Стас Кондаков "От А. Дети рок-н-ролла"

А между тем, во всей нашей владимирской компании бродили настроения – а не встряхнуть ли теперь город Владимир по полной. Устроим концерт, чтоб мох слетел! Площадкой для штурма стал владимирский дворец юных пионеров, стоявший на таком пустыре окраины города, что не будь я пионером, то, наверно, побоялся бы ходить в его окрестностях в тёмное время суток.

Организатором всего действия выступила «крыша», которая всеми немыслимыми способами умудрилась пробраться туда и завязать нехитрые отношения с администрацией. Плюс ко всему огромную поддержку молодым музыкантам решил оказать Сева Шилов, музыкант групп «Игры в облаках» и «Карантин». Последняя группа гремела во Владимире не на шутку и постоянно выступала на разогреве перед приезжающими на гастроли «Крематорий» и «Ноль». Их песня «Вали на север, муха» занимала достаточно высокие позиции в хит-парадах «Радио России», и вообще весь Владимир был часто заклеен их афишами.

Водить дружбу с такими знаменитостями было, безусловно, очень приятно, а то, что такие люди решили помочь нам в организации большого концерта, придавало сил и вообще давало определённый шанс на будущее. Когда Сева послушал нашу новинку “Мечта импотента”, то воскликнул:

– Блин, да это же Смитовская «Boys Don’t Cry»! Уважаю. Тоже любишь?

Всё мероприятие было назначено на 7 мая. Было изготовлено немыслимое количество билетов, только непонятно кем и непонятно где, но распространялись они с невероятной скоростью, передавались из рук в руки, а о концерте ходили легенды. Одна только “крыша” делала такой PR, что сегодня ни одна радиостанция не смогла бы сделать такое. Заявлено было три команды: «НВП», «Акустический лес» и «Гулливеры».

Заблаговременно, за день до концерта, все музыканты собрались на саунд-чек, на настройку барабанов, да и просто пообщаться. И всё бы хорошо, но на душе было неспокойно, поскольку наш барабанщик Сашка Натаров был в отпуске и находился где-то далеко, и успеет он приехать на концерт или не успеет – никто не знал. Поэтому мы вели отчаянные переговоры с барабанщиком Олегом, играющим с «НВП», и тот, в общем, был не против.

Немного успокоившись, все занялись настройкой аппарата, и первыми решили опробоваться «Гулливеры». Эта группа была для всех абсолютно новой и незнакомой, ребята играли классический рок-н-ролл и делали это довольно круто, причём с настоящими аранжировками, и со всякими интересными фишками и приёмами. Вот, думаю, чуваки аранжировки придумывают, репетируют, небось, каждый день, аккорды друг у друга не подсматривают. Вот бы нам так! Наверно тогда у меня появились первые мысли, что всё надо менять на корню.

А «Гулливеры» лихо наяривали рок-н-ролл и матерились по поводу отсутствия мониторов. Вот тут пришлось завидовать им – нам, мы-то привыкшие, нам по барабану, есть они или нет, мы всегда без них играли, и о таких чудесах техники не мечтали. В результате, чистоплюйство музыкантов одержало верх над участием в концерте, и «Гулливеры» сняли свою кандидатуру, хотя басист группы Сашка «битломан» и пытался этому воспротивиться.

Ну что ж, нет – так нет. Так мы остались вдвоём в компании Крейзи с его «НВП», где в качестве гитариста фантастическим образом оказался наш друг Порк. Звук аппарата очень радовал, его мощности можно было только позавидовать, а подиум для барабанов и световые эффекты радовали душу и придавали силы грянуть по-взрослому.

На следующий день мы с Шуркой отпросились с учёбы по раньше, сообщив при этом своим однокурсникам и преподавателям, что, мол, такое дело, приходите, будем рады и вообще телевизор надо почаще смотреть. Наш барабанщик Саня, слава Богу, вернулся и со спокойной душой, дружной компанией мы двинулись к Дворцу пионеров.

Такое количество неформалов я ни разу в жизни до этого не видел! Панки и хиппи, металлисты и вообще непонятно кто оккупировали все ближайшие кусты и газоны. Администрация дворца, пытаясь защитить зелёные насаждения, вступила в полемику с уже не совсем трезвой публикой, но была послана подальше. Запахло скандалом. Зато спокойный Сева Шилов, расхаживая в косухе и казаках по кругу, увидав, что кто-то разбил бутылку, подходил и очень вежливо поучал:

– Ну зачем ты бьёшь бутылки? Ведь здесь гуляют дети! А если это будут твои дети? Хотя… Хотя у таких, как ты, детей никогда не будет!

Сражённый этим научным объяснением и вежливостью, удручённый панк спешил раствориться в воздухе. Вообще Владимир очень отличается от других городов огромным количеством панков. Лозунг «Панки в городе» – это типично для Владимира, поэтому уже позже там частенько стали гастролировать «Наив», «Король и шут» и подобные товарищи.

А зал между тем набивался людьми. Администрация периодически устраивала тут и там скандалы, призывая народ к порядку и грозясь вызвать ОМОН. А перед самым концертом наотрез отказалась пускать представителей владимирских СМИ по их журналистским удостоверениям. В срочном порядке все музыканты заявились к директору и заявили, что вообще играть не будут, если не пустят представителей прессы, а грозная публика разберёт весь дворец по кирпичику ещё до приезда милиции. Интересно, влетело ли потом за всё Севе… В результате пускать начали всех.

Первыми начали «НВП», с тем же лёгким матом и глубокой лирикой. Порк периодически подпевал Крейзи и терзал новый Шуркин «Galaxies» (я к тому времени перекупил у Шурки его «Treax», как сейчас помню, за 70 рублей). Из-за кулис, конечно, толком я ничего не слышал, но понял – в зале полный рок! Публика рвёт и мечет.

Когда мы, затянутые в чёрное, появились на сцене следующими, то стало понятно – народ только разогрелся, а лично мне стало страшно от такого количества незнакомых мне людей. В Радуге мы знали практически всех, и было очень легко, а здесь такая толпа и ни одного знакомого лица, хотя кое-кто и приехал к нам на поддержку.

Концерт прошёл на одном дыхании. Стараясь не тормозить между песнями, мы выкидывали в зал всё что можно. Солист «Карантина» Виктор Пеньковский, сидевший за пультом вместе с Севой, со слов последнего сказал:

– Смотри, эта группа рано или поздно ещё себя покажет. Как она называется?..

А мы заканчивали концерт традиционной «Дети рок-н-ролла», ловили вспышки фотоаппаратов и крики из зала «Давай!!!». По-моему, в первый раз мы спели этот хит вдвоём с Крейзи, по принципу «Всё это рок-н-ролл!», я первый куплет, он второй, третий вместе, ну а припев все – кому достанется микрофон. Финал удался на славу!

Только когда всё закончилось, народ стал требовать продолжение банкета, а продолжать собственно было уже некому. Вся разгорячённая публика вывалила на воздух, отдавая всю неизрасходованную энергию вселенной, в результате чего администрация дворца всё-таки вызвала ОМОН. Милиция приехала быстро. Размахивая дубинками и с криками «А ну все по домам!», захватив с собой парочку самых агрессивных рокеров, разогнала весь народ и отбыла восвояси.

На всю эту картину мы посматривали из окна машины Шуркиного отца, который на своём микроавтобусе приехал забрать «суперзвёзд», и реально становилось как-то не по себе – ведь мы имели прямое отношение ко всему происходящему! Но, по-моему, всё кончилось благополучно, все были живы и здоровы.

Через несколько дней во владимирской прессе появились первые публикации о прошедшем мероприятии. Я бегал по киоскам и скупал все газеты, какие можно. На самом деле информации было не много, а та, которая была, отличалась скупостью и местами неправдоподобностью, например, никто не написал про приезд ОМОНа, а группу «НВП» вообще обозвали группа «Крейзи». Но в любом случае всё получилось как надо – «Акустический лес» вышел за границы Радуги.

* * * * *

Летом 1994 года, миновав все военкоматы и призывные пункты, я поступил во Владимирский политехнический институт на факультет технической кибернетики, поступил очень легко и абсолютно не готовясь. Теперь даже страшно вспомнить, что это такое, а тогда на это факультет брали практически всех подряд, ну а я после техникума с такой же специальностью вполне подходил на роль студента. Шурка загремел в армию, а поскольку воинских частей рядом с Радугой было хоть отбавляй – начал проходить службу рядом с домом.

Моя учеба, конечно, не занимала ни одной клетки головного мозга, да и я особо заморачиваться не собирался, все мысли были только о музыке и о записи альбома. Порк с Митьком учились в том же универе (только на радиотехническом факультете), да и пол-«Крыши» тоже являлись студентами ВГТИ. Учился на юрфаке будущий лидер группы «Дали» – Александр Семенович или, как его все звали, Семён, который только начинал писать свои первые опусы. В соседнем педагогическом учился Забатурин, Мяс и Крейзи – короче, я был не одинок, и ближайшее кафе «Новинка» всегда было оккупировано нашей компанией: дешёвое владимирское пиво с мутным осадком было по карману. Радиотехники называли это ПНП переходом (есть такая штука в транзисторах) Политех-Новинка-Политех, ну или НПН – то есть наоборот. Так вот в моём случае было по большей мере последнее.

Единственное, что омрачало действительность, так это моё беспокойство по поводу состава «Акустического леса». Шурка в армии, Сашка Натаров не подаёт активности, Мясу всё напополам, Митьку вроде тоже, короче, всё очень натянуто, и группы как таковой нет.

Как-то раз один мой знакомый сказал, что у него есть знакомый барабанщик, что типа круто играет, и вообще настоящий панк! Так вот этот панк хочет играть примерно в такой группе, как у нас, и что вообще он клёвый парень. Ну, я сказал, конечно: давай, привози его в Радугу ко мне – посмотрим, поговорим, а там видно будет. На тот момент я действительно пришёл к выводу, что старого «Акустического леса» уже не вернёшь, и серьёзно думал о будущем.

Каково было моё удивление, когда ко мне домой заваливается этот знакомый, и с ним такое чудо, каких не увидишь в Радуге точно! В трико, в джинсовой куртке, из которой торчат три майки, а в трико чуть ли не заправлена сама куртка. В больших круглых чёрных очках и чёрной беретке, покачиваясь из стороны в сторону, стоял парнишка.

– Знакомься, Стас, это Лёха! – сказал Электрик (так звали того самого приятеля). – Тот самый барабанщик, про которого я тебе говорил.

– Здорово, Лёха, – говорю, – пойдём, Лёха, погуляем и покурим, поговорим, есть дело.

Лёха был немногословен, как-то стеснялся, покашливал, прикрывал рот рукой, тёр нос, и всё так же покачивался как пьяный. Я ещё подумал, не наркоман часом? Но оказалось, что это у него природное.

– Лёха, у тебя майка сзади вылезла, – сказал я Лёхе.

– Это специально, так надо! – отвечал тот.

Электрик ушёл и оставил нас вдвоём. Мы уселись на лавочку, закурили и завели разговор:

– Что слушаешь-то, Лёх? – спросил я.

– «Кино» люблю, «Бригаду С», «Браво», «Гражданку», да всё помаленьку.

Странный набор, думаю, «Браво» с «Гражданкой» мешать, хотя и сам слушал с удовольствием и то, и другое

– А вообще, лучше «Кино» нет ничего, – продолжал Лёха, – но рок-н-ролл люблю, твисты всякие. Вот Павел Кузин крутой барабанщик!

– Давно на барабанах?

– Да пару лет. У меня при училище кружок музыкальный есть, вот мы там с пацанами рок-н-роллы и рубим, правда, всё чужое, а хочется своё. Барабаны думаю свои купить.

Мне очень понравился Лёхин настрой, и знание школы барабанщика «Браво» и «Бригады», и желание приобретения собственного инструмента, и вообще желание играть. Да и сам он производил впечатление очень доброго и застенчивого малого. Я поделился с ним своими переживаниями за состав группы, и сказал, что барабанщик вроде бы есть, а вроде бы и нет. Группа на грани развала, что, в принципе, конечно, надо попробовать поиграть вместе, а там видно будет.

– Хорошо, – сказал Лёха, – когда на репетицию приезжать?

Мы договорились о встрече и разошлись. Лёха жил во Владимире, и на репетиции ему бы пришлось мотаться в Радугу, тратя на дорогу уйму времени и денег. А как его представить остальным ребятам? Знакомьтесь, это Лёха, наш новый барабанщик! И самое главное, как к такому повороту событий отнесётся Сашка Натаров? Вроде бы не порядочно так поступать! Надо сначала Мясу бы сказать, ему всё равно всё пофиг. Такие мысли вертелись в моей голове и не давали покоя. В результате, отдав себя на волю судьбы, я твёрдо решил, что Лёху надо брать.

Честно говоря, не помню, говорил я кому из своих или не говорил по поводу нового барабанщика, но когда на репетиции появился Лёха, никаких взрывов не произошло. Митёк с Мясом довольно спокойно отнеслись к новому человеку. Мы поиграли с Лёхой что-то из рок-н-роллов, что-то из собственного репертуара и в принципе я остался доволен, хотя по ритму Лёха плавал. Но что мне понравилось, так это то, что он не просто подыгрывал, а действительно делал свои партии и учил песни, и самое главное, что ему это очень нравится. Забегая вперёд, скажу – это был тот самый Алексей Егорычев, который после этого 11 лет был постоянным участником нашей команды, да и сейчас если не в группе, то, во всяком случае, с ней.

* * * * *

Между тем, на владимирском ВГТРК состоялись премьера клипа «Акустический лес» и снятое заранее интервью с нашей группой. Концертная запись с Радуги была забракована, поэтому вся телевизионная передача была в акустике. Сам же клип позднее взял какой-то приз на неизвестном фестивале и потом уже крутился по всей стране на региональных ТВ. Но это была акустика, а очень хотелось профессионального электричества.

Когда при встрече с режиссёрами клипа Мариной и Ириной я заводил подобные разговоры, девчонки предложили идею:

– У нас сейчас будут съёмки видеоролика известного владимирского музыканта Алексея Сидорцева! Он же в театре звукорежиссёром работает, и он непосредственно записывает музыку для спектаклей. Мы поговорим с ним. Попробуем договориться на одну песню!

Уже на студии областного театра кукол я познакомился с Алексеем. Добрейший души человек, интеллигент, безумно талантливый композитор и аранжировщик встретил меня радушно:

– Пишем внакладку с двумя перезаписями, последний пишем вокал. Барабаны давайте набьём на синтезаторе.

– Ирина просила нас записать одну песню, – сказал я, – честно говоря, песня откровенно слабая, уж не знаю, почему она ей так запала.

Про песню я имел в виду мою «Звезду». Она и вправду была никакой, так и пропала потом, даже сейчас слов не вспомню. Что-то «А я уезжаю, светит звезда и кругом железнодорожные пути».

– Раз Ира сказала её, значит, так надо. Ей видней! Постараемся приукрасить.

Студия особо не впечатлила. Ленточный магнитофон, пульт и огромный синтезатор. Изумляла только кабинка с окном для записи голоса, такого я ещё не видел. Мы засели на запись и быстро пробили барабаны. Поскольку басиста не оказалось рядом, то Сидорцев прописал на синтезаторе мидийный бас и добавил фон клавиш. Ну а потом я два раза прописал акустическую гитару и соло. Вокал тоже записали практически с первого дубля. Как-то всё быстро, наспех. Я абсолютно не знал тонкостей студийной работы, хотя Алексей давал правильные советы и сыпал неизвестными мне музыкальными терминами.

Результаты работы расстроили Ирину:

– В акустике мне эта песня больше нравилась, – сказала она. – Ладно, давайте пока тормознём эту тему, какие у вас планы?

– Вообще, это мой первый опыт студийной работы, – ответил я. – Мы сделали кучу ошибок, да и, по моему мнению, песня откровенная слабая. Вот если бы альбом записать у Сидорцева! Подойти к этой задаче основательно и без спешки.

– Ну, тут я вам помочь не смогу. Всё что могла я уже сделала. Договаривайся с Лёшей сам.

И я загорелся. Нужно писать альбом всеми правдами и неправдами. Администрация Радуги пообещала финансово помочь, я пообещал Сидорцеву, что всё как-нибудь оплатим, а Сидорцев ничего обещать не стал, а просто сказал:

– Приезжайте, начнём!

Запись проходила по схеме – песня в день. Я играл все соло партии на гитаре, Мяс смотрел, как играет Сидорцев, и иногда сообщал Алексею примерную тему партии, иногда приезжал Митёк и в некоторых песнях прописывал бас-гитару, появлялся Порк, который местами тоже что-то играл на ритм-гитаре, словом, полный бардак. Один раз приехал Лёха-барабанщик с драм-машиной «Yamaha» и начал лечить Сидорцева, какие барабаны ему пробивать – это была умора, показать на маленькой драм-машине ритмы для «Ensoniq TS10».

Самая нелепая история произошла с записью песни «Индивидуальный сортир». Приезжаем мы с Мясом на запись, а в студии траур – скончался кто-то из сотрудников театра, помню, что в студии много людей с большими бородами и все пьяные.

– Ну что, начнём? – весело спрашивает Сидорцев.

– Прямо не знаю, – отвечаю, – может, не надо, всё-таки поминки, песня далеко не грустная.

– Ничего, поработаем! Кстати, вот стаканы – помяните.

Мы помянули человека, которого даже не знали, и засели пробивать барабаны. Потом помянули ещё раз, а потом ещё, а потом мы с Мясом два раза бегали за водкой, при этом процесс записи не прекращался, а потом я не помню, как прописывал голос, но помню, что нам всем окончательный вариант песни очень нравился.

Проснувшись на следующий день и прослушав кассету с песней, стало очевидно – погуляли мы вчера на славу, вот только записали, не пойми что. Приезжаем к Сидорцеву, а он весь мрачный такой, больной и грустный.

– Алексей, – говорю, – мы там вчера что-то вроде налажали, может, перепишем?

– Конечно, перепишем, я уж сразу понял, как проснулся, только давайте сначала пивка попьём!

Альбом записывался очень быстро. Где-то к концу работы над ним я написал новую песню «Домашняя кошка» и прямо в акустике принёс её в студию – аранжировка к ней придумывалась по ходу записи.

К песне «Продолжая любить» планировалось живое соло на флейте, и я попросил нашего знакомого по «крыше» Серёгу Никонова помочь в этом. У Серёги вечно дрожали руки, отчего его партия получилась такой нежной, такой чистой, что песня приобрела совсем новое звучание. Я до сих пор считаю, что это лучшая песня на альбоме, очень самодостаточная и глубокая, есть в ней что-то такое, что не поддаётся объяснению.

К концу лета 1994 запись альбома была закончена, оставалось только упорядочить песни и сделать обложку. Альбом был готов и получил название «Продолжая любить», а первой песней была всё-таки оставлена та самая запись с ВГТРК в акустике. Как-никак первый альбом «Акустического леса», и он пошёл в народ. Было чертовски необычно видеть своё детище на пиратских кассетах, где с одной стороны были мы, а с другой только что вышедший новый альбом НАУ «Титаник». Такое соседство заставляло гордиться, а сама обложка, напечатанная на дешёвом ч/б принтере, веселила искусно сделанным монтажом, где я с гитарой сидел на унитазе.

* * * * *

Новый 1995 год всё-таки внёс свою стабильность в состав группы, и я уже был в некотором роде спокоен. Лёха-барабанщик притащил на репетицию с собой приятеля Гошу и категорически настаивал на его прослушивании в качестве басиста. Гоша, он же Игорь Мочалов, в свои 16 лет выглядел на все 20 (борода!) и на прослушивание пришёл абсолютно подготовленным. Конечно, он был безоговорочно принят в команду, и мы тут же принялись прогонять старую программу и делать новые песни. А их написалось уже не мало. В дальнейшем этот цикл песен станет альбомом «Миру-мир и рок-н-ролл», но до него был ещё целый год, а впереди светило куча концертов.

Когда Шурка ушёл в армию, невзирая на отсутствие у меня музыкального образования, на должности руководителя кружка ВИА «Акустический лес» в КЦ «Досуг» приняли меня, и я с упоением начал заполнять графики работы и писать планы на год. Конечно, это была фикция, но никто не отменял отчётных концертов и шефской работы по выступлениям на мероприятиях различного характера, от официальных городских праздников, до выездных концертов по области. Для этих целей отделом культуры нам выделялся маленький «пазик», и мы всей нашей дружной компанией пускались в очередное приключение по городам и весям Владимирской области.

Это, что говорится, официально. А неофициально жизнь и творчество кипели в лучших традициях рок-андеграунда. Квартирники, подпольные концерты и уже начинающие поднимать голову рок-фестивали областного значения. Кстати, по квартирникам. Как-то нам устроили акустический концерт вместе с Крейзи, где мы, как Майк с Цоем в молодости, пели по очереди песни, а на полу стоял ящик портвейна. Не берусь утверждать, но по легенде именно в этой старой коммуналке в 80-х был концерт Башлачёва. Во всяком случае, мне об этом говорили.

К этому времени я уже был знаком со всей владимирской рок-братией: от звёздной группы «Карантин» до отца-основателя местного панк-движения Шайбы (Андрей Агеенков, группа «Диплодоки»), группами «Немо» и «Постскриптум». С последними двумя вообще завертелась очень близкая дружба, было чему у них поучиться. «Немо» поражало наличием в группе до ныне невиданного саксофона и очень необычными аранжировками, а «Постскриптум» заряжало лихими рок-н-роллами и классными разложениями на голоса солистов Олега Беспалого и Олега Зеленина.

На 9 мая в честь 50-летия Великой Победы в парке Радужного планировался большой концерт. В итоге дневной праздничный концерт к вечеру должен был перерасти в грандиозный рок-фестиваль. По сути это и было в рамках фестиваля «Салют Победы», поэтому от администрации я услышал всё-таки некие условия – все приглашённые группы должны соответствовать высокому музыкальному уровню. Ну, не знаю насчёт уровня, но компания собралась хорошая. «Немо», «НВП», новые владимирские инструменталисты «WW», радужная группа «Чёрный понедельник», ну и, соответственно, всё это действие закрывает «Акустический лес».

На этот раз мы действительно настроили аппарат довольно сносно, и всё прошло как надо. Не обошлось и без казусов, но они были абсолютно безобидными. Петя Медведев саксофонист «Немо» вообще был очень колоритной фигурой. Саксофонисты сами по себе люди с другой планеты, ну а наш герой вообще был сумасшедшим юмористом, и когда снимал шапку под гром аплодисментов, оттуда вываливалась шевелюра в стиле Анжелы Дэвис. Сам Петя работал в теплице по выращиванию шампиньонов, что, несомненно, добавляло кармы в его образ, на что солист группы Лёха Мокряков весело шутил по этому поводу:

– Да уж, Петя уже старается шапку не снимать, у него там мухоморы!

Словом, Пете перед самым выступлением кто-то налил и сразу много. Он всегда был не дурак выпить, но тут это стало серьёзным ударом для группы – всё-таки вся фишка группы была в саксе! Всеобщими усилиями наш герой был транспортирован к лесному роднику и за 10 минут путём промывки желудка и ледяных водных процедур был приведён в порядок. Но человеческие слабости всё равно сыграли злую шутку – ему опять кто-то налил. Леха Мокряков и гитарист Димка Супруненко плюнули на всё это безобразие и приняли как есть. Пока во время выступления «Немо» Лёха ловил прилетавшие на сцену гильзы от проходившего салюта, Петя развлекал зрителей своей мастерской игрой, спустившись непосредственно в народ. Так и разгуливал с саксофоном в толпе, приводя зрителей в неописуемый восторг.

* * * * *

К концу лета по Владимиру поползли слухи о грандиозном двухдневном рок-фестивале, или, как сейчас говорят, Open air. Этот груз на себя повесил Крейзи, да вся «крыша» в целом. Как-то договорились с администрацией загородного парка о возможности проведения подобного шабаша, собрали по крохам всю аппаратуру, что имели в своих закромах местные рокеры, и пустили клич по всей Руси – приезжайте, кто хочет!

Я уже тогда начинал понимать, какое это неблагодарное дело по устройству подобных мероприятий, и всячески пытался предостеречь Крейзи быть аккуратней на поворотах, но он был неумолим:

– Да круто! Устроим свой Вудсток! Первый день акустическая программа, второй день электричество. Звёзд позовём, пресса будет гудеть! Да и мы оторвёмся!

Количество приглашённых участников было впечатляюще. Я, наверно, сам с трудом не смогу перечислить всех – информация афиши с реально выступающих несколько разнилась. Всё смешалось. Группы из всех городов Владимирской области, Москвы, Нижнего Новгорода и ещё Бог знает откуда. Из звёзд планировался приезд Вадима Степанцова и группы «Бахыт компот», группы «Рада и Терновник», им даже хотели оплатить каким-то образом дорогу. Были у Крейзи и заветные мысли – притащить его любимую «Алису» и даже «Гражданскую Оборону», но видимо, не нашлись нужные контакты, словом, не срослось.

И вот настала середина августа. Крейзи бегал с безумным видом, решал организационные вопросы, мы, как могли, помогали с рекламой, а именно носились по городу и расклеивали афиши. Со всего города стаскивалась звуковая аппаратура, и все музыканты судорожно прогоняли свои программы, готовясь проснуться на следующий день рок-звездой.

За день до фестиваля организаторов пригласили на прямой эфир радио «Европа плюс», ну а поскольку качественная студийная запись была только у меня, то Крейзи взял меня с собой. Помню, я жутко испугался загоревшейся в студии надписи «ON AIR» и сразу потерял дар речи, Крейзи же, ничуть не растерявшись, задвигал тему, как будет круто, да вообще, впервые такое и приходите-приезжайте. После того как в эфире прозвучала одна из моих песен, дошла очередь и мне держать удар. Ведущая, видя моё потерянное состояние, решила добить контрольным в голову, а именно вывести прямой телефонный звонок в эфир:

– Здравствуйте, – услышал я до боли знакомый голос своего друга Сергея Забатурина, – у меня вопрос к солисту группы «Акустический лес».

На заднем плане я слышал весёлый смех наших друзей и честно уже ждал, что ожидать от этого авантюриста, а тот невозмутимым голосом продолжал:

– Так вот, у меня вопрос! Почему у группы такое странное название «Акустический лес»?

Ну и ещё что-то. Я, стараясь скрыть иронию и смех, с серьёзным видом в сотый раз рассказал историю мироздания нашей группы и почти выдохнул, когда Забатурин меня перебил:

– Ладно, спасибо! И вообще, Стасик, давай приезжай быстрей, а то портвейн у нас уже заканчивается!

В студии воцарилась мёртвая тишина… и только опешившая ведущая через пару секунд, со свойственным ей профессионализмом, быстро перевела тему и завершила эфир. А я, матеря про себя Забатурина и своих друзей, поехал в Радугу. «Вот, думаю, гады! Первый раз на прямом эфире, хоть бы поддержали, а они заразы прикалываются. Ну, сейчас приеду, устрою им». Конечно, я ничего им не устраивал, все просто ржали и говорили:

– Да успокойся, старик, весело же. Вы там все такие серьёзные были.

– Вас бы туда, – ворчал я, – тут все смелые!

– Да я бы там такое сказал! – веселился Забатурин. – Все на выборы! Голосовать только за меня! Да здравствует русская национальная асфальтирующая партия! Я знаю, как решить проблемы экологии рек во Владимирской области. Заасфальтировать к чертям все реки и пустить по ним тараканьи упряжки как самый чистый экологический транспорт. И вообще, я завтра ведущий фестиваля, почему меня на эфир не взяли?

На первый день акустической части фестиваля весь городской неформальный люд стекался к месту будущего действия и по приезду устраивался на поляне прямо у сцены. Приехав на место, мы с удивлением обнаружили на сцене кучу разнокалиберной аппаратуры, звукорежиссёра, пытавшегося собрать этот чудо-конструктор, и взъерошенного замученного Крейзи. Было видно, что этой ночью поспать ему не удалось, а ещё приходилось постоянно отмахиваться от постоянно наседающих артистов – кому, когда выступать и на предмет можно ли поменять время и продолжительность выступления. О, это сладкое чувство, как оно мне знакомо! В этот момент каждый сам за себя.