Ксения Валентиновна "Не в своей тарелке"

– Я не знаю, – ответил сын.

– Ладно, пошли, я тебя накормлю, и будем спать, – поднимаясь на ноги, произнесла она.

Без лишних слов Паша кивнул. Ел торопливо. Мать сидела напротив и перебирала документы. Сверяла результаты с числами в калькуляторе.

Паша смотрел на это с болью. Даже не был уверен, что она поела. Чувствовал, что матери не до отчётов, кварталов и тому подобного. Она лишь хотела отдохнуть от всего, что навалилось. Возможно, лишь проекция собственных желаний.

Позже в комнате взял ноутбук и открыл страницу в соцсети. Рассылки от разных групп, сообщения из беседы класса с возмущениями насчёт завтрашней контрольной по химии с открытыми вопросами, письмо от Камиллы. Но было странно одно: какая-то женщина хотела добавить его в «Друзья». Не было ни общих друзей, ни схожих сообществ.

Порывшись в её подписках, фотографиях и музыке, парень решил, что она не в меру легкомысленная особа средних лет. Что-то в её лице не давало покоя.

Полноватая блондинка томно и завораживающе смотрела с фотографий. Но до нее Паше не было дела: главное, как мама. Парень поднялся и заглянул на кухню. Она спала над документами, придерживая голову рукой. Грустная улыбка озарила лицо. Он собрал бумаги по стопкам и посмотрел на мать. Стоило отнести её в комнату. Но парень знал свои силы. Легонько потормошил мать за плечо.

– Мам, иди спать, – шёпотом произнёс Паша.

В ответ она сонно покачала головой и побрела в свою комнату. Сын заглянул через несколько минут. Марта мирно спала. Но парня продолжали мучать мысли: тот мужчина точно его отец. Но почему он пропал из жизни своего же ребёнка? Что произошло между родителями? Как причина ухода связана с дедушкой? С такими размышлениями Паша пошёл к себе и повалился на кровать. Бессонная ночь только начиналась.

Темнота окружала. Она не давала остаться наедине со своими мыслями, заползая во все углы и щели, что только находила. С каждой секундой всё материальней. Липкий мрак вокруг протекал по телу, бросая то в холод, то в жар. Дыхание участилось, но воздуха будто становилось лишь меньше.

– Кажется, ему лучше, – проговорил молодой женский голос.

– Да, теперь он чаще дышит, и температура спала, – уже мужской.

Их звучание казалось знакомым. Одно Паша понимал точно: он не дома, гдето в сыром и темном месте. Глаза не открывались, руки и ноги не желали двигаться. Тело бунтовало, не слушаясь приказов хозяина. Парень почувствовал, как что-то мокрое легло на лоб.

– Удивительно, что он вообще выжил, – проговорил негромкий напряжённый голос,– Учитывая, как он был спокоен.

Тело потихоньку возвращалось в подчинение своего хозяина, но веки ещё оставались слишком тяжёлыми.

– Хорошо, мне нужно идти, дети, – эти дети, кем бы они не были, ответили согласием. Где-то сбоку послышались удаляющиеся шаги и скрип дверных петель.

– Дурак ты, Димка, – удручённо проговорил женский голос.

– Дурак, – согласился мужской.

Руки и ноги теперь могли двигаться, а глаза – открываться. Паша глянул на сидящих парня и девушку. Последней, как он и полагал, была Аня. На её лице с плавными чертами морщинами легли беспокойство и негодование. Рядом с ней сидел Дима.

Они находились в помещении, не похожем на маленькую комнату, где парень очнулся ранее. Несколько кроватей, на которых лежали люди. Дмитрий совестно осматривал их.

***

– Где я? – наконец выдавил из себя Паша.

– Ты сейчас в нашем госпитале, – ответила Анна.

– Что случилось? – вновь спросил парень.

– Мы собирали травы, – проговорила она, помедлив, – На нас напали правительственные войска. Благо, партизаны их обезвредили.

– Обезвредили? – не понял Паша.

– Обезвредили, – резко вмешался Дмитрий.

Он выглядел раздражённо и раздосадовано. Аня понимающе покачала головой. Дима начало мелко трясти. Он резко поднялся и быстрым шагом покинул госпиталь. Паша смотрел вслед. Почему-то в нём, Дмитрии, узнал себя.

Хотелось и самому сбежать от переживаний.

– Очень рада, что ты жив, – Аня улыбнулась, но выглядела измученной, – Рада, что они не поубивали нас всех. Ладно бы они ещё напали во время активных боевых действий, но сейчас две недели перемирия по всей стране. Самое ужасное, что его запросило нынешнее официальное правительство, – девушка замолчала, – Прости, мне не стоило, так нагружать тебя сейчас. Позже тебе стоит объяснить, что здесь, да как.

Паша внимательно осматривал Анну. Заметно было, что она подавлена, но вместе с тем взволнованна. Теперь парень уверился, что его перестали считать душевнобольным или не заостряли на этом внимания.

Паша попытался подняться, но по позвоночнику прошла волна резкой боли, парализующей тело. Кто-то у стены тягостно застонал. Аня резко подскочила к нему.

Анна стала обхаживать всех в госпитале. С интересом Паша наблюдал за девушкой. Роста она была выше среднего, а волосы наоборот острижены коротко.

Казалось, она не видела мира вообще. Чистое голубое небо было ей неизвестно. Все её движения и слова необычно наполнены серьёзностью, холодной расчётливостью, а главное, яростью. Паша боялся узнать, что она пережила. Всё её существо пугало.

В госпиталь ворвался маленький мальчик. На вид ему было лет шесть.

– Аня, нам нужна твоя помощь! – крикнул он.

Девушка даже не спросила ничего. Лишь достала из-под кровати автомат и побежала. Никого, кроме Паши, это не удивило. Парень лишь прикрыл глаза, обдумывая. Говорили, что он был спокоен, когда госармия нападала. Паша привык считать себя пугливым. Люди с автоматами вряд ли бы не устрашили. Однако дела шли независимо от парня, позволяя лишь молча наблюдать за неравномерным потоком.

– Хей, ты, – послышался сиплый голос. Он принадлежал человеку с соседней койки, – спасибо, что помог.

– Чем? – удивился Паша.

– Не помнишь, что ли? – спросил сосед. Его лицо закрывали кудрявые волосы.

– Ты отвл?к госовских на себя, когда мы нападали.

– Какой я героичный… – пробубнил Паша.

– Честно, сначала сразу думал, что ты трус, – человек приподнялся. Кучеряшки рассыпались по всей голове, открывая совсем мальчишеское лицо, – Витя.

– Паша.

Скоро новый знакомый уже спал, как и все больные в госпитале, лишь один мужчина что-то шептал и пугливо оглядываясь,ежась на больничной койке. Раненная на поле боя медсестра с оторванной по локоть рукой и обугленным лицом. Уже знакомый Витька с подстреленной ногой, молодая девушка с загноившейся раной на ноге, мужчина чуть старше средних лет. Девушка о чемто оживлённо болтала с медсестрой.

В этой компании Паше было совестно за себя, целого, не выходившего на настоящее поле боя.

– Ань? – в госпиталь бесшумно зашёл Дмитрий.

Он оглядел «жителей» печальным и задумчивым взглядом. Будто рассчитывал, стоит ли оно того.

Даже не найдя Анну, Дима долго пробыл в комнате, тихонько молясь. Исчез незаметно. Паша не понимал, что произойдёт дальше. Это пугало и завораживало одновременно.

«Что за шум, – думал парень, теряя сознание, – напали, наверное. Значит, я умру и попаду домой?..»

На несколько секунд видел класс. Камилла подсунула бумажку с вопросом.

Но тут же прозвучал девичий голос:

– Папа мёртв, – сипло сказала она.

Рядом стояли несколько людей. Они все молчали. – Одна ты теперь, Наташка, Одна теперь навсегда.

Придёт следом весна,

А ты давно уж мертва, – шепотом прочла девочка.

Она кивнула людям. Те взяли труп и унесли его.

«Братская могила,» – от мысли в голове замигали вспышки. Паша подскочил. Густая темнота вязкой грязью сковывала движение. Парень чувствовал, что он одет легко. Когда глаза стали различать во мраке очертания, Паша понял, что сидел на диване в своей комнате.

– Это просто сон, – убеждал себя, – Длинный сон, очень похожий на реальность.

Стиснул виски ладонями, пытаясь вытеснить воспоминания. Получалось плохо. Паша провалился в сон совсем без сил. ***

Утро было хорошее. Солнечный свет бил в пластиковые окна, пролетая через старинные шторы, которые хранились в семье, подобно реликвии.

– Доброе утро, – зевнув, проговорила мать.

– Доброе, – Паша улыбнулся. Он чувствовал себя легко. В душе царила уверенность, что теперь серые будни в безопасности от мрачных кошмаров, – Хочешь чай, мам?

– Да, с молоком, пожалуйста, – женщина с улыбкой смотрела на сына сонными глазами, – Теперь ты совсем взрослый, Паш.

– Наверное, – кратко пожал плечами он.

– Точно, – подтвердила слова мама.

Парень поставил на стол две чашки с чаем, а потом и тарелку с горячими бутербродами. Марта расплылась в улыбке, погладив Пашу по щеке. – Я думаю, что должна извиниться перед тобой, – сказала она с грустью в голосе.

– О чём ты? – спросил сын.

– О твоём отце. Мы должны были поговорить раньше. В этом нет твоей вины, я должна быть мудрее, – Марте становилось легче с каждым словом. Она поглядывала на сына, стыдливо отводя глаза. Паша улыбнулся.

– Не стоит. Я понимаю твои чувства, но, – парень медленно выдохнул, – я хочу общаться с отцом.

На лице Марты появилась горькая улыбка.

– Хорошо – ответила она через силу.

Паша прикрыл глаза. По телу прошла дрожь, и он почувствовал, как выпадает из реальности. Резко открыл глаза. Всё плыло.

– Ты видел Камиллу в последние дни? – словно сквозь пелену, послушался голос матери.

Даже напрягая память, не мог вспомнить ничего, что происходило недавно.

– Не помню даже, – помедлил Паша.

– Я её вчера видела. Она гуляла с какими-то ребятами, вроде, вы в начальной школе вместе были, – рассказала мать.

Паша посмотрел внимательно. И без объяснений ясно, что поняла: они с по другой поссорились. Марта глянула на часы:

– Мне пора выходить, и ты сильно не засиживайся, – женщина вышла из кухни. Железная дверь хлопнула, а тиканье часов вновь стало самым громким звуком в квартире. Стрелка мерно двигалась, отсчитывая секунды, за ними и минуты.

В памяти всплыли картины: вот Аня горько улыбается, а вот Дима смотрит пристально. Они казались слишком реальными, чтобы быть сном. Видели парень сон? С каких пор он начал впадать в такое состояние?

Последнее, что произошло, так это поход в бар с отцом. Странно, но именно после этого вс? началось. Паша вспоминал подробности того дня. Они встретились, поговорили немного, а потом пошли в бар. Почти сразу парень счёл заведение странным. Самое последнее, что вспоминалось отчетливо: глаза полной дамы и её напиток.

Не думая ни о школе, ни о Камилле, Паша рванул к ноутбуку. Не зная, что искать, он открыл браузер. Первое, что пришло в голову: найти этот бар. Он был недалеко от школы, а значит, улица была та же. По расположению домов Паша вычислил адрес и ввёл в строку поиска.

Полоска загрузки двигалась слишком медленно, по крайней мере, так казалось парню. Наконец, она дошла до конца, растянувшись на всю ширину экрана, – и результата не было. Ничего. Часы всё так же мерно тикали. Паша решил, что это лишь его бредни, но вс? же хотел зайти по тому адресу, по которому должен находиться странный бар.

Уроки шли монотонно. На глаза то и дело попадалась Камилла, но и она сливалась со всеобщей серостью.

– Паша, ты чего такой сонный? Не спал ночью? – спросила его Марина. Они сидели за одной партой на русском языке.

– Почти, – кратко ответил парень, – а какое число сегодня?

– Тринадцатое? – не совсем уверенно ответила девушка. Она обернулась к Глебу, сидевшему прямо за ней, и он кивком заверил правдивость ответа:

– Тринадцатое.

Паша посмотрел на неё удивленно. Сегодня никак не могло быть тринадцатое, ведь еще вчера было только восьмое. Марина окинула его непонимающим взглядом, а потом уставилась в тетрадь, продолжив писать. – Милючин! – послышался скрипучий голос учителя, – В гости пришёл? Парень отрицательно покачал головой, уткнувшись в тетрадку. Ручкой быстро записывал букву за буквой, а в голове мысли обо всех странностях последних дней, будто бились о череп, болью отдаваясь в висках. – Тебе плохо? – беспокойно спросила Маришка, поднимая руку, – Ольга Евгеньевна, Паше плохо!

– Что предлагаешь мне сделать, Ласулина? – раздраженно спросила старушка, – В медкабинет иди, Милючин!

Паша с трудом поднялся из-за парты и пошёл к выходу. Он медленно побр?л по коридорам к медсестре. Как обычно, её не было на месте и дверь в медкабинет закрыта. В другое время, парень наверняка бы не обратил внимания и ушёл, но сейчас на это не было сил.

С каждой секундой боль в голове становилась сильнее. Паша сжал виски, не в силах больше терпеть давление внутри. Вокруг всё исчезло, оставив место лишь боли. Она словно вытекала из ушей и заполняла вс? вокруг, пульсируя. – Ты из какого класса? – из всепоглощающей темноты появилось лицо электрика.

– Одиннадцатый «а», – словно со стороны прозвучал его собственный голос. – Пил вчера, касатик? – с такими же хриплыми нотками спросил мужчина старше средних лет.

Паша отрицательно покачал головой. Электрик нахмурился. Он подошёл к двери медсестры и постучал. По ту сторону ни звука.

– Левтина Михална, тут у мальчонки похмелье, будьте человеком, – проговорил электрик.

– Я вам не «Левтина Михална», – сердито ворчала полная медсестра, открывая дверь ключом изнутри, – Алевтина Михайловна, сложно запомнить, что ли?

– Вас же иначе не выманить, Алевтина Михайловна, – электрик улыбнулся и показал на Пашу, – Касатика похмелье мучает.

– А еще говорят, мол, нация здоровая, – медсестра закатила глаза и подошла к парню, – Болит головушка? – Паша кивнул, – Пил? – он лишь покачал головой, – Врёшь, зараза.

Медсестра померила ему температуру и пожала плечами.

– Больше ничего не могу, – сказала она и зашла в кабинет.