Нелли стоило трудов удержать серьёзное выражение лица. Учитель покачал головой и вышел в центр полукруга.
– Итак, сегодня нас ждёт ягодное парфе. – Сказал он. – Это холодное сладкое блюдо наподобие мороженого, известное с 1894 года…
Попробовать свои десерты ученикам не удалось: воздушную массу с перемолотыми ягодами, которые каждый выбирал на свой вкус, оставили застывать в морозилке до следующей встречи. Занятие закончилось с наступлением темноты.
Переполненные эмоциями от насыщенного дня, Нелли и Муз спустились почти до самого низа и свернули на узенькую Гарландгатан[8 - Garlandgatan (швед.) – Гирляндовая улица.]. Лежащая параллельно пристани, эта пешеходная улица по праву считалась одной из самых романтичных в Этельсборге. Нити разноцветных гирлянд зигзагом соединяли соседние крыши друг с другом, а на стенах домов висели старинные фонари. Ровно в полночь лампочки погасли и Гюллинг пробубнила:
– Ну вот…
Муз прикрыл ей глаза ладонями и секундой позже убрал руки, но миг его прикосновения отпечатался в её памяти весенней прохладой. Нелли ахнула: все огоньки люминесцировали с повышенной силой, а он загадочно улыбался. Как ребёнок, идущий вдоль витрин с игрушками, Нелли шла и любовалась сотворённым чудом, а Муз подхватил её под локоть, следя, чтобы она не спотыкнулась. Волны мурашек бродили по её телу до выхода на Фридрихсгатан. На прощание она оглянулась на световую аллею, которая тут же погрузилась в темноту.
– Кстати, – сказала Нелли, – я нашла твой первый флаер в кармане и прочитала его. Буквы наконец-то перестали плясать.
Вокруг глаз Муза пролегли радостные морщинки.
– Это замечательно. Значит, ты обрела ясность и больше не сомневаешься в выбранном пути.
– Да, – согласилась она. Но утром, когда она обнаружила находку, её заточенный на проверку договоров мозг уцепился за одну деталь. – Я заметила, что графа цели по-прежнему пуста. У тебя могут возникнуть проблемы из-за этого?
Он хлопнул себя по лбу со словами:
– Линдворм[9 - Линдворм – гигантский лесной змей из шведского фольклора, который плевался вонючим ядом.] зловонный, как же я забыл? – Он зарделся, немного помолчал и добавил. – Признаюсь, мне так нравится проводить с тобой время, ходить на курсы, что из головы вылетело.
По груди Нелли прокатилась тёплая волна, которую тут же смыли слова Муза:
– Порой я забываю о том, кем являюсь и какие обязательства несу. Как бы я ни любил наши повседневные дела, прогулки, мы, скорее, врач и пациент, которым нельзя отлынивать от целительного плана.
Он распрямил спину, мягко убрал руку из-под её локтя и сделался отстранённо-недоступным. Её сердце сжалось.
– Нел, не переживай, я подумаю над нашей целью. – Заверил он.
У неё внутри всё упало. Выбор цели неизбежно приближал их к расставанию. Любой грамотно составленный контракт рано или поздно заканчивался и включал в себя результат, к которому стремились стороны. Результат, который можно посчитать, сравнить с ожидаемым и оценить. Ни один контракт не длился вечно.
8. Бегство от констеблей
Йохен меланхолично протирал чашки в своём заведении и посматривал на круглый столик, за которым шептались его соседи сверху. Нелли и Муз стали его постоянными клиентами и принесли ему внушительную выручку несмотря на то, что обычно заказывали самые дешёвые позиции. Видя посетителей сквозь окно, городские зеваки стали чаще заходить в кафе. Владелец перекидывался с каждым парой фраз, отчего его лицо озарялось радостью. Он поздоровался с только что вошедшими гостями и переключил своё внимание на них.
Горячие и, что главное, несладкие пироги в собственном доме были спасением для голодных студентов. Но сейчас аппетита у Нелли не было. Её мысли крутились вокруг завтрашнего экзамена, на котором Олеандр будет присутствовать лишь как наблюдатель.
– Зато у нас осталось меньше конкурентов. – Пытался подбодрить её Муз.
За месяцы обучения многие отсеялись. Первой ушла вечно занятая домохозяйка. Второй исчезла пожилая повариха из заводской столовой, которая осознала, что полученные знания негде применить. После откололся мужчина средних лет, чьей мечтой было научиться печь Принцесстарту[10 - Prinsesst?rta (швед.) – торт Принцессы, традиционный шведский десерт, состоящий из слоёв воздушного бисквита, кондитерского крема, малинового джема, взбитых сливок и покрытый марципановой мастикой.]. Он покинул их, как только тема была пройдена. До последнего держалась только склочная Паулина Пауталис, чей излюбленный вопрос «Нет, я конечно всё понимаю, но, когда же мы начнём готовить настоящие десерты?» доводил Лива до белого каления на каждом занятии. После новостей об её уходе преподаватель вздохнул с облегчением.
– Да, – отозвалась Нелли, – остались только мы, пара дипломированных оформителей тортов, молодой повар из фешенебельного ресторана и профессиональный домашний кондитер. На их фоне мы сядем в лужу.
Она уронила голову на столешницу. Муз ласково потрепал её волосы.
– Так, ну, во-первых, ты не сядешь в лужу. Во-вторых, – он нечаянно прыснул, – я планирую приготовить комиссии тако-о-ой десерт, который будет преследовать их в ночных кошмарах. Я долго учился и собрал всевозможные косяки воедино, чтобы помочь тебе воссиять.
Она хихикнула, представляя себе лица жюри и самого Олеандра, они отведают шедевр Муза.
– Признайся, ты претворяешь, что не умеешь готовить? – Спросила она.
– Вообще-то у меня действительно не получается. И как бы я ни трепыхался, намеренно могу сделать только хуже. Но, – Он накрыл её ладонь своей, – я верю, что ты со всем справишься и уже завтра будешь обладать вожделенным сертификатом.
Прохлада его руки отзвучала звоном апрельской капели на краю её сознания. Снаружи всё таяло, слипшиеся куски снега со свистом слетали с крыши, одичавшие за зиму вороны неистово гоготали на столетней иве.
– Спасибо, Муз. Я ценю твою поддержку. – Сказала Нелли. – И всё-таки мне страшно. Вдруг вытяну рецепт, который плохо знаю? Или забуду что-то важное. Или…
– Нет-нет, – замахал руками он, – ты определённо справишься. За пять часов экзамена ты всё вспомнишь. Или сымпровизируешь. Опыт показывает: ты это умеешь. А главное, просто получили удовольствие от процесса, не придавай дяденькам и тётенькам в костюмах большого значения.
Нелли лукавила: ей безумно нравилось готовить. За внешним беспокойством она скрывала другое, глубинное. Контракт, который она всюду носила с собой, жёг карман изнутри. Нелли проверяла его раз в пару дней, но до сих не обнаружила изменений. Зная, что поступает халатно с юридической точки зрения, она не напоминала Музу пустой графе цели. Беспокойство об её заочном включении в текст усилилось с приближением экзамена. Гюллинг боялась: вдруг это и есть их финальная цель?
– Хорошо. – Согласилась она. – Я использую этот шанс в последний раз оторваться на ресторанной кухне.
– Вряд ли он последний, – подмигнул Муз.
***
Экзамен Нелли сдала на отлично, а вот Музу сертификат выдавать отказались. Под шумок он стащил шаблон у распорядителя и заполнял его от руки. Нелли одёрнула его, увидев, как к ним приближается Олеандр. Остальные выпускники, собравшиеся в группку, недовольно зыркнули на них и вполголоса продолжили изливать душу в своём тесном кругу.
Лив поправил очки, задержал взгляд на самодельном документу и обратился к Музу:
– Что могу сказать вам, молодой человек… Кхм, вы проявили чудеса терпения, обучаясь у меня целых полгода. И я благодарю вас за посещение курсов. Но, возможно, вы найдёте лучшее применение своим способностям.
– Спасибо, Олеандр! – Расплылся в улыбке Муз. – Мне было очень приятно творить под вашим руководством. Хоть и получилось, скорее, натворить.
– О, вас ещё будут долго вспоминать. – Добродушно сказал преподаватель. – Члены комиссии были обескуражены, но им это иногда полезно. Чего только стоила заливка из пережжённой патоки и дроблёная лакрица в коржах! Вы испекли самый чёрный «Шварцвальд», который я только видел.
Они пожали друг другу руки. Затем Лив обратился к Нелли:
– Что касается вас, фрекен, то я впечатлён. Ваш «Миллефолье»[11 - Mille-feuille (франц.) – Мильфей, торт «Тысяча лепестков», десерт французской кухни из слоёного теста, крема и ягод.] с глазированным крыжовником выше всяких похвал. Что побудило вас использовать именно эту ягоду? Она давно лежит в морозилке, но её обычно игнорируют.
– Веяние интуиции, герр Олеандр. Ничего более.
Он поцеловал тыльную сторону её ладони, отчего Нелли покраснела, и сказал:
– Продолжайте в том же духе. Желаю вам успехов.
Нелли и Муз тихо покинули школу кондитеров, избегая расстроенных «конкурентов», чьи работы не вызвали такого же ажиотажа. Довольные собой, они вприпрыжку бежали по площади Микаэлы, радуясь победе и подтрунивая над лицами экзаменаторов, когда те вкусили злополучный «Шварцвальд». Муз так точно пародировал их в пантомиме, что Нелли не могла удержаться от смеха.
В одной из кофеен на Лагерлёфсгатан[12 - Lagerl?fsgatan (швед.) – улица Сельмы Лагерлёф, шведской писательницы и нобельского лауреата (1909).] им удалось раздобыть по бумажному стаканчику глинтвейна на вынос. Огненный напиток обжигал язык, поэтому они медленно пошли к парку Линнея[13 - Карл Линней (1707–1778) – учёный шведского происхождения, биолог, натуралист.].
Припорошенный снегом английский сад принял их в свои тихие объятия, отрезав от суеты городской автострады. Остывший глинтвейн приятным теплом разливался по телу, отогревал каждую клеточку после долгой прогулки.
– За наш успех! – Поднял бокал Муз.
– За наш успех. – Чокнулась с ним Нелли.
Дойдя до памятника самого Карла Линнея, они заметно оживились. Взбодрённые то ли терпким ароматом гвоздики, то ли вернувшимся ликованием, они затянули народную песенку с быстрым ритмом. Муз водрузил свой стакан на раскрытую ладонь монумента, встал в позу оперного певца с распростёртыми руками и заголосил что есть мочи. Его чистый тенор эхом разносился по округе. Нелли присоединилась к нему в качестве фоновой кантилены. Выводимые им соловьиные рулады, однако, понравились далеко не всем: в пиковом моменте песни по ушам скрежетнул звук полицейского свистка.
Нелли и Муз обернулись: два дородных констебля трусили к ним издалека.
– Бежим! – Испуганно крикнул он.
Они метнулись к главной аллее, а оттуда – к ближайшему выходу из парка. Повторный свисток только придал им быстроты. Патрульные силились догнать возмутителей спокойствия, но те оказались проворнее и вскоре скрылись в переплетении торговых улиц. В одной из подворотен Нелли с Музом рассмеялись. Она выглядывала из-за пустых деревянных ящиков, а он стоял сзади в тени.
Внезапная всепоглощающая тишина обрушилась на неё холодным душем. Болтовня продавцов с покупателями, крики зазывал, лаянье бродячей собаки, стук колёс, гудки автомобилей – все звуки мира будто бы исчезли, как и её внутренний монолог.
Муз положил руки ей на плечи, сердце Нелли замерло.
– Нел, – позвал он.
В прошлый раз он так обратился к ней, когда пообещал оформить цель их контракта. Она перестала смеяться. В этот же миг её придавило айсбергом всей мировой печали и горечи. Слышать боль в его голосе, заражаться ею, как страданиями душ, которые навечно оставили свои шрамы в ноосфере – было мучительным. Он делился с ней чем-то, чего она боялась не выдержать.
– Нел, – повторил Муз, но она по-прежнему молчала в ожидании чего-то ужасного.
Что плохого он мог ей сказать? Ведь только что они пожинали плоды своего совместного успеха, чествовали друг друга в шутливых победоносных тостах, с напускной серьёзностью делились друг с другом комментариями о проделанной работе. Нелли поняла: он не собирался шутить.
– Кажется, – пробормотал он, не убирая рук с её плеч, – мы добились того, чего хотели. Что скажешь?
В её глазах потемнело, она закусила щёку изнутри. Муз будто растерялся. Обычно открытая и живая, теперь Нелли превратилась в холодное изваяние, не способное ни дышать, ни говорить. Видя её нерешительность, он развил свою мысль до бьющего наотмашь финального аккорда:
– Ты уже на правильном пути. И, возможно, пришла пора завершить наш контракт. Нел…
Она вынырнула из-под его ладоней, в развороте вторглась в случайные объятия и поцеловала Муза. Его руки опустились ей на плечи, потом ниже, а её – сцепились на его затылке. Время, вселенная остановились в сладостном мгновении. Сквозь влюблённую пару словно пропустили мощный электрический разряд, вокруг разрывались вспышки бенгальских огней, порождая то ли животворные искры, то ли залпы смертельных орудий. Его губы – холодные, мягкие – напоминали по вкусу дождевую воду и нектар сорванного цветка медуницы, возносили на Эверест блаженства.
Ощущение причастности к чему-то большему накрыло с головой, чувственный взрыв взмыл ввысь, рассёк небеса и отразил бессчётное число таких же вспышек, за тысячелетия произошедших с людьми. Целуя Муза, она целовала весь мир сразу в каждый момент его существования.
Как только она оторвалась от его губ, элегическое дуновение смело остатки разрушенных столпов мироздания, их тесного мирка, который больше не мог оставаться прежним.
– Нелли, я… – Глухо произнёс он.
– Молчи. – Оборвала она, не желая обрекать свою спонтанность на стыдливую экзекуцию.
– … хотел этого. – Закончил фразу Муз. – Но теперь мы… чёрт, я не знаю, кто или что мы теперь. Я ведь так и не выбрал для нас цель.
Суровая реальность ударила её под дых. Слияние с прекрасным, божественным, принадлежащим каждой душе и одновременно – только им двоим, раскололось о законы этого самого сверхъестественного. Гюллинг сердито бросила:
– Я знаю. Я перечитываю этот контракт почти каждый день и каждый раз боюсь, что эта цель появится.
– Но я должен. Должен, понимаешь? – Сказал он с неожиданной горячностью.
Подвижные глаза Муза словно искали выход из ситуации. Его напряжённые костяшки подрагивали, а грудь вздымалась от резких вдохов.
Нелли страшно хотелось обнять его, заверить, что всё будет хорошо, но страх, что Муз оттолкнёт её, висел на руках пудовыми гирями. Мечущийся перед ней в поисках баланса, хоть какой-нибудь опоры, он демонстрировал крайнюю уязвимость, к которой она была не готова.
– Разве контракт можно считать завершенным из-за одного экзамена? – Засомневалась Нелли.
Взгляд Муза стал цепким, словно он желал проскочить в едва заметную лазейку и прицеливался. Она тайно радовалась, что мыслительный процесс сбавил градус его отчаяния.
– Как на счёт открытия твоей пекарни? – С неожиданным спокойствием спросил он.
Предложение прозвучало громом среди ясного неба. Нелли опешила, недоверчиво наклонила голову. Она ни разу не представляла себя в собственной пекарне.
– Боюсь, тогда тебе придётся провести со мной всю жизнь. – Предупредила она с мрачной усмешкой.
– Тебе повезло: я не старею. – Нежно сказал Муз.
– Но я старею, и тебе не повезло.
– Сейчас цель кажется тебе нереалистичной, правда?
Она закивала с поджатыми губами.
– Не беда, так бывает. – Сказал он. – Не нужно бояться. Предоставь мне то, как ты достигнешь этой цели. Ты согласна внести её в контракт?
– Да, – обронила она, хотя мысли кричали, что она не согласна ни на одну мало-мальски измеримую задачу.
Муз вытащил контракт из-за ворота пальто, прислонив лист к колену, накарябал запоздалую строку. Кровь стучала в висках Нелли, когда завершение их сделки стало более конкретным. В её видении она смотрела ему вслед, а он уходил всё дальше и дальше, пока не растворился в дождливом тумане. Гюллинг спросила, желая сменить тему:
– Ты всегда был таким? Ну… своего возраста.
Он покачал головой.
– Нет. Я ушёл из материального мира раньше, чем выгляжу сейчас. Может вырасти мечтал? Не знаю.
– Ты помнишь себя прежним?
– Мало что. – Ответил он. – Я не знаю, ни кем я был, ни откуда взялся. Главное, что теперь я с тобой.
Он обнял её. Нелли запустила руки пол полы его укороченного пальто и прикоснулась к тёплой спине сквозь рубашку. Стук пламенного сердца Муза отдавался через рёбра и мышцы, а его дыхание приятно щекотало волосы Нелли над лбом. Она вновь утонула в запахе озона и сломанного листа базилика.
9. Сладкий заказ
Настенные часы тикали так раздражающе, будто кто-то оттягивал язычок рулетки и отпускал его. Нелли включила радио, но её блуждающие мысли перекрывали шум эфира. Приглушённый смех этажом ниже заставил её вздрогнуть.
Прознав о новой специальности своей квартирантки, Анита заказала у неё торт на именины. Ей исполнялось восемьдесят, и прошлым вечером Нелли старательно выводила эту цифру на вершине торта «Добош»[14 - Dobostorta (венг.) – венгерский торт, состоящий из шести слоёв бисквита с шоколадным кремом и карамельной глазурью.]. Остатки алой помадки, которую она использовала, засохли, и Нелли подгрызала их от нервов.
