– Ты уверен? Не переоцениваешь его?
– Боюсь, что я его недооцениваю. Ты с ним не разговаривала так, как я. Ты всегда была всего лишь чрезмерно заботливой матерью.
– Понятно, – безэмоционального реагирует директор. – Как бы то ни было, я возвращаюсь в школу. После того, что произошло, Киба Рио точно не всплывет – всё стало слишком заметно. Возможно, сын ему не так уж и нужен.
Георгий кивает:
– Возможно. Хотя несколько раз он с ним встречался… Без твоего ведома.
– Я была занята, – едва заметно дергается глаз Майи. – Жора, ты знаешь, что я была не только Кирой все это время. И Киба Рио будто знал, когда я… занята. И выбирал время, чтобы с ним встретиться.
Георгий примирительно поднимает руки. Дергающийся глаз директрисы – это очень серьёзный признак недовольства:
– Возможно, с нашими чипами теперь мы его поймаем. Изобретение очень полезное, жаль что раньше их не было. Но сейчас уже ничего не поделаешь. Из-за странных изменений в личности Константина, все пошло не так, как нам хотелось. Придется ловить Кибу Рио еще и на других живцов. Не переживай, Майя, как потомок, Константин для нас уже не представляет ценности. В худшем случае, он попадет к каким-нибудь фрагорам, которые недалеко продвинулись в расшифровке генной карты. Да и насколько мы знаем, ни у кого нет больше двух пазлов. А уж у этих так вообще только один. О, и еще. Похоже, Константин сейчас на уровне умелого выпускника боевой суммы. Феноменальный результат. Этот месяц он не тратил времени зря.
Тишина. Майя не отвечает. Проходит всего пара секунд, но Георгий успевает подумать о многом, снова говорит:
– Твоя роль окончена, Майя. Если Киба Рио и жив, то он попадется, попытавшись сблизиться с сыном, который нам полезнее свободным и своевольным. Сейчас он впутывается во все подряд, и стал для меня просто кладезем информации. Фрагоры, Джунсиначи – парень умудряется давать мне больше, чем сам понимает. В клетке он будет не так пол…
– А что с пальцем? – перебивает Кира.
Георгий начинает раздражаться, но внешне это никак не проявляет. Слегка улыбается:
– Если бы ты больше времени уделяла делам школы, то знала бы. Он все еще у него. Но в лаборатории мне сказали, что извлечь карту из биоматериала такого качества почти невозможно. Они уже расшиблись ковыряться в трупе потомка. Поэтому я разрешил оставить его ему под предлогом большого доверия.
– Это все равно опасно.
– Я рискну. Плюс, это неплохая помощь ему в развитии. Дольше проживет – мы больше узнаем. Да и не все же только аристократам Склепами пользоваться.
Женщина понижает голос, хотя знает, что кабинет заместителя директора защищен от прослушки:
– Где этот… Константин сейчас?
– Купил дом в… – Георгий прерывается. – Я, конечно, тебя знаю, но ты же не будешь ему мстить? Это было бы сверхглупо. Он нам нужен. Да и Киба Рио все еще может…
– Жора, ты слишком подозрительно переживаешь за него. Мне незачем ему мстить. Не он убил моего… – прерывается и добавляет слишком уж спокойно: – Так где он?
Георгий вздыхает:
– В Зеленограде. И с ним Аннет Гвидиче и Акане Мацуо, – лицо заместителя директора растягивается в улыбке, но он сразу же берет себя в руки, вспоминая трагедию директора. – Окружил себя женской лаской.
Лицо Киры непроницаемо:
– С Гвидиче все понятно. Удачно устроился. А что со второй? Он и правда решил помочь дочери Мацуо избежать брака с семьей Ито? Я тогда почти поверила, что ты пошутил.
– Как видишь, – разводит руками Георгий.
– Но какая ему в этом польза? Джунсиначи его рано или поздно найдут.
– Ищейки Хидана ищут совершенно не там. На удивление, они неплохо обдурили его. Не без помощи, кстати, того самого наемника… Как его… Ли, вроде? Ты не в курсе, почему он ему помогает? Разве не ты первая его нанимала? Как-то он резко переметнулся с субъекта на объект.
Мизинец Киры дергается. Еще один плохой знак.
– Ли провалил задание. Он ничего не узнал. И отказался рассказывать подробности того, что видел в сознании парня. Поэтому мы с ним разошлись во взглядах.
– В сознании? – встает Георгий, наливает бокал коньяка, протягивает Кире. – Хм, чип тогда не очень помог. За воображаемыми мирами он не может проследить. Думаешь, Ли что-то понял про Константина, но… скрыл это?
– Я уверена, – Кира принимает бокал. – Ли точно понял, кто этот… Константин такой. Или что произошло в его голове. Но решил сказать мне, что завалил задание и вернул все деньги с двойной неустойкой. И теперь открыто перешел на его сторону. Спасает от фрагоров, прячет от Хидана.
– Это странно, – заключает Георгий, протягивая свой бокал.
– Весьма странно, – чокается с ним Кира с таким же стеклянными глазами.
Понедельник.
2 января 2023 г.
Время 12:03
Интерлюдия-2
Патрик Эдвайс II
Титул: Медиокрис
Клан: Вельтешафт
– Бросал бы ты эту привычку, Патрик, – морщит идеальный, после трех операций, носик Элис – помощница Патрика.
Он сидит спиной к ней на своем троне, в своем кабинете на пятом этаже. Половина этого этажа принадлежит клубу «Инфиниты». Несмотря на свое важное и аристократское происхождение, у Патрика есть одна мале-е-енькая слабость. Но об этом знает только его милая Элис.
Густой розоватый пар выходит из его рта. Вайпинг. Вместо сигарет – устройство, имитирующее дым выпариванием особой жидкость.
– Па-а-атрик, эта гадость тебя убьет, запомни мои слова.
– О, Элис, ты так заботлива сегодня.
– Конечно, я же…
– И мне особенно хочется заткнуть твой милый ротик.
Элис замолкает. И Патрик понимает, почему. Ведь сегодня он в хорошем настроении. А когда он в хорошем настроение – его Элис достается. В прошлый раз он отшлепал ее голую попку так, что она несколько дней не могла сидеть.
– Элис, боже, ты побледнела, – задрав голову, выпускает Патрик сразу три кольца. – Неужели ты подумала какую-то пошлость?
– Зная тебя, д…
– Всё-таки заткну, – Патрик разворачивается на кресле, разглядывает Элис.
В боевой кожаной форме она выглядит потрясно. А красные кудри льются по плечам. Длинные ноги накачены, но несильно. Голубые глаза обычно горят как у боевой кошки. Хищная, агрессивная. Но перед Патриком она превращается в котенка. Как и многие другие. Он знает это и пользуется своим умением пугать на все сто.
Патрик обманчиво добродушно улыбается:
– Что там с нашим Костей, предводителем беляков? Мне сказали, что сегодня он явился и как щегол, засветил всех своей обаятельностью?
– Угу. В Гуччи пришел.
– Правда? Обогател наш пес. А, что я спросить-то хотел… Еще мне сказали, что в его маленьком кружке осталось еще больше тридцати членов. Элис. Почему?
– Силачи…
– Стоп. Стоп, – поднимает ладонь Патрик. – Вам мешают силачи? Ты не шутишь? Сколько клубов мы закрыли до этого? Десять? Двадцать? И тут вам помешали всего семь силачей?
– В его клуб вступила Аннет Гвидичче. И она теперь жена этого… кхм… пса.
– Я знаю об этом. Весь двор смеется над Зерусой под беляком. Ну? И что? Гвидичче – полудохлый род. После смерти Роберта Гвидиче, там остались одни женщины, не знающие, как разделить один замок в Финляндском регионе. В повестке Совета Магнаров обсуждение лишения этой семьи аристократского статуса.
– Патрик, не все так просто, ты же знаешь.
Патрик пускает особо крупное кольцо чуть правее Элис.
– Да, знаю, – улыбается он. – Прости, Элис. Я давлю на тебя?
Девушка мнется, но сразу же берет себя в руки, улыбается в ответ.
– Нет, все хорошо…
– Хорошо, что хорошо. И правда, обычное членство низшего аристократа в клубе уже меняет его статус. Не каждый меня поддержит. Но! – неожиданно гаркает Патрик, и Элис выдыхает. – Я потерял контроль над целым этажом в школе. И мы лишились силачей, моя милая. Из-за этого пса. Влияние моей семьи на силачей распространялось далеко за пределами школы. И сейчас многие семьи смотрят на нас с недоумением. Они не понимают, как мы допустили такую потерю из-за обычного беляка. Еще немного и это недоумение превратится в… слабину моей семьи, понимаешь, милая Элис? Если Эдвайсов можно так легко задеть беляку, то кто еще захочет это сделать, м-м-м? Особенно после того, как этот пес публично налаял на меня.
– Я понимаю, Патрик. Мы делаем, все что можно. От клубного помещения уже ничего не осталось и…
– Это грубо. Сначала вы отправили Стаса попугать пса своими мускулами, разбив, простите, окно. Потом, еще раз простите, нагадили, как свиньи в клубном помещение. Сорвали дверь с петель. Милая моя Элис, вы вообще нормальные? Может вы еще начнете избивать членов этого кружка, чтобы меня воспринимали коллеги не аристократом, а обычным гопником, не умеющим решать вопросы дипломатично? – Патрик глубоко втягивает в себя дым из электронной золотой трубки. – А-а, точно. Вы же уже это сделали. Измазали девчонку краской и чуть не убили прямо посреди дня.
Патрик наконец смотрит на Элис. Исподлобья. Прямо ей в глаза. Та сжимает зубы, чтобы не выдавать дрожи губ:
– Я тебя поняла, правда. Мы уже решали так проблемы и… раньше получалось.
Теперь улыбка Патрика похожа на оскал.
– Раньше? Ты правда посчитала, что сейчас так же, как раньше? Девочка моя, ты даже не представляешь, как разочаровала меня. Если ты мои проблемы решаешь так же, как когда-то с клубом любителей видеоигр, то… видимо мне нужна другая помощница.
– Патрик, не…
– Замолчи.
Патрик Эдвайс встает. Он прямой, гордый и невозмутимый. Несмотря на свое недовольство, он не позволяет эмоциям овладеть собой. Хотя иногда ему хочется материться, как обычной челяди.
– Вот твое последнее задание. После него я приму решение, что с тобой сделать. Отправь крысу в кружок пса. Желательно не одну. Пусть они докладывают вам все, что там происходит. В течение этой недели они должны саботировать кружок. Как? Нет, моя милая, не смотри на меня так. Если я еще и тут должен за тебя думать, то зачем ты мне вообще нужна? Мне все равно, что вы сделаете. Докажете, что пес, якобы занимается нелегальной деятельность. Например, продает наркотики. Занимается продажей очков влияния. Насилует котиков. Повторяю, мне все равно, ясно? Главное условие – все должны понимать, что за всеми блохами шелудивого пса стоит Патрик Эдвайс. Это твой последний шанс, моя милая Элис. Если ты не справишься, я займусь этим делом лично, а тебя заменю. Всё ясно?
Патрик теперь рассматривает Элис вульгарнее, чем это требует этикет. Девушка стоит, как изваяние. Даже не дышит. Но именно этим она себя и выдает. Сжатые кулаки с черными ногтями и рядами драгоценных колец, которые она приобрела на жалование, полученное от Патрика. А ведь она не аристократка. Ее семья – лишь хрупкое маленькое звено в великой системе Велтешафт. И она знает, что потеряет, если разочарует того, кто ее в этот клан принял.
– Я поняла тебя, Патрик, – кивает Элис. – Я могу идти?
– Конечно, милая моя.
Элис разворачивается, делает шаг.
– Хотя…
Она вздрагивает.
– Будет неправильно отпустить тебя без наказаний. Пожалуйста, подойди ко мне.
Элис не сразу слушается.
– Элис? – добавляет Патрик многозначительных ноток в голос и садится на свой трон. – Повернись, милая моя. Не первый же раз.
Она подчиняется. Патрик движением кисти руки показывает ей, что нужно делать. Элис расстёгивает пуговичку на кожаных, обтянутых штанах. Ее лицо бледное, а губы поджаты. Ей не сразу получается стянуть с широких бедер такие узкие штаны, пришлось ими повертеть. Но наконец они спадают на пол, она неуверенно подходит к своему… хозяину, ложится животом ему на колени.
Шлепок такой сильный и звонкий, что Элис выдыхает в полустоне, смешанным с криком. Патрик чувствует всем естеством ее боль. Его тело реагирует на это выплеском тестостерона в кровь…
Глава 7. Сумма лишений
Сижу, улыбаюсь. Рассматриваю статуэтку Будды на директорском столе. Нет, правда. Давно я так искренне не улыбался абсурдности происходящего. И Будда тут не при чем. Важнее эта беловолосая леди с лицом моей матери и почему-то называющая себя директором.
Смотрю по правое плечо «матери». Моя милаха «сестренка» стоит, как изваяние. Если бы не вздымающая грудь, то я бы посчитал ее набитым чучелом ребенка во взрослой одежде, как у «матери». Юбка только чуть ниже колен. Носик-курносик, да зализанные в пучок волосы. Слишком строгая внешность для ребенка. Ни тебе бантов, ни игрушек…
Она под контролем. И мне ее жаль. Детей мне часто жаль. Магистр всегда говорил, что дети – чистый лист, на которых взрослые пишут историю их жизни.
Перевожу взгляд на самозванку. Вот и как мне ее теперь называть? Ладно, поддамся инстинктам прошлого носителя, буду звать ее в своей голове «самозванкой». Как-то с директором она у меня не ассоциируется.
Из секундных размышлений меня выбивают звуки цоканья ноготков о директорский стол. Самозванка спрашивает сухим, безразличным голосом:
– Что я подарила тебе в семь лет, когда ты пошел в первый класс, Константин?
Этого следовало ожидать. Карты раскрыты. И нам больше нет нужды играть в них:
– Не помню. После пробуждения всё как в тумане, – наигранно потираю лоб.
Врать, так до конца. Нельзя говорить, что я трёхсотлетний Альв из другого мира с кучей познаний о совершенно иной магии.
Ноготки матери отбивают ритм по столу, но глаза ее выглядят мертвыми. Она мне не верит.
