– Я добираюсь в Саратов к родне мужа… Но деньги кончились, а хозяин постоялого двора не выпускает нас, пока не заплатим за комнату.
– У вас там вещи?
– Дати. Старший сын и дочка.
– Так. – я разом принял решение. – Садитесь в коляску, поедем забирать ваших детей и вещи. У вас ведь есть какой-то багаж?
– Но…
– Никаких но. За деньги, вырученные за кольцо, вчетвером до Саратова вы не доберетесь. А поработав у меня, накопите какую-то сумму, и тогда уже сможете решать, ехать ли к родне или остаться у меня на работе. Вы ведь, как я понимаю, не крестьянка?
– Нет, – тихо произнесла она, отведя взгляд. Кажется, ей есть что скрывать. Ну, будем надеяться, что она по крайней мере не беглая. С тремя детьми в бега не подаются. А если и беглая… я посмотрел на мальчугана… что-нибудь придумаем. Сделаем документы… В конце концов, с урядником я знаком, а такое явление, как взятка, никто еще не отменял.
– В коляску, – распорядился тоном, не терпящим возражений. – Нельзя надолго оставлять детей одних.
И, взяв под локотки, подсадил даму в экипаж. Потом подхватил мальчонку и усадил его рядом с матерью.
Кузьма, сидевший на козлах и слышавший весь разговор, тут же, без приказа, развернул нашу лошадку в сторону постоялого двора. Толковый мужик, все понимает с полунамека.
В усадьбе я распорядился выделить новой жиличке две комнаты из числа гостевых. Может со временем понадобится и больше, но пока я не хотел ее пугать чрезмерной щедростью. Она и так вся на нервах, хотя и старается выглядеть спокойной. А тут подумает, что барин заманил ее, чтобы сделать бесправной наложницей, и ударится в бега. Оно мне надо?
Весь день гостей было не видно и не слышно. Кажется, они обживались в отведенных аппартаментах. Во всяком случае, повариха сказала, что обед им относили туда.
Но вечером стена молчания оказалась прорвана.
Я, как обычно, после ужина сидел в кабинете, разбираясь с приходом и расходом, когда в дверь постучали, и вошла моя потенциальная помощница.
Время, проведенное в закрытом помещении, пошло ей на пользу. Дама переоделась в строгое домашнее платье, сделала прическу, и теперь выглядела, как киноактриса, изображающая школьную учительницу в царской России. Как это тогда называлось? Народоволька?
– Добрый вечер, Петр Никитич, – поздоровалась она, и я прям-таки воспрял духом. Все-таки дворянка! Крестьяне иначе разговаривают. И интонации не простонародные.
– Добрый вечер, сударыня.
Я встал и вышел из-за стола, чтобы помочь даме присесть в кресло.
– Вы так решительно пригласили нас в свой дом, что даже не спросили имени.
– Виноват.
Она улыбнулась и протянула мне паспорт.
– Вот, документы в полном порядке.
– Прекрасно.
Я глянул в документ и с удовлетворением обнаружил, что мою собеседницу зовут Ксения Александровна (прям, как сестру Николая II), и таки да! она действительно дворянка.
Правда фамилия оказалась довольно заурядная – Федорова. Ну, как говорится, когда нет гербовой, пишем на простой. Не всем дано быть потомками Рюрика, так стоит ли привередничать? Присмотримся какова наша гостья будет в деле.
– Хотелось бы узнать какие обязанности вы предполагаете возложить на меня.
(Как излагает! А ведь в эту эпоху дам в Университеты не отдавали. Смольный институт, правда, уже открылся, но туда брали детей не старше шести лет. Так что Ксения Александровна попасть туда никак не могла, возраст не соответствует. Но тем не менее, она говорит, как образованный человек. Домашнее воспитание?)
– Э-э… – я вернулся к столу. – Видите ли, тысяча крепостных это довольно много.
Сел.
– К тому же учитываются только мужчины, а женщин и детей в ревизские сказки не вносят. Так что я даже не знаю точно сколько народу у меня в подчинении.
– Хотите, чтобы я провела перепись? – улыбнулась.
– Нет. Этим я планирую озаботить деревенских старост. А вот медицина… Понимаете, ребятишек рождается много, но их никто толком не считает, потому как мрут, как мухи. Вот когда достигнет хотя бы 14 лет…
Опять же роды… Много баб помирает от родильной горячки и всякого такого, ну, вы понимаете. Мне, как мужчине, вмешиваться в это дело невместно, а вот женщина…
– Но я же не повитуха, – растерялась гостья.
– И не надо! Повитухи в деревнях есть. А вот наладить процесс… – Я взял со стола один из исписанных листков. – Думаю организовать своего рода ФАПы*.
– Что?
– Э-э, ну, такие родильные избы. Чтобы там поддерживалась чистота, всегда была горячая вода, дежурили бы бабки на случай, если у кого вдруг внезапные роды… В общем, хочется организовать дело так, чтобы роженицы и младеньчики не помирали слишком уж часто. По-моему, это благородная миссия, как вы думаете?
* ФАП – фельдшерско-акушерский пункт
Ксения Александровна посмотрела оценивающе. Типа: не шутит ли барин?
– Это потребует заметных расходов… – произнесла осторожно.
– Не беда. Ребятишки подрастут, значит количество крестьян в имении увеличится. А это ведь богатство, не так ли?
Задумалась.
Я понял, что сразу давить на нее, требуя немедленного решения, не стоит.
– Не тороплю вас с ответом. Вопрос не простой, обдумайте все хорошенько. До завтра вам времени хватит?
Кивнула.
– Ну и отлично. Тогда спокойной ночи, а я немного еще задержусь. Работы много.
* * *
Утром Гаврила растолкал меня, когда не было еще и шести часов.
– Че случилось? – еле разодрав слипающиеся глаза, пробурчал я.
– Барыня Ксения Александровна будить велели.
О как.
– На фига? Сегодня воскресенье, имею право поспать?
– Именно, что воскресенье. В церковь надо идти, к заутрене.
– Шо?!!
– В церковь, барин. Мужики и так уже шепчутся, что барин-то – нехристь. Ни лба никогда не перекрестит, ни в церковь не ходит.
Ба-лин! Вот еще напасть. Не буду заключать с ней контракт. Дам сколько-то денег и пусть валит в свой Саратов.
Однако, нашаривая практически на ощупь (глаза никак не хотели открываться) штаны, я осознал, что барыня в общем-то права. Народ здесь поголовно верующий, так что бравировать несоблюдением обрядов не стоит.
Кое-как оделся, побрел умываться, надеясь, что холодная вода прояснит сознание.
В холле (или как называется это большое помещение возле входной (выходной?) двери, увидел умилительную картину. Имело место следующее: барыня (!) Ксения Александровна в скромном платьишке и повязанном платочке, рядом с ней чинно расположились трое детишек. Умытые, серьезные, девочка тоже в платочке.
И я тут такой вывалился: зевающий, почесывающийся, небритый… После ночных посиделок выгляжу. как с похмелья.
Гад Гаврила, хоть бы предупредил!
Ладно.
Мой отец (настоящий, а не его сиятельство Никита Василич) был настоящий полковник. Так что к воинской дисциплине приучил с детства. Не скажу, что разглядев барыню в холле, я собрался в течение сорока пяти секунд (все же мне бриться еще надо было), но управился в рекордные сроки.
И вот мы чинно, этаким благородным семейством под колокольный звон, призывающий верующих в храм, направились к месту богослужения.
Однако!
Честно скажу, не ожидал такого эффекта.
Все встреченные крестьяне кланялись нам в пояс. Мужики при этом срывали шапки, бабы крестились.
Раньше мои выходы на публику проходили как-то менее пафосно. Меня в принципе замечали, но по большей части старались просто убраться с дороги. Кто знает, что барину в голову взбредет? Святое правило, что от начальства надо держаться подальше, не нами придумано. Целый блок фольклора на эту тему существует.
А тут… За своего приняли?
С толпами народа, степенно кланяясь и крестясь, входим в храм.
Я не большой знаток церковных обычаев, но в наше время мужчины и женщины в церкви вроде бы стоят вперемешку. А тут оказалось строгое разделение: мужики подались в правую сторону, бабы – налево. У них там специальное пространство было выделено и даже огорожено декоративной решеткой. Я аж заволновался. До сих пор резких отличий от привычной мне истории не наблюдалось. А тут… Я точно на Земле? Может попал в какой-то параллельный мир?
Между тем мне расчистили проход к прямо к алтарю, так что пришлось встать прямо напротив батюшки, который тут же осенил меня крестным знмением.
И началось.
В принципе все было очень торжественно: свечи, иконы, взмахи кадилом, запахи ладана… Народ, хорошо знающий обряд, в нужный момент подхватывал песнопения, крестился и хором восклицал: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй».
Словом, как и обещалось, воздействие на прихожан шло по всем направлениям: тут и тебе и архитектура, и живопись (иконы), и музыка (хоровые песнопения), и лекция о культуре поведения (проповедь). Очень полезная штука!
Я даже решил выделить церкви кое-какую денюшку.
Но черт побери! Как же долго все это тянется!
Интересно, Путин, когда приходит в храм, стоит многочасовую службу от начала до конца? Или для него существует укороченный вариант?
Задумавшись, едва не пропустил момент, когда надо креститься. Но Гаврила подтолкнул локтем в бок и я послушно подхватил вместе со всеми: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй».
Кстати, вспомнился эпизод из истории Древнего Рима. Историки уверяют, что император Нерон, дескать, имел крайне противный голос, но любил петь. И когда выступал перед публикой, то уходить кому-либо до завершения концерта строго запрещалось. Все должны были терпеть до конца.
Сейчас, распевая с прихожанами церковные песнопения (кстати, слова нужно выучить, а то неудобно), я начал воспринимать эти рассказы существенно по-другому. Действительно, попробуй-ка сейчас выйди. Враз антихристом посчитают. И ничем не оправдаешься.
После нескольких часов непрерывного стояния, вырвавшись из храма на свежий воздух, я был почти счастлив.
Но, как бы то ни было, время потрачено не зря. Отношение крестьян ко мне существенно улучшилось. А Ксения Александровна с детками вызывала у них просто-таки умиление. (Может пока не стоит отправлять ее в Саратов?)
С батюшкой же нужно налаживать контакт. Я до сих пор не удосужился, и это ошибка. Видно было, что авторитетом он тут пользуется, так что упускать открывающиеся возможности глупо.
Заодно хотелось прояснить и моменты со странностями в службе. Потому как… Нет, это точно Земля? Не параллельный мир?
Казалось бы, какая разница? Если выяснится, что я на совсем другой планете, разве начну действовать как-то иначе? Нет. Но все-таки интересно, вдруг я космонавт и первопроходец? Войду в анналы… (мечты, мечты…)
Глава 7. Рабы
Ветераны времени даром не теряли. Как и было оговорено, они каждый день занимались с рекрутами. Причем не только с уже отобранной пятеркой, а согнали еще пятнадцать человек. Гаврила объяснил, что за пару месяцев обучить новобранцев чему-либо стоящему не удастся. Поэтому начинать надо загодя. Вот и собрали всех, кому идти в ближайшие четыре года. И неважно, что младшим исполнилось только пятнадцать, они уже сейчас крепкие, а за отведенный срок подрастут и станут настоящими солдатами.
Я сходил посмотреть на занятия… Что сказать, все уже научились выполнять команды «Равняйсь, смирно!» и поворачиваться через левое плечо.
Единственное, что напрягало – бабы на будущих вояк смотрели жалостливо, а главное – у каждого из тех, кому предстояло уйти навсегда, была невеста.
Дело в том, что рекрутов в деревнях определяли жребием. Так что человек жил, работал, строил какие-то планы, с девчатами шутил… Вдруг – бац! По жребию ему выпадает совсем иная судьба.
Тут, знаете ли, такой психологический удар, что не каждый и выдержит.
И вот, глядя как будущие новобранцы маршируют с палками, изображающими ружья, я подумал: «Если в эту эпоху людей можно продавать, то ведь можно и купить?»
Нет, посудите сами. Те, кого помещики выставили на продажу, они уже оторваны от родных, от привычного образа жизни и внутренне смирились с тем, что их ждет нечто неведомое. Ну, а куда отправит новый хозяин – на работы или на какую службу, уже не столь важно, все равно от корня они оторвались. То есть главное потрясение уже пережили. И теперь, как перекати-поле, несутся под порывами ветра, не зная куда, зачем, и не ожидая от будущего ничего хорошего.
А значит та доля, на которую я их обрекаю, уже не покажется им чрезмерно горькой.
Таким образом, в армию отправим чужаков, а своих ребят сможем оставить дома. Пусть женятся, детишек растят…
Здорово придумал.
Осталось узнать, где можно прикупить пятерых мужиков. (Мда, звучит ужасно. Меня лично так просто выворачивает от перспективы. А ведь еще торговаться предстоит… Кошмар!).
