Потянулись хлопоты по хозяйству. Лето выдалось жарким, с суховеями, с горячими ветрами. Изредка набегут черные тучи, разродятся дождем, громом, молниями и снова марево струится над степью.
Терентий стал теперь частым гостем в балке у Обломиев. Чуть выдастся минутка, он спешит к Наталке. Очень полюбилась ему чернобровая, веселая казачка. И песни она пела такие, что душа, будто маслом смазанная, становилась мягкая, нежная.
Несмотря на жаркое лето, урожай выдался хороший. Вишни собрали много, арбузы по полю катались наливные, кукуруза вымахала выше человеческого роста, по несколько початков на стебле. Земля кубанская, действительно была плодородная. Даже некоторые колья, вкопанные для плетня, и те проросли, дали корни, пустили ветки по весне. Степан радовался этому. Подрезал немного ветки, чтобы не кустились акации, все же плетень эти редкие деревца держали крепко. Помимо вишен Степан сажал еще дичку яблоню, потом привил на нее черенки, добытые у Нечипоренко из его культурного сада. Посадили дополнительно по периметру изгороди 30 штук акаций. Это в расчете на то, что подрастет Яким и надо будет строить ему хату. Прочные и прямые стволы акаций лет через двадцать пойдут на стропила, остальные станут опорой для стен, и на них будет крепиться крыша. Так акацию использовали с давних времен на Украине.
Весь скот летом выгоняли в степь. Недалеко от хаты сделали загородку из жердей на несколько десятин, там паслись коровы и овцы. Они сами вечером приходили во двор, где могли безопасно ночевать в загоне. Коровы давали много молока. Олеся собирала сметану, колотила масло, делала сыры. Благо Степан по случаю купил в Деревянковке сепаратор и это было большим облегчением в переработке молока. Весной две коровы дали приплод и теперь в стаде бегали телочка и бычок. Это тоже радовало Степана. Он всеми силами старался хоть немного разбогатеть, приумножить хозяйство. По прежнему в любое свободное время лепил горшки на продажу. Петр из липы наловчился резать ложки и тарелки. Наталка с Ариной разрисовывали посуду красками и получались просто красивые вещи. Да и сама хата у них была как картинка. Весной, после прихода Петра, хату и сараи побелили известкой, Наталка вокруг окон сделала рисунки красной и синей охрой. Печь внутри хаты она тоже разрисовала и казалось все праздничным и уютным.
Арбузы, тыквы вымахали на диво большие. В обед доставали из копани с родниковой водой огромный арбуз, чуть прикоснешься ножом, он с треском лопался, будто молнии пронеслись зигзагами. Степан выбирал удачные крупные сорта, семечки из них подсушивал и складывал в тряпочки на развод следующего урожая.
Сена в этом году заготовили очень много в расчете на прибавления стада. Многие соседи хуторяне заготовкой сена не заморачивались, считая, что скотина сама зимой найдет под снегом корм. Но Степан был дальновиднее и болел за свое хозяйство всей душой. Заготовленное сено складывали пока в степи, в копнах. Не забывали о заготовке дров на зиму. Помня снежные заносы прошлой зимы, свозили хворост и целые деревья поближе к хутору.
Забот было столько, что с ранней зарей вставали, и только когда ночь опускалась на землю, успокаивались во дворе за столом. Вечеряли и тут же сон накрывал их своим покрывалом. И так из дня в день. В семье не было лентяев. Все по мере сил трудились на общее благо.
Изредка на полдня Степан выскакивал на Сладкий лиман, ремонтировал коты. Через день Петр с Терентием ездили на лиман за рыбой. Привозили к концу дня полные телеги. В основном это была белорыбица, сула, сазаны, чебаки. Попадались часто осетры. По мешку привозили отборных раков. Степан в нескольких котах оставлял для них приманку из кусков крупной рыбы и набивалось клещеногих тогда в эти ловушки очень много. Разделывали рыбу в основном на месте, а коптили и солили уже дома, на хуторах. Благо недостатка в соли не испытывали. Почти рядом с их хуторами пролегала дорога, по которой чумаки возили соль из под Тамани, с соленых озер на Ейск и в Аксай, где продавали соль на пристанях купцам.
Часть рыбы продавали или меняли на соль, часть заготавливали на зиму, остатки Степан откладывал на ярмарку, что должна была состояться в Деревянковке. Возить свой товар в Крыловской курень или в Каневской Степан не хотел, во первых дорога дальняя, а во вторых там иногда в камышах скрывались бродяги и нападали на одиноких путников. Дорога на Деревянковку была вдоль хуторов, да и разбойных людей здесь пока не замечали.
Несколько раз приезжали на хутор землемеры, делали замеры земли, что уходила под распашку. В итоге оказалось, что Обломии могут занять еще до 12 десятин под свой хутор. Под осень привезли бумагу на владения землей и объявили, что теперь через три года они будут производить новые замеры, чтобы упорядочить владения землей согласно «Порядку общей пользы», который был принят в Екатеринодаре в 1794 году. Закон этот был введен для регулирования управления, расселения и землепользования в Черноморском казачьем войске.
Обломиева балка
Степан нашел в низовьях балки, в большом дупле, рой пчел и у него загорелось желание добыть меду. Вместе с Петром смастерили лестницу, взяли трухлявый пень, раздули угли в глиняном горшке, чтобы шел дым и Петр, обвязав башлыком голову, вымазав руки глиной, полез на дерево, обкурил дупло дымом. Пчелы сначала гудели, а потом затихли. Петр кинжалом вырезал внутренности улья, все соты собрал в холщевый мешок себе за спину. Быстро слез с дерева, еще раз напустил больше дыму в мешок и стали они со Степаном перекладывать соты в глиняный горшок. Будет чем побаловать женщин и маленького Якимку.
После сладкого улова, Степан размечтался приобрести несколько колод с ульями. Ведь вокруг столько разнотравья, меду будет много, да и времени пчелы почти не занимают.
Постепенно хозяйство Обломиев расширялось, крепло и все благодаря трудолюбию и настойчивости хозяев. Практически все время Степан и Петр трудились на поле, пытались расширить пашню, занимались заготовкой сена и дров на зиму. Помимо этого часто ездили на Сладкий лиман, ловили рыбу для пропитания и на продажу. Степан в свободные минуты занимался изготовлением горшков, макитр и глиняных чашек. Петр по вечерам делал деревянные миски и ложки. Арина с Наталкой расписывали деревянную посуду красками. Вся семья готовилась к осенней ярмарке. Степан хотел купить немного овец и еще одну корову для расширения хозяйства. Пока есть силы и возможности, Степан старался укреплять трудом благосостояние семьи.
Арина не могла насытиться любовью к Петру, они оба, будто только обвенчались, радовались друг другу, а ночью любились будто в первый раз. В конце лета Арина шепнула мужу, смущаясь и краснея:
– Петро, я мабуть важка стала.
Петр не понял сначала, потом чуть не задушил любимую в объятиях. Целовал ее глаза, шею, губы, шептал, что он самый счастливый на этом свете. Хотелось ему, чтобы в семье было три сына, три казака, красивых и сильных. Арина от его слов пьянела и тоже обнимала мужа. Но видимо счастье не всегда бывает бесконечным, иногда счастье ходит рядом с бедой.
Война на Кавказе
На Кавказе снова шла война, и на хутор к Обломиям прискакал тыждневой, сообщил, что Петра вызывают в канцелярию, быть там надо через три дня с утра. Еще он сообщил, что идет война с кабардинскими князьями.
Вскоре на хутор прискакал Терентий. Ему тоже сообщили, что надо быть в куренном правлении. В глазах Наталки стояли слезы, нежданно, негадано предстояла разлука с любимым.
Петр и Терентий вышли на улицу, чтобы поговорить без женщин. Не хотелось им поднимать лишнюю тревогу. Терентий рассказал, что был недавно в Деревянковке и слышал, что кабардинские и дагестанские князья подняли восстание против русского царя, совершают набеги на казачьи заставы и хутора, угоняют скот, людей, сжигают хаты и посевы. Горские народы почти всегда жили за счет набегов и грабежей. А после русско-турецкой войны они стали получать помощь из Ирана и Турции. И подстрекаемые правителями из-за границы, горцы стали собирать силы против Российской империи. Предстояла война, длинная, кровопролитная, опасная.
Захлопотали на хуторе, стали готовить Петра к дальней дороге. Олеся пекла пышки, выбирала вяленое мясо для дальней дороги. Степан говорил, что в пути казаков должны кормить из казенного котла, но Олеся все равно готовила продукты, скорее всего, чтобы отвлечься от свалившейся беды.
Арина проверяла походную одежду мужа, что-то подшивала, что-то шила заново. Слезы все время стояли у нее в глазах. Нет-нет, а оторвется от работы, прильнет к мужу и замирает так на время. Сердце Петра разрывалось от жалости к жене, к родителям. Неизвестно, что будет с ним, как они тут, выдюжат ли?
Подошло время расставания. Степан еще затемно запряг пару лошадей в телегу. Вся семья вышла проводить Петра. Он шел вверх по склону балки, держа сына на руках и обнимая Арину. Сзади шли Олеся и Наталка, стараясь плакать тихо, не рвать сердце Петра. Дошли до кургана, когда солнце чуть показалось на горизонте. Холодная роса покрыла травы и одежду. Лица, будто омытые росой, у всех были влажными. Петр поднял сына высоко над головой, показал первые лучики солнца и, крепко поцеловав, отдал его Наталке. Обнялся с мамой и прижал к груди Арину. Он представлял, как ей будет трудно без него. Живот Арины был уже заметен, лицом она немного подурнела, но для Петра не было на свете краше любимой. У него самого глаза были на мокром месте. Постояв несколько минут, Петр резко оторвал Арину от себя и решительно пошел вслед за телегой, которой правил Степан. Наталка догнала Петра и пошла вместе с ним. Через несколько метров он оглянулся, женщины стояли, обнявшись, будто поддерживали друг друга.
Быстро добрались до хутора Галки. Терентий был уже собран, стоял на околице хутора. Наталка побежала навстречу, она хоть немного хотела побыть с Терентием наедине. Обнялись не таясь. Петр зашел во двор к старикам, простился с Никитой и Ефросиньей. Сказал, что будет присматривать за Терентием.
Наталка сняла с себя крестик из серебра и отдала его жениху. В карман ему сунула кисет из бархата, расшитый узорами. Еще раз расцеловался Терентий с Наталкой и пошли казаки в Деревянковку. Шли рядом, вслед за телегой. Со спины казалось, что идут два брата близнеца. Оба высокие, широкоплечие. Почти в одинаковых одеждах, на расстоянии трудно было их различить. Наталка стояла рядом со стариками и крестила уходящих, молилась, чтобы вернулись они живыми и здоровыми.
Терентий перед уходом просил стариков не оставлять Наталку без внимания. Так и не успел он перевезти родителей в Деревянковку, где было бы им не так одиноко. Надеялся Терентий только на соседей Обломиев, что не забудут, будут проведывать стариков, не оставят в случае чего в беде.
Добрались в поселение вовремя. На площади казаки уже собирались строиться. Вышел атаман, осмотрел нестройные ряды и крикнул, чтобы подровнялись. Постепенно шум над площадью затих.
– Браты козакы, чорни вороны нэ дають нам жыты спокий но. Нападають на хуторы, спалюють их, грабують, жэнуть у рабство нашых жинок и дитэй, грозяться захопыты всю Кубань. Нам далы землю, щоб мы захыщалы Росию вид ворога. Якщо мы нэ дамо видсич закубанськым хыжакам, то воны прыйдуть и сюды и захоплять наши земли, будуть измываться над нашымы дружынамы и старымы. Нэ щадячы жывота свого повынни видстояты рубежи и захыстыты своы зэмли.
Шум пошел по рядам казаков. Из толпы раздались крики женщин:
– Нэ допустить лыха в нашы хаты!
– Шоб воны там юшкой умылысь!
– Хлопци, накажить ворога, шоб ны зарывся на нашу зэмлю!
Атаман и полковой есаул Демьян Скакун обошли шеренги пластунов, осмотрел готовность к походу. Новых, подросших по возрасту было мало, но они загодя проходили подготовку в казачьих лагерях на реке Челбас, выше по течению от Каневского куреня. Там молодые казаки учились устраивать засады и выслеживать противника. Учились стрелять и отбивать атаки конных врагов.
Петр и Терентий простились со Степаном и их повели в сторону Екатеринодара. Верховые казаки еще раньше выдвинулись из поселения.
Степан дождался, когда колонна скроется за камышами и пошел в корчму. Горько на душе было, хотелось немного побыть среди людей. Ушли на опасную войну единственный сын и зять, который еще не успел обвенчаться с Наталкой.
Поздно вечером вернулся Степан домой. Тихо стало в хате, даже маленький Яким не хныкал и не возился в люльке. Неизвестность, расставание с родными людьми подействовало на всех угнетающе. Нет-нет, да и всхлипнут Арина или Олеся. Наталка тоже ходила хмурая, сосредоточенная.
Степан включился в хозяйственные работы будто перед ним был враг, которого надо одолеть. Постепенно через труд, через хлопоты немного успокоились, жизнь вошла в размеренный привычный ритм.
Степан с Наталкой иногда выбирались на хутор Галки. Поддерживали морально и старались помочь, если требовалась помощь.
Сведений от сынов не было. Не знали даже, куда их отправили служить. Только осенью Степан выведал в канцелярии, что Петр с Терентием попали на Ново-Екатериновский кордон, где три года назад шли большие бои с черкесами, и где полегло много казаков. Неутешительные вести пришли и сейчас. Закубанские горцы постоянно делали набеги с намерениями прорваться в глубь территории и нанести наибольший урон Черноморскому войску. Помимо неприятеля на кордоне часто вспыхивали эпидемии малярии и тифа, кося ряды казаков не хуже горцев.
* * *
Уже после Святок пришло письмо от Петра. На сером клочке бумаги он писал, что пока жив, здоров, также и побратим его Терентий, но из их полка много заболело и умерло, есть раненые и убитые. Горцев тоже полегло много, в основном от болезней. Все болезни идут с их стороны. И хоть полковой фельдшер дает всем в качестве профилактики настои из трав и хину, но Петр несколько месяцев болел лихоманкой. Сей час с наступлением зимы вроде легче стало, но иногда наступает слабость, мешает нести службу. Петр беспокоился об Арине, как она себя чувствует, как родители? Передавал всем привет от Терентия.
Письмо Степан получил в канцелярии когда ездил в поселение продать рыбу и неизменные горшки. Денег выручил немного, но главная радость – известие от Петра. Там же в канцелярии письмо Степану прочитали несколько раз и он, запомнив, почти дословно, рассказал все сначала у сватов на хуторе Галки, потом дома. Погоревали, поплакали женщины, но главное узнали, что их родные живы. Беспокоило здоровье Петра, оправится ли к весне?
Арина уже потяжелела, домашние старались помогать ей во всем, не давали поднимать тяжести и работать на холоде. На днях она должна была родить, и готовила постепенно приданое для малыша, хотя и не знала, кто родится.
На Линии
На Кавказе на какое-то время затихли боевые действия со стороны горцев, потому что снег и холод не давали возможности делать набеги. Но по куреням и хуторам все время ходили слухи, что горцы готовят большие силы для нападения в русские пределы, с целью сжечь и уничтожить казачьи поселения. Перед ними стоял выбор – или покориться русскому царю, или покинуть свои земли и уй ти за Кубань, в горы. По всей равнине ездили гонцы кабардинских князей и призывали к священной войне против неверных – газавату.
Планы у князей были большие – сначала освободить от русских Большую Кабарду, а потом разгромить всю Линию.
Турецкий паша в Анапе помогал черкесам готовиться к войне, обещал помощь оружием и деньгами. Турецкое золото поднимало большие силы против России. Над Линией готова была разразиться жестокая военная гроза. Предстояло воевать не с отдельными шайками абреков или мятежными аулами, которые всегда нападали мелкими группами в надежде поживиться имуществом казаков. Готовился к войне весь мусульманский народ Кавказа, начиная на востоке Дагестаном, на западе собирали силы разные племена черкесов. На счастье для русских в стане разных народов не было единого вожака.
Среди многих племен существовали внутренние раздоры. Возглавивший сначала восстание кабардинский князь Таусон Атажуков был неожиданно убит своим двоюродным братом князем Магометом Атажуковым, горячим сторонником России. Вмешалась в дело и давняя вражда между родными братьями Джембулатом и Мисостом Айтековыми. И ко всему присоединились неудачи, полученные черкесами во время разных боев с казаками. Очень часто несмотря на численное преимущество они получали поражения из-за неумения вести масштабные боевые действия. Ко всему у русских было преимущество в артиллерии.
Но все эти обстоятельства могли только отодвинуть нападение на российскую сторону. В любой момент мог появиться грамотный предводитель и двинуть орду горцев на русские просторы, заливая кровью курени, хутора и кордоны.
Действительно, с наступлением весны, отдохнувшая от набегов Линия почувствовала щупальца неприятеля. Собирались на границе большие силы и то тут, то там вспыхивали перестрелки и попытки небольших отрядов проникнуть для разведки на русскую территорию. Так первого апреля под вечер восемь черкесов, пробравшись берегом реки Енкули, выехали на Большую Ставропольскую дорогу перед деревней Бешпагир. Здесь вольным выпасом ходили табуны Темнолесской станицы. В один миг отсеяв часть табуна от общей массы, абреки погнали их на свою сторону. Но осторожничавшее население не было застигнуто врасплох, из станицы вылетел отряд из четырех малолеток и одним стариком под командованием урядника Косякина кинулись в погоню. Шестеро казаков бросились на восьмерых горцев и отбили табун. Этот случай по своему героизму дошел даже до слуха самого царя, тот «ценя мужество, с которым Косякин бросился на хищников» приказал произвести его в хорунжий, и выдать единовременно триста рублей, а пяти казакам – по сто рублей.
Ермолов, командовавший в то время Линией, умел ценить заслуги, но не разбрасывал наград, умерил значение, приданое подвигу Косякина. «Подобные случаи на Кавказской Линии, – писал он начальнику Главного штаба, бывают часто, и я до сего гораздо превосходнейшие действия награждал из вырученной барантковой (трофей ной) суммы. Полагаю достаточно урядника Косякина наградить чином зауряд-хорунжий, а казакам выдать по пятьдесят рублей. Прочие же деньги обратить для употребления на награды в подобных же случаях».
Казаки-пластуны постоянно доносили, что за Кубанью готовятся большие силы для прорыва на русскую территорию. В начале апреля нападение свершилось в районе хуторов Темижбекской станицы. Напав ночью, горцы сожгли все хутора, захватили много пленных и много другой добычи, к утру убрались на свою территорию. По тревоге поднялись все посты и кордоны на Линии. Урядник Кавказского полка и урядник Кубанского полка Аверин с отрядами бросились в погоню по свежим следам. Верстах в двух от берега Кубани развернулась следующая картина – за большим отрядом горцев мчались в погоне немногочисленное количество казаков. Наперерез погоне неспешно двигалась большая партия конных черкесов с намерением взять в окружение казаков. На выручку казакам бросился май ор Пирятинский с небольшим отрядом, что оказался под рукой. Черкесы увидели его отряд и бросились с двух сторон на отряд Аверина. Урядник потерял присутствие духа, запаниковал и его отряд попал под удары шашек засады черкесов. Постыдная трусость Аверина повлияла на многих казаков и из команды Пирятинского. Храбрые офицеры Пирятинский и сотник Найденов загородили дорогу, угрожая рубить бегущих. Человек двадцать опомнились и, обступив офицеров, стали биться из последних сил. Оставив бегущих, сотни черкесов бросились на маленький отряд Пирятинского. Целый час кружили они вокруг железной, сплоченной кучки казаков, три раза бросались они в шашки и три раза скакали назад, увозя убитых и раненых. С каждой минутой росли нравственные силы казаков, никто не думал уже о жизни, а только о том, чтобы продать ее дорогой ценой, и все бесстрашно смотрели в глаза смерти. Напрасно черкесы предлагали казакам сдаться, они были непоколебимы.
В этой страшной борьбе черкесам удалось выбить несколько лошадей из казачьего круга, но эти лошади стоили им десятков убитых и раненых товарищей.
В последней атаке шапсугский старшина бей – Султан, весь закованный в железо, один врезался в кучку храбрых казаков и кинулся на самого Пирятинского. Мгновение – и тот был бы изрублен. По счастью удар пришелся по лошади, она упала. Сотник Найденов, сам уже раненый, кинулся защищать Пирятинского и схватился с шапсугом, в эту минуту кубанский казак Якимов выстрелил из пистолета, и пораженный пулей в грудь шапсуг едва успел выскочить из окружения казаков, и тут же упал замертво. Черкесы подхватили его тело и вывезли из боя.
Потеря вождя охладило пыл горцев. Между тем на помощь казакам прискакало несколько отрядов помощи. Горцы бросились в отступ, а казаки снова в погоню.
Дорого достался русским этот кровавый день. Пирятинский был дважды ранен в руку, Найденов был ранен пулей навылет в ногу. Казаков убито пятнадцать, ранено тридцать, пропало без вести двое. Большинство казаков погибло по своей оплошности, во время панического бегства. Из тех, кто прикрывал Пирятинского, убито и ранено было всего семь человек.
Весной по всей Линии многочисленные отряды горцев прорывались в глубь территории и жгли, грабили хутора, убивали и брали в плен мирных жителей.
Приходилось участвовать в боях и стычках казакам Ново-Екатериновского кордона, где служили Петр и Терентий. Постоянное состояние тревоги и напряжения выматывало казаков. Обоим пока везло, ни один не был даже слегка ранен. Только ушибы и ссадины покрывали их тела.
Ночью отряд подняли по тревоге. Где-то ниже по течению реки Кубань переправилась большая группа черкесов. Они конным порядком быстро проникли в глубь русской территории и напали на небольшой хутор. Пока отряд пластунов выдвинулся в сторону зарева, там было все закончено. Первыми на место трагедии прискакали егеря из Хоперского полка. Они отбили часть скота у горцев и двоих детей, которых горцы захватили в полон. Когда пластуны прибыли на хутор, то увидели страшную картину. Среди хат лежали убитые казаки и женщины, даже стариков абреки не пощадили. Они отрубали им головы, либо четвертовали. Везде летал пух от перин и подушек. По дороге растянулось цепочкой зерно. Видимо прохудился мешок и все просыпалось на землю. Ожесточенные увиденным зверством горцев пластуны от бессилия только молчали, сжимая карабины в руках.
Преследуя неприятеля, в походе за Кубань Картина Лях Андрея из Уманской
Вернулись на кордон утром и тут же получили приказ – перейти Кубань в составе тридцати казаков и преследовать неприятеля, при возможности нанести удар, и разбить горцев, в любом месте, будь то даже аул или просто в поле.
Скрываясь по возможности в камышах и высоких травах пластуны осторожно пробирались по следу. Через три версты от переправы передовое охранение заметило остановившихся на привал абреков. Видимо они не предполагали погони и спокойно расположились на опушке леса, не выставив даже дозора. Петр и Терентий как раз шли в первых рядах разведки. Затаившись очень близко от расположения неприятеля, они пристально наблюдали, что творится на опушке. Среди горцев было несколько раненых, трое убито. Тела их были приторочены поперек седел. Человек пять пленных сидели связанные в стороне. Среди них было три женщины и двое молодых парней. Головы у пленных казаков были окровавлены, видимо их схватили и связали в жестокой драке. Черкесы захватили также десятка два лошадей. Лошади были связаны по три на одну веревку и так между тройками связаны на длинный аркан. На некоторых были навьючены узлы с награбленным добром.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70413451&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
