Родион Александрович Вишняков "Лукоморье. Книга Первая"

– Понятия не имею, – мотнул тот головой, осторожно выглядывая из-за машины, – но лучше подождем.

Маша, последовав примеру супруга, осторожно выглянула из-за капота. Она собиралась спросить «где?», но это было уже лишним. Она все видела сама. И увиденное было одновременно захватывающим, жутким и непонятным.

По противоположной стороне дороги шло нечто. Облаченный в доспех древнерусского витязя полупрозрачный призрак трехметрового роста. Двигался он совершенно немыслимым образом: его движения были плавными, какими-то неторопливыми, словно воин двигался через сопротивление внутри уплотненной атмосферы. И в то же время всего за несколько секунд фантом смог преодолеть расстояние в пару десятков метров.

Не успел он скрыться за одним из домов, как сидящие за машиной увидели новых призраков. Четверо воинов, похожих на первого, прошли в том же направлении, неся на своих плечах саркофаг. Замыкала похоронную процессию еще пара одетых в доспехи привидений.

– Что это? – Мария широко раскрытыми от удивления глазами смотрела туда, где скрылись последние из воинов.

– Без малейшего понятия, – выдохнул Соколов. – Призраки семи богатырей, наверное… которые несут гроб.

– Что за… – начала Маша, но капитан не дал ей договорить:

– Бежим дальше. Осталось немного. За городом должно быть спокойнее.

Он посадил Славу обратно на плечи, догоняя вырвавшуюся вперед супругу.

Втроем они пересекли наконец перекресток и, стараясь держаться вблизи построек, побежали в сторону южной границы города.

– Сюда! – Маша резко ушла в сторону, прячась за углом дома.

Николай свернул за ней, замечая боковым зрением причину такого маневра: вдоль дороги неторопливой, дергающейся массой шла толпа людей. Двигались они со стороны озера Новое к городу.

Клубящийся над большим озером туман, заползая рваными белесоватыми языками на прилегающее шоссе, только тут начинал терять свою силу, давая возможность рассмотреть все более или менее подробно. Движущиеся люди медленно появлялись из молочной пелены, разбредаясь по всей ширине дороги. И, хотя туман продолжал заполнять собой всю территорию города, вдали от воды он становился намного разряженнее, позволяя рассмотреть одну из фигур, неожиданно замершую на месте.

– Динка! – тихо ахнула Мария, всматриваясь в отделившуюся от толпы фигуру. – Она же говорила… – И замолчала, зажав рот рукой.

Соколову подумалось, что супруга только сейчас начала осознавать всю трагедию сложившейся ситуации. Одно дело, когда твоей семье удалось избежать этого ужаса, и совсем другое – когда ты своими глазами видишь необъяснимые и пугающие изменения. Изменения, искалечившие психику и поведение не просто абстрактных людей, а близких и знакомых. И было бы неплохо подумать о том, почему они втроем сейчас не разгуливают вот так же, как все те, кого они повстречали за сегодняшнюю ночь.

– Знакомую увидела?

– Да. Динка Малышева из соседнего подъезда. Она три дня назад звала нас со Славкой в лес. Грибы собирать. А я отказалась, потому что ты должен был приехать.

– Значит, она и, возможно, все эти люди в то время были за городом. – Николай продолжал смотреть на идущих горожан. Отставшая от них Дина наконец двинулась следом, оставив на себе только стринги и один кроссовок. Прочая одежда осталась лежать слоем грязных тряпок на влажном дорожном покрытии.

– Да что здесь происходит-то?! – всхлипнула Маша. – Ой! – Она опустилась на колени, схватившись руками за живот.

– Что случилось?

– Начались… – Маша поморщилась.

Она достала из нагрудного кармана пакетик с болеутоляющим, торопливо разорвав его, высыпала гранулы в рот и запила из протянутой супругом бутылки.

– Сейчас отпустит. – Маша поднялась на ноги и взяла стоящего рядом сына за руку.

– Папа! Ты что?!

Услышав крик сына, Маша быстро подняла глаза на супруга.

Капитан смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, достав из-за плеча автомат. Кругляш дула, таивший в себе смерть, начал подниматься все выше, замерев на уровне лица Марии.

– Ложись!

Мария, схватив сына за руку, рванула его на землю. Над головой оглушительно загрохотал автомат. Закричал испуганный Славка. Соколов перепрыгнул их, и Маша, повернувшись, увидела, как супруг встал между ними и поднимающимся с земли человеком. Мария вскочила на ноги и, подхватив плачущего ребенка, загородила его собой от опасности.

Упавший тем временем встал и начал очень быстро, по сравнению другими, идти к капитану. За его спиной из ночного тумана стали возникать качающиеся головы новых людей. С десяток их, переваливаясь из стороны в сторону, спешили к застывшей семье.

Автомат снова загрохотал. Очередь прошила надвигающееся тело, заставляя его отшатнуться. Человека повело в сторону, и он упал на оба колена, но тут же быстро поднялся и вновь двинулся вперед. Уже была отчетливо видна кровь, текущая по когда-то белой рубашке из окаймленных багровыми ободками пулевых отверстий. И, тем не менее, человек продолжал идти, не обращая внимания на боль и кровопотерю.

Соколов, быстро обернувшись, сделал несколько шагов назад, вновь беря раненого на прицел. Неожиданно тот остановился. Затем развернулся и торопливо заковылял в обратную сторону. Вслед за столь же стремительно уходящими остальными.

Сбоку промелькнуло что-то светящееся. Несколько ковыляющих последними людей упали как подкошенные и остались лежать в неестественных позах.

Рядом с беглецами, как будто из ниоткуда, возникла полупрозрачная фигура трехметрового воина. Несколько мгновений гигант смотрел на них своими горящими серебристым огнем глазами, после чего вытянул вперед руку, указывая им дальнейший путь.

Шесть месяцев спустя. Март 2020 года. Зона Лукоморье

– «Бура»! – радостно выдохнул Макс.

Перед глазами отчетливо забрезжил призрачный шанс отыграться.

Сидевший напротив него Туз почесал синей от наколок кистью небритую щеку и осклабился, косясь на еще одного человека, сидящего за столом. Тот вяло кивнул, положив на изъеденный отметинами от ножа и окурков стол свои карты.

– «Москва». – Туз показал серию из трех тузов.

– Еще пару очков тебе. – Сидевший четвертым за столом Левша отодвинул от себя изуродованной рукой, на которой не хватало двух пальцев, огрызок листа с карандашными пометками. – Итого – дюжина. Проиграл ты.

Макс тупо уставился на лежащие перед ним карты, пытаясь собрать мгновенно разбежавшиеся мысли. Он был уверен на все сто, что, как минимум, два туза из колоды ушли. А сейчас он видит их перед собой…

Когда он согласился подкалымить «легких» денег, то даже и представить себе не мог, что окажется среди реально матерых уголовников. Раньше ему доводилось иметь дело с некоторыми личностями, имевшими темные моменты в своей биографии. А как без этого, если испокон веков на Руси половина населения посидеть успевает? Еще со времен Сталина всякие ГУЛАГи и таежные лагеря забиты под завязку. И он, Макс, конечно же, знал о том, что играть хоть в какие-то игры с уголовниками себе дороже. Собственно говоря, он и не собирался этого делать. Но сегодня, когда его привели сюда, этот Туз какое-то время молча изучал его, буравя своим долбаным взглядом, а затем предложил сыграть. И как-то он так сделал, что отказать Макс уже не смог…

– …Обрадовались обе сестры – ноги у них были очень красивые. Старшая отправилась в комнату, чтобы примерить туфельку, и мать пошла с нею. Но никак не могла она натянуть туфельку на ногу: мешал большой палец, и туфелька оказалась ей мала. Тогда мать подала ей нож и говорит:

«А ты отруби большой палец; когда станешь королевой, все равно пешком ходить тебе не придется»…

Ситуация в родном городке Макса резко изменилась с появлением возле него этой дьявольской Зоны. Возникла она вроде как после взрыва новой ракеты на военном полигоне. Ну, по крайней мере, так звонят официалы. И это полная туфта. Если президент и все остальные знали, из-за чего тут вообще весь этот галимый кипиш, они не стали бы так суетиться. Рванула ракета и рванула. Одной больше, одной меньше. А тут они зачем-то хотят добраться до самого центра Зоны…

– …Надо было им проезжать мимо могилы, а там сидело два голубка на ореховом деревце, и запели они:

«Погляди-ка, посмотри,

А башмак-то весь в крови,

Башмачок, как видно, тесный,

Дома ждет тебя невеста».

Посмотрел королевич на ее ногу, видит – кровь из нее течет. Повернул он назад коня, привез самозваную невесту домой и сказал, что это невеста не настоящая…

Собственно говоря, и городка-то теперь больше нет. Его, как и многие другие населенные пункты, поглотила проклятая Зона. В один момент и безвозвратно. Что стало с матерью, дедом, двумя сестрами и остальными корешами, Макс предпочитал не думать. Ему на всю жизнь хватило того раза, когда он собственными глазами увидел зомбака. Так что судьба знакомых, да и вообще всех жителей, оказавшихся не в то время и не в том месте, для Макса была решена.

Рейсовый автобус, на котором он и другие мужики возвращались с вахты, тормознули уже на подъезде к Сыктывкару. Прилипшим к окнам взволнованным и ничего не понимающим спросонья людям были видны стоящие на обочине ряды служебных и армейских машин, пара танков и какие-то военизированные фургоны с непонятными приборами на крышах. Кругом суетились люди. Мимо с включенными «ведрами» пронеслась по направлению от города пара «членовозов». Сама же дорога была перекрыта полицейскими машинами, возле которых стояли вооруженные, уставшие росгвардейцы и злые «вежливые люди», жестами и матом приказывающие разворачивать автобус ко всем известным матерям.

Через несколько часов Макс узнал, что теперь ему больше некуда и не к кому ехать. Дым сигарет и яркие вспышки проблесковых огней в наступающей ночи стали теми точками отсчета, которые навсегда разделили его жизнь, как говорится, на «до» и «после».

Людей, оказавшихся, как и он, в таком же бедственном положении, расселили по школам, но не всех: многим пришлось искать временное убежище самостоятельно. Что было проблематично, поскольку цены на жилье и еду в прилегающих к Зоне крупных городах моментально подскочили вверх.

Взятая с собой наличка вскоре начала заканчиваться, и дело стало попахивать керосином. Но вмешался случай. Один из знакомых вахтовиков предложил подработать на одном из строящихся объектов. Отказываться было глупо, и спустя пару дней Макс впервые оказался за периметром Зоны. Или, вернее сказать, за Барьером. Периметр периметром: колючка, вышки и посты. А вот Барьер – это что-то физически невидимое, но присутствующее. Как тот самый суслик. И нужно сделать всего один шаг вперед, чтобы из одного мира попасть совершенно в другой. Шаг через прозрачную черту, за которой, как оказалось, царствует вечное лето, а по ночам с моря, озер и рек поднимается туман, иногда доходя до самых границ Лукоморья. Не работает ни одна техника, ни один электронный прибор. Только радиоприемники почему-то устойчиво ловят одну и ту же волну, которую тут называют Котом. И вся приносимая внутрь Зоны еда почему-то быстро приходит в негодность. Сгнивает за сутки, а то и за пару часов.

Как стало известно позже, сперва отправляемые в эпицентр бригады проходников предполагалось кормить за границей Зоны. Так сказать, на Большой земле. Но затем от этой идеи пришлось отказаться, поскольку ожидаемое в скором времени увеличение времени пребывания людей внутри Зоны обрекало их на голод.

Кому-то из прибывших в Зону ученых пришла в голову идея о высадке растений прямо в самом Лукоморье. Для эксперимента было отобрано несколько видов семян укропа и чеснока, и одна из грядок через месяц дала первые всходы. На основе полученных результатов было решено приступить к строительству лукоморской сельхозбазы. Куда, собственно говоря, и звали работать Макса после того, как было окончено строительство последнего здания, которым оказался свечной заводик.

Горбатиться на поле, как в довоенное время, вручную перепахивая почти гектар земли, у Макса особого желания не было. Хотя ему, как постоянному рабочему, или, вернее, крестьянину Лукоморья, предлагалось жилье и вполне сносная зарплата. Но вот условия труда… Правда, оставался еще один вариант: уже вовсю шел набор в бригады проходников. К тому времени Макс достаточно наслушался всякого и про зомби, и про русалок, и про другие аномалии. И рисковать непонятно ради чего своей жизнью ему не хотелось.

Пришлось возвращаться на Большую землю и несколько месяцев перебиваться временными заработками.

В один из вечеров настроение у Макса упало совсем ниже плинтуса. В стране начал творится конкретный беспредел. Половину рабочих мест закрыли – вмешался карантин из-за распространившегося китайского вируса. Что теперь делать, было совсем непонятно, и Макс, решив залить горе, сел в одной из местных пивнушек, где после кружки пива и познакомился с бригадой быстрого реагирования. Причиной стала банальная ссора: не так, видите ли, посмотрел на одного пьяного урода. После небольшой потасовки хозяин заведения, решив не вдаваться в подробности, просто нажал «тревожную кнопку».

– …Заглянул королевич ей в лицо, узнал в ней ту самую красавицу-девушку, с которой он танцевал, и воскликнул:

– Вот это и есть моя настоящая невеста!

Испугались мачеха и сводные сестры, побледнели от злости, а он взял Золушку, посадил на коня и ускакал с ней.

Когда проезжали они мимо орехового деревца, молвили два белых голубка:

Оглянися, посмотри,

В башмачке-то нет крови!

Башмачок, видать, не тесный,

Вот она – твоя невеста!..

Так и получилось, что Макс познакомился с начавшим трезветь «уродом», который предложил ему весьма интересную тему. Мол, одному хорошему человеку нужен пастух в Лукоморье. Он так и сказал – «пастух». Когда же выяснилось, кого именно нужно будет пасти, Макс сперва не поверил своим ушам, но собеседник стал утверждать, что дело верное и заработать вообще реально. А ему тоже капнет сверху за то, что привел с собой такого уважаемого человека.

– …И когда свадебный поезд отправился в церковь, сидела старшая по правую руку, а младшая по левую; и вот выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, сидела старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу. Так были они наказаны за злобу свою и лукавство на всю жизнь слепотой…[3 - *Золушка – Джанбаттиста Базиль]

– Проиграл ты, лошок. На тебе долг теперь. – Туз оскалился. В свете масляного светильника тускло блеснули старые золотые коронки.

– То есть, как? – Макс опешил, чувствуя, как под взглядом злых и опасных глаз у него пересыхает во рту.

– Что значит «как»? – Туз повернулся к сидевшему рядом Левше: – Вот смотрящий. Какая планка у нас?

– Четыре, – буркнул тот.

– Четыре сотни баксов, – пояснил Туз, вновь переводя взгляд на Макса.

– Но я же ни на что не играл! – промямлил тот.

– А я играл под интерес. – Туз завертел головой по сторонам: – Кто-нибудь слышал, что он садился играть без интереса?

– Никто не слышал, – высказался за всех сидевший возле радиоприемника Костыль.

– Никто не слышал. – Голос Туза сполз на угрожающее шипение. – А значит, за тобой долг. Так что срок тебе до завтрашнего вечера.

– И где же я их возьму до завтрашнего…

– Да где хочешь! Ты что, не понял? За тобой долг!

– Не кипиши, Туз, – оборвал его игравший третьим Академик. – Он у нас парень неглупый и понимает, что по понятиям надо жить. Ты, малой, кстати, знаешь, почему у Левши клешня поломанная? Проиграл он немаленькую сумму одному человеку. А в срок ему подогнать бабки в зону не успели. Мусора были в деле и сперва пропуск не давали, а затем зашмонили. – Академик взял вилку и ткнул ею в консервную банку, подцепив из нее пару вареных грибов. – В фуфлыжниках ходить западло, сам понимаешь. Можно ведь и не проснуться случайно. – Академик отправил грибы в рот. – Вот тогда Левша и отрезал себе два пальца, чтобы ими рассчитаться за свой долг… Чалился бы на дальнике, тебя бы уже сделали дырявым по кругосветке. Но мы тут все люди понимающие… – Академик неожиданно замолчал и, обернувшись, посмотрел в сторону Костыля: – Какого черта там Кот затих?

– В натуре, достала эта бодяга! – Уголовник, скривившись, сплюнул на фанерный пол.

– Включи быстро! – прошипел Академик. – Забыл, как кодла Шамиля полегла вся? А там сявок не было.

– У Шамиля в бригаде одни отморозки были. И ты это лучше меня знаешь. В Зоне надо не ханку жрать и убиваться дурью. Сами виноваты, что окочурились. И там Черномор всех задуплил. И было это не на хате, а уже в поле. И Кот до того шухер не поднимал…

– Так и включи его! Иначе я тебя сам сейчас кончу!

Костыль торопливо включил приемник, но на этот раз крутанул верньер направо. Из пыльной, забитой грязью сетки динамика моментально полилась песня:

– Вороны, в небе вороны.

Стою я на краю.