– Минут двадцать пять…
– Пять минут туда, пять минут сюда…
– Четвертый – близко, а вот до шестого, «Восточного», пока доберешься, помереть можно.
Автобус, с весело гомонящими, пассажирами, катил по улицам Минска. Отсутствие больших деревьев придавало, открывающейся, из окон, панораме немного неестественный вид. Вместо больших деревьев, вдоль дороги торчали недавно посаженные прутики, рекомендованных учеными к выращиванию, в городской черте, растений.
Но все это, не очень бросалось в глаза, благодаря причудливым, изгибам, ажурных, недавно отлитых, уличных, фонарей.
Когда автобус выехал на Первую Кольцевую, именуемую в обиходе минчан – «Полосой», слева открылось бескрайнее море живой зелени. Буйная растительность плавно колыхалась под нежным утренним ветерком.
Пригородный ландшафт тоже отличался отсутствием деревьев. Даже кустов видно не было. Только культурные растения. Это позволяло любоваться, уходящим за горизонт, расчерченным на, правильные, квадраты флористическим океаном.
Привычный пейзаж не отвлекал пассажиров, от увлекательной беседы. Горячее обсуждение предстоящего распорядка дня, было прервано лишь тогда, когда автобус проезжал мимо аварийной ремонтной бригады. Ремонтники чинили проволочное ограждение санитарного кордона, с внешней стороны «полосы».
– О! Гляди, барьер порвали!
– Бомжи пьяные шли.
– А, может и страус.
– Где ты видел, страуса, под городом?
– Сколько раз видел!
О страусах говорили, до конца, поездки.
Валерьяныч оказался, в этом деле, настоящим, экспертом.
– Сразу никто понять не мог, как они так быстро плодятся. – Говорил он. – Потом один большой ученый, аж из Академии Наук, обнаружил, что они яйца в силосные ямы откладывают! Ну не в сами ямы, они же кожухом, что газ собирает, прикрыты, а – рядом. Там, вокруг, этого силоса хватает. Птенцы круглый год выводятся. Хоть – зимой, хоть – летом. Зимой рядом с газовой установкой тепло. Корма – навалом. Хищники из страны свалили. Плодитесь и размножайтесь, граждане страусы!
Вскоре справа показались синие коробки цехов Четвертого Комбината. За ними возвышались, клубящиеся паром, болванки «ТЭЦ – 4».
Скорое прибытие на место, не позволило Валерьянычу окончить свою увлекательную лекцию потому, что, как только автобус остановился на широкой площадке перед административным зданием, все разом позабыли об орнитологии и полезли к выходу.
Прибывших встречал прилично одетый молодой человек, в накинутой, поверх цивильного костюма, новенькой спецовке.
– Всех привез? – Спросил он водителя.
– Да, всех. – Пожал тот плечами. – Куда им деться, из автобуса.
– Мы на полном ходу не выскакиваем. – Сказал Румын, весело сверкая черными цыганскими глазами.
– Хорошо. – Сказал серьезный молодой человек. – Вы у нас – контингент постоянный. Что делать – знаете.
– Алексей. – Обратился он к водителю. – Отведи, их, на площадку. Потом, заправишься и жди меня. Поедем в центральный офис.
– Да, сами знаем, куда идти!
– Все будет в лучшем виде, командир!
– Ладно, ладно. Веди их Алексей.
Ударники принудительного труда дружно двинулись в сторону высокого бетонного забора, огораживающего обширную территорию, поодаль от цехов переработки и производственных помещений.
Позади всех, позевывая, лениво плелся водитель.
За забором, на территории свалки, которую в официальных документах именовали «полигоном», виднелась ржавая крыша большого ангара. Где-то, дальше лениво урчал одинокий трактор.
Еще издали, Рахметов ощутил, идущий с той стороны запах кисловатой гнили, который, по мере приближения, становился все гуще и непереносимее.
Когда подошли еще ближе, от широко распахнутых, немного покосившихся железных ворот, его обдало такой волной ароматов, что перехватило дыхание.
За забором пахло не намного сильнее, но атмосфера там была как бы гуще, и дышалось еще труднее.
Невысокие холмы и увалы отработанного жмыха и прочих отходов громоздились на площади, примерно, в гектар. Еще столько же занимали отстойники, куда сливали воду с предприятия, и стекала жижа с полигона.
Суточники направились прямиком к ангару.
Водитель Алексей не пошел дальше ворот.
Постояв там немного, для порядка, он развернулся и пошел обратно к автобусу.
Арестанты, через боковую дверь, дружно ввалились внутрь ангара.
Внутри помещение было, от края до края, завалено непонятно чем. Только, посредине было небольшое пространство, свободное от металлолома и этого, непонятно чего.
Здесь же находилось кострище, обложенное кирпичами и были расставлены ящики для сидения. Несколько, поставленных друг на друга, поддонов символизировали стол.
Без промедления, из тайного места был извлечен шестилитровик чачи.
После дружного причащения, последовало несколько минут покоя.
– Ладно! – Поднимаясь с ящика, сказал Валерьяныч. – Пора за дело браться.
Он внимательно оглядел компанию и начал развод:
– Политолог, Кабачок и Морозов идут на «песок». Румын с Сапуновым, в цеха. Колхозник, ты бери тачку и дуй за арбузами. Мы с Рахметом затариваться пойдем.
Заметив, во взглядах старожилов, немой вопрос, Валерьяныч счел своим долгом пояснить:
– Рахмет сегодня – первый день. Пусть въедет в ситуацию. Ему вчера ОМОН прописал легкий труд. Перетащит чачу на точку, потом поможет Колхознику. Толик и Алеша Попович, вы пройдитесь по краю буртов, до задних ворот. Подгребите, где сильно объехало.
Валерьяныч, подумал, еще немного и сказал:
– Румын, вы – там, в цехах – не долго. Всем жрать охота. Вернетесь – подадите, сигнал. Ну, вроде – так!
– Кабачков возьмите. – Напомнил Слава.
Все обреченно взглянули на него, но промолчали.
Валерьяныч потер руки и скомандовал:
– Еще по одной и расходимся.
Направляясь, вместе с Валерьянычем, вглубь полигона Рахметов примерно представлял себе маршрут следования. В свой первый залет, он трудился именно здесь и поэтому ориентировался в географии объекта. Путь их лежал в сторону отстойников.
Валерьяныч вел его изученными тропами, которые словно в тридевятом царстве обновлялись, на полигоне, с непостоянной регулярностью.
Огромные толстые крысы, словно суслики, столбиками торчали на гребнях отвалов, подозрительно следя за незваными пришельцами. Храня в генетической памяти недавние тяжелые для белорусского человечества времена, они, по запаху и характерным жестам, определяли идущую от пары этих двуногих опасность. Память подсказывала – люди с такими замашками могут пустить на шашлык! Поэтому грызуны не осмеливались даже перебегать идущим дорогу, И, вообще, старались слиться с местностью.
В районе отстойников, пахло немного на другой лад. Два резервуара, куда стекало с полигона, были похожи на кратеры вулканов. Густая, переливающаяся всеми цветами радуги масса ходила туда-сюда, бурлила и булькала.
– Брагой пахнет. – Заметил Рахметов.
– Так, оно и есть. – Согласился Валерьяныч. – Брага и есть! А, из чего ты думаешь здесь чемергес гонят?!
– Иди, ты!
– Ты, что думал – они тут специально брагу ставят? На злаках? Как, же – разогнались! Отсюда черпают. Постоянно возобновляемый источник энергии.
– Валерьяныч! – Сглотнул Рахметов. – Я – чемергеса, больше – никогда!
– Не зарекайся! Жизнь прижмет – еще не то выпьешь. – Буркнул тот. – Ладно – пошли. Покажу тебе наши погреба.
Два малых, «вулканических» резервуара и один большой, сточный, образовывали собой что-то наподобие острова.
На этом острове стояла постройка, настолько изъеденная ржавчиной, что было непонятно, почему она не рассыпается в прах.
Предназначение постройки, похожей то ли на гараж, то ли на приземистый склад, было окутано завесой, тайны. Может, сооружение и возводилось для чего-то, но, скорее всего – проектировщики впихнули его сюда, чтобы завысить стоимость проекта.
По узкому перешейку, к сараю, была протоптана тропинка.
Валерьяныч приоткрыл ржавую покалеченную дверь и протиснулся внутрь. Рахметов влез следом.
В помещении было светло потому, что потолок сохранился только местами. Большую его часть занимали, уложенные ровными рядами, арбузы. Каждый объемом – литров тридцать, а, то и больше.
Валерьяныч пошел вдоль рядов, внимательно присматриваясь к зеленым ягодам.
Шагая следом за ним, Рахметов увидел, что на каждом арбузе выцарапаны какие-то странные знаки.
При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это цифры, которые видимо означали дату начала перегонного процесса.
– Вот, она – наша винокурня! – Гордо сказал Валерьяныч, оборачиваясь к Рахметову. – Главное – под пули лезть не надо. Склад, прямо, за забором!
– А, что – охрана? – Спросил Рахметов.
– Охране, на пяток арбузов начхать! Тут, главное – не зарываться. Коррупционная схема тоже выстроена. Три литра в день, и дело – в шляпе!
Валерьяныч, выбрав, подходящий арбуз, присел.
– Закуривай! – Достал он пачку сигарет.
– В самом начале, эти арбузы на полях под снег уходили, никто не плакал. – Покуривая, усмехнулся Валерьяныч.
– Что – правда? – Спросил Рахметов удивленно, хотя что-то такое когда-то слышал.
– Как, урожаи стали бить рекорды, все кругом обрадовались: «Импортозамещение, импортозамещение!» Потом, стали эти арбузы резать – не режутся, скотины! Только – «болгаркой»! Пока решение искали, народ стал пользоваться… Ну, а там – пошло! Стали замечать, что они иногда забраживают. И, так хорошо берутся! Только долго понять не могли: «Что, за черт? Одни бродят, другие – нет!» Правда, при таких условиях, кустари-заводчики соображают быстрее, чем доценты с кандидатами! Народ быстро определился – как муравей в арбуз заползет, так, сразу – пошел процесс! Ну, и началось… Главное, тары никакой не надо! Кожура – как пластик.
Рахметов, после двойной дозы, был настроен меланхолически и внимательно слушал Валерьяныча, хотя о технологии производства «чачи» был осведомлен досконально.
– Потом, которые – малопьющие, которым – не горит, смотрят – тридцать дней прошло, а в остатке – чистый продукт! Установили наблюдение. Мама родная! Глядят – если хорошо отверстие, куда муравьев запихивают, прикрыть, вся лишняя влага через кожуру испаряется. Так сказать – не бахчевая культура, а природный перегонный куб. Потом, лет через пять, когда ученые догадались кожуру облепиховым маслом натирать, арбузы без «болгарки» есть можно стало. Теперь, экспортируем. Теперь, вокруг каждой бахчи дозорные ходят. И на вышках стоят…
Валерьяныч вздохнул и поднялся.
– Ладно. Видишь, с этого края – все сухие. Сейчас, с маркировкой определимся, и сливать будем.
Глава вторая
В красивом желтом доме, с белыми колоннами, построенном в стиле имперского эллинизма, на проспекте Независимости, с утра царило невероятное оживление. Правда, посторонний глаз, который редко сюда заглядывал, увидел бы только покой и обычное благочестие.
Глаз посвященного, отметил бы более широко, чем обычно, расправленные плечи сотрудников, что означало: «Не зря, мы, свои места, просиживаем!» Во взглядах, которыми обменивались бойцы невидимого фронта, читалось:
– Ну, что, товарищ – отличились?
– Да, брат, мы, тут, не лыком шиты! – Отвечал взглядом товарищ.
В отсеке, который занимал «Центр по связям с общественностью», в это утро, вообще, почти не разговаривали. Все мрачно поглядывали друг на друга, ходили устало сутулясь и опустив глаза к полу.
Случайно встретившись взглядами, коллеги понимающе кивали друг другу и вновь уносились мыслями в высшие эмпирии.
Все это насыщало атмосферу флюидами, состоявшегося подвига, за который герои не ждут никаких наград, ну, разве что, только теплых слов благодарности.
Начальник Центрального Управления, полковник Бурый, сидя за столом, крутил в пальцах сигарету. Он не курил, а сигареты держал в своем кабинете для посетителей. К слову сказать, посетители, попадая в этот кабинет, закурить не просили. А, полковнику, в это утро, хотелось посидеть вот так – с сигаретой в руках. Как показывают в кино, про людей его профессии. Когда они наслаждаются краткими минутами покоя, перед грядущими великими свершениями.
Правда, сегодняшние грядущие свершения обещали быть не столько хлопотными, сколько приятными.
Вчерашнее хакерское проникновение в «Сеть», было случаем довольно неординарным. В новейшей истории государства подобное хулиганство давно не практиковалось. Однако справились! Как говорится: «Без шума и пыли»!
Сейчас, перед полковником лежал рапорт одного из замов. А, именно – подполковника Скрипака. Предоставив его, тот сообщил, между прочим, что копия затребована генералом.
Будучи начальником Центра по Связям с Общественностью (ЦСО), а, по сути, отвечая за идеологическую непоколебимость работников госсектора, подполковник Скрипак, писал, в свойственном ему стиле: «Пресеченная, в зародыше, диверсия… Задержание членов, преступной группировки и иностранного агента. Он, несомненно, является вдохновителем… Вскрыты множественные направления, по которым осуществлялась, преступная деятельность…»
