О Мидзухара "Место, которое похоже на меня"

Наконец-то улыбка озарила лицо Sodjiro. Я отпустила его руку, он плавно взмахнул ею и изящно поправил челку. Его движения снова напомнили мне парня из парка. Наверное, для ясности стоит назвать его имя – Yoshifumi – я навсегда запомню это приятное сочетание слогов. Некоторое время мы были друзьями, точнее он был мои другом, а я плакала от любви к нему. Говорят, время лечит все, наверное, с этим можно в чем-то согласиться. Первые месяцы, после отъезда Yoshifumi, мне жутко не хватало общения с ним. Все мои звонки на мобильный и сообщения на facebook были безуспешны. Потом я устала думать и размышлять об этом исчезновении, в моей жизни был Sodjiro, общение с которым заполнло душевную пустоту. Почему же тогда это кольцо на безымянном пальце так задело мои чувства? Здесь все просто: я безнадежный оптимист, несмотря на разрыв связи между нами, во мне жила надежда когда-нибудь все повторить. Повторить нашу встречу, дружбу, возможно, мои страдания. Теперь он женат и эта надежда, что таилась где-то в глубинах моей души, растаяла.

– Ты о чем-то задумалась? – спросил Sodjiro, усаживаясь на лавочку под деревом белой сакуры.

– А что так заметно? – ответила я, присев рядом.

– Физиотерапевта вспоминаешь? – подколол он ехидно улыбаясь.

– Читаешь мысли! – не без удивления ответила я. – Думаю, почему он женился на ней, а не на мне!?

Sodjiro похлопал меня по плечу:

– Тебе не понять, но это на самом деле дорога в никуда, – серьезно сказал он. – Во-первых, ты его толком и не знаешь, а во-вторых, ты странная даже для меня, а для такого чисто японского парня – ты просто инопланетянка.

– Именно это слово и написано на моем ID (allien – иностранец, в более широком значении «пришелец»).

Sodjiro повеселила эта аналогия, но он был настроен серьезно:

– Вы, иностранцы, слишком импульсивны и склонны страдать от неразделенной любви, но надо думать о совместимости. Ты ведь больше не любишь его?

– Нет, наверное. Он просто напоминание о том беззаботном времени, когда я еще верила в то, что стану здесь «своей». К тому же я не очень охотно расстаюсь с прошлым. Тебе не понять.

Sodjiro замолчал и задумался, словно я напомнила ему о чем-то. Мы сидели под деревом, его рука словно застыла на моем плече. Время ручьем струилось по нашим лицам, проникая в душу, оно сглаживало раны прошлого. Неугомонные мысли цеплялись за каждое мгновение, пытаясь ухватить его и заставить замереть на месте. Я познала главный секрет: чтобы иметь возможность прожить момент дважды, нужно просто забыть его. Прекрасно сказано, но следовать своим же словам мне никогда не удавалось. Поэтому внутри меня всегда шла борьба со временем, с его беспощадным величеством Временем, поглощавшим мои годы и оставляющим мне только память.

– Sodjiro, – тихо сказала я.

– мм? – промычал он не колыхнувшись.

– Давно твоя рука не касалась моего плеча, – подметила я и игриво толкнула его в бок.

Sodjiro смущенно улыбнулся и прижал меня к себе:

– Я просто привык обнимать теперь только Кейко, – честно ответил он.

– Это правильно, вы хорошая пара. Может, в следующий раз вы вместе придете?

– Да, я думаю, она будет очень рада.

Около двух недель от Sodjiro не было никаких сообщений. Я написала ему пару раз, но он ничего не ответил. Работа совсем его поглотила.

Горячий кофе и беспорядок…

В девять утра меня разбудило сообщение на мобильном. Лучи воскресного солнца настойчиво прокрадывались в комнату через подол плотных занавесок. Кому пришло в голову написать в воскресенье в такую рань. Не открывая глаз, я опустила руку с кровати и нащупала телефон. В моей руке он прозвенел еще раз, наверное, этот кто-то умышленно пытается прогнать мой сон в единственный выходной. С трудом разбирая текст и имя отправителя, я поднесла экран поближе к лицу.

Sodjiro:

«Привет. Как ты? Я уезжаю на две недели в Токио».

Sodjiro:

«Через час заеду к тебе, поедим в «Скай-ларке».

Я опустила руку на пол. В голове еще отчетливо резвились остатки сновидения. Сегодня мне приснился Yoshifumi. Мы стояли с ним на желтых листьях клена, промокших от дождя, небо окрасилось в ярко-оранжевый свет заката, но солнечный диск уже скрылся где-то за горами. Запах мокрых листьев словно наполнил сейчас мою комнату. Бывает, что проснешься, но ощущение реальности не покидает тебя, словно это был и не сон. Еще четче в моей голове отозвались слова Yoshifumi:

– 

Я всегда безумно тебя любил…

– А почему тогда отверг мои чувства? – пронзительным стоном отчаяния кричала я сквозь утро куда-то в сон.

– Есть вещи, которых нельзя объяснить… – донеслось звучание голоса в мое раннее воскресное утро.

Теперь эта фраза будет крутиться у меня в голове весь день. Когда-то я прокручивала ее сутки напролет, теперь еще и приснилось. По всей видимости, один из пунктов неписаных правил поведения японца – это табу иностранным женам.

Потягиваясь на кровати, я с удовольствие зевнула и окончательно пробудилась. Солнце ворвалось в комнату, стоило мне раздвинуть занавески. Погода просто отличная, ради этого солнца стоило проснуться пораньше.

За десять минут до назначенного времени к дому подъехал Sodjiro, приглушенный звук мотора послышался за окном. Отполированная Honda ждала меня на парковке. Sodjiro стоял, облокотившись на капот. На нем был дорогой серый костюм, яркий галстук, прическа не столь вызывающая, но весьма стильная. В руках он держал пачку MildSeven.

– Я думала, ты бросил курить, спортсмен, – поприветствовала я.

– Случайно закурил в баре с коллегами, теперь, кажется, привычка вернулась, – хмуро отметил он.

– Давно хотела тебя спросить. Почему ты бросил футбол?

– Какой смысл заниматься спортом, если не отдаваться ему целиком.

– Так ты ведь даже с коллегами не ходишь на товарищеские матчи.

– Когда я беру в руки мяч, мне кажется, что моя жизнь могла бы пойти иначе. Футбол остался в университете вместе с остальными забавами.

Среди студенток нашего университета команда Sodjiro гремела довольно сильно, а Sodjiro несколько раз называли лучшим игроком и, насколько я слышала от девчонок-поклонниц, его неоднократно звали на просмотр в коммерческие команды. Когда я спрашивала об этом у Sodjiro, он отшучивался и говорил, что это слухи, а теперь он говорит так, что мне кажется это и не слухи были.

Так странно слышать, что японец мог представить себе другую жизнь, когда их прошлое, настоящее и будущее – это записи в блокноте. Порой ощущается некая схожесть между поколениями – образ жизни. Каждое последующее поколение проживает уже кем-то распланированную жизнь, словно по сценарию. Иначе говорят в Японии «Прокладывать рельсы по железно дороге».

Раскаленный салон буквально обжигал мое тело. Sodjiro повернул ключ зажигания, мотор плавно завелся и в колонках заиграл Maroon 5. Когда-то я записала этот диск по просьбе Кейко, она услышала песню She Will Be Loved по радио и захотела познакомиться с другими песнями этой группы. Я сказала, что у меня есть их диски, хотя на самом деле скачала все за час с пиратского сайта. Просто мне не хотелось объяснять японке, что существует бесплатная музыка. Тогда для моих японских приятелей русские сайты с бесплатной музыкой, фильмами и прочими весьма доступными программами были таким открытием, что я порой думала они меня сдадут полиции. Перед началом фильма в японском кинотеатре обязательно прокручивают предупреждение о запрете скачивания фильма с интернет-сайтов. И что самое главное, что это как в случае со светофором работает, пока кто-то не покажет пример.

Мы ехали по просторной дороге, утром в воскресенье в нашей деревне почти не было транспорта. Через щель в приоткрытом окне струился свежий ветер. Салон наполнялся приятной утренней свежестью смешенной с едва уловимым запахом дорогой парфюмерии. По правде говоря, я плохо разбираюсь в производителях парфюмерии и косметики. Мне для макияжа требуется-то каких-то пятнадцать минут. Тем не менее, что касается цены и качества – здесь я практически без затруднений могу отличить дорогое от дешевого. Sodjiro однозначно использовал дорогую парфюмерию, и это определенно весьма удачно сочеталось с его образом.

Откинув сидение назад, я закрыла глаза и наслаждалась этим приятным смешением ароматов. Солнечное тепло струилось через лобовое стекло, нежно касаясь моей кожи. Никаких мыслей, голова совершенно пуста, на душе спокойно – таких дней в последнее время стало крайне мало.

– Ты спишь? – послышался голос Sodjiro словно издалека. – Проснись, мы приехали!

Щурясь от яркого солнца, я медленно открыла глаза. Похоже, что на несколько минут я немного задремала.

– Ты такая милая, когда спишь. – Сказал Sodjiro, приветливо улыбаясь. – Хочешь спать?

– Прости, я просто немного утомилась на солнце, наверное. Я точно не хочу спать.

– Тогда идем.

Sodjiro вытянулся, насколько это мог позволить салон хонды, затем протянул руку на заднее сидение и взял сумку.

Свежий ветер окутал мое тело, словно меня завернули в сырое полотенце. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Хотелось скорее спрятаться в помещении. Конечно же, это был знакомый «Скай-ларк». Все тот же столик в углу был не занят, словно он забронирован нами навечно. Посетителей сегодня был немного: компания мужчин в синей форме, похоже, зашли на обед из недалеко расположенной транспортной компании; за соседним столом сидели две молодые девушки, с дымящимися сигаретами.

Отодвинув стул для меня, Sodjiro предложил мне сесть напротив солнца, по всей видимости, обратив внимания на мою дрожь. Для меня стало закономерным то, что Sodjiro открывает мне дверь, предлагая войти первой, и предоставляет мне лучшее место для сидения. В первое время нашего общения я постоянно извинялась и благодарила его в самом японском стиле, потому что это столь редко встречается в современном японском обществе. Парни всегда идут впереди девушек, молодые не уступают место старшим и это считается нормой. Японцы настолько привыкли к подобному отношению со стороны окружающих, что, когда кто-либо пытается превзойти эту норму, на него сыпется целый ряд извинений и благодарности.

– По дороге до «Скай-ларка» ты не обронила ни слова. Это так на тебя непохоже – заметил Sodjiro, покручивая на столе дорогую зажигалку.

– 

Сон приснился странный, – ответила я, согреваясь солнечными лучами.

– 

Сон? – коротко спросил Sodjiro, но его вопрос подразумевал «рассказывай».

– 

Знаешь такие сны, когда просыпаешься т удивляешься, что все тебе приснилось, – томно сказала я, глядя в окно на небольшое парк через дорогу, – Мне приснилось как

Yoshifumi

признается в любви.

– 

Хороший сон, разве нет?

– 

Что, может быть, хорошего в тех снах, которым не суждено стать реальностью? – нахмурилась я.

– 

Я думал, теперь тебя не заботит

Yoshifumi

.

– 

Вспоминаю его глаза и понимаю, что ничего-то и не изменилось. Он по-прежнему он, а я все та же иностранка с соседней улицы и, между нами, пропасть двух культур.

– 

Некоторые вещи невозможно объяснить, – подвел черту

Sodjiro

.

Не скрывая своего изумления, я взглянула на Sodjuro и таинственно сказала:

– 

Yoshifumi

сказал мне во сне именно это…

Наступило молчание. Действительно ли в нашей жизни есть такие стороны, которые останутся непонятными для нас? Какие вещи заведомо обречены на то, чтобы быть за рамками нашего восприятия. И есть ли шанс прижиться здесь, будучи человеком с «другой планеты». Столько лет здесь уже, а все равно чужая. В памяти то и дело всплывают слова моего преподавателя австралийца «You should know that you will always be “the other” here. Где бы я ни появилась, люди оборачиваются, кто-то ошеломленно всматривается в меня, дети просто кричат «Gaijin». Есть только Sodjiro – японец, который видит во мне человека, который умеет говорить прямо, не прибегая к различным способам японского вранья, которое здесь называют «недосказанностью» – aimai. Конечно же, японцам кажется, что это вежливо, но на мой взгляд это просто разновидность лжи – не уметь говорить вещи так как они существуют на самом деле. Я знаю, что и Sodjiro избегает прямых высказываний, молчит, когда надо и ведет дела на высшем уровне вежливости, но, когда он со мной – мы просто два человека, язык и национальность в данном случае не имеет значения. Именно поэтому я не могу его потерять, боюсь остаться в этой стране без него. Порой кажется, что вещи, к которым я испытываю искреннюю привязанность, обречены, исчезать из моей жизни.

Ночь одиноких мыслей…

Аэропорт Титосэ с непрекращающимся голосом диктора, объявляющего рейсы, группы японских школьников, совершающих свои Gakkou Ryoko (школьные путешесвия с одноклассниками), и поток голосов на всех языках мира.

Девушка на высоких каблуках, с сумочкой Louis Vuitton через плечо, не спеша порхает мимо взъерошенных школьников, волоча за собой небольшой дорожный чемоданчик все того же Louis Vuitton. На минуту, словно задумавшись о чем-то, сбавляет шаг и смотрит указатели рейсов, затем так же изящно продолжает двигаться в нашу сторону.

– Keiko, регистрация уже вот-вот закончится, ты не могла выехать пораньше? – глядя на часы возмутился Sodjiro.

– Прости, батарейка разрядилась, пришлось немного задержаться, не могу же я, в самом деле, без телефона в путь отправиться – ответила девушка с Louis Vuitton на плече.

– Keiko, я совсем не узнала тебя. «Давно не виделись!» —сказала я, не скрывая своего восхищения.

– Давно не виделись, у тебя все хорошо? – ответила она натянуто мило, наверное, была не в духе.

– Да, неплохо вроде. Привыкла к японской жизни.

– Вот это самооое главное – потягивая слова, с той же натянутой улыбкой добавила она.

Keiko – милая японская девушка, как и остальные японки, предпочитает бредовую одежду и аксессуары, желательно последней модели. Sodjiro познакомил нас на фестивале танцев в Саппоро, когда мы случайно встретились на Oodori. С того дня я ни разу не усомнилась, что они самая милая пара из всех, что я знала. Мне не раз приходила в голову мысль, что Keiko может ревновать Sodjiro ко мне, хоть я и пришелец для них, но все-таки девушка, к тому экзотичной внешности. Тем не менее, Sodjiro продолжал со мной видеться и всегда передавал привет от своей девушки, но она, стоит отметить, не появлялась на наших встречах.

– Нам пора идти – сказал Sodjiro взяв за ручку чемоданчик Louis Vuitton.

– 

Хорошо вам время провести и конечно же успешной командировки! – напутствовала я.

– 

Спасибо

, –