– Ну помимо расстрелянных?
Вступительные экзамены в Московский Государственный Университет в этом году, так же, как и в прошлом, в связи с принятыми нововведениями, проходили онлайн, то-есть абитуриенты отвечали на вопросы посредством конференц-связи не выходя из дома. Эта традиция завелась еще в период эпидемии COVID-19 и почему-то так и закрепилась, хотя все ограничения, связанные с данной эпидемией, давно были сняты, а про сам коронавирус давным-давно не вспоминали. Количество заявлений на вступительные экзамены превысило 35 тысяч человек, а это значит, что конкуренция составляла девять человек на одно место. Узнав такой расклад Иван Спасибо ухмыльнулся и бесстрашно бросил вызов судьбе, уже заранее не сомневаясь в результате. «Я дам пинка восьми неудачникам!» – вообще-то для него злорадство было не свойственно, но в этот раз он не удержался.
В это утро он все-таки привёл себя в порядок, он принял душ, оделся в приготовленную мамой одежду, состоящую из строгого костюма, сорочки и синего атласного галстука. Кроме того, мама Ивана причесала своего сына, тем самым преобразив его до неузнаваемости. Она намеревалась еще и надушить его туалетной водой, но Ваня сказал, что это уже излишне.
Итак, настал день и час сдачи, Иван сидел перед ноутбуком и нетерпеливо смотрел на проктора – строго мужчину с цепким взглядом, и на экзаменатора – мужчину в очках и залысиной, доходящей до затылка. Первый следил за тем, чтобы никто из экзаменующихся не пользовался шпаргалками, не списывал и не делал недопустимых во время четырехчасового экзамена действ. Время шло, веб-камера транслировала в Москву откровенно скучающего Ивана, которому все сильнее хотелось сказать: «Ну долго ещё? У меня чего, других дел больше нету?» Наконец начался непосредственно экзамен, Ивану достался билет по выбранному профилю (Мировая политика), парень не суетясь перечитал вопросы дважды, чтобы не ошибиться с формулировкой ответов, взял в руку ручку и принялся писать.
Прошло два дня. Знойное лето продолжалось, однако синоптики обещали незначительное, но похолодание. Иван Спасибов продолжал по многу часов в сутки сидеть в интернете, хотя иногда выходил из комнаты, а однажды даже вышел на улицу и сопроводил маму в супермаркет. Солнце слепило его, он прятался за темными очками и чувствовал себя неуютно в толпе людей, он отвык от общественных мест и шел за мамой как теленок за коровой. Потом они, закинув пекеты с продуктами в ее белый «BMW», помчались за город на базу отдыха «Красная Рябина», где их ждал управляющий Владимир Игоревич Илаев. Это была их база отдыха и когда его Евгения Сергеевна говорила, что «Красная Поляна» – ее собственность, то так оно и было, хоть некоторые не верили и переспрашивали.
Ваня сопротивлялся, бурчал что-то несогласное и намеревался вернуться домой, но на этот раз мама была непоколебима.
– Сын, я обещала приехать на базу к трем, Игорь Владимирович уже нас ждёт.
– Он не нас ждёт, а тебя, – ворчал Иван.
– Ты тоже поедешь! Напомню, что это не только моя база, но и твоя тоже и ты должен вникать во всю работу. Будешь сидеть с нами и слушать что скажет Владимир Игоревич.
– Что он может сказать? Как всегда, все хорошо. Фирма работает, деньги капают.
– В конце концов мне трудно держать одной эту базу! Ты должен как-то участвовать, помогать.
– Не сейчас, мам, – чуть ли не ныл Иван. – Мне нужно домой.
Тут у Евгении Сергеевны лопнуло терпение. Она закричала, что Иван сходит с ума со своими изысканиями, что он проводит за интернетом слишком много времени и забывает о том, что есть ещё и реальная жизнь. Что после смерти отца (она так и говорила – «смерти», хотя официально Федор Львович Спасибов пятый год числится пропавшим без вести, его не хоронили и в церкви свечку ставили все-таки не за упокой, а за здравие) на неё взвален труд заниматься бизнесом, в котором ей сложно разбираться, что она вся на нервах из-за того, что не спит и беспокоится о том, примут ли сына в московский государственный университет или не примут, и что у неё завтра придут «эти» дни.
Иван сдался. Отвернувшись на зады едущих впереди автомобилей, он прибавил мощности у кондиционера и молчал все девятнадцать километров загородной трассы пока «BMW» не остановился в густом сосновом лесу, где располагалась база отдыха «Красная Рябина» с пейнтболом, лаунч-зоной, открытой сценой и даже с загоном для лосей. Эта база отдыха кормила семью Спасибовых уже несколько лет и досталась Евгении Сергеевны от пропавшего без вести супруга.
Припарковавшись Евгения и Иван, прихватив кое-какие папки с документацией, прошли почти через всю территорию базы отдыха, мимо одно- и двухэтажных домиков, мимо площадок, заполненных отдыхающими, мимо точек лаунч-зон, где дымились мангалы и уже начинали готовить столы в беседках и под навесами. Сегодня был четверг, Иван на вскидку определил, что база заполнена отдыхающими примерно на треть, но не знал – хороший ли это показатель для четверга или нет.
Проходя мимо домиков они не сговариваясь остановились у самой большой поляны, под навесом которой располагались два самых больших стола для масштабных застолий. Они и сейчас готовились к какому-то празднику, сейчас здесь хозяйничали отдыхающие, расставляя еду в тарелках, бутылки, расклеивая картонки с буквами "ЮБИЛЕЙ 50", тут же мужики разжигали угли в мангалах, неистово размахивая пластиковыми опахалами. Из колонок артистка Ирина Аллегрова пела про любовь.
– Сколько прошло времени? – тихо спросила Евгения Сергеевна. – Две недели?
– Уже больше, – едва слышно ответил Иван.
– Его не нашли, – это был не вопрос, это была констатация факта. Иван стоял окаменело с белым как мрамор лицом и только нервически трогал то место на голове, на котором ещё несколько дней назад была марлевая повязка. – Как думаешь, он живой?
– Что? – вздрогнул парень.
– Нечипоренко живой?
– Я… Наверно… Я не знаю…
Мама с тенью недоверия посмотрела на своего сына и хотела в очередной раз спросить: «Ты что-то знаешь, да?» Она это уже спрашивала, и сотрудники следственного комитета тоже спрашивали это и не только это, и всякий раз Иван Спасибов мотал головой и смотрел в пол.
Больше двух недель назад именно здесь, на этой базе отдыха прошло мероприятие по случаю окончания школы и выпускной класс Ивана Спасибова шумно веселился за этими большими столами до самой ночи. Веселился бы и дальше, ибо в планах ребят было встреча восхода солнца, но произошло непредвиденное обстоятельство. В какой-то момент бесследно пропал один парень. Его звали Леня Нечипоренко и последним кто его видел был Иван Спасибов. Нечипоренко так и не нашли, прошло шестнадцать дней.
Через три дня после ЧП сюда на эту базу отдыха приехали родители Лени Нечипоренко и едва не совершили самосуд над Евгенией Сергеевной, публично обвинив ее в халатности, в том, что она спаивает молодежь, в том, что база «Красная Рябина» – настоящий портал в загробную жизнь, в ад, в преисподню, резидентом которой и является сама хозяйка. Это было отвратительное зрелище, Евгению Сергеевну довели до истерики. Она, действительно чувствовала себя виновной, ведь парень пропал с ее территории, это она не уследила. Но с другой стороны незадолго до этого Нечипоренко отметил свое совершеннолетие, а кроме Евгении Сергеевны на празднике присутствовали еще несколько взрослых, как раз пристроенных для того, чтобы приглядывать за молодежью. К ним у потерявшей сына четы Нечипоренко отчего-то претензий не возникало, может быть потому, что отец Леонида как раз и был одним из тех самых взрослых из числа приглядывающих и прежде всего он должен был следить за своим сыном, а не сидеть пьяненьким на скамейке под сенью туи и не объяснять другим взрослым ошибки руководства компартии СССР во времена ранней перестройки.
У Евгении заиграл мобильник и, ответив, она заторопилась к администратору – Владимиру Илаеву. Следующий час Иван с отсутствующим взглядом сидел в кабинете Илаева и слушал отчёт за второй квартал этого года, о процентных изменениях в системе водоотведения, и о снижениях темпов роста, а также о предстоящем медицинском обследовании лосей, для чего из Пермского края уже выписана группа ветеринаров. Кроме того, Игорь Владимирович поднял вопрос об увольнении одной из сотрудниц за нарушение трудовой дисциплины. В-общем разговор шёл долгий, муторный, Евгения тоже не могла сосредоточиться, часто переспрашивала. Мысленно она была не здесь, она нервничала в ожидании результатов экзамена, которые ей должны были прийти на электронную почту как раз сегодня. А кроме того она опять думала о пропавшем мальчике Лене Нечипоренко. Где он? Жив-ли? И пусть пропал он не конкретно на территории базы отдыха, а где-то за лесопосадками или в них самих, но ведь вышел-то он от сюда, с базы отдыха «Красная Рябина». В связи с чем у неё помимо нервного расстройства и переживаний по поводу экзаменов сына ещё и дополнительный стресс. Вчера, например, она провела в следственном комитете несколько часов, давая показания и отвечая на повторяющиеся вопросы. Следователь по фамилии Дежнев допрашивал и самого Ивана, парень проходил по делу как основной свидетель, но свои эмоции по этому делу Ваня прятал где-то очень глубоко в себе и со стороны казался лишь сильно озабоченным.
Естественно Илаев коснулся произошедшего больше двух недель ЧП и посетовал, что проходимое на территории расследование очень негативно отражается на престиже «Красной Рябины», что неминуемо повлечет за собой спад клиентуры, а значит – прибыли. Когда Евгения выслушивала два варианта предлагаемых Игорем Владимировичем решений, у неё пиликнул айфон, возвещающий о полученном письме по е-майлу. Она открыла почту и через несколько секунд мгновенно забыла и о возможном снижении прибыли, о лосях, о провинившейся работнице и даже о пропавшем ивановом однокласснике. Письмо прямиком из МГУ.
– Поступил! – воскликнула она, вскакивая со стула и обнимая Ивана. – Ты поступил!
Иван застеснялся, покраснел и вяло просил маму отпустить его и не проявлять чувств при постороннем человеке, ему, дескать, это неудобно. Но мама не могла не нарадоваться, она обнимала и целовала своего сына, а Игорь Владимирович даже достал бутылочку коньяка, чтобы это отметить. Совершеннолетний Иван не пил спиртного, но попросил Игоря Владимировича воспользоваться его компьютером, чтобы проверить присланную из МГУ ссылку, так как у него низкая оперативная память айфона. Илаев без проблем предоставил свой стационарный компьютер, Иван загрузил ссылку и на экране в ту же минуту высветился документ. Эта была таблица поступивших. Имя «Спасибов Иван Федорович» стояло вторым после ещё одного умника, устроенного, как показалось Ивану, по сильному блату. Итак, Иван стал знакомиться с данными: отделение – мировая политика, балов – 104, общежитие – не предоставляется, обучение – заочное, стипендия – нет и т.д. В-общем, все как он и рассчитывал, и даже на один балл больше. Превосходно! Он, как всегда, блестяще справился с поставленной задачей, что в очередной раз подтвердило его феноменальный интеллект.
Он изучающе смотрел на монитор и вдруг подумал о другом… Таблица, фамилии поступивших… Перечень фамилий… Он стал перечитывать всех с начала до конца. Ещё раз. Ещё. Поступившие…
Амбарцумян… Спасибов… Махов… Ладошников… Матвеева…
Иван задумался и, хозяйничая в компьютере Игоря Владимировича, открыл другие таблицы, не только поступивших в МГУ, но и в некоторые другие университеты. Фамилии, имена. Личности. Люди…
– Игорь Владимирович, – проговорил Иван, не отрываясь от монитора, – разрешите мне немного поработать на вашем компе. Мне срочно нужно кое-что найти, это очень важно.
– Иван, – возразила мама, – что за манеры! Ты что, у тебя же дома есть ноут!
Но уже принявший рюмочку коньяка Илаев, по случаю хорошей новости, разрешил Ивану использовать свой стационарный компьютер и предложил Евгении Сергеевне оставить молодого человека в кабинете, а самим сменить дислокацию и отметить иваново поступление на свежем воздухе. Через четверть часа Евгения Сергеевна и Игорь Владимирович сидели в одной из беседок на улице и начинали постепенно подвергаться влиянию алкоголя. Иван, хоть и не пьющий, но пообещал присоединиться к ним, как только закончит со своей работой, однако он так и не пришёл. Жаркий день сменился тихим безветренным вечером, наполненным радостными разговорами с лаунч-зон, дымом мангалов, смехом детишек, музыкой и песнями.
– Знаешь, Игорек, вот сижу я сейчас тут с тобой за этим столом… за моим столом… В моей беседке, потому что здесь все моё… Да, моё… – Евгения Сергеевна тяжело вздохнула и долго смотрела на дощатую столешницу, на горизонталях которой располагалась помимо бутылочки вина (от коньяка она отказалась после единственной рюмки, женщина не планировала быстро напиваться) ещё и некоторая закуска, принесённая услужливыми работницами из кафе.
– Ваше, – согласился довольный от спиртного Игорь Владимирович, – А чье-же?
– И столик этот мой, – грустно продолжала Евгения Сергеевна, – и беседка… Вся «Красная Рябина» моя. Казалось бы – радоваться надо… Ну да, радуйся, госпожа Спасибова! – женщина плеснула себе «Апсны», повертела бокал на закатном солнце, сделала глоток и резко поставила бокал обратно на стол. – А как радоваться, Игорек? Что веселого в том, что Федька пропал без следа и оставил на меня эту базу? Федька-то где? Где он, Игорек?
– Ах, Евгения Сергеевна, – вздохнул управляющий и достал сигареты. – Если бы я знал… Как говориться… Если бы я знал…
– Пошёл пятый год, Игорек, – сказала женщина. – Пятый год без него… Знаешь, Игорек, о чем я только не думала. Убийство, похищение, суицид… У него были враги, у него была масса недоброжелателей, Игорек, он занимался бизнесом, а в этом деле без недругов никак. Но когда он пропал… После его исчезновения… – женщина сделала нервный глоток вина. – Ты не представляешь, Игорёк, как я боялась! Я боялась всего, всех. Каждого! Я боялась выйти из дома, боялась приезжать сюда, я ждала что и меня зацепят. Подкараулят где-нибудь или даже в дом ворвутся и… Я боялась его брата Гогу, он давно в Москве, он возглавляет какую-то страшную политическую организацию… Даже не хочу об этом говорить. Я реально хотела продавать эту базу и линять куда подальше.
– Да, я помню, – кивнул управляющий. – Я и сам-то ходил с пистолетом. Так… На всякий, как говориться, случай.
– С пистолетом?
– С травматом, – уточнил управляющий, – но все, так сказать, обошлось. Ни ко мне, ни, насколько я понимаю, к вам так никто и не пришёл. Бандитам вы оказались не нужны. И база эта тоже.
– Вот в этом-то все и дело! Если бы Федьку убили из-за базы или из-за денег, то тогда неминуемо пришли бы и ко мне! Ведь Федька был продуманный и заранее юридически оформил все документы, по которым в случае его смерти, недееспособности, невозможности личного руководства или смерти права на «Красную Рябину» переходят ко мне. Я часто думаю – не жив ли он? Ведь он мог, например, сбежать? Скрыться? Бросить нас с Ванькой, бросить бизнес и скрыться?
Игорь Владимирович ничего не ответил, он закурил, сделал глубокую затяжку и выпустил тугую струю едкого дыма.
– Бросить, как говориться, все… – задумчиво повторил он. – Конечно, теоретически, он мог так поступить… Но, боюсь вас расстроить, Евгения Сергеевна, лично я бы так не сделал. И он бы так не сделал, он не такой. Он же оставил не только базу отдыха, но и сбережения. Он оставил вас с Иваном… – еще одна задумчивая затяжка. – Ну… Как говориться… Не знаю…
– Я не хочу верить в то, что он мёртв, – сказала Евгения, – Так же как не хочу верить в то, что это пацан… Нечипоренко… Что с ним тоже что-нибудь случилось…
– Да, этот мальчишка… – Илаев в раздражении затушил окурок в пепельнице и налил себе коньяка. – Испортил он нам, если можно так сказать, репутацию… Менты тут каждую травинку приподнимали, всех отдыхающих распугали.
– Но куда он мог деться? – женщина хлопнула ладонью о стол. – Куда? Где он? Почему вокруг меня пропадают люди, Игорек?
– Я думаю… Нет, я уверен, что пацан, если можно так выразиться, сбежал. Уехал, улетел, убежал, уплыл, как говориться. Я не знаю, где он сейчас, но наверняка он жив-здоров. Захотел свободы, независимости, взрослым себя посчитал – вот и сбежал. Он же, вроде как обкуренный и пьяный был, вот ему, если можно так выразиться, моча в голову и ударила. У меня брат сводный тоже из дома сбегал, так он вернулся, когда от голода, как говориться, кишку скрутило. И этого Нечипоренко найдут. Найдут, не переживайте, Евгения Сергеевна. Или сам объявиться.
– Да он чуть не убил Ваньку! Он ему чуть голову не пробил!
– Вот именно! Напал на Ивана, струсил и, как говориться, скрылся!
Евгения Сергеевна и Игорь Владимирович выпили и некоторое время сидели молча, думая каждый о своём. Вокруг жужжали назойливые комары, ветерок приносил дым соседнего мангала, за которым колдовала группа подвыпивших дяденек.
– А он настырный, верно? – произнёс Илаев.
– Что? Кто?
– Ванек, – управляющий с улыбкой кивком указал на светящееся электрическим светом окно своего кабинета.
– О, господи! Он все ещё там. Сейчас я ему позвоню, пусть выключает и закрывает ваш кабинет…
– Нет-нет, пусть работает, – разрешил господин Илаев, – я не против. Если надо, пусть, как говориться, изискивает. Должно быть что-то уж шибко интересное нашёл.
– Мне сейчас за него неудобно.
– Да бросьте, ведь это же ваш комп, ваш кабинет, как и все здание, если можно так выразиться....
– Володь, перестань.
– Все-же, может быть это не моё дело, но что он может искать в интернете такого, из-за чего забывает не только о том, что мы, как говориться, его ждём чтобы отметить его поступление в МГУ, но и вообще перестаёт вести счёт времени? Ведь, насколько я понимаю, он не в игрушки играет.
– Нет, он к играм совершенно равнодушен, – ответила женщина.
– Тогда что?
С минуту подумав и ещё раз посмотрев на оранжевый квадрат окна, светящийся в сгущающихся сумерках как угловатый глаз самой ночи, женщина откинулась на спинку деревянной лавки.
– Давай-ка, Игорек, звякни в кафе, пусть принесут ещё бутылочку. И плед.
Когда работница кафе принесла им вторую бутылку вина и обновила закуску, Илаев ловко откупорил пробку и наполнил бокал хозяйки, владелица «Красной Рябины» накинула на себя клетчатый плед. Вино опьянило Евгению настолько, что расслабил мышцы языка и ей захотелось перед кем-то выговориться.
– Ты, наверное, знаешь, Игорек, про нашу семейную байку? Федька тебе что-нибудь говорил о его императорской крови?
– А как же! Если можно так выразиться – много раз. Но все это воспринималось как шутка. Он часто так шутил. Дескать, предками его были русские императоры.
– Это он так шутил, да?
– Частенько, если можно так сказать, – улыбался Илаев. – Я, говорит, потомок императора Николая, у меня, говорит, голубая кровь, белая кость и мраморное мясо. И смеется.
– Ну… Шутки-шутками, но знаешь-ли, дыма без огня не бывает, – грустно улыбнулась женщина. – Не знаю, серьёзно ли Федька считал себя потомком императорской фамилии или нет, но этот его юмор зашёл слишком далеко. Он и Ваньке постоянно твердил одно и то же, с самого рождения – ты, мол, тоже потомок русских царей. Федька заставлял его учиться, читать литературу, знать историю, этикет и так далее. Не пристало, говорил он, императорскому отпрыску быть неучем. Нельзя тебе, Ванька, сквернословить, нельзя быть бессовестным остолопом – достойно держи честь императорской фамилии! В шутку, конечно, но со временем они двое и сами перестали понимать где шутка, а где жизнь. В итоге Федька внушил Ваньке, то что изначально было как байка. Потом Федя пропал… А внушение осталось… Иван подрос и решил все-таки всерьёз заняться исследованием… – Евгения перевела дыхание и осушила бокал с «Апсны», к закуске она почти не притрагивалась. Лишь наколола на вилку маленький треугольничек сыра, куснула уголок и отложила на тарелку. – Это началось ещё в прошлом году, перед новогодними праздниками, аккурат на следующий день после годовщины исчезновения Федора. Пять лет как… У нас в кладовке хранились кое-какие старые документы, бумаги всякие. А еще в семье Спасибовых из поколения к поколению передавалась маленькая шкатулочка, а в ней носовой платок с инициалами «АР» и с пятнами крови. Так вот по преданию этот платочек принадлежал самому цесаревичу Алексею – сыну последнего русского императора Николая II. Федя прятал и бумаги и платочек от своего брата Гоги. После его исчезновения Ваня стал читать те документы, изучать… Потом смотрю – проверяет что-то в интернете. А потом уехал в Москву, сказал – надо попасть в библиотеку Ленина. Представляешь, Игорек! Уехал в Москву, чтобы попасть в библиотеку! Вернулся. Будто подмененный. Потом ездил ещё.
– Настырный малый, – согласился Игорь Владимирович, вспоминая, когда вообще посещал такое архаичное учреждение как библиотека и вообще когда читал научную литературу.
– Он ездил и в Петербург, – продолжила Евгения Сергеевна, – и в Казань. В Ростов-на-Дону. Просился в Швейцарию, но я его не отпустила.
– В Швейцарию? – воскликнул Илаев. – Помилуйте, зачем ему понадобилась Швейцария?
– Он назвал мне несколько европейских библиотек, где могли бы храниться нужные ему документы. Женева, Лондон, ещё кажется Лиссабон. Но я сказала – Ваня, имей рамки! Какой Лиссабон? Тогда он стал переписываться с историками, исследователями. Я даже помню их – Шевляков, Белов, Джексон, Цапергеен, Намандопулос, Фоллтер. Он ездил к историку Трошину, он звонил во Францию! Полю Дюброну! Ему прислал свою книгу бельгийский ученый-историк Карл Солд. Он изучал труды какого-то недавно утонувшего автрийца… Вейнер, кажется… И знаешь что, Игорек… Все Ванькины изыскания практически полностью совпадают с семейными документами моего мужа. Все сходиться, Володь и мой Ваня, кажется, находит точку соприкосновения семьи Спасибовых с семьёй Романовых.
– Тех самых Романовых?
– Именно их. Русских царей. По мнению многих историков и моего сына, цесаревич Алексей не был расстрелян, а скрылся, изменив имя, – сказав это Евгения сделала большой глоток вина и выжидательно взглянула на реакцию собеседника.
– Мы в Федором Львовичем толковали об этом и я ему сразу сказал, что я в это, как говориться, не верю. Говорю и вам то же самое, Евгения Сергеевна, – со вздохом признался Игорь Владимирович.
Женщина задумчиво повертела бокал с вином и подняла голову на оранжевый оконный квадрат.
– А вот он верит, – произнесла она. – Вот эти все фамилии, что я назвала… Они принадлежат известным историкам… Они едины во мнении, что цесаревич Алексей выжил.
– А что если… Если он… Если можно так выразиться… Если ваш супруг и сын вовсе не…
– Вот этого я и боюсь, – тихо призналась мама Ивана Федоровича Спасибова и одним глотком допила вино.
Оранжевый квадрат окна так и не погас до самого утра.
Она пришла чуть раньше и сейчас стояла на теплом ветерке, колышущем её распущенные волосы. Погода стояла прекрасная, солнечная, но благодаря ветерку совсем не душная. Яна Гороцкая достала из сумочки маленькое зеркальце и придирчиво осмотрела своё лицо – все ли в порядке. Не слишком ли изменила цвет на солнце губная помада, не выделяются ли румяна на щеках. Вроде, все хорошо, макияж, который она наносила в течении часа был в полном порядке. Яна была красива и легко, но со вкусом одета, на плече висела маленькая сумочка из экокожи – непременный атрибут любой девушки. Прекрасно! Она вдохнула свежий воздух и повернулась лицом к реке, облокотившись на перила. Перед ней текла река Сура с неторопливым прогулочным теплоходом, за ее спиной – монумент «Росток» – один из символов Пензы. За ним, через дорогу – сквер, потом площадь Ленина, далее – центральная пешеходная улица Московская. День был в самом разгаре, гуляли семьи с детьми, фотографировались, заходили в магазинчики, ели мороженое. Девушка, облокотившись о перила и прищурившись от солнца, рассматривала противоположный берег и думала о том, какое в этом году приятное лето и как ей сегодня повезло с погодой, когда услышала за своей спиной: «Привет, Яна!» Она обернулась и расцвела в улыбке. Перед ней стоял и тоже улыбался Иван Спасибов.
– Привет, Ваня!
– Ты великолепно выглядишь.
Что это прозвучало? Комплимент со стороны самого Ивана Спасибова? Они перекинулись ещё парой приятных фраз и на предложение со стороны Яны прогуляться по набережной Иван вдруг оживился и даже повторно улыбнулся, что для него было совершенно не характерно. Яна могла пересчитать по пальцам сколько раз за несколько лет совместной учёбы в школе она могла припомнить его улыбки. А вот его смеха она не видела и не слышала ни разу. Ведь в отличии от улыбки у смеха как правило юмористическая основа, а Иван Спасибов, увы, не обладал чувством юмора. Он умел радоваться, но не шутить.
– Ты не представляешь, как вовремя ты мне вчера написала! – сказал он. – Ты будто почувствовала!
– Что почувствовала? – заинтриговалась Яна.
С некоторых пор Иван Спасибов вызывал у неё всенарастающую симпатию и интерес, она все чаще старалась завести с ним беседу и заворожённо слушала его не по-юношески мудрые размышления. Окончание школы расстроило её тем, что она потеряет с Иваном вербальную связь и продолжить общение сможет разве только посредством мессенджеров, а это уже не то. А тут ещё на днях Егорка Кошкин полушутя полусерьезно ляпнул, что, мол, Ваня к ней дышит-то тоже не ровно и все такое прочее… Это оказалось катализатором её решимости и вчера она написала Ивану на «Вайбер» с обыкновенным «Привет, Ванек. Как дела?», на что он немедленно ответил: «Кажется превосходно». Этот ответ заставил Яну приподнять бровку и она продолжила переписку, но в какой-то момент Иван ответил «Я тебе позвоню позже». Позвонил он вечером. Радостный, можно сказать счастливый и назначил ей встречу, добавив, что у него будет классный сюрприз. И вот она пришла.
– Пойдем, – позвал её Спасибов. – Тут недалеко.
– А куда?
– «Александр Куприн», я заказал столик…
– Что ты сделал? Ты заказал столик в «Куприне»? Ваня, ты что! Это же самый дорогой ресторан!
– Ну не самый дорогой, – с улыбкой поправил Иван. – У меня есть повод. И я хочу, чтобы ты разделила со мной радостную новость! Пойдём, я тебе сейчас такое расскажу! – Иван сунул свою руку ей под локоток и повел по набережной в сторону совсем недавно отстроенного офисного здания на последнем – шестом – этаже которого в пентхаусе расположился самый престижный в Пензе ресторан «Александр Куприн». – Последнее время я переписываюсь с рядом историков, в частности с мистером Джексоном…
– Майклом Джексоном?
