. Это не моё дело. Но ты пойдёшь один или возьмёшь кого-нибудь с собой?
– Двух безымянных. Согласись, было бы глупо тащить их с собой, просто так. Пусть отрабатывают свой хлеб.
– Что они могут, твои идиоты? Возьми хотя бы одного из наших. Мало ли что…
Плюх!
– Нет. Для той помощи, что мне может понадобиться, безымянные вполне сгодятся. Случись что, о них, по крайней мере, никто не заплачет. Ну, а от «мало ли чего» я и сам кое-что умею. Да, и вот ещё что. Кусты шипоноса по дороге видел?
– Такое не увидь. На два полёта. И высотой с меня. Удивительно, что там только шерсть козья застревает, а не сами козы. Я…
Бульк!
– Вы пройдёте мимо. Даже если все женщины племени будут умолять тебя остановиться.
Вожак представил себе это зрелище и захохотал. Чтобы женщины сами пожелали лезть в кусты шипоноса – такого он точно никогда не видел. И ведь знают, лентяйки, сколько стоит эта шерсть на городском рынке. За две горсти можно целую городскую козу купить. И всё равно каждый раз вопят, как будто их к мише посылают. Вопят на разные голоса, что мужчины жестокие и трусливые самцы, сами в кусты не лезут, а их бедных и несчастных на мучения посылают.
Но смех смехом, а разговор вожаку нравился всё меньше.
– Колдун, но как же это? Ты можешь не вернуться? Так может, нам действительно, пойти с тобой?
– Ты берёшь с собой на охоту младенцев? – Вопросом на вопрос ответил колдун. Вожак подумал, обижаться ли ему на «младенцев» и решил, что не стоит. Колдун посмотрел на него внимательно и кивнул.
– Слушай дальше. Вы будете идти до самого заката. Ты же не думаешь, что я гнал вас сюда только для того, чтобы вы могли выспаться в густой траве?
– Я уже понял. Ты гнал нас, чтобы мы могли проснуться утром.
– Так. – Снова одобрительный кивок. – Перевал вы должны пройти за полсмены. Торопись, но не спеши.
Вожак даже крякнул от такого заворота, но он не был бы вожаком, если бы не понял, что хотел сказать колдун.
– За перевалом сможете отдохнуть. Две ночёвки у озера, вам хватит. Через один переход на левую руку по луне, лежбище диких чухов. Там недалеко, и всем туда ходить не надо. Возьмёшь троих-четверых. Мяса набьёте. Остальной путь как сам решишь. Не первый день живёшь.
Колдун задумчиво покатал в ладони гальку.
– Мою повозку оставьте здесь. В повозке ничего не трогайте. Любопытство, в этом случае – вещь смертельно опасная. И вот ещё что. – Неожиданно колдун замялся. – Конечно, к нашему походу это не имеет никакого отношения, но я уверен, что это куда более важно. Все вероятности просчитать невозможно.
Когда колдун начинал говорить вот такие странные слова, вожаку становилось, немного, не по себе.
– Все вероятности просчитать невозможно. – Повторил колдун. – И я, действительно, могу не вернуться. Когда вы придёте в Город, ты пойдёшь к урам. Получишь у них вторую половину платы и спросишь там Мария. Передашь ему вот это.
Колдун пошарился в кармане и протянул вожаку небольшой чёрный шарик.
– Скажешь твоему сыну и твоим дочерям, что если с тобой, да хранит тебя Звезда, что-нибудь случиться, они должны будут сами передать это уру. И не любому, а именно Марию. Во что бы то ни стало.
Колдун волновался. Он покусывал губу и, не переставая, перекатывал гальку в ладони. Вожак никогда не видел его таким.
– Хорошо. Я сделаю всё, как ты сказал.
– Звезда над нами. – Ответил колдун ритуальной фразой прощания.
– Звезда над нами. – Повторил вожак.
Ни в какие звёзды он, конечно, не верил, это была просто дань уважения.
Колдун поднялся с валуна, размахнулся и закинул оставшиеся камушки далеко в воду. Потом отряхнул ладони и повернулся к Вожаку.
– Да, чуть не забыл. Пойдёшь к урам, не забудь рассказать про Зверя. Во всех подробностях. И сына с собой захвати. Он у тебя приметливый, вдруг расскажет то, что другие не заметили.
Вожак кивнул. Сына с собой он бы и без просьбы колдуна взял. Все должны знать, какой у него ребёнок. Да и то, Райл мог рассказать о Звере побольше, чем любой охотник. Они видели только опасность, а он – самого Зверя. Память у мальчишки – на семерых хватило бы, да одному досталась. И говорить умеет, получше некоторых. А за время этого похода он почти не отходил от колдуна, вожак даже ревновать начал, и таким словам научился, что глаза на лоб лезут. Если бы не детский забавный говор, можно подумать, что со взрослым разговариваешь.
Конечно, он возьмёт сына с собой. Пусть завидуют.
В лагере закричали женщины, созывая охотников к костру.
глава 12 Швабо-о-да!
Не раскрывая глаз, я сладко потянулась. Отменно выспалась, и муж пока не будит. Значит, можно ещё понежиться. Я повернулась на бочок и пошарила рукой в поисках одеяла.
Чё-т не поняла? Что за мусор на постели?
Глаза непроизвольно распахнулись. Это не моя спальня. Потолок такой высокий и тёмный, что его вообще не видно, и окно сбоку слишком большое. Постой! Это не окно, это… дупло?
Воспоминания о вчерашнем событии рухнули на меня бетонной плитой и придавили насмерть. Я лежала, не в силах пошевелиться и даже не имея такого желания. Время тягуче измерялось натужными вдохами и выдохами. На улице заметно рассвело. Вот и невнятный солнечный лучик. Нелюбопытно заглянул в дупло, лениво сполз на труху, неохотно пополз в мою сторону. Передумал. Постоял немного и пополз обратно. Домой. Я, просто за компанию, поползла следом.
Снаружи ничего не изменилось. Дерево, приютившее меня, так же дружелюбно шумело густой листвой. В паре шагов стояла «вампирья ферма», прикидываясь простым ивнячком. Симпатичные кустики, если издаля.
По другую сторону от дерева неожиданно нашлась высоченная скала. С кустиками мы уже знакомы. Больше не хочется. Значит, по примеру Магомета, идём к горе. Раз уж мы сюда попали, надо как-то обживаться.
Я вывалилась из дупла и направилась к скале. Ровно семь шагов. Странно, как я её вчера не заметила. Красивый камень. На мрамор похоже. Да не похоже, а он и есть. Сейчас Сикейроса сюда. Изваял бы, чо ни то. Нехилая статуэточка бы вышла. Или Сикейрос не ваял? А, да бог с ним. Где он и где я? Похоже, оба в… одном месте. Только в разных концах.
Я протянула руку, чтобы потрогать камень, и не увидела своей руки. Посмотрела вниз и не увидела своего тела. Всё понятно, это просто сон. Ведь даже не удивилась, что без собственной тушки гуляю. Я вернулась и заглянула в дупло. Ну, точно. Вон, валяюсь и в ус не дую. Мне надо в себя влезть, а потом нормально проснуться. Сейчас, сейчас. Это же сон? Побалуемся, чуток, перед побудкой. Я вытянула руки над собой и прыгнула в дупло, будто в воду.
Бумс!!!
Земля и небо несколько раз крутанулись вокруг меня и замерли, поменявшись местами. Летать я могла. Не как птица, конечно, но довольно далеко.
Я лежала, покачиваясь на упругих ветках хищных деревьев. Уютно. И ветки на меня никак не реагируют. А на что реагировать то? Тельце моё, со всем содержимым, в дупле валяется, а у нас, у духов, крови нет. С нас взять нечего.
Хотя, вот интересно, чего это я сквозь ветки не проваливаюсь? Я тронула пальцем узенький листок – пружинит. А теперь? Рука прошла сквозь ветки. А если целиком? И я поплыла вниз. Ай-яй. Мама! Я рванулась вверх. Под землю я пока не хочу. Померла, там, не померла – потом разберёмся. Но здесь, на поверхности. Вот прямо сейчас и начнём. Отталкиваясь кончиками пальцев от веток, я полетела к дереву.
глава 13 Великий прораб
Сегодняшний день принёс с собой очень много дел. Это было хорошо. Отвлекало от тяжёлых мыслей. С тех пор, как нянька изгнала Илиеону из его ночей, Корм измучился тоской и бессонницей. Он помнил, что, когда то, безумно любил свою Супругу. Но самой любви уже не помнил. В груди, вместо кровоточащего сердца, образовалась огромная дыра. И через эту дыру утекала жизнь Корма.
Беседы с лучшим другом скорее раздражали, чем помогали. Казалось, что Эйслет не слышит, о чём он пытается ему сказать. После безуспешных попыток объяснить своё состояние не столько даже другу, сколько самому себе, Корм махнул рукой и с головой окунулся в работу.
Благо, дел в связи со строительством было достаточно. Сам дворец был уже построен. Столько сил и времени было потрачено, столько души вложено, что дворец стал казаться Корму почти живым существом. Ежедневно он просиживал у рисунка едва не по полдня. Разбирал невнятные мазки, а больше придумывал сам, вдохновлённый красотой изображения.
Корм собственноручно изготовил несколько форм и сам выращивал в них детали. Это было настолько захватывающе, что он посвящал строительству всё своё свободное время. Стены были возведены довольно быстро. В этом не было ничего сложного, даже с учётом необычайной высоты стен. Округлые пристройки, на углы вырастили поочерёдно, в одной форме. Потом, с большим трудом, подняли к стенам и прирастили.
Крыша же доставила много хлопот. Уры сразу сказали, что установить форму такой тяжести не получится. Стены слишком хрупкие. Лёгкая, плотная, пористая масса как нельзя лучше годилась для строительства небольших полушарий, стоящих на твёрдой земле. Но для такого огромного здания материал был недостаточно прочным. Попробовали наращивать крышу горизонтальными полосами, но толстые нити моноводоросли не давали полосам формы плотно и без зазоров прижаться к плитам, и вода быстро проливалась сквозь мелкие отверстия.
Корм совсем было пришёл в отчаяние, когда Эйслета озарило. Он ворвался в камору Корма среди ночи, радостно вопя и размахивая кусочком белого пластика, на котором рисовал свои картины. Точнее, который он пачкал цветными стилумами.
