Любовь Грузинова "Семь дней из жизни Рая"

Пьеса «Семь дней из жизни Рая» это трагикомедия, действие которой происходит в Раю, в наши дни. Люди, которых Бог (Отец) создал заново, живут с ним рядом обычной жизнью. Дополнительным провокатором возникающих проблем становится сосед Люцер, персонаж в стиле времен Гэтсби, франт, в костюме тройке и шляпе, который оказывает знаки внимания Еве и провоцирует Адама. Конфликт Отца и Люцера, имеющий философский подтекст в самом начале, постепенно приобретает характер соперничества.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Издательские решения

person Автор :

workspaces ISBN :9785006246980

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 02.03.2024

Ева. Он меня не любит. Целыми днями только и делаю, что с детьми вожусь, готовлю, стираю… Я, что, для этого была создана?

Отец (вытирает ей слезы ладонью). Что за глупости, деточка?

Ева (Адаму). Так и знала, что ты врешь! (Спрыгивает с колен Старика, указывая на мужа). Он утверждает, что меня создали из его ребра. Неслыханная чушь! Неужели ты думал, что найдется хоть один дуралей, который поверит в это?!

Адам (пятясь, тихо). Не прокатило… Легенда требует доработки. И почему в жизни все не так, как хочется?

Ева. Что это ты там бормочешь?

Адам. Я сказал – ужас, как есть хочется.

Ева. Перебьешься теперь, сказочник!

Она встает и дефилирует мимо Адама, демонстративно покачивая бедрами.

Ева (мечтательно). И уж если совсем откровенно, такой розе, как я, нужен заботливый садовник, а не огородник, который не знает, что ему делать с подобной красотой…

Адам. Ой, держите меня! Тоже мне, роза жизни! Да на тебе колючек больше, чем лепестков. Когда в последний раз цвела, сама-то помнишь? Розочка…

Ева останавливается около Адама и пытается схватить его за ухо. Но он вовремя отскакивает.

Ева (сквозь зубы). Поговори у меня, кактус лысый…

Отец. Немедленно прекратите этот балаган! (Подзывая к себе Адама и Еву, строго). Адам, я думал, что мы обо всем договорились. Меня совершенно не устраивает роль вечного учителя, постоянно исправляющего твои ошибки. Пожалуйста, избавь меня от этого кошмара – читать нравоучения по каждому поводу.

Отец нежно гладит по голове, подошедшую к нему, Еву, стараясь утешить.

Адам, насупившись, смотрит на всю эту идиллию.

Адам. Нашла себе защитника. Думаешь, если научилась рожать, значит, все – можно?

Отец. Может, ты попробуешь родить? Я это мигом организую. Посмотрим, как ты тогда заверещишь.

Адам (раздраженно). Вот только не надо пугать. Я по твоей милости изо дня в день вынужден сидеть с одной и той же женщиной и ее детьми, изображая крайнюю заботу. Это ж, какой риск для жизни!

Отец (стучит по подлокотнику кресла). Самый большой риск для твоей жизни – ты сам. И, прежде всего потому, что ты – неряха. Даже там, где живешь, ты не в состоянии за собой как следует убрать. Везде мусор. Все захламил!

Ева. Он со своими идеями уже всех замучил! То ему летать нужно, как птица, то плавать, как рыба. Теперь он, видишь ли, решил научить Каина драться!

Адам (упрямо). Мужчина должен уметь защитить себя.

Отец. От кого, позвольте спросить?

Адам (в раздумье чешет голову). От других мужчин. Ну, или в крайнем случае от женщин… (тычет пальцем на Еву). Вот, таких как она, к примеру! Агрессорша с помпончиками!

Ева. Фигляр!

Отец (поднимается, держа книгу под мышкой). Эта затея мне категорически не нравится. (Сурово смотрит на Адама). Я запрещаю учить моего внука подобным глупостям. Во-первых, потому что человек – существо мыслящее. А во-вторых, потому что ты сам в этом деле сущий профан. А когда один профан начинает учить другого, ничего кроме конфуза не выходит.

Адам (ноющим голосом). Скучно….

Отец (вконец рассердившись, топает ногой). Не зли меня! Что значит скучно? Тебе созданы идеальные условия для жизни. Какого рожна еще надо? Живи себе, да радуйся, что тебя никто раньше времени не отправит в места, о которых не принято здесь говорить.

Адам (продолжая канючить). Может, мне надоели твои идеальные условия? Никакого разнообразия. Из всех соседей – один Люцер, да и тот к Еве втихаря шастает. Пусть этот змей больше не приходит к моей жене. А то получит! Так ему и передай.

Отец. Я не могу запретить Люцеру без веских на то причин приходить в гости. Он наш сосед. Хоть он меня достаточно разочаровал, но приходится соблюдать некоторые законы общежития. Короче, тебе не понять.

Адам (запальчиво). В каком таком законе твоего общежития написано, что можно ухлестывать за Евой в мое отсутствие? Или, по-твоему, ухаживание за чужой женщиной перестало являться веской причиной, чтобы хорошенько наподдать Люцеру под тощий зад?

Отец (досадливо морщась). Какой ты скандальный… Если у самого кишка тонка уладить конфликт, то, обещаю, я с ним погорю. Что-нибудь еще? Давай, не стесняйся. Сегодня такой бурный денек выдался, не вижу причин, почему бы тебе не задать мне еще парочку вопросов, достойных занесения в летопись «Истории человеческого идиотизма»?

Адам стоит, переминаясь с ноги на ногу. Отец нетерпеливо постукивает кончиками пальцев по спинке кресла.

Отец. Долго мне прикажете ждать? Считаешь, если у меня в запасе Вечность, то я непременно должен ее потратить на один из этих извечных человеческих вопросов вроде: «Для чего мы здесь»? Или вот еще, мой любимый: «Кто виноват?»

Адам. Кстати, интересный вопрос.

Отец. Когда его задали в первый раз, это было интересно, сейчас же, по прошествии веков, это попахивает маразмом.

Адам (нервно теребит карманы штанов). Я, собственно, о другом…

Отец (бьет его по руке). Надоело носить – сними, только, ради меня, прекрати издевательство над материей.

Адам. Это уже давно не материя, а одно сплошное воспоминание…

Отец. Как и все, к чему ты прикасаешься.

Адам (подходит к Отцу совсем близко и говорит ему на ухо). Послушай… (оглядывается на Еву и понижает голос до шепота) можешь сделать мне… еще одну Еву?

Ева негодующе вскрикивает. Отец недоуменно оглядывает Адама, словно видит его в первый раз, затем делает ему знак наклониться.

Отец (на ухо Адаму). Зачем?

Адам (пожимая плечами). Эта как-то примелькалась… Тут еще напасть такая случилась – сниться начала. Хотел крикнуть, ну, как обычно… Чувствую, не могу. А она мне своей ручонкой рот закрыла и шипит в ухо: « Где мои розовые помпончики?..» Я пообещал оторвать эти самые помпончики, если Люцер снова сунется, так она теперь даже во сне не отстает. Вот я и подумал, если ты создашь новую Еву, то у старой не останется времени на подобные глупости.

Отец медлит с ответом. Адам, наклонившись, продолжает терпеливо стоять в выжидательной позе. Вдруг Отец резко хватает Адама за ворот рубахи:

– Ты что о себе возомнил?!

Адам отскакивает. Ева заливисто хохочет.

Отец. Ты наивно полагаешь, что можно решить свои проблемы подобным образом?! Это все равно, что вылечить укус одной змеи, позволив другой змее укусить себя в то же место! Если тебе скучно с женщиной, значит, ты не умеешь с ней разговаривать! (Показывает на Еву). Она, как книга. Но ты так и не научился ее читать! И вообще, тебе здесь не публичная библиотека, если ты понимаешь, на что я намекаю!

Адам. Может, тогда объяснишь мне, почему я должен постоянно выполнять все её прихоти? Чем она лучше меня? (С презрительным видом кивает на Еву). Вон, у нее и ручки-то слабенькие, ножки маленькие, вечно она мерзнет, и постоянно ей чего-то надо. Все дай, да дай. Постоянно лезет своими губами мне в лицо.

Ева (подскакивает к нему). Что, значит, лезет губами? Еще скажи, что тебе это не нравится!

Адам (отталкивая ее). Одна польза, что мальчишек родила. Так бы настряпала себе женский выводок, я б тогда отсюда сиганул, как нечего делать!

Отец. Никуда ты не денешься, если я того не пожелаю! Нет, честное слово, я, наверно, бредил, когда создавал вас.

Отец поворачивается к ним спиной и идет к креслу.

Отец (тихим, почти безразличным голосом). Сделайте одолжение, оставьте меня в покое. На сегодня вполне достаточно.

Адам проходит мимо Евы. Та корчит ему смешные рожицы. Адам многозначительно демонстрирует ей крепкий кулак и удаляется, громко хлопая дверью. Ева, довольная, что одержала свою маленькую победу, уходит вслед за ним с гордо поднятой головой, еще старательнее покачивая бедрами.

Темнеет. Солнце сменяется полумесяцем. Загораются звезды.

Отец устало опускается в кресло.

Отец. Наконец-то. Ушли. (Вздыхает). Создал себе человечество заново. Для кого, спрашивается? Никто из них по-прежнему ничего не ценит. Одна Ева еще хоть что-то старается понять по природе своего врожденного любопытства, а Адам, словно вечный младенец – мозг в зародыше, глаза, как две пустышки, и вперед, в игрушки свои играть. Внуки тоже…. радуют. Никак не могу вспомнить, чем именно. (С грустью, обращаясь к поблескивающему в темноте, полумесяцу). Думал – начну все с чистого листа, и они станут иными, не похожими на тех, предыдущих, а в мой дом, наконец, придет долгожданный покой. Надо же было так ошибиться. Они не хотят ими быть, этими «иными». Хотят быть свободными от меня. Думаешь, я этого не чувствую? (Горько усмехается). Ты когда-нибудь видел стадо, свободное от пастуха? Ну, и на что оно, по-твоему, похоже?.. Правильно. Ни на что определенное оно уже не похоже, потому что оно перестало быть даже стадом. (Задумчиво смотрит куда-то вдаль). Почему они не умеют ценить покой? Когда все хорошо, им тут же становится скучно. (Пожимает плечами). Им постоянно чего-то не хватает. Мечутся, словно стая глупых головастиков, а толку никакого, в глазах от них рябит. Постоянно всем недовольны… (Вдруг повышает голос). Глупцы! Это потому, что они ничего по-настоящему не теряли! Посмотрели бы они на тех, кто сейчас там, внизу (показывает рукой на изображение Земли), живет в постоянном страхе за собственную жизнь. (Устраивается в кресле, ворчливо). Вот возьму и выгоню их вон. (Вновь закрывает глаза, тихо). Посмотрим, как они повеселятся тогда… (Засыпает).

Сцена вторая

Та же комната. День.

Входит Ева. Смотрит по сторонам. Убедившись, что в комнате, кроме нее, никого нет, она облегченно вздыхает.

Ева. Никого. Вот и хорошо. (С любопытством осматривается). Интересно, почему он запрещает заходить в эту комнату в свое отсутствие? (Подходит к рисунку с изображением анатомии человека). Это что такое? (Разглядывает рисунок). Какая гадость! (Отходит от рисунка на шаг, приглядывается, затем опять подходи). На Адама похож… (Отходит от рисунка и идет вглубь сцены). Где же книга, которую я вчера здесь видела? (Ищет). Нигде нет. Вот досада. У меня, как назло, уйма времени, а занять себя абсолютно нечем….

Приятный мужской голос за сценой. Хозяева дома?

Ева. Люцер! (Кричит в сторону голоса). Я тут! (Тихо, с восторгом). Он бесподобен!

Входит франт. Весь в черном с красной бабочкой и таким же красным платочком в кармашке.

Люцер (сладко улыбаясь). Ева! Ты сегодня очаровательна. Впрочем, как всегда.

Ева. Ты мастер льстить!

Люцер (приближаясь кошачьей походкой). Всякий раз, приходя сюда, я все отчетливее понимаю, что истощу свой запас комплиментов гораздо раньше, чем ты состаришься и морщины покроют твою нежную кожу. (Протягивает руку и с нежностью касается ее лица кончиками пальцев).

Ева. Отец обещал нам вечную молодость.

Люцер (продолжая приближаться). Уже проходили, помним. Дорогая, ничто не вечно. Да и зачем тебе эта скучная Вечность, когда под рукой всегда такое неожиданное Настоящее? И еще более неожиданное Будущее? Вечность – статична. Кому она вообще интересна? Разве только людям. Они не заботятся Настоящим, редко задумываются о Будущем, зато о Вечности готовы рассуждать до вздутия жил на лбу! У меня от их рассуждений уже лицевые судороги начались – устал хохотать. (Встает на одно калено и незаметным движением, достает красную розу). Это тебе.

Ева (берет розу и осторожно ее нюхает). Ты так внимателен…

Люцер. Это часть моей профессии – быть крайне внимательным…. (Встает с колена и тщательно отряхивается). Ну-с, и где наш самый главный?

Ева. Решил показать Адаму, какой, по его мнению, должна быть Земля.

Люцер. Хорошее дело. Но бессмысленное.

Ева. Это почему еще?

Люцер. Что толку показывать мародеру предмет искусства? Что показывай, что не показывай – все равно разобьет.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом