Последний консул
Марина Поллард
Сиам, ноябрь 1904 года… На теннисном корте Королевского спортивного клуба Бангкока встречаются молодой российский дипломат Алексей Дабазов и Кири Ваттхана, дочь тайского генерала и французской балерины, приехавшая из Парижа к отцу… Внезапно возникшее всепоглощающее чувство любви навсегда связывает этих людей, но их дальнейшая судьба складывается трагично… Действие разворачивается в Австралии, Российской империи и во многих других странах, куда попадают герои.
Марина Поллард
Последний консул
Прототипом этой истории является Александр Николаевич Абаза, последний генеральный консул Российской империи в Австралии и Новой Зеландии (даты службы с 26.07.1910 по 27.01.1918).
События, описанные в этой книге, основаны на реальных исторических фактах, но также частично вымышленные.
Когда задумаешь отправиться к Итаке,
Молись, чтоб долгим оказался путь,
Пусть много-много раз тебе случится
С восторгом нетерпенья летним утром
В неведомые гавани входить.
У финикийцев добрых погости,
Потом объезди города Египта,
Ученой мудрости внимая жадно.
Пусть в помыслах твоих Итака будет
конечной целью длинного пути.
И не старайся сократить его, напротив,
На много лет дорогу растяни,
Чтоб к острову причалить старцем,
Обогащенным тем, что приобрел в пути,
Богатств не ожидая от Итаки.
Константинос Кавафис, 1911
Часть I
1
В пятницу 3 марта 1916 года Алексей Николаевич Дабазов, российский генеральный консул в Мельбурне, отправлялся по делам в Брисбен.
Несмотря на отвратительную погоду и толчею на дороге на всём пути в порт, он всё-таки успел к отходу корабля. Правда, когда уже выбрались из города, последнюю милю он настоятельно попросил кучера гнать лошадей что есть мочи, и тот еще умудрился пробраться прямо на причал, где уже вовсю пыхтел трубой новенький двухвинтовой пароход «Вайрима» компании «Объединенное Австрало-азиатское Пароходство».
Дабазов был особо важным пассажиром – он приятельствовал с Беном Макдональдом, управляющим пароходством, и его ждали. Два матросика сразу же подхватили немногочисленный багаж консула и потащили по-трапу, который вот-вот должны были убрать.
Ехать в Квинсленд Алексею Николаевичу страшно не хотелось – еще с утра задул холодный, штормовой ветер и начался нескончаемый дождь. Он представил, какая качка в такую погоду будет в море, и сам на себя рассердился: «Дурак я… Переждать нужно было и на следующей неделе ехать… Сидел бы сейчас дома, у камина, да глинтвейн попивал… И Софи как бы опять чего-нибудь не выкинула… Снова чудит, бедняжка…».
В Брисбен Дабазов ехал один, без своей молоденькой жены, у которой после выкидыша в раннем сроке беременности случилось помешательство. Хотя она теперь постоянно жила в психиатрической лечебнице и была под присмотром, ему было неспокойно – обострение могло начаться в любое время. Да и дело, которое ожидало его в Брисбене, было крайне неприятного свойства.
Группа живущих там в эмиграции революционеров из Союза Русских Рабочих сильно активизировала агитацию среди австралийцев, призывая их выступать против «хищнической империалистической войны».
Полиция Квинсленда получила несколько доносов о том, что Союз является подрывной прогерманской организацией, а его лидеры «нежелательными элементами» и немецкими агентами. Были арестованы лидеры Союза и, в их числе, главарь – Андрей Артемьев.
Бенджамин Макдональд, почетный консул России, действовавший в Брисбене, по-русски не говорил и разобраться в ситуации не смог. Он уже неоднократно телеграфировал о серьезности положения и требовал приезда Дабазова, так что откладывать поездку больше было нельзя.
Путь в Брисбен был неблизкий – если добираться морем, с остановкой в Сиднее, дорога занимала почти всю неделю, а обратно он собирался вернуться железной дорогой. И, хотя, между штатами Квинсленд, Новый Южный Уэльс и Виктория ширина железнодорожной колеи была разная и приходилось делать несколько пересадок, всё же, путь был короче.
«Ладно, поехал – так поехал. Недели за две я управлюсь, а за это время с Софи вряд ли что-то случится», – уговаривал себя Дабазов. Сидеть весь вечер одному в каюте не хотелось и он прямиком направился в ресторан.
2
На дипломатической службе Дабазов состоял уже почти 15 лет. В 1895 году, сразу по окончании Императорского Александровского лицея, в возрасте 23 лет он поступил в Министерство Иностранных Дел Российской империи и, в чине титулярного советника, был причислен к его Азиатскому департаменту.
В декабре 1897 года, после двух лет переписки бумаг и разборки архивов, а именно так начинали службу все молодые чиновники министерства, он получил своё первое зарубежное назначение – секретарем генерального консульства в Галац.
Предварительно ему пришлось сдать дипломатический экзамен, которому подвергались все молодые сотрудники, стремившиеся работать за границей.
Галац был заштатным городом в восточной Румынии или попросту – провинциальной дырой, – единственным для глаза приятным местом там была широкая набережная вдоль Дуная.
На засеянных кукурузой и пшеницей бескрайних полях Нижне-Дунайской равнины когда-то жили далекие предки Алексея – валашские бояре Дабазы, перешедшие в начале 18 века на службу к Петру I.
После двух, невероятно скучных и томительных лет в Галаце в марте 1899 года, Алексей получил новое назначение, и куда, – в Иерусалим! Правда, также секретарём генконсульства, но само это место было ему весьма интересным – на недавно освободившейся от Османов древней Святой Земле, служба пролетала незаметно в узнавании реального человека – Иисуса Христа.
В 1902 году, также в должности секретаря, Дабазов получил назначение в недавно открытую русскую миссию в Бангкоке – несколько молодых дипломатов, которым тоже предложили эту должность, из-за тяжелого климата от неё отказались, Дабазов же согласился, не думая: российская внешняя политика всё больше ориентировалась на Дальний Восток и Юго-Восточную Азию. Ко всем сложностям – климатическим и языковым в Бангкоке по штату он был единственным секретарём, и все руководство миссией возлагалось на него, когда случались отъезды посланника.
В конце 19-го века Королевство Сиам было настоящим яблоком раздора между Англией и Францей. Тогда как Франция уже захватила восточную часть Индокитая и теперь пыталась прибрать к рукам или расчленить Сиам, Англия, имевшая колонии в юго-западной части полуострова, напротив, старалась избежать соседства Франции, не одобряла французские притязания и хотела сохранить Сиам под своим влиянием, но – в роли буфера.
В это самое время Сиам быстро модернизировался – вполне по своей воле и по европейскому образцу, и старался получить международное признание, хотя и вынужден был делать значительные территориальные и экономические уступки.
Бороться до победного с этими мощными хищниками Сиам был не в состоянии, и, в итоге, вынужден был заключить с ними обидно неравноправные двусторонние торговые договоры. В результате, Сиам потерял все свои владения в Бирме, Камбодже, Лаосе и на Малаккском полуострове, но, с другой стороны, было достигнуто совместное англо-французское соглашение о намерении сохранить страну в качестве независимого государства.
Таким образом, – лавируя и выкручиваясь, Королевство Сиам оказалось единственной независимой страной Индокитая, где с запада и юга простирались английские колонии – Бирма и Малайя, а с востока – французские – Камбоджа и Вьетнам.
Англия и Франция, тем не менее, не оставляли идею в обозримом будущем полного захвата Сиама.
Королевство искало союзников для противостояния этой угрозе – нужен был сильный покровитель, и выбор короля Сиама Рамы V пал на Российскую империю. Так началось сближение между правящими домами двух стран.
«Образовательные путешествия» ещё со времён "Великого посольства" Петра I в 1697–1698 годах были частью подготовки к государственной деятельности членов российского императорского дома. В продолжение традиции и для расширения горизонта будущего правителя, в марте 1891 года на корабле «Память Азова» Бангкок посетил цесаревич Николай, совершавший своё кругосветное путешествие.
Николай Александрович целую неделю был почетным и, пожалуй, самым желанным гостем короля Рамы V Чулалонгкорна. Они подружились – действующий король маленького тропического королевства и цесаревич – будущий повелитель огромной холодной империи. Отношения между странами начали бурно развиваться и в благодарность за исключительно радушный прием цесаревича Николая король Сиама был награжден российским орденом Св. Андрея Первозванного.
В ответ на это в Петербург был направлен брат короля Рамы V – принц Дамронг, вручивший российскому монарху орден династии Чакри. Дворы постоянно обменивались дорогими подарками и, не мелочась, в Сиам из России обычно посылали уникальные изделия ювелирной фирмы «Фаберже». Детей сиамской аристократии перестали обучать в Англии и привозили в престижные российские учебные заведения, а многие молодые тайцы, следуя примеру принца Чакрабонга – второго сына короля, даже женились на русских девушках.
В 1897 году король Рама V совершал поездку по странам Европы и заскочил в Петербург к своему, уже ставшему императором, другу. Тогда они договорились об установлении дипломатических отношений, а уже в декабре из Нью-Йорка в Бангкок был срочно переведен российский Генеральный консул Александр Оларовский.
Он стал первым русским Генеральным консулом и, одновременно, Поверенным в Делах России в Сиаме. В марте 1898 года король принял его верительные грамоты и, очень скоро, консульство получило статус дипмиссии и – лучший участок земли в городе! – ни одно из иностранных посольств не располагалось так близко к королевскому дворцу, как российское. Это говорило о многом!
В свою очередь, и российское правительство тут же приступило к выполнению обещанного – немедленно усилило нажим на Париж и Лондон, что удержало французов и англичан от активизации подготовки к захвату сиамских земель.
Между тем, Оларовский – большой барин и бонвиван, в 1900 году обратился к королю Раме V с прошением поддержать его идею о создании в Бангкоке Сиамского Королевского спортивного клуба. Многие тайские аристократы, а также многочисленные иностранцы, постоянно жившие в столице, с энтузиазмом восприняли эту идею. Королевский указ был оглашен в пятницу, 6 сентября 1901 года – в год 34-летия царствующего монарха, и вскоре, в самом сердце Бангкока появился великолепный клуб, раскинувшийся на гигантской территории, где были устроены поля для гольфа, теннисные корты и крокетные площадки.
Главной миссией клуба, всё же, было развитие коневодства – в королевском указе предписывалось: построить здание клуба, ипподром с большими и малыми трибунами для публики, офисы, музей конного спорта, конюшни, ограждения и поддерживать всё это хозяйство в образцовом порядке.
Король распорядился и о финансовой стороне предприятия – взятый банковский кредит должен был быть погашен за счёт немалых членских взносов и коммерческой деятельности. Оларовский стал его первым президентом и, вскоре, клуб стал любимым местом сбора знати сиамского королевства, а русские дипломаты, пользуясь особой привилегией основателей, имели туда свободный доступ и проводили там всё, свободное от службы, время.
3
В первый воскресный день ноября 1904 года на клубном корте Дабазов и встретил Кири.
Ах, кабы знать, чем обернётся для него эта встреча! – Алексей, возможно, даже и не встал бы с постели в этот день! Однако, он встал, с удовольствием облачился в спортивный костюм, и, хотя пришёл он на корт чуть позже обычного, был полон сил и предвкушал хорошую разминку и приятные беседы.
Он сразу увидел своего спарринг-партнера – Майкла Киттинга из Британской миссии, который беседовал с незнакомой высокой девушкой с ракеткой в руке, одетой в кремовое теннисное платье. Со смешанным чувством восторга и удивления Алексей, издали, рассматривал собеседницу Майкла: её смуглая кожа выдавала неевропейское происхождение, но весь облик – прямая осанка и стать – говорили о том, что она не из простых тайцев. Алексей засмотрелся на экзотическую внешность девушки – её дикая красота, как магнит притягивала, влекла и, пожалуй, немного пугала. Его даже начала бить легкая дрожь от предчувствия чего-то неизбежного, что вот, сейчас, должно случится нечто… и, будто в омут, он кинулся в эту неизвестность.
* * *
Когда Дабазов наконец вошёл на корт, Майкл с девушкой уже начали перебрасываться мячами. Их разминка показывала, что играет она очень технично и, одновременно, грациозно, и что Майкл – явно ей уступает.
Заметив Алексея, девушка остановила игру и уже собралась было уйти, но тот замахал руками, показывая, чтобы они продолжали. Майкл тоже остановился, чтобы представить Алексею свою партнершу. Он назвал её только имени – мисс Кири, и предложил играть втроем. Алексей встал на её сторону, Кири приветливо кивнула и они разыграли первую подачу.
Майкл старался изо всех сил и сопротивлялся достойно. На их стороне, в основном, играла она, будто летая по площадке! Кири легко брала самые трудные мячи и Алексей чувствовал, что он ей только мешает. Он уже и не пытался играть, а только следил за её прекрасным, гибким телом, скрытом удлиненным теннисным костюмом. Её ноги выделывали невероятные прыжки и просто балетные па на их травяном корте и всё это Кири сопровождала победными криками.
В какой-то момент, вскрикнув, она упала прямо рядом с ним, и Алексей увидел, что у девушки неловко подвёрнута нога. Он бросился помочь ей встать, но она опять вскрикнула от боли и повернулась к нему. Тогда-то он, впервые, близко рассмотрел её. Он уже не мог оторвать глаз от этого прекрасного лица, слегка тронутого азиатскими чертами с немного раскосыми скулами, смуглой кожей и миндалевидными зелёными глазами.
Дабазов осторожно поднял её на руки и понес к выходу – Кири не сопротивлялась, лишь немного морщась от боли, она тоже не отрываясь смотрела на него. Он уловил нежный аромат её кожи и попытался его запомнить. Неизбежное, что мелькнуло в голове Алексея всего час назад, произошло – у них возникло то самое неземное притяжение, которое в одну секунду и навсегда, связывает двух, совершенно незнакомых людей.
Подбежал испуганный Майкл, но Кири спокойно сказала, что просто подвернула ногу и хорошо бы отнести её к воротам, где ждёт слуга, который знает, что делать дальше.
Алексей нёс ее на руках, а она продолжала не отрывно смотреть в его лицо и при этом, обращалась только к шедшему рядом Майклу, который причитал и, как наседка, кудахтал о случившемся. Дабазов, слушая их забавный диалог, отметил про себя, что её английский имеет легкий французский акцент, но, в общем, безупречен.
Так они дошли до ворот клуба, где стояло несколько джин-рикш и к ним сразу подбежал маленький тайский человечек – возчик одной из них, и защебетал что-то, обращаясь к Кири на своем языке. Она, повелительно, ладошкой прикрыла его рот, и улыбнувшись Дабазову, сказала по-английски, что всё будет хорошо, и нога скоро заживет. Молодые люди положили её на заднее сидение коляски и потом ещё долго смотрели вслед, пока она не скрылась из вида в конце главной алеи клуба. Потом они понуро поплелись в бар – выпить свою обычную порцию спиртного, но разговаривали мало, так как каждый про себя думал о случившемся.
4
Всю следующую неделю Дабазов мог думать только о Кири и был рассеян и невнимателен. Даже Оларовский заметил неладное и поинтересовался участливо, не болен ли, и не хочет ли Алексей ходатайствовать о переводе? Влажный тропический Сиам считался, для европейских дипломатов, тяжелым местом службы.
В Бангкоке – мучительно жарко и влажно всегда. Правда, с ноября по февраль, температура слегка снижалась и выпадало меньше дождя, но летом влажность достигала ста процентов и лило каждый день, и в этой вечной сырости невозможно было ничего высушить. Укусы мух и москитов обращались в зудящие воспалённые язвы и, если уж местные жители были замучены фрамбезией, бери-бери и малярией, болезнями печени и селезенки, то, на что тут было надеяться европейцам!? Оларовский даже установил негласное правило для своих сотрудников – без крайней необходимости с 9 утра до 4.30 вечера на улицу не выходить. Под его началом Алексей уже дослужился до надворного советника и вполне мог претендовать на перевод в Европу, на более высокую должность. Однако, на участливый вопрос Оларовского – и к удивлению его, – ответил, что, пока уезжать не хочет и, даже, готов остаться на следующий срок!
Каждый вечер после службы Алексей приходил на клубный корт, надеясь увидеть Кири. Он, конечно, понимал, что с вывихнутой ногой она там вряд ли появится, но делал это по инерции – а вдруг? Пытался разузнать у Майкла, кто она и где её искать, но тот ничего о девушке не знал. Хотя, нет! Он вспомнил, что, в тот день, когда сам пришел на корт, – Кири там уже играла с миссис Рой. У Миссис Рой, вскоре, лопнула струна на ракетке, и она предложила Майклу занять её место. Вот эта милая дама и представила их друг другу, а потом сразу же ушла. Майкл запомнил только имя – Кири, и, уловив французский акцент, поинтересовался, – не француженка ли она? На что та рассмеялась и сказала, что он правильно подметил акцент: её мама – француженка, и живут они в Париже, а в Бангкок она приехала с визитом. Потом, как известно, пришёл Дабазов и все остальное он и сам знает.
Больше ничего из Майкла вытрясти не удалось и единственной зацепкой была миссис Рой. Обращаться с таким вопросом к этой даме – известной всему Бангкоку сплетнице, было всё равно, что дать объявление в газету – на следующий день все дипмиссии знали бы о его интересе к незнакомке с экзотической внешностью по имени Кири… И Дабазов решил, что разыщет её сам.
Проверив клуб, он обычно шёл в сторону реки Чао Прайя, в отель «Ориентал», где останавливались европейцы. Отель стоял на самом берегу, и Алексей усаживался там в ресторане, на террасе, заказывал что-то лёгкое и сидел часами, наблюдая за входившей и выходившей публикой. Возвращался к себе в миссию за полночь и не мог спать – физически ощущал тепло её тела, запах кожи, видел лицо, внимательно рассматривавшее его, когда он нёс её на руках к воротам клуба…
Её образ стоял перед глазами и превратился в наваждение, от которого не хотелось избавляться. Единственное, чего он желал, это – снова увидеть её и знать, что она – не миф, не плод его фантазии, а реальная девушка, подвернувшая ногу у него на глазах…
Майкл живо интересовался его поисками и как-то посоветовал проверить – нет ли её в госпитале? И на следующий день, Дабазов, полный надежд, отправился туда – на правый берег Чао Прайа.
