– Чем? – не понимающе посмотрела на него Алекса. Она нахмурила брови и от этого стала похожа, по мнению Эдвина, на маленького забавного совенка. Титаническим усилием воли он заставил себя сдержать улыбку.
– Не понимаю, о чем ты. Думаю, мне стоит пойти наверх и прилечь. Надеюсь, это не сотрясение. Тебе моя речь не кажется бессвязной?
– Нет, – покачала головой Алекса. – Чуть не забыла: тебе передавала привет профессор Фокс.
– Ты уже познакомилась с повелительницей сорняков и колючек, – Эдвин скривился как от лимона.
– Мне она понравилась, – пожала плечами Алекса.
– Неудивительно.
– Фокс предупредила, что у тебя испортится настроение, если я упомяну о ней.
– А ты и рада стараться. Никакого сочувствия к моей травме, – пожаловался Эдвин. Дотронувшись до шишки, он в очередной раз поморщился.
– Не трогай! – подскочила Алекса. – И так ведь ясно, что за пять минут не пройдет.
– Говоришь со знанием дела, – не упустил случая подколоть ее Эдвин.
– А почему бы и нет? – приблизилась к нему Алекса.
Из чистого озорства девушка нависла над Эдвином точно также, как это сделал он вчера вечером в столовой. В стремлении добиться реванша за несколько мгновений растерянности, которые испытала накануне, Алекса сократила расстояние между их лицами до неприлично близкого, а когда уже собралась отпрянуть, с удивлением почувствовала на своей талии руки Эдвина. В следующий миг она оказалась у него на коленях. От неожиданности перехватило дыхание. Алекса собиралась возмутиться, но вместо этого… ответила на поцелуй.
По венам словно пробежал огненный вихрь – взбудоражил, согрел, подарил приятное чувство невесомости. Даже в моменты, когда отношения с Кейром не омрачали его пренебрежение и вездесущие сплетни, Алекса не испытывала ничего подобного. Совсем недавно она тщательно укрыла свое сердце от любовных невзгод и потрясений плотной тканью благоразумия. А этот поцелуй, слишком долгий и головокружительно страстный, одним махом порвал на клочки все предосторожности, сулившие ей спокойную жизнь в Аргирисе. Они все еще кружились где-то на задворках сознания, словно пылинки в солнечном свете. Но Алекса их уже не замечала, с каждой секундой освобождаясь от прошлого.
– Тебе пора посмотреть в зеркало, – слегка хрипловатым голосом произнес Эдвин, прервав поцелуй.
– Что, прости? – растерянно пробормотала Алекса.
– А после того, как ты это сделаешь, мне лучше не попадаться тебе на глаза. – Эдвин не слишком деликатно ссадил девушку на соседний стул и направился к двери.
По мнению Алексы, двигался он слишком быстро для человека с чистой совестью. В душу ей закралось нехорошее предчувствие, которое до странности хорошо сочеталось и со словами Людевины Фокс, и с недавними оговорками куратора.
Вероятно, Эдвин надеялся, что Алекса поднимется к себе, но она вспомнила о том, что в холле висит огромное овальное зеркало.
Проведя ладонью по потускневшей поверхности, девушка смахнула пыль. Ей даже не пришлось всматриваться в собственное отражение – сразу стало ясно, отчего в академии при ее появлении все бледнели и спешили отойти прочь. Зрачки Алексы приобрели вытянутую форму, а радужка глаз окрасилась в алый цвет. С минуту она стояла перед зеркалом, хватая ртом воздух, а потом завопила:
– ЭДВИН!
ГЛАВА 6
На втором этаже оглушительно громко хлопнула дверь. Алекса взбежала по лестнице и застыла перед комнатой куратора. Внутри все клокотало от возмущения, но дергать ручку она не стала – и так ясно, что Эдвин заперся.
– Я никуда не уйду! – выкрикнула она.
– Ты мне не мешаешь, – с готовностью отозвался Эдвин.
– Ты испортил мой первый день в академии!
Слезы подступали, а вспомнив про поцелуй, Алекса едва не задохнулась от бессилия и обиды. Неужели Эдвин издевался над ней? Это была просто игра?
– Я почти уверилась в том, что стану здесь изгоем. Едва не призналась в том, что я потомственная… – произнесла она, уже захлебываясь рыданиями.
Дверь резко распахнулась, но Алекса не отреагировала.
Она не позволила себе проявлений слабости, когда покидала дом. Она бодрилась, когда приехала в Аргирис. Она постоянно уверяла себя, что сможет начать новую жизнь. Но стала жертвой глупого розыгрыша. Не почувствовала чужой магии. Снова оказалась слишком наивной.
– Я дура! Какая же я дура…
– Для дуры ты слишком самокритична, – обняв ее, прошептал Эдвин.
Он не дал Алексе возможности вырваться. Несколько минут они простояли молча. Каждый пытался справиться со своими эмоциями. Эдвина охватило жгучее раскаяние за нелепую и совершенно неуместную месть. А Алекса пыталась справиться с растерянностью и хоть немного разобраться в происходящем.
– Что ты мне подсунул? – спросила она, как только немного успокоилась.
– Зелье было в соке.
Алексе хотелось принять неприступный вид, но вместо этого она громко шмыгнула носом. Непозволительно громко для девушки с хорошими манерами. Впрочем, Эдвина проняло.
– Прости. Мне, правда, очень жаль. Я был уверен, что ты быстро обнаружишь «вампирские глазки». Вы же, девушки, постоянно смотритесь в зеркало, – начал каяться он.
Последнее замечание Алексе категорически не понравилось. Она не без сожаления отстранилась от куратора.
– Действие зелья устраняется стандартным заклятием-нейтрализатором, – смиренно встретив ее хмурый взгляд, сообщил Эдвин.
Он взмахнул рукой и быстро прошептал заклятие. Алекса не почувствовала в себе никаких изменений, но от комментариев пока решила воздержаться.
– Готово, – довольно улыбнулся Эдвин. – А идиотам, посчитавшим тебя вампиром, можешь напомнить, что главной отличительной особенностью этого вида всегда были клыки.
Ладони Алексы непроизвольно сжались в кулаки, а в выражении лица явственно промелькнуло многообещающее предупреждение: «Не нарывайся!»
– Можно и не напоминать, конечно, – пошел на попятный Эдвин.
– Со мной никто не станет общаться. Однокурсники теперь решат, что я маскирую вампирскую сущность, – выпалила Алекса, прежде чем скрыться за дверью своей комнаты.
Эдвин прислонился спиной к стене, закрыл глаза и медленно сполз на пол. Чувствовал он себя паршиво. Воспоминание о поцелуе то и дело вспыхивало яркой зарницей в сознании.
Угораздило же так глупо поддаться порыву. Эдвин целый год не позволял себе испытывать ничего, кроме раздражения из-за зелья, которое все никак не удавалось приготовить. И страха за отца, потому что мог не успеть.
После поцелуя он посчитал справедливым направить гнев девушки на себя. Эдвину так живо представилось, как Алекса начнет кричать, топать ногами и грозить ему всевозможными карами. Выходка с соком не должна была закончиться ее слезами.
Перед первой лекцией Эдвин, как и собирался, поговорил с деканом. Хотя, строго говоря, это была лишь попытка разговора. К тому, что Алекса, устроив уборку, едва не исчерпала магический резерв, Антея Хьюм отнеслась равнодушно. Когда аспирант упомянул о том, что не подавал заявку на кураторство, декан отчитала его за то, что отнесся к новым обязанностям без должного энтузиазма и выпроводила из кабинета, сославшись на занятость.
– Открывай, Вилбур. Я испек примирительный пирог, – постучав в дверь, бодро крикнул Эдвин.
Из комнаты не раздалось ни единого шороха.
– Вкусный. Вишневый. С хрустящей корочкой, – принялся рекламировать свое творение Эдвин.
Снова ничего, кроме тишины.
– Послушай, я могу просунуть кусок под дверь, но тогда тебе придется долго и тщательно сдувать с него пыль, – начал терять терпение Эдвин и подергал за ручку.
К его огромному удивлению, дверь оказалась не заперта. Молодой человек осторожно вошел и осмотрелся. Алексы в комнате не оказалось, но из ванной доносилось журчание воды.
– То, что я слышу, это ведь не твои слезы? – громко осведомился Эдвин. – Имей в виду, Вилбур, временами в доме засоряется канализация.
Алекса в очередной раз не ответила, а Эдвина внезапно захлестнула волна беспокойства.
– Так, Вилбур, если ты сейчас же не отзовешься, я войду, – предупредил он.
Сосчитав до десяти, Эдвин шагнул к двери. В это же самое время, только что принявшая ванну с успокаивающими травами Алекса вышла из ванной.
– Ой! Какого гоблина ты тут делаешь?! – выругалась девушка, едва не врезавшись в грудь куратора.
На ней не было ничего, кроме розового махрового полотенца, доходившего до середины бедра. Волосы рассыпались по плечам и блестели от влаги. На щеках мгновенно вспыхнул румянец.
– Принес пирог, – смутившись, пробормотал Эдвин.
Не сговариваясь, они одновременно на шаг отступили друг от друга. Алекса прислонилась спиной к двери ванной. Эдвин едва не споткнулся о край ковра. Мысленно он уже отругал себя за то, что не остался в коридоре, продолжая барабанить в дверь. Алекса к этому моменту успела присвоить себе титул чемпионки по созданию неловких ситуаций.
– Сейчас принесу чай, – нарушил молчание Эдвин и поспешно вышел из комнаты.
Алекса проводила его недоуменным взглядом. Как после такого не поверить в бумеранг судьбы? Вчера она вторглась в его комнату. Сегодня все повторилось с точностью до наоборот.
Через четверть часа Эдвин вернулся, держа в руках поднос с двумя кружками, источавшими мятный аромат.
– На правах куратора я не могу допустить, чтобы ты голодала, – кивнул он на принесенный ранее пирог.
– Как мило, – фыркнула Алекса, но от угощения отказываться не стала.
– Вилбур, мы не с того начали и не тем продолжили, – напустив на себя серьезный вид, произнес Эдвин.
– Что ты имеешь в виду? – решила уточнить Алекса. От нее не укрылось произошедшее с куратором изменение. «Неужели от глотка горячего мятного чая можно так заморозиться?» – подумала она, с сомнением заглянув в собственную кружку.
К возвращению Эдвина Алекса успела переодеться в домашнее платье и высушить волосы. Наученная вчерашним опытом, утром она очистила от пыли только кровать. На этот оазис чистоты, покрытый пледом, и было предложено сесть куратору. Сама Алекса расположилась там же, впрочем, на вполне приличном расстоянии.
– Все, – решительно выдохнул Эдвин. – Нам необходимо выстроить отношения в соответствии с требованиями учебного процесса. Я помогу тебе освоиться в академии. Гарантирую, никакой предвзятости из-за того, что ты являешься потомственной ведьмой, в стенах академии рода Десмар ты не испытаешь.
– Благодарю.
– Я серьезно, – повысил голос Эдвин и, посчитав, что был недостаточно убедителен, добавил: – Только не вздумай в меня влюбиться.
– Что?! – от неожиданности Алекса дернулась, и остатки чая из ее кружки выплеснулись на плед. – Думаешь, после одного невнятного поцелуя я начну растекаться романтичной лужицей при виде твоей физиономии?
Эдвин недовольно нахмурился.
– Я просто хочу прояснить…
– Даже не мечтай, Карингтон, – перебила его Алекса. – Сейчас мне меньше всего нужны отношения. Так что сделай одолжение: не заставляй разбивать тебе сердце.
– Чудесно, – кивнул Эдвин.
– Прекрасно, – улыбнулась Алекса.
Оба испытали легкое чувство досады друг на друга, но ни за что не признались бы в этом.
– А теперь давай поговорим о природе твоей магии, – предложил Эдвин. – Как тебе уже известно, моя сводная сестра тоже потомственная.
На лице Алексы отразилось непонимание. Эдвину пришлось пояснить:
– Первый брак моей матери распался очень быстро. Она вышла за моего отца, графа Крингтона, когда Людевине было три года. Сестра старше меня на пять лет, о чем не устает регулярно напоминать.
– О-о-о, – ошарашенно выдохнула Алекса. – Вы с ней не особо похожи.
– За это я очень благодарен Создателям, – усмехнулся Эдвин.
– Учитывая, что мы обе потомственные, логичнее было бы поручить меня, как второучку, Людевине. Почему кураторство досталось тебе? Извини, но вчера мне показалось, что это назначение стало неожиданностью для тебя.
– Верно, – кивнул Эдвин. – Я не подавал заявку на кураторство. Но у меня есть предположение, почему так получилось.
– Поделишься? – с сомнением спросила Алекса. Она действительно не была уверена в том, что Эдвин сочтет нужным откровенничать.
– Ты здесь уже второй день. Что ощущаешь, находясь в доме?
– Ну вот, ты решил опять попугать меня, – разочарованно вздохнула девушка.
– Вовсе нет! Все, кто съехал отсюда, сделали это, потому что чувствовали себя в доме плохо. Здешняя атмосфера угнетает. Головные боли, усталость, сильное давление на ауру – те, кто рискнул задержаться дольше, чем на пару часов, испытали это на себе. Дольше всех, как я уже говорил, продержался профессор Гранс, но он явился сюда обвешанный с ног до головы артефактами. Людевина тоже жила здесь. У нее есть квартира в Аргирисе, но ей захотелось щелкнуть по носу младшего братишку.
Эдвин закатил глаза, но Алекса не посчитала нужным комментировать услышанное. Она молчала, ожидая продолжения. И оно последовало.
– Людевина провела здесь пять дней. Она уверяла меня, что чувствует себя прекрасно. Но на шестой день эта упрямая ведьма потеряла сознание прямо на лестнице. По словам Людевины, силы покинули ее настолько внезапно, что она растерялась и не смогла позвать на помощь. Я вынес ее из дома, прежде чем вызвать целителей. Она больше ни разу не заходила в особняк. Понимаешь, к чему я клоню?
Алекса покачала головой.
– Людевина, насколько мне известно, единственная потомственная из тех, кто пытался здесь поселиться. У остальных симптомы проявлялись по нарастающей, а ей стало плохо внезапно.
– Декан Хьюм в курсе, что я потомственная ведьма. Она бы не стала подвергать меня опасности.
