– Я приказываю собрать все сокровища, хранящиеся в мой казне и передать их в распоряжение Албанера! Привезти волшебную корону из Сахиры я поручаю ему!
Надовар, ожидавший, что Ваче пошлет в Сахиру именно его, и все это время значительно поглядывавший на Шамона, не поверил своим ушам. "Как это так? Здесь стоит самый могущественный маг в мире, а царь посылает в Сахиру этого младенца, у которого еще молоко не обсохло на губах? Причем он повезет с собой все сокровища царской казны? Но видно, я ошибся. Как только Албанер отправится в дорогу, ты у меня замолчишь навсегда. Ты только посмотри на него? Ваче, Ваче, с каких это пор ты так приблизил к себе этого молодца? Нет, нет, ты ответишь за это!"
Думая все это, от вспыхнувшей злобы Надовар был готов тут же броситься на царя и задушить его в постели.
Однако его гнев остудил взгляд Шамона. Стоявший напротив него глава албанских рыцарей словно говорил ему своим взглядом: "Возьми себя в руки, Надовар! Ты и так все испортил со своей болтовней о волшебной короне. Не хватает еще новых глупостей…"
В это время снова раздался голос Ваче:
– Надовар!
Надовар, взрогнув от это оклика, ответил:
– Слушаю вас, Ваше Величество !
– А ты остаешься здесь! Если Албанер не найдет ту самую Сахиру и вернется назад с пустыми руками, тебе отрубят голову!
Никто не знал, что в это время Ифрита подслушивала из соседней комнаты все, что происходит в спальне царя. Услышав, какой приказ отдал царь, она подумала:"Эх, Ваче, ну почему я не отправила тебя на тот свет вместе с твоей красоткой царицей! А теперь вместо Надовара ты посылаешь туда моего Албанера! Но и тебе недолго жить! И та волшебная корона, и Албанер будут принадлежать мне! "…
Албанер поклонился царю и сказал:
– Ваше Величество , позвольте мне взять с собой в поездку и моего друга Огуза.
– Изволь, Албанер. Можешь взять с собой, кого душа твоя пожелает. – ответил царь и тяжело вздохнул: – Но постарайся побыстрей вернуться. Ты же видишь, в каком состоянии твой царь.
– Ваше Величество! – воскликнул он. – Я буду готов отдать свою жизнь, чтобы вас спасти!
Ваче благодарно кивнув ему, закрыл глаза …
Покинув спальню царя, Шамон чуть ли не бегом отправился в свои покои. Услышав за спиной знакомые шаги, он сразу понял, что это Надовар, и нарочно не обернулся
Скрежеща зубами от злости, он даже испугался, что сейчас может обернуться и зарубить этого мага. Сегодня Надовар нанес их общему делу сильнейший удар.
Войдя в свои покои, он вошел и остановился перед окном. Надовар, со скрипом открыв дверь, вошел за ним вслед и безмолвно застыл за его спиной.
В это время шамон уже размышлял о каких-то нетложных мерах, которые следовало предпринять.
Наконец он заговорил:
– Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты лишил Ваче не только здоровья, но и разума. Да, очень интересно…Вот и конец твоим замыслам. Теперь из наших рук уплывет и казна, которую мы день и ночь охраняли, как зеницу ока, и еще эта волшебная корона. Самое неприятное состоит в том, что они достанутся какому-то проходимцу. Разве это можно вытерпеть? Отвечай! Это и были твои незаменимые волшебства?
Надовар, пытаясь разрядить обстановку, сказал:
– Успокойся, Шамон! Не забывай, что даже если Албанер завладеет всеми сокровищами и самой могущественной короной в мире, ты будешь превосходить его во всем и всегда.
– Что за чепуху ты снова мелешь? Что, что ты этим хочешь сказать!?
– Помни, Шамон! Разве ты не знаешь, что у тебя есть такое бесценное сокровище, которое дороже Албанеру его собственной жизни?
– Не понял. Что ты несешь, Надовар? Что это?
Надовар погладил лицо и медленно, глядя в глаза Шамону, ответил:
– Я говорю о том же. Я имею ввиду Мехриджан. Он так ее любит, что ради нее можеть отдать свою жизнь. Так что, внимательно слушай меня, Шамон. Ты должен хорошенько присматривать за дочерью. Все равно я не верю, что без меня он найдет Сахиру. И потом, допустим, что он в самом деле добудет эту корону. Все равно, он рано или поздно вернется в Албанию к своей безумно любимой Мехриджан.
Шамон еще больше вышел из себя:
– Опять ты за свое! Ну и дурак же ты, Надовар! Когда у Албанера будет столько богатства и такая власть, он сможет найти себе тысячу таких мехриджан.
Надовар несколько отойдя от Шамона, горько засмеялся и сказал:
–Эх, Шамон, Шамон! Извини меня, но все дело в том, что ни тебе, ни мне никогда не доводилось любить по-настоящему. Может, я найду свою любовь только в тот день, когда на землю спустится Великий Ангел Тьмы. Ифрита привлекает меня только своей молодостью и прекрасным телом, больше ничем.
Затем он еще раз с горечью посмотрел на Шамона и спросил:
– А что, может ты любишь свою жену всем сердцем?
– Да, ты прав, Надовар, – вздохнув, ответил он. Но поглядев в окно, добавил: – Но я не могу согласиться с тем, что Албанер на моих глазах заберет с собой царскую казну , а потом вернется назад, как новый царь Албании.
Он задумался и посмотрев на мага, спросил:
– Как ты думаешь, Надовар, а может убить его прямо в дороге? Я послал бы вслед за ним Игласиона и несколько своих рыцарей – пусть свернут ему шею!
– Не спеши, друг мой! Еще неизвестно, доедет ли он до Сахиры и вернется назад, – посчитал своим долгом успокоить его Надовар.
– Ну давай хотя бы выручим казну! – Здесь Шамон загадочно посмотрел на Надовара
– У меня есть тут одна задумка. Закрой дверь покрепче и присядь поближе. Об этом должны знать только мы…
***
В ночной темноте Албанер и Огуз нагрузили на своих лошадей тяжелые мешки, выданные им казначеем Гироном, и спешно отправились в дорогу. Им еще было неизвестно, где находится та самая маленькая в мире страна под названием Сахира. Однако они с такой уверенностью гнали своей лошадей, как будто думали, что скоро туда прибудут…
Шестая глава
Ранним утром весь дворец был поднят на ноги истошными криками дворцовой стражи. Явер Шамона Игласион изо всех сил колотил в дверь покоев, где жил их хозяин.
Шамон открыл дверь. Протирая сонные глаза, он показал взглядом на спальню, где спала его жена, и приставив палец к губам, сказал:
– Тихо! Что случилось?
– Ваше превосходительство, только что стража нашла труп казначея Гирона. Он висел в петле, наброшенной на перекладину входной двери казначейства.
Шамон не повел даже бровью. Он пожал плечами и с подозрением взглянул на своего помощника:
– Слушай, Игласион, иногда мне кажется, что ты только и знаешь, чтобы днем и ночью за всеми подсматривать.
Затем, как ни в чем ни бывало, выразительно глядя Игласиону в глаза, пояснил:
– Его жена сбежала с Огузом, а он этого не вынес, вот и повесился. Наверно, безумно ее любил. Что здесь такого, Игласион?
То, что Шамон связал самоубийство Гирона с изменой "безумно любимой жены", показалось Игласиону очень странным. Ведь Шамон никогда не пускался в рассуждения о любви и терпеть не мог подобных разговоров. Но, увидев в глазах хозяина гнев, напоминающий ледяной северный ветер, он дрогнул и счел ненужным задавать ему лишние вопросы.
– Иди спать, Игласион! Такое долгое недосыпание тебе вредно. Еще очень рано!
Когда Шамон снова протер свои сонные глаза, собираясь вернуться в спальню, Игласион набрался смелости и сказал:
– Хозяин! Ведь когда Его Величество узнает об этом происшествии, он сразу начнет вас искать!
Шамон, недолго думая, ответил:
– Так. Пойди-ка к моим рыцарям и от моего имени скажи, чтобы они никого не пускали к царю . Ведь он слаб и болен. А весть о смерти его любимца Гирона совсем его доконает. Передай мой приказ, а потом иди и ложись спать!
Затем, снова устремив на него свой испепеляющий взгляд, добавил:
– И запомни, Игласион, кто тебя не спросит, ты ничего не видел и ничего не слышал. Ты понял? Иди!
Игласион, испуганно попятившись ответил:
– Есть, Хозяин! Я понял. Я ничего не видел и не слышал!
Продолжая пятиться, вскоре он исчез с глаз.
Шамон, проводив его взглядом, покачал головой и пошел досыпать.
***
Албанер и Огуз покинули пределы Албании. С самого утра они непрерывно гнали своих лошадей вперед. Тяжелые мешки с драгоценностями. что вручил им казначей Гирон, были приторочены к их седлам. Мешки, которые вез Огуз, все время качались вперед и назад, и ударялись о его ноги. Какой-то остроконечный предмет в переднем мешке с такой силой ударялся о правую ногу Огуза, что он даже набил ему мозоль. Наконец, уже не в силах терпеть эту боль, Огуз окликнул скачущего впереди друга:
– Албанер! Давай сделаем привал, надо отдохнуть! И лошади выдохлись! Нельзя же их загонять, ведь у нас впереди вон какой еще путь!
Албанер, оглянувшись на скачущего вслед за ним товарища, ответил:
– Друг, скажи правду, кто выдохся – лошади или это ты валишься с ног?
– Албанер, честное слово, надо остановиться! Мне надо поменять мешки местами, что-то больно ударяется о мою ногу!
– Ладно! Потерпи немного, – сказал Албанер и, повернувшись в седле, показал Огузу на одинокое дерево, росшее на равнине:
– Видишь то дерево? Возле него и остановимся.
Сказав это, он пришпорил своего коня и прибавил скорости.
Этим деревом оказалась пышная ветвистая ель. Хотя то, что она растет здесь в таком одиночестве, и показалось ему необычным, он остановился поблизости от ели. Огуз тоже дернул за узду свою лошадь- Очень странно, что здесь, на пустой равнине растет всего одно дерево, – удивился он. Затем он огляделся по сторонам и сказал: – Интересно, а есть ли поблизости вода? -
Огуз тоже огляделся и ответил:
– Непохоже. Кажется, нам придется еще долго ехать, чтобы ее найти.
Затем он спешился и, отторочив от седла мешок, который так больно ударялся о его ногу, положил его на землю. Развязав поклажу, он засунул руку внутрь и стал наощупь искать тот самый острый предмет. В душе он был уверен, что это бьл какой-то дорогой алмаз. Но когда он вынул руку из мешка, у него отнялся язык. Протянув руку с зажатым в ней предметом в сторону Алабанера, он попытался что-то ему сказать, но вместо этого из его горла вышел только какой-то неразборчивый хрип. Растерявшийся Огуз еще раз взглянул на то, что было в его руке. Вместо ожидаемого дорогого драгоценного камня в ней лежал обыкновенный камешек. Когда Огуз торопливо еще раз засунул руку в мешок и стал ощупывать находившиеся там предметы, ему все стало ясно. Алмазы, которые могли бы уместиться даже в горсти, были положены сверху. а внизу лежали обычные камни. Огуз был потрясен.
Через некоторое время, с трудом придя в себя, он позвал:
– Албанер! Скорей сюда!
Албанер, взяв под уздцы своего коня. пошел к Огузу . Огуз перевернул мешок вверх дном и высыпал его содержимое на землю.
Албанер спросил:
– Что это значит, Огуз ? Разве ты не проверил, что туда было положено, когда брал мешки у Гирона?
Сказав это, Албанер сначала спустил на землю мешки, которые они везли на лошади Огуза, а потом те, что были погружены на его. Развязав все мешки один за другим и ознакомившись с их содержимым, он понял, что оно не отличается от того, что лежало в мешке Огуза. Только на их верхний слой было насыпано лишь одна-две горсти драгоценных камней, а низ был забит мелкими камнями. Донельзя огорченный Огуз подошел к этим мешкам и высыпал их один на другой. В получившейся горке изредка виднелись мелкие драгоценные камни.
Тут Огуз оглянулся назад, в направлении пути, по которому они приехали – туда, где была Албания.
–Теперь все ясно, – сказал он. – Когда я подходил к сокровищнице, у дверей стояла не обычная стража, а рыцыри из ближайшего окружения Шамона. А когда я зашел внутрь, то увидел там Шамона и Надовара. Гирон стоял, не открывая рта. Он все время искал мой взгляд, как будто что-то хотел сказать. А Шамон его торопил. Как ты заметил, Албанер, мешки были так крепко завязаны, что не развяжешь. Когда я захотел открыть один из них, Шамон внезапно сказал: "Огуз, не стоит на это тратить время. Я, военачальник рыцарского войска страны, посреди ночи я поднялся со сна и самолично, один за другим пересыпал все сокровища в мешки. Пора в путь, не теряй время, Огуз!". Вот я и поверил ему.
Тут Огуз схватился за рукоятку своего меча и воскликнул:
– Албанер, мы должны ехать назад! Нужно срочно обо всем рассказать царю! Быстрей, сейчас время дороже всего!
Едва Огуз собрался бежать к своей лошади, Албанер схватил его за локоть и сказал:
– Поздно, Огуз! Не надо было верить Шамону, ты должен был проверить все мешки до единого. Эх, ведь мне надо было попрощаться с Мехриджан, вот я и послал в сокровищницу тебя . Я сам должен был предвидеть, что Шамон и Надовар могут затеять какую-нибудь уловку. Это и моя ошибка.
– Албанер, послушай, давай вернемся. Царь Ваче должен все узнать. Ведь они могут затеять что-нибудь и против него самого!
Албанер покачал головой и ответил Огузу:
– Я же сказал тебе, уже поздно! Если мы вернемся и расскажем, что вместо драгоценностей в мешках были простые камешки, вряд ли кто-нибудь этому поверит. Да и Шамон с Надоваром упрутся, как ослы, говоря, что это наша работа. Еще неизвестно, что скажет Гирон. Потом, сославшись на то, что ты не стал проверять мешки, они скажут, что мы сделали это нарочно, а потом, присвоив сокровища, вместо них привезли вот эти груды камешек. И за это нас повесят, как настоящих преступников. А Шамон с Надоваром только этого и хотят.
Огуз, впечатленный словами Алабанера, с горечью спросил:
– А что ж нам теперь делать, Албанер?
Албанер спокойно посмотрел на своего друга и ответил:
