На третьем месяце работы Полина пришла в магазин в скверном настроении. Мать с утра постаралась. И ещё две её «приятельницы», одна похожая на зечку, другая на бомжиху. Услышав новые ворчания продавщиц в адрес директрисы, Полина не выдержала и посоветовала завистницам найти себе мужиков своего уровня.
Не зря говорят – начиная спорить с идиотами, опускаешься до их уровня, где тебя задавят опытом. Не прошло и минуты, Полина сама не заметила, как плавно и как резко толпа разгневанных стерв перешла на личности. Конкретнее, на личность и внешний вид Полины. Старшая продавщица устроила ей такой разнос, что захотелось провалиться сквозь землю, убежать в слезах и никогда не возвращаться.
– Это уже все рамки переходит! Ты как покупателям золото показываешь с такими ногтями?! – верещала старшая на весь торговый зал. Спасибо Богу, если он существует, что в начале смены не было покупателей. – Сколько это может продолжаться?! Посмотри на себя, чувырла! Ты весь магазин позоришь своим внешним видом! У нас, между прочим, солидная торговая сеть, и мы должны поддерживать её имидж!
– А что не так? – Полина опустила голову, уставилась на ногти. Да, уже отросли, хотя были срезаны под самую кожу. Кому может быть дело до таких мелочей, когда в жизни столько забот?
– Что не так? Ты серьёзно? – налетели другие девушки.
– Полина! Ни маникюра, ни макияжа, ни причёски, вещи все затасканные, как половые тряпки!
– Ты выглядишь, как побирушка у церкви!
– Это тебя начальник давно не видел! А сегодня приедет и…
И Полина уже решила сама. Положила на стол заявление об уходе. Она умела признавать поражение, прекрасно понимала, что не может соответствовать имиджу ювелирного магазина, но ни перед кем не собиралась оправдываться. О матери-алкоголичке, отбирающей всю зарплату, знать никому не нужно. Пускай думают, что Полина просто неряха по жизни. Ей всё равно.
Начальник хмуро пробежался глазами по заявлению, удивлённо взглянул на Полину, окинул пристальным взглядом её потёртые временем вещи, поникшее лицо, спрятанные за спиной руки и просто спросил:
– Что у тебя случилось?
– Ничего, просто хочу уволиться, – упрямо протянула она.
– Я могу узнать причину? – заупрямился и он. – Полин, мне кажется, тебе нужна помощь.
– Вот ещё! – вскинулась Полина, краснея лицом. – Просто… эта работа не для меня. Или я не для неё… Просто подпишите, пожалуйста, и всё.
Он видел, что её решение окончательно. Или сам понял по внешнему виду. Получив добро и разрешение не отрабатывать две недели, Полина зашла в туалет, увидела себя в зеркало и прослезилась. Какая же она неряшливая, зачуханая, страшная! И вот это чучело стояло перед солидным красивым мужчиной и смело что-то требовать! Ничего удивительного, что он отпустил её прямо сейчас, не дожидаясь конца смены. Кому нужно такое позорное чудище в престижном заведении!
Ничего не изменилось, но идти в подсобное помещение за сумкой и курткой стало стыдно просто до паники. Если бы можно было стать невидимой, забрать свои нищие пожитки, убежать без оглядки и никогда не возвращаться, обходить это место дальними дворами! Почему хотя бы раз в жизни не может исполниться всего одно её желание?
Зал был полон покупателями и персоналом. Продавщицы вальяжно посматривали на Полину, давая понять, что её увольнение им известно, но не стоит того, чтобы отвлекаться от клиентов. Начальник ждал её, одетую и собравшуюся, чтобы обсудить последние формальности увольнения, и к завершению разговора попробовал ещё раз предложить ей помощь и уговорить остаться. Полине хотелось зарыдать, рассказать о своих бедах, кричать, что она передумала и отдала бы всё, лишь бы только остаться.
– Нет, спасибо, у меня всё замечательно. Я просто хочу другую работу.
– Ну что ж… Позвони мне, если передумаешь.
Но уже вечером она позвонила по объявлению и попала работать в бар с не самой хорошей репутацией.
Всё сегодня валилось из рук, окружающие как будто бы говорили на непонятном языке. Все чего-то хотели, что-то требовали, цокали, возмущались, и их голоса бились теннисными мячами по черепной коробке.
Всё было привычно. Адский день на ненавистной работе, пьяные клиенты за столами и на танцполе, их шутки и намёки, небрежное отношение коллег. Отчего с каждым днём всё сильнее разрасталось внутри пламя, Полина не понимала, но потушить его не могла. Маленький чертёнок выбрался из недр подсознания, пролез прямо в мозг и диктовал там свои возмущения.
«Всё очень, очень плохо, и жить так дальше нельзя!»
«А что? Что тогда делать?»
«Надо покончить со всем!»
«Как? В петлю полезть? Уйти в тундру и замёрзнуть там?»
«Ты знаешь, кто виноват во всех твоих бедах!»
Полина вышла на крыльцо и закурила сигарету. Сие ядовитое удовольствие она пару раз в смену стаскивала из пачек коллег. На свои ожидаемо не было денег, да и подсаживаться не хотелось. Так, снять иногда напряжение.
На улице поднялась метель, подкурить удалось далеко не с первой попытки. Ветер швырял пушистый снег то в одну щеку, то в другую, то прямо в глаза. Всё неприятное привычно.
Интересно, а тот парень, Никита, действительно придёт сегодня? Если он не дурак, останется дома. Полина зажмурилась и тряхнула головой, не столько от ударившего в лицо снега, сколько от нелепых мыслей. Видела себя в зеркало. Парень просто решил пошутить. Устроил представление перед друзьями, пока те хихикали где-то за углом. Кому она нужна такая! Да и ей никто не нужен. От этих мужчин одни беды. Обходилась как-то без парней все свои восемнадцать, обойдётся и теперь.
«А всё из-за неё!»
Полину всю трясло, и она сама не могла понять, от холода или несправедливости.
«Да, во всём виновата мать. Грязная алкоголичка испортила тебе жизнь, а ты и терпишь. Всё позволяешь, всё отдаёшь и только тихонько плачешь в подушку».
– А что я могу сделать? – всхлипнула Полина, увидела, что от ветра потухла сигарета, спрятала её в карман и вернулась в бар.
«Избавиться от неё. И больше никто не помешает тебе наладить жизнь».
Полина застыла на месте.
«Ведь если так посудить, её не станет, и все проблемы можно будет решить. Устроиться на нормальную работу, тратить зарплату только на себя, жить в своей квартире. Одни только плюсы. Если бы её просто не стало…»
«Боже, да что за ужасы лезут в голову!» – Полина мысленно зарядила себе пощёчину и убежала в подсобку, снимать верхнюю одежду…
Сидящий за пустым столиком молодой мужчина в чёрном худи проводил её долгим взглядом и с саркастичным выражением покачал головой.
– Ну посмотрим-посмотрим, надолго ли тебя хватит.
Глава 4 «Снежные препятствия»
Полина работала до шести вечера, и мне пришлось целый день маяться в ожидании. Дурные предчувствия не давали покоя, мне хотелось ехать немедленно и прямо сейчас. Вдруг что-то пойдёт не так – застрянем на несколько часов, закроют дорогу, движение встанет из-за очередного ДТП. Да мало ли что может произойти в такую-то вьюгу на крайнем севере!
Как ни старался отвлечься, спокойно усидеть на месте я не мог. «Шило в заднице!» – проворчал на меня Игорь, и я с ним даже согласился. У меня не получалось не то чтобы расслабиться или подумать о чём-нибудь другом, я чувствовал себя так, как будто по моим венам растекался смертельный яд, я точно знал, где находится антидот, но почему-то не пытался его добыть. Я почти физически ощущал, как этот яд горячит мне все жилы и бьёт по артериям!
В таком заведённом состоянии я почти и думать забыл о своём жутком ночном видении. Оно почти выветрилось из памяти, словно было обыкновенным страшным сном.
Наконец время пришло, мы с Игорем и Антоном приехали в Талнах. Но внедорожник встал в сугробе. Намертво. Как ни толкали мы его, и сзади, и спереди, как ни умолял и ни матерился Игорь, как ни работал педалями Антон, ласково призывая железного коня к упорству, всё без толку. Внедорожник лёг на пузо, колёса ушли глубоко под снег среди заезда во двор, а лопату мы, как назло, не купили. Ни одной машины поблизости не было. Таких отчаянных, как мы, на дорогах единицы.
? Да что же это за едрёна мать такая! ? зарычал Игорь, воздев руки к тёмному небу. ? Мы, воскресшие апостолы высших сил, не можем противостоять какому-то ветерку со снежочком!
Машину покачивало от бокового ветра, и Игорь получил по лицу порцией снега. Антон приоткрыл дверь и крикнул:
? Хватит там причитать! Залезайте в маши…
Резкий порыв выхватил дверь из его руки и со стуком, от которого у любого автолюбителя ёкнет сердце, едва не сорвал с петель. Антон попытался её закрыть, но ветер имел на нашу дверь свои планы. Я бросился на помощь, пока её не оторвало к чёртовой бабушке. На переднем крыле осталась вмятина.
С минуту мы молча сидели в салоне и смотрели на стены снежных вихрей, окружающих нас со всех сторон. Машину качало, как колыбель, темно, видимости никакой. И надежды на скорое спасение тоже.
? Прежде чем меня четвертуют… разрешите написать завещание, ? мрачно вздохнул я, чувствуя приближение катаклизма.
Антон тоже вздохнул.
? Ничего. Мы поехали выполнять свою работу. Будем считать это издержками профессии.
Вздохнул и Игорь. И с тихой надеждой поинтересовался:
? За вредность молоко полагается? Успокоительное? Сто грамм?
? Сколько там время, Никита? Полина скоро освободится? ? глянул на меня Антон в зеркало заднего вида. Я полез по карманам и застыл с каменным лицом. ? Ты чего?
? Я… кажись, телефон потерял.
Игорь звучно шлёпнул себя по лбу.
? Только не говори, что выронил куда-то в снег!
? Не говорю. Но такая вероятность есть.
Антон молча стукнулся лбом об руль.
Искать лёгких путей на этот раз не получилось. Телефон стоял на беззвучном режиме, и просто позвонить на него, чтобы найти по рингтону, оказалось мало, а вибрации не было слышно из-за воя вьюги. Втроём мы ползали по снегу вокруг машины минут, наверное, пятнадцать, пока мне в макушку не прилетел запущенный Игорем снаряд.
В салон сели, как три снеговика, не потрудившись отряхнуться. Настолько надоело получать снегом по рожам. Я скинул с себя облепленные белыми комьями шапку и перчатки и принялся протирать несчастный телефон. Корпус оказался холодным, как кусок льда, и телефон не желал включаться.
Антон и Игорь настороженно обернулись ко мне, и я развёл руками.
? Замёрз!
? Изнеженный яблочный американец, ? цокнул Игорь, покачав головой. ? Суй в подмышку и грей, чего сидишь?
– Зачем, если есть печка… – указал было я на панель.
– Чтоб неповадно было. Грей давай, – не уступал в непреклонности Игоря Антон.
Делать было нечего. Пока я шипел от холода в подмышке, Антон посмотрел на свой телефон и озадаченно сказал:
? Время почти без пяти шесть.
? Твою ж!..
Я сунул телефон во внутренний карман куртки и принялся натягивать покрытые снегом шапку и перчатки.
? В общем, я пешком побежал.
? Один что ли?
? Ну а что делать? Я позвоню, если что. Или напишу.
? Телефон не забудь отогреть! ? кричал мне вслед Игорь, но я уже выскочил из машины и сквозь метель припустил по сугробам.
Полина уже оделась, когда я, отдуваясь, вломился в помещение бара. Пока она стояла спиной ко мне, шарясь по карманам и поправляя шапку, я наскоро отряхнулся от снега, перевёл дыхание и напустил на себя безмятежный вид. Полина обернулась, пошла к выходу и вся покраснела, увидев меня.
? Привет! ? поздоровался я, как со старой подругой. ? А я тут тебя жду.
Она, бедная, аж дар речи потеряла. Смотрела бегающими глазами то на меня, то на дверь за моей спиной, желая, очевидно, сбежать.
? Привет, ? выдавила из себя. ? А ты чего здесь… На улице ужас что творится.
? Да ерунда, я всё равно здесь рядом был, ? заливал я, небрежно махнув рукой. Надеюсь, моё лицо не сильно красное после пурги. ? Ты как домой ? на такси или на автобусе?
? Никак. То есть… пешком. Я тут недалеко живу.
Я окинул её скептичным взглядом. Маленькая и худенькая, как восьмиклассница. В дешёвой курточке, из которой давно выросла, древнем колючем шарфе и в старой шапке с полуоторванным помпоном.
? Тебя же ветром унесёт до самой Дудинки. Пойдём, я поддержу. Ну в смысле, провожу.
По её выражению я понял, что она бы скорее предпочла улететь не то что в Дудинку ? портовый городок в девяноста километрах от Норильска ? на Северный полюс, чем принять моё предложение. Полина судорожно пыталась сообразить, как отделаться от меня, но я уже распахнул дверь и жестом пригласил её на улицу.
До её дома добирались, ожидаемо, почти вслепую, по сугробам, пряча лица. Страшно представить, как миниатюрная Полина ходит в такую погоду одна. Мне пришлось настоять, чтобы она держалась за меня, чтобы не улететь. Сначала упиралась, но упав на гололёде и чуть не вылетев на дорогу, приняла помощь и крепко ухватилась за мой локоть. А я с ироничной усмешкой заметил валяющийся на боку светофор. Не выдержал, бедняга. Бывает!
Помню, как в детстве я пошёл в школу сквозь такую же метель. Ох и хапнул я тогда приключений, скажу я вам! Идти было сравнительно недалеко, но мы жили на самой окраине города, на обдуваемой местности, где мало строений и людей.
Сам маленький и тощий, в большом пуховике, делающим меня похожим на космонавта, с набитым учебниками и ненужным хламом рюкзаком за спиной и простым шуршащим пакетом со сменкой в руке я тонул по пояс в сугробе, но отчаянно пытался добраться до заветной школы. Первый класс как-никак, нужно набираться новых знаний!
Ресницы слиплись от мокрых снежинок, дышать было тяжело из-за хлещущего по лицу, как кожаными перчатками, ветра. Пробираешься вслепую, если повезёт, на секунду-две спасёшь лицо от порыва, сделаешь глоток воздуха и с новыми силами в путь, покорять вершины.
Я выбрался из сугроба, и меня тут же подхватило стихией, как домик из «Волшебника изумрудного города», пронесло несколько метров и вышвырнуло на дорогу. Выбираться с неё пришлось ползком на четвереньках, потому что встать я не смог, как ни пытался. На моё счастье, ни одной машины на проезжей части тогда не показалось.
Когда я героически добрался до школы и предстал во всей своей красе, облепленный снегом до самых бровей, с единственным ботинком в пакете, болтающие на вахте тётки вытаращились на меня, как на диковинку.
– Здрасьте! – бойко, как пионер, воскликнул я.
– Ты как сюда добрался, мальчик? – изумилась охранница. – Актировка по одиннадцатый класс, ты чего!
Актировка – официальное разрешение не ходить в школу из-за погодных условий – обычное и очень частое явление на крайнем севере, но его я как-то упустил. Торопился сесть скорее за парту и совсем забыл послушать справку-автомат по домашнему телефону. Мама ещё тогда была жива, но находилась на ночной смене, а бабушка как не кстати сильно заболела и не проснулась провожать меня.
Обратно меня не пустили, так что в пустой и тихой школе я сидел один, пока мама не забрала меня домой.
Я пытался шутить и паясничать, но быстро понял, что в экстремальных ситуациях Полине не до смеха. Хотя откуда у неё чувство юмора и позитивное отношение к жизни, когда дома каждый день ждёт вдрезг пьяная мать, которая наверняка портит ей жизнь так, что я не могу себе и представить. И хорошо, если она будет одна, а не с толпой пьяниц и наркоманов.
По дороге я пытался сообразить, как поступить с Полиной дальше. Надо попасть к ней домой или каким-то иным образом увидеть её вместе с матерью. Тогда в моей голове сложится более ясная «клиническая» картина, и все вместе мы придумаем, как помочь бедной девчонке.
Жила она в типичной хрущёвке, совсем как я во времена своей нищенской жизни. Точнее, жизни вообще. Едва мы зашли в подъезд, идущая впереди Полина развернулась, загородив мне путь, и выпалила:
