– Так дело не пойдет!
– Что не так?
– Во первых, ты почти сразу все карты раскрыл. Никакой загадки не оставил при себе! Во вторых, ты мне ее даже описания не дашь?
– Чтобы зачем? Чтобы вы проходили мимо нее и улыбались или еще сказали чего, тем самым раскрыв меня?
– Как хочешь… – уязвленный Самуил поглядел на донышко стакана, поджав нижнюю губу под свою эспаньолку.
– До конца свой замысел я им все-таки не открыл, – немного замявшись, начал описание:
– Она была среднего возраста с активно формирующиеся фигурой. Этот факт трудно было уловить из-за теплой кофты, которая была однозначно ручной работы и брендирована и стоила бешеных денег. Продолжая описание одежды: у нее были строгие черные зауженные брюки и такого же цвета кеды без шнуровки. Это комбо открывало вид на ее прекрасные щиколотки и ножки. Выдумал, что я из другой школы и фамилию подставил другую. Сказав все это, я устремил взгляд прямо ей в глаза – это были самые зеленые глаза в мире. Этот зеленый мне напомнил запах скошенной травы или глоток прохладного тархуна в жару. Этими глазами я был упоен. Они тоже скрывались под очками, однако она их сняла, когда я подошел с каким-то постыдством, что я ее так застал. Венцом ее образа были вплетенные в ее шикарные платиновые волосы ленточки разных размеров, цветов и узоров. Смотрев на нее из окна, я не заметил их под большой шерстяной шапкой, тоже, скорей всего ручной работы. Много было черных тонких ленточек. Они отлично контрастировали на фоне волос. Видимо, чтобы не создавать готический образ все остальные ленты отличались пестростью. Самая широкая лента была желтого цвета с маленькими черными точками. Одна лента являла собой градиент синего и красного цвета, другая была розовая с сердечками.
– После такого описания я понял, о ком ты.
– Пытался пробиться сквозь ее подруг представлявших из себя свору пчел. Вначале одна с коконом заявила: «девочек нет в своей школе?» Другая тут же стала поперек и начала всех представляться и представлять других. Она – Полина, там Вика. Дальше Катя, та самая, с пучком. Вольная к знакомству употребила возражение этой Катерине: «Бывают случаи, когда в классах мальчики и девочки разделены три к одной, а то и хуже! Совершенно спартанские условия! Девочки, вот скажите, как такому красивому парню искать любовь?»
– Хо – хо – хо!
– Мне показалось, или она клеилась ко мне?
– Навряд ли. Скорей всего – это простой комплимент, чтобы смягчить ситуацию при встрече с коконом. Видел я этих девчонок. Полина для тебя как запасной вариант может пригодиться!
– Самуил Тимофеевич! Я просто надеюсь, что Купидон не промахнулся, вот и все!
– Ну продолжай, Купидон.
– Их было пятеро. И Полина стояла третьей справа.
Начала она знакомство не с нужного мне левого края, где стояла она, а с середины. Точнее тут даже не было середины, поэтому она начала с себя. Приступила к нужному мне крылу. Там была еще одна Катя. Тут Катя-Кокон начала возмущаться, мол, ее не так представили. Она всегда просила называть себя «Кэт» или «Кэти, как Кэти Перри». Вика подначивала, что она слишком хочет быть похожей на свою подругу. «Каждой фиброй души». Тут и началось. Шум, гам, истерика и даже мат. Под таким давлением Кэти утопала в класс. Полина продолжала проявлять лидерские качества и попыталась сохранить лицо компании. Вика призналась, что ей нравилось ее травить, как маленькую злую собачку. Тут вторая Катя неожиданно вступилась и посчитала это чувство низким. Мог разделить ее взгляды… «Так, все, хватит! Дадите вы мне представить лучшую из нас?» – наконец Полина перехватила возможность сказать. «Позволь мне представить нашу гордость Веро?нику! Ударение на „о“, на американский манер, так ее родители назвали.» – почти все шуточно захлопали, безумно смущая ее. Так она еще была красивее, раскрасневшись. «Наша гордость и всей школы!» – продолжала Полина. «В первую очередь наша, кончено. Мы ей гордимся, что она может посещать столько кружков и репетиторов, не убивая своих родителей за это. И это действительно удивительно, что ее не одолела скука, и она не умерла сама за уроками немецкого языка!» – видя, как время поджимает, я раскрыл все карты до конца. У трех точно сразу блеснули глаза. Для них началась новая, для меня непонятная игра. Игра началась с переглядок и закончится черт знает чем.
– Говорил ведь!
– Полина начала всех в загон этот классовый запускать. «Хм – м – м… А вдруг ты сексуальный маньяк? Я такое видела уже: на вид подросток, а на самом деле – это мужик за сорок, которому только одно надо».
– Это кто говорит?!
– Веро?ника!
– Во дает! А ты что?
– А я что? Ни жив ни мертв. «Ну, не такой я уж и сексуальный».
– Так и ответил?!
– Да, быстро нашелся. Бесконечные часы в интернете хоть чем-то помогли. Все равно для меня было загадкой, шутит она или нет. Должна была! Не может же она всерьез так думать обо мне. Тут приклеилась снова Полина. Все следила за высказываниями, все то же самое. Вика ей метко заметила, что я остался в лучшем впечатлении от ее института благородных девиц. За всеми этими бесконечными, пустыми и бесконечно пустыми разговорами чувствовалось, как я ее упускаю. Всех уже поглощает какой-то неведомый школьный инстинкт. Вся масса затопала табуном к классу.
Вот она уже заходит. Позади я слышу их бесконечный шелест. Что-то о том, что я могу остаться в классе, что учитель – добрейшая женщина, только будет за. Но я все это знаю, а еще я знаю, что она знает меня. Слегка потянул Веро?нику за локоть. Почувствовал мягкую шерсть кофты. Пока все это происходило то ли во сне, то ли наяву, краем глаза я видел, как уже все зашли. Краем уха я услышал звонок и вот я ее вытянул, ее одну для себя. «Вероника, мы же еще увидимся?» – «Не знаю», – как громом сразило. «Сережа, у вас интересная жизнь? Только честно», – «Она становится все интереснее и интереснее». – «Тогда еще есть шанс…» – с ее аккуратных губ чуть не сорвалось еще что-то, но она замялась, она застеснялась и быстро вошла в класс. Внутри уже было видно, как ее банда поджидает пока она войдет, чтобы обрушить лавину вопросов, разговоров и сплетен. Полина держалась за свои пышные формы со стороны сердца с умилительным выражением лица, Вика ей подыгрывала, обе Кати имели отрешенный вид, будто им это и неинтересно. Только это было правдой в одном случае. Огорошенный стоял я там и случилось страшное. Сам не заметив, как ко мне подошла учительница по математике Марина Федоровна. Она вроде обрадовалась увидеть забытое, однако еще знакомое лицо. Все-таки спросила, что я тут делаю, потому что думала, мне запрещено посещать эту школу, да и не только эту. Говорила она это тихо – только для меня и была права во всех отношениях. Посмотрев на нее в смятении, не знал, что и ответить. Не найдя ничего умнее, чем сбежать, так и сделал.
– Да – а – а, брат. Влюблен ты по уши, – у заключившего налилась пьяная слеза, которая упала на дно стакана. Растроганный Тимофеевич махнул. – Ты сильно не углубляйся! Действительно, не все потеряно, таким барышням нужны захватывающие байки. Они хотят себе мужиков, которые вытянут их из скучной жизни и увезут на край земли. – Он начал что-то активно искать в своем бардаке, запинаясь об различные ключи. Самуил Тимофеевич любил оставлять инструменты на полу.
– В том-то и дело, что жизнь у меня интереснее не становится. Придя домой, я только буду дожидаться новой болезни, которая уже сует свою уродливую морду ко мне под дверь. Я солгал ей получается. А я не хочу начинать отношения или даже знакомства со лжи, – после активных поисков он протянул мне синюю толстую книгу. Автоматически прочитал название на рваном переплете: Жюль Верн «Вокруг света за 80 дней», «Дети капитана Гранта»
– Серьезно?
– Что ты так на меня смотришь? Знаешь сколько женщин клюнуло на то, что я им рассказал «Вокруг света за 80 дней» на свой манер и с собой в главной роли?
– Не думаю, что это сработает.
– Ну да, фильм же есть… – тогда ко мне пришло осознание, что Самуил Тимофеевич не мог, наверное, предъявить экспертного мнения в этом отношении. – По моему опыту – лучшие отношения основаны на лжи и обмане. Поскольку именно этим они заканчиваются, логично, с этого и начинать, – теперь мне так не кажется…
Глава шестая| О чем говорят мужчины?|
– Самуил Тимофеевич, у вас то что нового?
– Ох! Что у старика в коробке может быть нового? Все по прежнему – помогаю вон пацанам, – он стукнул звонко по велосипедной раме. – Им то кто починит, отцов то нет.
Старушка, которая мне комнату сдавала, умерла, и теперь родственники друг другу в горло вцепились. А мне то что делать на месте этой грызни? Договорился с директором, что в ночь я сторожем буду. Только такой себе я сторож, дрыхну на диванах в рекреации.
– Работаете над чем-то? – этот вопрос ввел его в маленький ступор.
– Нет, не работаю, – твердо установил после паузы.
– Что же, совсем ничего нет? – он тяжело вздохнул будто на что-то решаясь.
– Есть прототип, ничего больше. – опять он начал нервно что-то искать в своем бардаке, будто предчувствуя мою следующую реплику. Отлично ориентируясь в своей свалке Самуил Тимофеевич. Все-таки нашел, что искал. С усилием он приподнял прямоугольную коробку с множеством проводов с одного конца и что-то похожее на динамик с другого. Он именно походил, а не являлся. Вокруг него были кольца из медной проволоки. С боку я заметил прикрепленный старый кассетный проигрыватель.
– Хотел для народа что-то сделать, а в итоге все равно оружие получилось…
– Как оно работает?
– Оно не работает и не будет работать, – бывший инженер убрал свое изобретение и налил еще один стакан. Я попробовал сменить тему:
– Самуил Тимофеевич, вы Николая Бобенко знаете?
– А! Это тот архитектор? Видел его в интернете. У парня талант! Кто-то из его людей даже учился или учиться у нас. Но меня больше интересует, как они весь этот снег перемещают. Обязательно должно что-то в стиле египтян быть.
– Вот скоро и узнаю… – задумчиво произнес.
– Ты это к чему? Ты и с ними якшаешься теперь?
– Нет… Нет! Они просто у меня во дворе обосновались.
– Вот и отлично! Вначале чуть шумно будет, а потом будет на что поглядеть во всю зиму. Зимы у нас долгие, поэтому наглядишься из окна всласть. Может, даже участие примешь… Если захочешь, конечно, – Стоял и думал, рассказывать или нет про то, что я стал недавно «курьером особого порядка». Тимофеевич был так рад за меня, даже горд. Как могу напоследок такое рассказывать? Еще в запой уйдет… Не стал ломать фасад. Мы попрощались, и я покинул школу с животом, наполненным бабочками. Их, видимо, было настолько много, что они меня даже тяготили.
Глава седьмая| Ком. Побежденный|
Вернулся домой, переодевшись прежним образом. Они уже тоже вернулись со школы и словно ожидали меня. Стоит ли и упоминать, о ком я. Все тот же ком, все те же люди и не уходили будто вовсе. Корпят и с места сдвинуться не могут. Неужели к ним никто так и не присоединился? Присоединится. Я понял для себя одно, что хочу делать то или иное не потому, что должен или не должен, а потому, что хочу. Даже если встану под начало этого художника – это будет моя воля. Вольное подчинение? Да, это возможно!
Это важный этап для Сергея. Он осознает, что такое вольное подчинение и по отношение к кому он готов применить этот термин. Почему, однако же, люди могут вольно вверить себя другим. Идиозность. Не путать с одиозностью. Я дал себе волю на выдумки слов, так как, на мой взгляд, идеи лидеров как раз приводят людей и отводят от них, создавая ореол одиозности. Видение – это нечто финальное. По отдельности со всеми идеями согласиться нельзя, но объединив их всех во что-то определённое. Уже можно и определить самих людей без каких-либо команд. Благодаря только этому направлению. Это одно дело и совершенно другое – безвольное подчинение, когда человек подчиняется определенному устрою, потому что так нужно. Еще есть вольное подчинение под лживой личиной – человек полностью уверен, что это его выбор, хотя… Или за него выбрали, или обстоятельства вынуждают. Можно потерять грань и уже не помнить и не понимать под какой из вариантов ты попадаешь. Однако же Сергей глубоко понял или он думает, что понял?
Попытала свои силы уже и вспомогательная команда – кошка за жучку, мышка за кошку… Как и первая – все безуспешно. Командир собрал свой народ сделать последнее усилие. После этого по домам. Вымоченные в поту и позоре. Слова не мои.
– Неужели вы не хотите вернуться домой, не то, что с
победой, а с осознанием этой победы? Победа ничего из себя не представляет без осознания каждого шага сделанного по пути к ней. Сколько сил вы потратили для достижения желаемого? Вы толкнули этого монстра и поставили его место. Вы это сделали! Если вы сделали это в голове, то вам осталось только реализовать это все! – он разбежался и примкнул к снежному кому. Более расторопные побежали с ним, другие пришли позже. После таких пламенных речей они горы готовы были толкать. С новой силой ком начал двигаться. Двигаться чересчур медленно, не хватало мощи… И тут мой выход. Из ниоткуда взбегаю к валуну и толкаю из-за всех сил. Чувствуется острую боль в позвонках и пояснице. Знал и инстинктивно чувствовал, что это необходимая боль для адаптации в новом коллективе и достижения цели. Еще немножко…
Слышится «И – и – и… Раз!» – вот на последних силах мы дотянули его до нужного места. Наша команда уселась на месте, прильнув головами к снежному монстру и тяжело выпуская пар из ртов и носов. После сугубо овощного существования такие героические поступки отразились на моем состоянии. Дышал тяжело и пытался пошевелиться с заклиненной спиной. Тут мне, как раз помог Коля Бобенко.
– А я думал, у тебя дела дома, – подколол он меня.
– Просто понял, что у вас тут повеселее, – попытался отразить я. Он уже подал мне руку, и из последних сил я поднялся, поравнявшись с ним. Если можно так сказать… Просто он был очень высок, на полторы головы выше меня и не только меня. Среди всей своей группы он выделялся высоким ростом. Я вгляделся в его черты. Увидел строгий каркас лица с острыми скулами и тупым подбородком. Вообще весь его лик представлял стойкий квадрат монолита с бездонно голубыми глазами. Причем цвет именно без глубины, а океанически голубой. Водянистый. Вся глубина исходила из мысли, которая наполняла его взгляд. Идеи для завтрашнего дня и идеями на десять лет вперед, взгляд, наполненный видением. Одет он был в красный пышный пуховик отличного покроя, куртку поддерживали утепленные черные штаны. Они были заправлены в дорогие зимние ботинки с длинной шнуровкой, которая обматывалась вокруг голени.
– Спасибо тебе, конечно, но я еще не придумал, как тебя поблагодарить.
– Не нужно никаких благодарностей. Так поступил бы каждый, – отвечал шаблонной фразой, а сам кричал в мыслях, чтобы он взял к себе под крыло.
– В том то и дело, что не каждый. Когда ты проходил мимо, вселенная поделилась на два. В первой вселенной парень остался у себя дома. Опять. Во второй ты выбежал, как чертов гепард и толкнул эту глыбу, как многопудовый слон. И второй парень должен иметь что-то, что погрузит первого в стыд и зависть.
– Эй! Не заставляй его думать, что только из-за него мы это сделали. Не перестарайся… – загадочно оборвал наш разговор парень, который отошел от места, где он активно жестикулировал в сторону глыбы, объясняя что-то оставшемуся. Оставшийся оказался тот самый бородач с фото и с парикмахерской. Я знал, что он здесь работает! Когда он подошел, объяснившись, Коля, видимо, почувствовал себя обязанным познакомить нас. Это был очень невысокого роста курчавый человек с шапкой хулиганкой, которая прикрывала его рыжие кудри. Общая его коренастость могла даже оттолкнуть, если не его харизма и манера говорить, которая могла притянуть обратно. Одет он был просто, можно сказать по рабочему – уместно для работ, которые они проводят. Черная куртка со стертой надписью, полу рваные штаны и простейшие сапоги.
– Это Василий Удов – моя правая рука. Вице – capo. И я бы даже назвал его «parente onorato» – уважаемым родственником. Главная причина, почему я стал знаменит – за это я его ненавижу. Помогал мне прежде всех – за это я его обожаю.
– Когда к тебе будут приходить толпы голых афродит для «позирования», ты меня поблагодаришь.
– А это… – заискивающе посмотрел на меня Бобенко.
– Сергей Волкий, – отдал, то что искал Коля.
– Это Сергей Волкий. Славный малый, из-за которого мы можем пойти домой со спокойной душой.
– Кстати об этом… – подхватил Удов. – Я набросал общий план для ударной команды. Все разошлись, и нам пора. Завтра долгий день, нужно отдохнуть.
– Как видишь, большая мамка загоняет нас всех домой, а я, пожалуй, еще останусь на пару минут.
– Совокупляя снег не растопи его весь! – на это Бобенко показал средний палец, делая наигранную мину. Они попрощались своим особенным рукопожатием. Мы удалились. Но по пути к подъезду Коля меня оборвал своим криком.
– Волкий, завтра мы тебя ждем! – только обернулся и показал на поднятой руке большой палец, поворачиваясь и не убирая руку до последнего момента. Не знаю, зачем я это сделал. Хотел выглядеть круто, наверное. Наверное, все вышло наоборот и Коля Бобенко жалеет, что взял меня. Только я вот не жалею! Пусть я даже буду как бурлак на Волге, зато стану частью чего-то большего. Сидеть дома и вариться в собственном соку – это не приведет меня к здоровой жизни. Я опять заболею – это закономерно. Чудо не случится, если я сам его не создам.
Глава восьмая| Подарочек|
Подходя к своей двери, застыл. Там лежала подарочная коробка. Сюрприз. И я даже знаю для кого. Войдя и распечатав, увидел еще один пакет и записку.
«С днем рождения. Надеюсь, ты скоро вырастешь и в новой профессии ты скоро будешь зарабатывать! Ты скоро станешь кем то, Сережа. И эти дни ближе, чем ты думаешь. Возможно даже завтра. Новый мой адрес: улица такая то, дом такой то. И разблокируй меня, пожалуйста, мне тебе столько нужно рассказать.» Глупо надеяться на то, что люди могут быть кем-то, кроме полных моральных уродств. Нужно было выполнять, иначе такие подарочки будут оказываться под моей дверью, и мама может их обнаружить. Ей это точно не стоит видеть и знать! Тем более не стоит наступать дважды на одни и те же грабли, думая, что он не придумает чего похуже с моим местоположением. Говоря это, сам думаю наступить на грабли доставки. Да уж, это точно стоило того рюкзака… Решив сразу ринуться, я сделал, как он мне велел.
По дороге у меня закралась опасная идея поиграть с ним в блеф. Ему сообщил, что меня кто-то видел. «Он хоть и не был в форме, но обычный гражданин не бежал бы за мной, причем долгое время». Это сработало! Этот скот сказал держать связь, ждать следующих указаний, а пока залечь на дно и не высовываться. Пару дней у меня точно было.
Глава девятая| Сан-Фран|
По возвращению я, естественно, плюхнулся на кровать и погрузился в мечтательную негу. Думал в основном о Веро?нике. Как удивительно ее родители при помощи перемещения ударения превратили обычное имя в необычное для нас, северян. Веро?ника. Даже черточка ударения нависла над буквой «о?», как над спелым вкусным яблоком. То краснобокое яблоко, которое не заставляет задуматься о наличии червя внутри, поэтому съедается оно мгновенно полностью, без огрызка, без остатка. Только черенок останется. Потом еще долго можно ходить с этим черенком гордо в зубах, который длинно будет торчать изо рта как зубочистка или сигарилла.
Произнося это имя, чувствуешь себя на пляже Лос-Анджелеса, а не в снежном плену снежного города. Или ощущаешь соленый морской бриз на губах, проезжая Золотые ворота по пути к Сан-Франциско в машине с откидным верхом. Чувствуешь какое-то тепло, к которому хочешь прикоснуться, стать его частью. Она вся соткана из света и тепла, начиная с ее щиколоток и заканчивая ее лентами в волосах. Эти ленты, она их заплетает утром. Это точно! Боже, какое счастье, если бы я заплел ей эти ленты в ее платиновый шелк хоть раз! Повязали бы по рукам и ногам меня эти ленты и утянули на дно этого шелкового океана платины ее волос.
Часть вторая| Глава первая| Первый день трудяги – работяги|
Начитавшись, наконец, сделал все свои дела. Приступил к приему пищи, чтобы запитаться перед работой. За стойкой на кухне ко мне подсела мама и начала смотреть на меня. Тут же понял, что к чему, но начать разговор не решался. После некоторого временного промежутка она спросила:
– Никуда больше не собираешься?
– Тебе что-то нужно в магазине?
– Нет – нет – нет! Ты просто стал так часто выходить на улицу…
– Да, кажется, мне идет это на пользу.
– Сережка… Я другого мнения – твое состояние произошло от техногенности нашего города.
– Ма – а – ам!
– Это засорение нашего воздуха. У каждого теперь в семье по машине, плюс еще машина для работы нужна. И сынок подрастает. Нужно к восемнадцатилетию что-то придумать, ведь как он без машины будет? Разъедание озонных слоев…
– Озонных? Может, озоновых? – ее, однако, было не сбить.
– С каждым годом количество космических запусков все возрастает, и из-за этого космическая радиация просачивается к нам! Все это повлияло прямым образом на твой иммунитет и влияет до сих пор, поэтому лучше воздержаться от лишних выходов на улицу. Тебе пойдет на пользу деревенский свежий воздух. Может на зимние каникулы поедем к бабушке Дее?
– Мам, ты хоть себя слышишь? Какая космическая радиация, какая бабушка Дея? Она же нас ненавидит и эта ненависть взаимна.
– Да, но мы ведь семья, неужели хоть в праздники не сможем сплотиться?
