Старик Аркас одним махом выпил весь свой чай, и нервно теребил бороду. Дросик, положил ему руку на плечо:
– Друг, не переживай. Знаю, ты бы не пришел за безделицей, я понимаю, что произошло что-то неприятное. Говори, не бойся. В конце концов, это моя работа. – Дросик улыбнулся и ободряюще похлопал Старика по плечу.
Аркас выпрямился и заговорил:
– Понимаешь, тут такое дело… Лис, ну сын Берлы и Каравы, в общем, он ушел в Лес.
Дросик вздрогнул.
– Как в Лес?
– Я не знаю, Шанья видела, как он уходил. Не знаю, что сделать, что предпринять. Дорогой Дросик, мне очень не хотелось тебя тревожить, но тут без духа никак…
Старик Аркас обеспокоено сдвинул косматые брови, Шанья заерзала на стуле. Дросик помрачнел.
– Но знаешь, я подумал, вдруг мы и сами сможем? Может быть, нам отправиться за ним? – почему-то шёпотом сказал Аркас.
Дросик поднял испуганные глаза и тоже зашептал:
– В Лес нельзя.
– Да, знаю, знаю, но может быть… мы попробуем?…
Дросик суетливо перебирал пальцами, оглядывался.
– Нет, Аркас, дружище, никак нельзя. – сказал он, наклонившись поближе к Старику, – в Лес нам нельзя.
Шанья почувствовала прохладу. Но это была не та прохлада, которая колышет занавески, этот холод шел от стола, от чашки, от абажура, от стен. Девушке показалось, что волшебный светлый звон затих, все покрылось напряженной тишиной.
Дросик выпрямился, встал.
– Я дам вам поговорить с духом. Нужно, значит, нужно. Дело серьезное.
Старик Аркас опустил глаза, Шанья вся сжалась от холода. Чашка в ее руках потемнела.
Глава 4. Дом под озёрным полем
Лис очнулся. Он плохо видел, глаз не мог ничего нащупать, на что-нибудь опереться – сплошные пятна, и они двигались, кружились, были неуловимы. Молчун попытался пошевелиться. Почувствовал, что мокро и сыро. Сразу стало зябко, хотя ветра не ощущалось. Спина ужасно ныла, словно он лежал на большой кочке. «Должно быть, это рюкзак. Хорошо, не потерял. Нет ветра, значит, я где-то внутри. Хорошо бы в доме, а не желудке рыбы какой-нибудь». Лис пытался приободрить сам себя. Нужно вспомнить, где он был последний раз, чтобы понять где сейчас. Было поле, был лес. Пошел дождь, и поле стало озером. Лис слышал про озерные поля, но не подозревал, что это именно оно, да и по правде говоря, Молчун сомневался существуют ли такие поля, не сказки ли это.
Лис так и не смог сосредоточить взгляд и поймать хоть что-нибудь, и закрыл глаза. И тут же, под самым ухом услышал кокетливый голос:
– А гляди-ка, не спит.
Молчун от неожиданности подскочил. Всё вокруг плыло. Он присел как-то на ощупь, под ним было что-то твердое, плоское, ровное.
– Давай убирай уже, проснулся. Убирай, а то окосеет. – сквозь смех всё тот же голос говорил кому-то.
Тут раз – все вокруг перестало плыть. Лис протер глаза, осмотрелся. Он сидел на огромном крепком столе, сделанном, должно быть, из басанды. Такие деревья уже давно не растут в Разнотравье и очень редко их можно встретить в Заречье. Около стола, уперев в него острые локти, сидели три молодые девушки. У них были добрые веселые глаза. Они улыбались, хихикали, игриво подмигивали. Пальцы их чуть поблескивали, и на шее были такие же переливы. Лис чуть прищурился, чтобы понять в чем дело. Девушки заметили это и рассмеялись. Они так заливисто хохотали, что Молчун покраснел.
Лис свесил ноги со стола, подвинул к себе поближе рюкзачок. Заметил, что сжимает в руке свою палку-посох, правда, от нее остался всего лишь небольшой обломок. Одежда на Лисе была насквозь мокрая, неприятно липла к телу. Нужно было выяснить где он и что же произошло, но Молчун смущался этих девиц. Мокрая одежда словно стянула, Лис начинал мерзнуть, хотелось поскорее надеть сухое.
Набравшись смелости, он бойко сказал:
– Мне бы переодеться.
Одна из девушек встала, показала рукой, мол, следуй за мной. Две другие остались за столом, склонились головами и тихонько зашептались.
Та, которая шла впереди Лиса была немного другой. Её кожа также поблескивала, но была теплее. Молчун двигался за ней по длинному коридору, оглядываясь по сторонам. На стенах висели картины, их было так много, иногда рама одной картины находила на другую, некоторые висели вообще без рамы. Девушка шла очень быстро, так, что у Лиса совсем не было возможности рассмотреть, что же там изображено. Вот вроде бы деревья, или нет, кажется, просто облака, а вот медведь, или это дом. Под одинокой лампой кружили крупные доры и мотыльки. Когда Лис проходил мимо один присел ему на ухо, и Молчун уже поднял руку, чтобы смахнуть, но тот ответил тихим басом: «Не надо». Лис вздрогнул, мотылек улетел, шумно шелестя крыльями.
Наконец они остановились перед темной старинной дверью. Девушка вытащила связку ключей, быстро подцепила переливающимися пальцами из множества одинаково черных один необходимый, отперла дверь. Комната была светлая, просторная. Небольшой диван, с красными подушками, письменный стол, полка с парой книг, рядом старинный сундук. Девушка подошла к продолговатому окну и остановилась. Лис тоже подошел к окну и увидел за ним воду. Все было в воде. А в ней проплывали рыбы, спутанные клоки травы, какие-то неизвестные растения, по стеклу ползла толстая улитка. Молчун ошеломленный посмотрел на девушку, как бы спрашивая и прося помощи, чтобы понять. Но тут он был поражен снова – руки, шея девушки были покрыты мелкой чешуей. Она блестела, переливалась всеми цветами. Лис не знал что сказать. Девушка улыбнулась, и Молчун понял кто они, кто эти девицы. У него перехватило дыхание. Он выпучил глаза и хрипло словно не своим голосом выговорил:
– Медвежьи Сестры!
Девушка снова улыбнулась и чуть кивнула. Затем вышла в одну из четырех дверей. Лис так и стоял и не мог шевельнуться. Внезапно дверь приоткрылась, из нее выглянула косматая голова девушки:
– Переоденешься – приходи. Поешь с нами. Вот в эту дверь, в синюю.
И махнув рукой она скрылась.
Лис присел на диван. Вот это да. Это же Медвежьи Сестры. И это их дом! Молчун обвел комнату взглядом, она была без углов, круглая, пустоватая, но уютная.
О Медвежьих Сестрах ходили самые страшные легенды, ими пугали непослушных детей в Заречье. Лес считался тем местом, куда они утаскивают свою добычу. Но раз Сестры тут, то Лис уже в Лесу? Но откуда тогда вода за окном? Нужно скорее все выяснить.
Молчун быстро стянул мокрую холодную одежду, выжал штаны, разложил их на столе и стал постукивать рукой. Ткань, сплетённая из тонких нитей маяны быстро теряла влагу. Когда штаны стали не мокрыми, а скорее немного влажными, Лис поспешно их натянул. Выжал рубашку, развесил её на спинке стула. Извлек со дна рюкзачка красную рубашку, надел. Она была практически сухой. Не даром рюкзаки в Разнотравье шьют из опаленной долиньи – ни один дождь не промочит. Лис вытащил хлеб, и бережно неся в руках направился к синей двери.
*
Снова длинный коридор, стены скрыты под множеством картин, впереди маячит слабая лампа, мигает, потому что на нее то и дело садятся огромные мотыльки, и лампа раскачивается, светит из последних сил, вся закрытая их мохнатыми пузами.
Лис шел быстро, ему было некомфортно в этом коридоре, казалось, будто кто-то следит за ним, будто что-то движется следом. Молчун несколько раз оборачивался, но никого не было. В какой-то момент ему показалось что движение идет по стене. Будто скачет кто из картины в картину за ним, темное пятно двигалось, но стоило Лису остановиться – всё замирало. Свет был такой плохой, что Молчун никак не мог разглядеть кто же это. Лис бросился со всех ног, вот он уже пробежал под лампой, встревожив ленивых мотыльков, вот он уже видит очертания двери в этом слабом синюшном свете. Молчун протянул руку к круглой блестящей ручке, и вдруг дверь резко распахнулась, ударив Лиса что есть силы по руке, от неожиданности Молчун упал на спину, хлеб выскочил из рук, взметнулся вверх и вот вот должен был упасть, как длинная темная рука высунулась из картины, подхватила хлеб на лету и утащила внутрь.
На пороге распахнутой двери стояли три девушки и заливались смехом.
– Калева, Калева! Как не стыдно!
Одна из них погрозила переливающимся чешуйчатым пальцем темноте картин.
Ответом ей было урчание и смачное чавканье.
– Давай руку, вставай. Не бойся, это Калева – речной дух, он заперт в этих картинах. Он тебя не тронет. – одна из девушек протянула Лису руку.
Лис растерянный сидел на полу.
– Если ты, конечно, не хлеб.
И Медвежьи Сестры снова захохотали.
Смущенный Молчун, нахмурился, чтобы придать себе более важный и независимый вид.
– Я хотел вас угостить…
– Не переживай, у нас много еды. Мы угостим тебя нашими озерным хлебом. Калева разбойник ужасный, вечный шутник. Это Люнара его избаловала. Она каждую неделю ему рисует новую картину, чтобы он мог порезвиться.
Одна из Сестер вскинула тонкие изумрудные брови, почти закрытые жесткими волосами, больше похожими на шерсть, и уперла руки в бока.
«Должно быть, это Люнара» – подумал Лис.
– Должно быть, да, – ехидно улыбаясь сказала другая Сестра.
– Ну, началось… Мы же договаривались! – одна из девушек, кожа которой была теплее чем у двух других, развела руками. – Мы же договорились. И в конце концов, этот парнишка наш гость, давайте вести себя соотвественно. Мы не мальки с озерной пустоши, мы Медвежьи Сестры, а значит, должны вести себя как подобает. М?
Две другие Сестры кротко кивнули, и со скучными лицами пошли в глубину комнаты.
По середине стоял тот самый стол из басанды, на котором очнулся Лис. Но на этот раз он был не пустой, а просто ломился от кушаний. Чего на нем только не было: лекарная свекла, нарезанная кружочками, запеченные в водорослях вирки, булочки, покрытые олехрой, два кувшина с настойкой из летнего адамуса, плоды захарды, присыпанные розовой пудрой, а также много блюд, которые Лис видел впервые. При взгляде на все это великолепие, Молчун понял, что сильно голоден.
Его усадили, как почетного гостя, на самый маститый стул, Сестры сели рядом. Одна из них даже слишком близко, она всё хихикала и заглядывала Лису в глаза. Молчун краснел от ее внимания и стеснялся есть. Зато две другие Сестры ловко перебирая своими блестящими длинными пальцами положили каждому в тарелку просто огромную порцию разной еды. Лис вдыхал великолепный аромат поднимающийся от его тарелки и скованный вниманием одной из Медвежьих Сестер был вынужден аккуратно, отрезая по малюсенькому кусочку, есть.
– Цитара, оставь его в покое. Сколько можно. Дай ему поесть!
Девушка закатила глаза и чуть отодвинулась от Лиса. А потом внезапно схватила его за коленку:
– О маяна! У вас осталась маяна? Здорово! Я рада что в Заречье осталась маяна, значит, с лесургами еще не все покончено.
Молчун сидел словно окаменевший, пока Цитара пощипывала его штанину на коленке.
Сестры, заметив его выражение лица, еле сдерживая распирающий смех, с трудом соорудили на своем лице что-то наподобие суровости. Цитара снова закатила глаза и отодвинулась еще дальше от гостя.
Повисла неловкая пауза и чтобы как-то свернуть на приятную застольную беседу, Лис спросил:
– С кем еще не покончено?
Вилки и ножи замерли в тарелках Медвежьих Сестер. Они настороженно подняли на него свои лиловые огромные глаза, и стали вглядываться, словно пытаясь понять, не шутит ли он.
– О моченые водоросли! – воскликнула Люнара, – лесург не знает кто такие лесурги! Уму не постижимо!!
– Мда уж… – протянула разочарованно Цитара.
Одна из Сестер, чья чешуя на руках и шее была не такой холодной, подняла повыше полупрозрачный лизкердовый изящный бокал и чуть покачала им. Тот тонко зазвенел. Собрав внимание всех сидящих за столом, она сказала серьезным голосом:
– Нет ничего удивительного в том, что он ни разу не слышал о лесургах, хотя сам относится к этому роду. Не будем смеяться, Сестры, он же еще так молод. Нам выпал шанс рассказать этому маленькому путешественнику, историю его предков, историю его земли, историю, которую в его краях все забыли…
Она развернулась лицом к Лису и покачивая бокалом с летним адамусом, заговорила тихим и немного печальным голосом:
– Дорогой Молчун Лис! Меня зовут Мидара и я хочу рассказать тебе одну историю, которую многие забыли.
