Антон Мамон "Лютумвиль: Королевство огня и глины"

– Братья и сестры! Почтенные жители Лютумвиля! Тот самый день настал. Королевский трунир в честь дня рождения великой правительницы Регины Де Люты объявляется открытым! Поприветствуйте ту, волею которой все мы появились на свет! Великая мать и прародительница всего сущего, Регина Де Люта!

Оркестр взорвался грандиозным и слегка тревожным маршем. Подданные короны замерли в ожидании и даже солнечный диск, беспрепятственно катившийся по небосклону, нырнул за небольшое облако, накрыв королевство мрачной вуалью. Монархиня в сопровождении наследника и многочисленной свиты явила себя публике. Народ разошелся криками, будто первобытное племя, идущее на войну. Ликование долго не стихало. Оно волнообразно продолжалось до тех самых пор, пока Регина не заняла место на роскошном резном троне и дважды не хлопнула в ладоши.

Веер из крашеных перьев страуса заметался у лица королевы. По правую руку от нее принц Тулип задумчиво потирал губы указательным пальцем. Ему не терпелось узреть первый бой. По левую руку от Де Люты также располагал престол. Он неизменно пустовал. Впрочем, то что на нем никто не сидел, еще не означало, что оно свободно…

Казалось, в наличии третьего места не было нужды. Ведь у правительницы не было ни супруга, ни десницы, ни даже верховного советника, что мог бы оказаться рядом в качестве помощника и друга. Мерещилось, что во всем королевстве за целую тысячу лет не появилось бы создания, достойного занять этот трон. Тогда в чем же дело? Для чего он? Быть может, это дань традициям? Или же крошечное упущение, что по странному стечению обстоятельств так и не было решено? Версий могло родиться сколь угодно много, но вряд ли кто-то всерьез над этим задумывался. Тем временем, разум Де Люты работал как часы и не давал сбоев. В ее жизни, в ее решениях не бывало случайностей, а деталям она уделяла особое внимание.

За что бы ни бралась Регина, будь то пение, вышивание, написание картин, или, что случалось гораздо чаще, создание скульптур, она не торопилась, шаг за шагом доводя свое искусство до совершенства. На это не было способно ни одно из ее творений. Ведь марионетки суетливы, поспешны, неизменно жаждут скорейшего результата, ради которого готовы поступиться качеством. Именно это, а не пресловутое бессмертие, разделяло Регину и любое другое живое существо в Лютумвиле.

На заре своего существования королева подолгу размышляла на эту тему. Ее окружение почти целиком состояло из одаренных творцов. Но разве кто-то задался вопросом: «В чем смысл искусства?». Увы, нет. Регина довольно рано поняла: ее создания падки на комплименты и ценят их превыше истинного морального удовлетворения от качественно проделанной работы. Они жаждут признания. Они тщеславны. Они не порицают лесть. Но, что хуже всего, им важен лишь конечный результат, их талант, зафиксированный во времени и пространстве. Ничего больше.

Де Люта же иначе определяла роль искусства. Она нисколько не сомневалась в том, что всякое творчество нацелено не на результат, но на процесс. Ведь алмаз, по ее мнению, изначально не превосходит кусочек льда. Такой же бездушный, мутноватый камень, неопределенной формы. До тех пор, пока за него не возьмутся руки мастера, он не обретет и доли своего будущего великолепия. Оказавшись в работе, он подвергнется целой серии удивительных манипуляций, в ходе которых превратится в ту самую чарующую драгоценность со множеством граней, ради которой люди порой живут, а иной раз и умирают. Это ли не чудо, наблюдать переход чего-то заурядного во нечто по-настоящему редкое? Готовый бриллиант, прошедший окончательную огранку, вновь становится обычным, пусть и красивым, предметом, что впредь не изменится и ни во что не перевоплотится.

Все что останется после – бесконечные вопросы… Как мастеру удалось осуществить метаморфозу? Что ощущал он, наблюдая столь удивительное, завораживающее преображение? Сколько души он отдал, или приобрел в процессе создания шедевра? Эти рассуждения будоражили холодный разум королевы. Только ей одной во всем Лютумвиле было понятно, каково ощущать пульсирующую эйфорию, что зарождается в груди, когда под воздействием нежных рук, кусок глины обретает формы, отбрасывает все лишнее, обнажая прекрасную сердцевину – заветные формы совершенства, ласкающие взгляд и дарящие эстетическое наслаждение.

Иррациональные превращения, завораживающая красота момента, неуловимая прелесть движения и единственное настоящее волшебство – волшебство превращения одной материи в другую. Почувствовать это, объединиться с этим, стать ЭТИМ… Вот, что есть высший смысл искусства! Вот, что сакрально и единственно ценно для Регины. Животворящий процесс, а не достойный похвал результат. В тот момент, когда работа подходила к логическому завершению, королева наблюдала, как флер необъяснимого очарования развеивался над ее творением. Это был тот самый миг, в который любой другой мастер поднимался в кресле с криками: «Вот! Оно! Идеал!». Именно тогда между ним и Региной раскидывалась та самая чудовищная пропасть, которую не преодолеет даже самая выносливая птица.

Люди искусства сходили с ума в попытках впечатлить королеву. Сколько их, глупцов, надеялось покорить ее равнодушное сердце очередной замысловатой картиной, скульптурой или поэмой… А что в итоге? Пламенеющие шедевры покрывались льдом от одного лишь безучастного взгляда ее высочества. Про себя она отмечала: «Какой, черт возьми, смысл в статичном образе, если настоящая магия оказывалась запертой в душных мастерских, доступ в которые имеют только сами художники? Почему никому и в голову не приходило просить королеву стать свидетелем рождения полотна, сделать ее причастной к самому таинственному процессу из всех возможных?

Плевать на ошибки и помарки, ведь самое ценное – видеть первый шаг, момент, когда линии встречаются, или бегут параллельно друг другу, создавая форму, а следом и конкретный образ. Рафинированная красота навевала скуку, а интерес, в свою очередь, пробуждало осознанное несовершенство, над которым задерживал дыхание мастер, пытаясь уместить в одном сюжете всю палитру эмоций и переживаний, бушующих внутри. Увы, подобных мыслей не озвучил ни один из подданных, отчего королева ощущала себя безутешно одинокой…

Любое дело или искусство, над которым трудилась Регина, достигало пика. Каждая деталь имела значение. Турнир стал венцом ее умений и хитрости. Словно опытный гроссмейстер, Де Люта просчитывала каждый ход, знала наперед, что произойдет через минуту или через час, другими словами, полностью контролировала ситуацию. В таком безукоризненном порядке, замаскированном под женскую прихоть, уж точно не нашлось бы места недочету, пустующему креслу по левую руку от хозяйки торжества! В нем, как и во всем другом, что создала Регина, был смысл.

Владычица не сомневалась, что дорогой визитер появится с минуты на минуту. Это не исключало легкого волнения, слегка давившего на ребра. Вдруг именно в этот раз все пойдет иначе? В миг, когда тревога начала медленно струиться через край, как вино из переполненной чаши, подул легкий ветер. Регина тут же отметила то, что осталось без внимания толпы: стало прохладнее… Не слишком сильно, летнее солнце по-прежнему испепеляло трибуны, но температура упала на пару-тройку градусов. Де Люту выдохнула с облегчением и едва заметно улыбнулась. Главный ее гость прибыл и уже занял свое место рядом с ней.

Регина повернула голову налево и сдержанно кивнула, выражая почтение. Скрюченная старуха в обносках ответила тем же. Она вновь пришла вовремя. Смерть вообще не имела привычки опаздывать. О сроках и своевременности она знала больше, чем кто-либо.

Глава 7

По мере того, как раскалившееся добела солнце вело свой неспешный бег по небесным полям, число участников турнира неумолимо сокращалось. Бывшие друзья и соседи стремительно теряли человеческий облик, превращались в стадо разъяренных быков, готовых растоптать соперника. Их осатанелые взгляды метались из угла в угол, зубы скрипели от напряжения, а глаза вылезали из орбит. Одна лишь мысль о том, что заветное бессмертие достанется кому-то другому сводила их с ума. Все, как предполагала Регина, никаких открытий. Она знала все желание и поступки големов наперед. Де Люта видела их уродливую натуру. Да и как иначе? Она ведь собственноручно создала каждого из мутной воды и грязи…

***

Приходилось ли вам задуматься, в каком неописуемо страшном мире мы живем? Есть ли гарантия того, что милый и неизменно приветливый хозяин мясной лавки, вместо пожеланий хорошего дня и приятного аппетита, не вонзит вам в горло разделочный нож? Прогнав первичный ужас и отрицание, вы заставите себя признаться: «Таких гарантий нет…»

Копнув чуть глубже, вы поймете, что доброжелательность незнакомца – не признак хорошего воспитания. Это лишь часть игры. Негласной игры, правила которой нам до конца не известны, каноны которой то и дело нарушаются теми, кто израсходовал ресурс прочности и теперь готов броситься в бездну… Но что сдерживает нас в минуты отчаяния? Каким волшебным образом тот самый мясник, из разъяренного и облаянного сварливой женой страдальца, каждое утро становится тем самым обаятельным дедулей, стараниями которого на столах появляются говяжьи отбивные, медальоны из индейки и куриная грудка?

Человек религиозный не задумываясь, ответит, что смиряющей силой обладает вера в Бога – боязнь кары, страх утратить бессмертную душу и оказаться на добела раскаленной сковороде в подземельях ада… Атеисты, усмехнувшись, махнут рукой и в полголоса скажут, что единственный барьер – это ответственность, которую неотвратимо понесёт каждый, кому довелось преступить черту закона. И только тот, кому доступна суть вещей, тот, кто не очарован этой жизнью и не верит в бескорыстное добро, холодно отрежет: «Случайность»

Да, именно она спасает вашу жизнь каждый понедельник, когда вы перешагиваете порог старой-доброй мясной лавки. Она же, в любой момент, может перестать работать. Когда это случится и случится ли вообще – большой вопрос. Но должно держать в уме: никто из нас ни от чего не застрахован. Все, на что приходится рассчитывать – переменчивая удача! Однажды осознав это, вы никогда не станете прежним. Поймете, что страха нет. Осознаете, что получив должную мотивацию, каждый поступит так, как считает нужным, не устрашившись суда земного или небесного…

И что бы ни связывало вас с вышеупомянутым мясником, годы дружбы, или кровь, каким бы набожным человеком он ни был, если вместо пригоршни монет вы бросите на прилавок отрубленную голову его чада, он, не задумываясь, кинется на вас с топором. Этого будет достаточно, чтобы свести его с ума и заставить напрочь забыть о всепрощении и смирении: идеалах, которым он всю жизнь учил свое потомство.

Какие переживания терзают душу очередного прохожего – нам не дано знать наверняка. Остается лишь надеяться, что тот, кому в следующий раз «снесет башню», окажется достаточно далеко, а искры его гнева остынут в полете и не прожгут насквозь вашу тонкую кожу…

Когда-то очень давно подобные мысли терзали королеву, выедали ее изнутри понемногу, словно крошечный червь. Но со временем Регина выучила себя наслаждаться горечью правды. Теперь ей нравилось подводить людей к краю пропасти и наблюдать, как они добровольно делают шаг вперед без промедлений.

Турнир был той самой бездной, возможностью безнаказанно распахнуть свой личный «Ящик Пандоры», на котором обычно сидят увесистые и хорошо знакомые нам «страх», «мораль» и «здравый смысл». Наблюдать за тем, как рушатся судьбы и обрываются жизни на потеху публике – больно и приятно одновременно. Два чувства, словно два каната тянули душу ее величества в разные стороны, доводя внешне безразличную фигуру до внутреннего исступления. Это было странным, но действенным способом снова почувствовать себя живой, а также задобрить Смерть, единственное создание пред лицом которого Де Люта испытывала неконтролируемый внутренний трепет.

Как ни странно, понимание того, что большинству гладиаторов придется закончить свой путь на дне выгребной ямы, не сеяло грусти в сердцах зрителей. Лютумвильцы пребывали во власти страшных чар, лишающих милосердия, пробуждающих все самое низменное и азартное в тех, кто в обычной жизни и мухи не обидит. Жители королевства шумно топали, приветствуя очередного бойца, идущего на верную смерть, будь то безусый юнец или глубокий старик. Опьяненной толпе вдруг становилось плевать, кем были или кем могли бы стать эти люди, о чем они мечтали и чего боялись, что толкнуло их на столь отчаянный и не поддающийся объяснению шаг.

Казалось, трибуны наблюдают не беспощадные сражения, утопающие в крови и жестокости, а прекрасную иллюзию, без малого сказку, в которой отважные герои ищут свое счастье: вечную, лишенную горестей жизнь. Но что они вообще знают об этой жизни? Почему так уверены, что со временем она не станет им в тягость? Что, если завтра на Землю обрушится огненный ливень, или, к примеру, Солнце потухнет, превратив этот мир в голодную ледяную пустыню? В конце концов, есть ли смысл в бессмертии, если все близкие однажды превратятся в прах, не оставив о себе даже памяти? В таком случае великий дар, ни много ни мало, – великое проклятие.

Де Люта внимала размеренным вздохам сидевшей рядом, одной лишь ей видимой старухи, от которой тянуло гнилой сладостью. Иногда они переглядывались. В такие моменты Регина премило поджимала нижнюю губу, а Смерть чуть ярче зажигала красные угольки в глубине пустых глазниц. На этом кончалось их скупое общение. К несчастью королевы, костлявая принимала её приглашения на турнир, но от личных встреч деликатно отказывалась.

Погруженная в собственные размышления, монархиня внезапно поняла, что кровавый праздник подходит к концу. В турнирной таблице осталось всего два имени… Арена, ещё с утра напоминавшая прилизанную песочницу для выгула карликовых собачек, страшно переменилась. Каждый квадратный метр был усеян останками павших воинов. Пальцы, зубы, глаза, осколки конечностей. Некогда помпезный театр боевых действий больше походил на обитель людоеда, в которой последнее пристанище нашли десятки случайных жертв.

В ожидании последней схватки толпа шумно переговаривалась. Регина чуть подалась вперед, тогда же на поле выпрыгнул один из финалистов. С виду – помесь первобытного дикаря и капитана пиратского судна. Его длинные черные волосы путались в неопрятные дреды, а кривая улыбка то и дело обнажала два ряда металлических зубов. Регина поморщила лоб, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах она могла создать столь неприглядный экспонат, но вскоре оставила затею и поудобнее разместилась на троне. То, что намечалось, действительно завладело ее вниманием.

Гигант шёл вприпрыжку, периодически выкрикивая что-то нечленораздельное, явно стараясь запугать противника. Резко остановившись он, с рёвом дикого медведя, порвал на себе пропитанную потом рубаху. Принц Тулип восторженно подскочил и присвистнул – предстоящий бой напрочь лишил его манер. Регина, сохраняя спокойствие, движением руки подала знак слуге. Ей тут же поднесли бокал холодной воды, в котором плавала долька лимона.

Дикарь продолжал издавать животные вопли, отчего и без того заведенная толпа, растеряв остатки самообладания, уже призывала увальня разорвать в клочья соперника, мелькнувшего в арке на противоположенной стороне арены. Покинув пределы густой, дарившей безопасность тени, мужчина нырнул в послеобеденный жар. Конечно же, это был он… Монархиня удивленно вскинула брови, разомкнув алые губы. Последний претендент на победу – хорошо знакомый горожанам Люпус. Тот самый обладатель королевского платка и холодных голубых глаз.

Едва завидев юношу, «пират-дикарь» расхохотался и, бросив на землю увесистый рюкзак, принялся выбирать орудие расправы. А выбрать ему было из чего, ведь в обычной жизни этот варвар трудился в оружейном цехе. Готовясь к турниру, он создал немало «смертоносных игрушек». Люпус тем временем, достиг центра арены и остановился. На его теле не было доспехов, кисти пустовали. Беззащитный, словно большой ребенок, он стоял перед тем, кому ничего не стоило забрать его жизнь. Варвар, облаченный в легкие на вид, но, оттого не менее прочные металлические доспехи, уже готовился праздновать победу.

– Где твое оружие, Люпус?! – Нарциссус усмехнулся, не сдержав любопытства.

– В нем нет нужды… – невозмутимо отозвался юноша и подмигнул королевскому герольду.

Его соперник, тем временем, предстал в полной боевой готовности. Крепко сжимая в кулаке рукоятку гигантского цепного кистеня, он продолжал утробно хохотать, свободной рукой смахивая проступившие от смеха слезы. Металлический шар, усыпанный шипами, покорно лежал у его ног, готовый в любую секунду, звякнув цепью, проломить череп самодовольного мальца, вздумавшего называть себя Люпусом.

– О чем он вообще думает? У него нет ни единого шанса против такого соперника! – вслух рассуждал принц Тулип, поглаживая пальцами невидимую бородку.

– Самое грозное оружие – наш разум. Все остальное – его порождения… – в полголоса ответила сыну королева. – Поверь, этот мальчишка не так глуп, как кажется. Уверена, он припрятал пару козырей в рукаве.

Тулип скорчил недоверчивую мину, что исчезла так же внезапно, как и появилась, стоило судье объявить о начале боя ударом в большой металлический диск. Варвар тут же заплясал полоумной мартышкой. Он размахивал кистенем так, словно тот ничего не весил. Железный шарик рассекал воздух со свистом, предупреждая: «Сейчас прольется кровь!». Оружейник устрашающе скалил зубы и резко подавался вперед, изображая наступление. Он лучше других знал: все происходящее – это шоу, которое будут обсуждать на протяжении года. Коль так, надо сделать его эффектным и запоминающимся!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70448287&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.