Этот античный Бог не является вариацией Божественного начала в христианстве. По сути, он не имеет к человеку никакого прямого отношения, да и сам субъект жизни не может претендовать на какие-то короткие с ним отношения. Это, на самом деле был Вседержитель в античном смысле, объективный и всемогущий и затрагивающий человека всего-навсего по реальным причинам – он существует в созданном этим Богом мире.
Знакомясь с мифологией, а также уже и разработанными философскими построениями древнегреческой культуры, нас не покидает ощущение, что античные мудрецы пользовались какими-то дополнительными источниками знания, какие не носили запечатленного в письменном виде характера. Знакомство с этими источниками исключало всякого рода возможности влияния на само представление о бытии или его корректировку в необходимом направлении – более увязанном с потребностями и непосредственной жизнью человека.
Эта запредельная объективность, какая сквозит в эпистемологических, исходных построениях древних греков и делала их открытия столь далеко и мощно работающими, влияющими на сознание человека и более поздних эпох, вплоть до сегодняшнего дня.
Но в древнегреческой культуре были сложные отношения с понятием бессмертия. Собственно, бессмертие – это отрицание времени, его игнорирование. Оно в этом случае теряет всякое существенное свое содержание. Если время длится бесконечно, ничего не меняя для субъекта его восприятия – не важно, человеческого существа или бога (древнегреческого), оно теряет смысл и серьезность своего бытия. Если оно никак не влияет на состояние бессмертных сущностей, то для них оно тогда функционально бесполезно. Не стоит в этом случае на него обращать внимание. Его для бессмертного начала как бы и нет. Он сам, бессмертный элемент, становится иным воплощением всемогущего времени, принимает его основные черты и качества.
Время, как и природа, по гениальному замечанию Пушкина, равнодушно ко всему, чего оно касается. А касается оно всего и всех. И бороться с равнодушной и бессмертной сущностью не имеет никакого смысла. Любая попытка обречена на провал и поражение.
Человечество смогло проявить всего два подхода и выработало в себе слабые, но инструменты борьбы со временем. Или же, хоть какое-то, но противодействие ему. Это вера и творчество. Это основные начала, которые мы разберем ниже более подробно. Есть еще любовь. Но не то исключительное чувство привязанности человека к существу другого пола. Это величественное и сильное чувство, как эманация всех внутренних и нематериальных, то есть не порожденных с участием времени, свойств и качеств человеческого Я. (Наверно, лучше употребить здесь такое неточное, но исключительно попадающее в цель слово – душа).
Любовь к жизни, природе, детям, другим людям, когда происходит отказ человека от всякой своей физичности и материальности (то есть происходит невидимая, но не менее важная от этого победа его над временем), и человек выходит за собственные пределы духовного и психологического состояния и становится готовым к самопожертвованию; его внутренний мир превышает объем его когнитивной личности – человек освобождается от тенет времени и ему становится не страшно умирать.
* * *
Важный вопрос, какой необходимо обсудить, прежде чем перейти к вопросам веры и творчества. Как нужно понимать длительность времени для человека применительно к его бытийности как таковой? Насколько вопрос о времени (а также обо всех других сущностях его пребывания в мире) связан с его сознанием и самосознанием? Это важнейшие вопросы, и мы постараемся дать варианты своих ответов. Ведь, очевидно, что младенца и ребенка первых лет жизни вопрос времени является органической частью его физичности, укорененности в материальном. Сон, потребность еды, голод, боль, которая возникает от какой-то причины, включают дитя в поток времени непосредственно и без обиняков. Какой-то промежуток времени спустя эта укорененность во времени исчезает. Но в самом начале его существования время для человеческого детеныша складывается из частиц его материального существования. Он полностью растворен в «тут-бытии». Представление о времени возникает позже, когда он начинает совершать передвижение по жизни, связанное с известным распорядком и последовательностью событий. Но весь этот процесс совершается неким социальным образом, ребенок попадает в известную общественную среду, которая и приучает его к членению времени, к его восприятию.
Если вообразить себе жизнь детей каких-либо неразвитых, примитивных обществ, какие еще сохранились где-то в самых глубинах Африки, то членение времени для них связано с чередованием дня и ночи, поглощением пищи, с какими-то постоянными физиологическими оправлениями, с ожиданием времени своей инициации и нечто похожего. Никакого осознанного отношения к времени там не существует. То есть фактически времени для детей – нет.
Актуализированное отношение к времени появляется в тот момент, когда подросток, молодой человек начинают фиксировать свое когнитивное и психологическое своеобразие, когда начинает проявлять себя его самосознание. Тогда-то встает перед ним вопрос о времени в метафизическом, то есть в отвлеченном смысле. Время окончания школы, университета, прохождения воинской службы, женитьбы, совершение других, важных для него действий и т. п.
Решающий этап – это осознание конечности своего физического существования. И здесь важнейший момент. Оказывается, что всякое ощущение и понимание времени является фактором внутренней, когнитивной деятельности человека. Если ее не существует, не возникает, тем самым, восприятия времени, то есть в этом случае его для индивида просто-напросто – нет. Чем сложнее и разнообразнее, утонченнее и отрефлектированнее внутреннее пространство человека, тем острее он воспринимает свои отношения со временем. Особенно со временем будущим – прекращение в какой-то момент его отдельного, неповторимого и уникального самосознания. Такого рода конфликт носит абсолютный характер, из него нет никакого выхода для индивидуального сознания, и часто именно пессимизм становится главной эмоцией, сопутствующей восприятие человеком времени именно в этом персоналистическом ключе.
Несколько другие отношения со временем возникают у людей, укорененных в метафизике веры в высшее божество, убежденных в наличии бессмертия для какой-то части его самого, так называемой души. Хотя и здесь кроется известное опасение и верующего человека, а что именно из содержания его Я добьется дружеских отношений со временем. Он верует, что именно его душа войдет в сонм бессмертных сущностей, соединенных в составе Высшего существа. Понятно, что речь не идет о физическом перемещении человека во всем его материальном облике в райские кущи (или в ужасы ада), но о транспозиционировании его духовного слепка (душевной матрицы) как квинтэссенции его настоящей сущности, в другое пространство, где он продолжает свое существование в бессмертных формах, включает себя в «облако» Бога.
* * *
Древние греки, кажется, Демокрит, говорили, что бояться смерти нет никакого смысла: когда мы есть, ее – нет, когда она – есть, нас уже нет. Но для человека веры важно выстроить свою земную жизнь таким образом, чтобы он преодолел свою земную и физическую ограниченность и мог претендовать на какое-то соединение с вечными сущностями.
Строго говоря, то или иное человеческое существо не начинает жить с момента рождения. Оно присутствует в жизни, как некое тело в своей единой и неповторимой физической сущности. Но его пребывание в бытии начинается с момента возникновения, хотя бы и слабого, но самосознания, и в первую очередь по отношению ко времени. Здесь есть еще один поворот, совершенно законный, с точки зрения логики: можно предположить, что данный народившийся человек был запрограммирован к жизни намного раньше, и странным образом он присутствует в скрытом виде во всем сонме своих предков, издревле. При этом можно предположить, что какое-то сочетание атомов, электронов, молекул, проходя через громадную череду предков каждого рожденного человека, уже и несет возможность его физического осуществления в том или ином виде. Вот эта замечательная и бесконечная, по сути, с точки рения обыкновенного человека, лестница какая воссоздана и в Ветхом Завете.
Именно что современное мышление и может разложить по полочкам строгую необходимость появления данного существа из рассмотренной совокупности его предков. Он же, этот конкретный человек, не мог появиться из н и ч е г о, он взаимосвязан с той совокупностью физической плоти, реальной биологической материи, какая после умопомрачительных трансформаций превратилась в данный индивид с тем или иным набором определенных физических свойств.
Однако что-то подсказывает нам, что не только внешний облик, черты лица, строение тела и пр. и пр. связывает данного индивида со своими предками. Но и свойства его психологии, когнитивные способности, душевные качества содержались в определенном наборе атомов и молекул, которые сами по себе не обладают самодостаточными характеристиками, но нуждаются в воплощении через отдельное человеческое существо.
Также можно предположить, что и через своих потомков данный индивид продолжает свое существование, и определенного рода совокупность атомов (хромосом, иных механизмов внутриклеточного обмена информацией, или еще как-то, что нам еще неизвестно), продолжает свою материальную жизнь внутри других организмов. И время для этих элементарных частиц, связанных с конкретным существом, продолжает длиться, продолжает быть. Да и в дальнейшем, вообразив себе гибель планеты Земля, солнечной системы, нашей Галактики, можно предположить, что в определенных скоплениях звездной пыли будут присутствовать, на самом деле бессмертные частицы всех, без исключения, людей.
Но вопрос заключается в другом. Эти частицы не будут обладать нашей человеческой индивидуальностью, памятью, нашими эмоциями, потаенными мыслями, всем тем, что составляет неповторимое своеобразие человеческой личности, воплощаемой вовсе не в материальных носителях, в конкретных совокупностях молекул и разветвленности нейронных сетей, а в сложнейшем наборе отпечатков (символов, знаков, картин) отраженной реальности во всем том многообразии, что даровала каждому из нас его конкретная судьба.
Сведение наших когнитивных и психологических реакций к какой-то комбинации электрических импульсов в нашем головном мозгу, в центральной нервной системе не делает нашу личность исчисляемой и более понятной даже с точки зрения физиологии. Этот феномен нашего сознания как раз лучше всего и объясним, как мы написали выше, в явлениях веры и творческого состояния человека.
Мир сознания (то есть мир обобщенных и абстрагированных представлений обо всем на свете) всякого человека продуцирует из себя некие идеальные проекции, которые проявляются в его организме в своем двойном осуществлении – и как совокупность химических, электрических, нейронных реакций человека, и как абстрактный результат этой деятельности. Но между ними нет детерминированной связи, идеализация (в философском смысле) действительности вовсе не предопределяется сложившимся набором физиологических импульсов.
Наглядным примером этого процесса может служить представление о том, что некий источник света (сам человек во всей полноте его биологического и химического существования) испускает лучи своей психической деятельности, но для их опредмечивания он пропускает их через фильтр своего сознания (можно также сказать о фильтре его ментального внутреннего облика). В нем существует различное количество разнообразных отверстий, зияний, какие связаны с неповторимой физиологической индивидуальностью человека, но только пропустив свой собственный источник света (знания) через фильтр своего же сознания, он получает на воображаемой стене, помещенной также внутри его психического мира, те отпечатки действительности, какие соответствуют именно его, данного субъекта, своеобразию и неповторимости восприятия бытия.
Никогда и никто не мог обнаружить двух одинаковых людей именно что в их реакции на окружающий мир. Даже если они будут однояйцевыми близнецами, практически биологическими клонами, психически они будут отделены друг от друга, будут представлять отдельные человеческие существа, даже и с похожими реакциями и эмоциями.
Наше Я – это безмерно сложный, отражающий действительность, механизм (очень неточное сравнение). Его идеальность носит божественный характер и предполагает (лучшая из гипотез) наличие внешнего источника для появления столь очевидной определенности личности человека на базе отсутствия всякой материальной конкретности. Личность, дух, душа, индивидуальность человека подобны звучащей музыке, гармонии мелодии, только мы не видим и не можем понять, что за инструмент издает эти звуки, и почему он является полным и окончательным выражением нашего Я. Если генетики убедительно говорят, что всякого рода положительные изменения в эволюции человека определяются мутациями, происходящими в генотипе антропоса, то есть имеют ярко выраженный предметный и конкретный характер, – по сути, это слом биологической программы в некоторых своих аспектах
Здесь же возникает сразу несколько вопросов. Почему, собственно, такого рода слом происходил всего лишь на одной ветви развития гоминоидов, а, скажем, кроманьонец был его лишен? И был вынужден оказаться на генетической свалке человеческой истории, не оставив никаких заметных следов своего существования в виде развитой культуры. Почему это нарушение программы было связано с усилением и развитием когнитивных способностей человека, включая формирование избыточно мощного головного мозга, развитие речи, выработку эстетических потребностей в виде создания симметричных конструкций, стремления к гармоническому сочетанию цветов, штрихов при изображении действительности и т. д. и т. п.?
Невозможно не видеть определенной телеологичности во всех этих процессах эволюции человека как вначале чисто биологического существа, а потом уже как представителя иной категории живой материи – человека разумного (homo sapiens). Мы дальше будем рассматривать вопросы веры и творчества как элементы мутации человека, но не как биологического субъекта жизни, но мутации в странном направлении – по выработке, на первый взгляд, совершенно ненужных свойств и качеств данного организма, данного соединения аминокислот и белков.
Та эволюция человека, какую мы можем наблюдать к началу XXI века, заключается в том, что человек все с большим упорством следует тем линиям своего развития, которые не связаны с совершенствованием его внешнего облика, уточнением его физических или физиологических параметров. Те изменения человека, о которых мы можем говорить в последние два века, связанные с улучшением разнообразия и качества питания человека, без сомнения, повлияли на рост человека, его мышечную массу, на увеличение продолжительности жизни (здесь, разумеется, сработали достижения в области медицины, других областях знания).
Но эволюция «внутреннего человека», которую мы можем рассматривать, прежде всего, как регулирование его социального и нравственного поведения, не так очевидна и положительна, как изменение его физических параметров.
Для трезво мыслящих исследователей, культурологов и философов, очевидно, что человек почти не меняется в своем внутреннем содержании за последние, по крайней мере, две с лишним тысячи лет. Трудно обнаружить особую разницу по привязанности человека к особям другого пола, к детям, к семье, по чувствам любви к своей родине, ее ценностям и т. д. и т. п. Доблесть, отвага, любовь, нравственное и достойное поведение, чувство красоты, почитание предков и высших божеств, все это, перечисленное, и многое другое, претерпели с периода древнегреческой и римской цивилизаций до сегодняшнего дня лишь самые малые изменения, да и то больше связанные с вопросами изменения технологической стороны цивилизации. Подвиг под Фермопилами, сокрушение агрессии варваров, поиски смысла существования, для чего лучше всего использовать нравственные свойства человеческой натуры, – все это абсолютно рифмуется с идеальными представлениями современного человека.
И это, невзирая на плачевные последствия искажения человеческой природы после разрушительных войн XX века, после Холокоста, наблюдая и сегодня стремление человека решить те или иные вопросы сосуществования народов и государств при помощи военной силы.
* * *
Что меняет вера в человеке, каково отношение верующего существа к времени? Верующий даже и не борется со временем, он заключил соглашение с Богом, в котором взамен своего нравственного поведения, причем важно, что полновесного – внешнего и – самое главное – внутреннего соблюдения неких правил, какие не имеют как раз материального или физического воплощения, Высшее существо дарует ему жизнь вечную. Если сказано в Нагорной проповеди, не убий, не прелюбодействуй, не укради (и другие заповеди), то это обращение к сердцу и душе мирянина. Все это не имеет материального эквивалента, более того, возможная материализация этих принципов в виде какого-то выкупа, искупления грехов через денежную индульгенцию приводит к фанатичности и сектанству.
Таким образом, вера не только позволяет человеку избежать страха смерти (тут как раз, может быть, все наоборот по сравнению с атеистом: тот готов к гниению и полной своей аннигиляции, и морально он предуготовлен к акту исчезновения, другое дело смерть для верующего человека – он все время страдает, что совокупность его грехов не позволит вкусить ему царствия небесного), но и способствует примирению с краткостью, тяжестью жизни, – в рамках нашего исследования – раз и навсегда разобраться
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70396528&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Мы намеренно пропускаем и не прибегаем к анализу определений бытия, как они были выражены у других мыслителей, особенно мощно у Канта и Гегеля, поскольку, во-первых, то, что пишет автор этих строк, это жанр эссе, а не научная статья, а во-вторых, потому, что в наших глазах выстраивается красивая и отражающая друг друга мыслительная конструкция, разделенная в своем осуществлении на целых 2,5 тысячи лет. То есть она старше явления христианства и его попыток описания и объяснения бытия.
2
В китайской (конфуцианской), индуистской, японской (синтоистской), буддийской традиции объяснение объективной непреложности всего сущего совершалось несколько по-иному. В других разделах данного издания будет представлено наше понимание этой восточной специфики.
3
Это достаточно тонкий момент, какой связан с тем, что некий вычленяемый смысл высказывания Евангелия как такового вовсе не сводим к конкретным каноническим Евангелиям Луки, Матфея, Марка и Иоанна. Без них, конечно, оно является несколько иным, это обобщенное высказывание. Но его содержание, смысл, как мы написали ранее, это разговор и рассуждения о новой роли человека в жизни, об открытии «внутреннего» человека, о преодолении греховности и несуразностей земной жизни, это преодоление ограничений времени и наличного бытия и вступление в жизнь вечную. В этом смысле высказывание Евангелия вовсе не совпадает с конкретными текстами конкретных Евангелий. В нем, как в яйце, спрятана новая жизнь всего человечества, иной тип культуры и, по существу, иная цивилизация. Вот это мы и имели в виду, говоря, что некие сверх-смыслы превышают объем конкретных категорий мышления человека. Не говоря уже о превышении так называемой онтологической сути, которая выглядит еще более усложненной в таком контексте, так как в разряд описанной выше парадигмы понимания действительности включается каждый человек христианской культуры со всем его жизненным опытом, сомнениями и верой, откровениями и приближением к бессмертию.
4
Конечно, формы искусства – скульптура, живопись, архитектура, особенно сильно – музыка, несут в себе содержание (в том числе и реально абстрагированное) как бы вне словесного эквивалента, они воздействуют на наше восприятие непосредственно своей структурой, внешней выраженностью действительности (бытия). Но окончательное помещение истинного содержания данных произведений искусства осуществляется в пределах абстрагирующего, словесно выраженного дискурса. Об этом, впрочем, замечательно было написано еще в XVIII веке Лессингом в его трактате «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии».
5
Здесь мы ведем речь, конечно, в первую очередь, о человеке, хотя интересно посмотреть на трансформацию бытия, к примеру, тропических лесов и других растений, бывших на земле в доисторические времена многие миллионы лет назад, вообразить их перевоплощение – как они умирают, попадают в землю, становятся другим материалом, углем, к примеру, чтобы сгореть те же миллионы лет спустя в печке какого-нибудь деревенского жителя из сибирской глубинки.
6
Заметим здесь (с последующим развитием этого момента), что крайне важным становится вопрос наблюдателя процессов, происходящих во Вселенной. Все больше свидетельств, что наличие воспринимающего сознания может влиять на характер происходящих материальных процессов. Здесь, в этом месте, сформируем наши промежуточные предположения. Если в случае «сжатия» Вселенной время будет иметь свою линейную функцию движения, то впрямую встает вопрос об искусственном происхождении Вселенной и всех форм жизни в ее пределах. Или же о наличии некоего абсолютного внешнего управляющего сознания (Бога), какое не может отказаться от линейности и последовательности своего собственного существования.
Сегодняшние представления об ином устройстве Вселенной, о наличии не трехмерного, но многомерного пространства, о теории струн, предполагающей, что и само время может носить возвратный характер, носят пока спекулятивный характер и никоим образом не регулируют наши проекции на окружающий мир.
7
Здесь же возникает интереснейший вопрос о причине и самого Большого взрыва, и вообще о вопрос – о бытии Вселенной. Потом он упирается в проблему так называемого «креационизма», то есть о создании Вселенной неким Высшим существом. Сторонники теории эволюции свято верят в то, что миллиарды лет, отпущенные планете Земля (что-то около пяти), были достаточны для того, чтобы не только превратить неорганическую жизнь в органическую, но и создать отражающее действительность сознание, то есть человека разумного. Сторонники, условно говоря, Дарвина, так уверовали во всякого рода химические процессы с помощью природного электричества, что и не задумываются над проблемой отсутствия разумной жизни в пределах ближнего космоса. Ведь, исходя из их же логики, вопрос заключается только во времени и «процесс обязательно пойдет…» Но никаких признаков живой жизни нами до сих пор не наблюдается. Никакие теперешние возможности человека «просветить» новейшими телескопами и радиоволнами достаточно большое пространство Вселенной не обнаружили и малейших признаков разумной жизни.
