Заведующая встала со своего места во главе длинного стола, оперлась кулаками в столешницу и начала собрание. Ее призывная речь сводилась к тому, что приют находится под угрозой закрытия и коллектив должен приложить все усилия, чтобы не допустить этого.
– Всю осень я обивала пороги администрации, попечительского совета и других служб, чтобы они сохранили этот социальный объект. Вы знаете, что мы – коммерческая организация, но благотворительные фонды урезали наше финансирование. Районное правление считает деятельность приюта нецелесообразной и предлагает распределить воспитанников по интернатам и детским домам, учрежденных министерством образования, поэтому мы ждем комиссию. На совещании нами было принято решение о проведении усилиями сотрудников в этот день новогоднего праздника для детей и банкета. Вы должны понимать всю значимость этого события.
Дальше она перечисляла фамилии и должности почетных гостей в составе комиссии и указала ответственных за мероприятие. Потом слово взяла методист и в нескольких фразах пересказала сценарий утренника, распределила роли, добавив при этом, что участники должны сами позаботиться о костюмах…
– Возражения не принимаются! – заявила Лена, стоя на пороге квартиры подруги. – Стартовали предновогодние распродажи. Ты мне все расскажешь по дороге. Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь.
Девушки гуляли по центру города. Здесь было красочно и многолюдно. Первые этажи зданий пестрели вывесками, создавая у жителей и гостей города праздничное настроение и вызывая покупательский ажиотаж. По улице ходили ряженые, раздавали листовки или предлагали сфотографироваться.
– Как Баба Яга? – удивилась Лена, увлекая подругу в сквер, подальше от шума проспекта.
– Я так и спросила у методиста. На что она ответила: «Снегурочка – любимый персонаж детей. В этой роли должен быть уважаемый, пользующийся авторитетом сотрудник.»
Лена прервала поток возмущений Ангелины:
– Слушай, а чего ты так кипятишься? Баба Яга – нормальная роль. Снегурочка в спектакле появится только в конце. А от тебя будет зависеть, увидят ее зрители или нет. Ты сможешь сделать свой образ неповторимым.
– А наряд Ягищи где я возьму?
– На этот счет не беспокойся. Недавно я писала статью в соцсетях для одного агентства по прокату костюмов. Их дела пошли в гору. Так что они кое-чем мне обязаны.
У одной из парковых скамеек толпились люди. Темнокожие студенты, на вид индусы, исполняли народные песни. Девушки присоединились к слушателям. Лена бросила музыкантам несколько монет.
– Зачем ты это сделала?
– Песня очень хорошая.
– А о чем они поют?
Лена, знавшая несколько языков, перевела:
– О Маугли и о том, что у каждого в душе живут два волка – черный и белый. И тот, которого ты кормишь, будет сильнее… С меня обед. Нет? Тогда от этого предложения ты точно не сможешь отказаться! Здесь недалеко есть кафе. Там подают умопомрачительную выпечку. А бариста вообще кофейный бог! Пойдем, тебе понравится.
Девушки заняли дальний столик. На диванчике уютно расположились все их пакты с покупками и верхняя одежда. Лена разговаривала по телефону с родителями, а Ангелина, в ожидании, смотрела в окно. Эта музыка: мерный ритм, барабаны, голосовые переливы – всколыхнули в ее памяти что-то неуловимое, далекое и забытое. Слово «волки» точно укололо ее. «Зима. Тогда тоже была зима…», – вспоминались неясные картины, на которых она пыталась сосредоточиться. Но их разрушил голос Лены: «Ты что зависла?»
У столика стояла официантка, она принесла тарелочку с печеньем и ждала заказ. Ангелина нашла в списке блюд раздел с выпечкой, но даже не начала читать, потому что Лена засыпала ее вопросами:
– Гелька, ты будешь немецкий рождественский штолен с яблоками, орехами и цукатами? Ну, и ладно…А израильскую халу? Тебе не угодишь…Может василопиту? А что это такое?
– Греческий традиционный новогодний пирог с монеткой на удачу, – ответила официантка, стоявшая наготове принять заказ.
– О! Я знаю, что мы закажем: шоколадный брауни с миндальным кремом и круасаны со сгущенкой, пожалуйста.
– Что будете пить? Могу предложить салеп – турецкий напиток из корня горной орхидеи залитый горячим молоком.
– Спасибо, но лучше латте.
Когда официантка ушла, Ангелина сказала Лене:
– А мы с мамой на Новый год всегда лепили пельмени и в начинку прятали монетку или горошину черного перца.
– Классная идея! Давай тоже пельмени сделаем…А здесь что? – Лена разломила хрустящее тесто и достала белую полоску бумаги. – О, как мило! Печенье с предсказаниями. Что у тебя?
Ангелина последовала ее примеру. Она прочитала записку и протянула бумажку подруге:
– И что? Мне теперь надо поехать в деревню на свидание с конюхом?
– Гелька, какая же ты…примитивная! – Лена еле сдерживала смех. – Любовные романы не читала?
Конечно же, Ангелина их читала и прекрасно знала это выражение «принц на белом коне», но сейчас все воспринимала буквально. И почему так произошло, сама не понимала. Но Лена так заразительно смеялась, что ей тоже стало смешно.
– У тебя все в радужных тонах – принц на белом коне. А у меня «поди туда, не знамо куда, найди то, не знамо что». Ерунда какая-то…
Лена смотрела на смеющуюся Ангелину. Если бы кто-нибудь еще пару месяцев назад сказал ей, что рядом будет девушка, в которой она не будет видеть интервьюера или конкурентку, что она не будет испытывать к ней зависти или ревности. И это будет не светская львица или взбалмошный блогер, не столичная фифа, а простая деревенская девушка, о которой она будет заботиться, делится всем, что у нее есть. Лена бы не поверила…
Глава
IV
Шумная задымленная камера с облупившейся краской на стенах была переполнена. Лязгнул металлический замок, и компания игроков притихла. Голос отчеканил: «Задержанный Винтов, на выход». Молодой человек лет тридцати встал со стула и вышел в коридор. «Лицом к стене, руки за спину», – приказал конвоир и запер дверь. Они шли по длинному коридору, разделенному решетчатыми перегородками и остановились у кабинета следователя. Конвоир отрапортовал и вышел, оставив задержанного у следователя.
– Винтов Сергей Николаевич, Вы свободны. Проведенные следственные действия не подтвердили Вашу причастность к делу о нарушении правопорядка, а также на предмет мошеннических действий: ни потерпевшие, ни свидетели Вас не опознали, – следователь открыл папку и достал лист протокола задержания. – Распишитесь здесь о получении личных вещей.
Сергей достал из коробки дорогой портмоне, фирменные часы, связку ключей и, оставив витиеватый автограф в документе, вышел из кабинета. Надевая часы на руку, он думал о чистой одежде и душе, но его мысли прервал какой-то оборванец.
– Чего тебе, Будулай?
– За кражу, я спрашиваю, сколько дают? – повторил цыган.
Сергей пристально посмотрел в красноватые глаза собеседника и произнес:
– За кражу бутылки водки административкой отделаешься. А про коня, если сам сдуру не сболтнешь, они не узнают.
– Вот Дьявол, как он… – пробормотал цыган и перекрестился, провожая взглядом незнакомца.
Сергей вышел из полицейского участка. Свежий зимний воздух кружил голову. Он закрыл глаза и с наслаждением сделал медленный вдох. Цепкая холодная рука и хриплый голос вернули его в реальность. Появившаяся из ниоткуда цыганка в потрепанной куртке уже водила грязным пальцем по его ладони и безостановочно говорила:
– Красавчик, всю правду скажу про женщин, про то, что на роду написано. Недругов у тебя много и дела твои темные. Но Бог послал тебе ангела, чтобы…
– Пошла прочь! – он освободился от цыганкой хватки и осмотрел улицу.
Вдоль припаркованных машин к крыльцу медленно подъезжал черный автомобиль. Из приоткрывшейся двери донеслось: «Винт, прыгай!»
– Здорово, как провел время в кутузке? Весело? – водитель загоготал. – Нам не придется за тебя краснеть?
– Неудачная шутка, Кувалда. Отвези меня домой.
– Но ведь тебя Лангин ждет?
– Подождет…Я хочу себя в порядок привести.
Черный седан вырулил на проспект, набрал скорость и поехал в сторону элитного коттеджного поселка. Здесь в двухэтажном доме наполовину сделанным из стекла было светло, просторно и чисто. Сергей поднялся на второй этаж снял одежду и встал под теплые струи воды. Он старался смыть с себя запах СИЗО, а также освободить голову от мыслей. Через двадцать минут он вернулся в машину:
– Я готов. Поехали.
– Зачем тебе такой огромный дом? Клаустрофобией страдаешь? – шутил Кувалда.
– Надо же куда-то вкладывать деньги…А где моя машина?
– Так и стоит на парковке у офиса.
Остаток дороги они ехали молча: водитель следил за сложным движением на проспекте, а Сергей пытался настроиться на разговор с боссом.
Высотное офисное здание «Мираж», построенное архитектором-сюрреалистом, было визитной карточкой города. Его центральные этажи занимала гостиница, внизу располагались кафе и ресторан, банкетный и конференц-залы и переговорные комнаты, остальные арендовали бизнесмены и предприниматели. С торца располагалась парковка, обслуживающая и соседнее здание городской администрации, а другой стороной оно граничило со сквером.
Сергей прошел мимо стойки ресепшн и на одном из трех лифтов поднялся на десятый этаж. Он без стука вошел в просторный офис, где Лангин отдавал последние приказы парням в черных куртках:
– И перешерстите весь арабский рынок. Если ему нравятся азиатки, то наверняка кто-то из них знает о его логове. Не мог же он сквозь землю провалится…Это все, идите работайте.
Сергей сел на диван, проводил парней взглядом и закинул ногу на ногу. Лангин сделал шаг к креслу, резко развернулся и выпалил:
– Ты что себе позволяешь? Возомнил себя Богом? Ты сорвал важную сделку!
– Не я, а твоя «правая рука». Он начал нести всякую чушь, а потом вообще сорвался: выскочил из ресторана и устроил стрельбу на улице, – Сергей отвечал спокойно, словно события двухдневной давности произошли не с ним. – Если это было так важно для тебя, почему ты отправил своего зятя? Вероятно, потому, что был не уверен в исходе…Я тебя предупреждал, что за химиком стоят люди с севера, и надо быть хитрее. Вообще не лез бы ты на чужую территорию.
Сергей встал и направился к выходу:
– Я больше в эти игры не играю.
– Ты не можешь сейчас вот так взять и уйти.
– А что мне мешает? Я – свободный человек.
– Винт, – голос Лангина стал мягче, в нем появились умоляющие нотки. – Сергей, я понимаю, ты устал. Отдохни пару дней. А в понедельник я тебе позвоню.
Сергей вышел из лифта на первом этаже. Чувство, что босс подставил его, бросил словно кусок мяса хищным гиенам, как кислота, разъедало его изнутри. Мир рушился на сотни осколков, за которыми была серая пустота. Как тогда в детстве, когда он разбил старое большое зеркало…
Лет в десять он посмотрел фильм о великом фокуснике Гарри Гуддини и окончательно решил освоить магию. Он завязывал покрывало на своей шее и давал представления перед зеркалом, воображая себя всемогущим волшебником. Он просил связывать себе руки, прятался в шкафу, тренировал задержку дыхания и «примагничивал» к своим рукам предметы с помощью клея и пластилина. Однажды он бросил кубик, который должен был раствориться в воздухе. Но его ожидания не оправдались: кубик угодил в зеркало, прямо в отражение головы мальчика. Старое зеркало покрылось паутиной трещин и стало медленно осыпаться осколками, обнажая серую краску стены…
Автоматические двери бизнес-центра впускали и выпускали безликих людей. Сергей пересек холл, не обращая ни на кого внимания: прошел сквозь группу мужчин в деловых костюмах, задевая их плечом, не думая приносить извинения, оттолкнул портье и чуть не сбил с ног девушку, замешкавшуюся у входной двери. «Простите», – сказала она нежным голосом останавливая круговорот мыслей в его голове. Сознание не воспринимало образ девушки целиком, придавая отдельным частям романтические нотки. Ее волосы были цвета луны и глаза оттенка февральского неба. Она «скомкала» серую стену мира…и вышла из «Миража». Сергей наблюдал, как незнакомка с подругой садилась в такси. Она больше не обернулась, хоть он буквально сверлил ее взглядом. «Эта девушка должна принадлежать только мне…»
Глава
V
– Ты всю дорогу молчала. О чем задумалась? – спросила Лена, когда они вышли из такси.
– Доклад. Помнишь работу, которую я делала в начале года? Куратор группы предложил выступить с докладом на научной студенческой конференции. А я понимаю, что чего-то не хватает…Я, наверно, завтра после учебы сразу уеду. Дома книга осталась…Да и маму давно не видела.
– Когда ты вернешься?
– Скорее всего в воскресенье, на последней электричке. Я позвоню.
– Мы с папой встретим тебя на вокзале…
Дома все было по-старому. Здесь ей был знаком каждый уголок, и какой вкусной казалась простая домашняя еда. Жаль только, что книга не содержала нужной информации. За поздним ужином у Ангелины родилась идея поехать в деревню: в доме бабушки-знахарки, возможно, сохранились записи или книги, которые ей помогут раскрыть тему. Окрыленная надеждами она отправилась в свою маленькую комнату. И как только голова коснулась подушки, девушка уснула.
Лидия, закончив дела на кухне, легла на расправленный диван в своей комнате. Но сон к ней не шел. Внезапный приезд Ангелины окрасил этот вечер приятными хлопотами. «Вроде бы прошло три месяца, как она уехала на учебу, – думала Лидия. – Да, она регулярно звонила и посылала фотографии. Но сегодня…» Мысли сбивались в кучу и разлетались, не давая даже додумать их. Сегодня на пороге Лидия увидела совсем «другого» человека! Это была не та девушка, которую она проводила в большой город, и не та девочка, с которой она прожила десять лет под одной крышей, и не та девчушка, которую она впервые увидела в доме матери. Эти три месяца самостоятельной жизни, успешной учебы, общения с новыми людьми сделали ее…взрослой. И теперь даже слово «мама» из ее уст звучало как-то особенно. Горечь от того, что долгие годы она воспринимала этого ребенка, как обузу, подкатывала шипучим комом к горлу и душила слезами. Они катились потоком по ее лицу прямо на подушку. Затею с поездкой в деревню Лидия не одобряла. «Но если Ангелине так важно это выступление, что ж…Встану пораньше, приготовлю что-нибудь вкусненькое на завтрак и с собой в дорогу», – эта была последняя мысль, успокоившая душевную смуту женщины, после которой она заснула.
В автобусе было тепло, легкое покачивание и мурлыкающе звуки музыки так и просили досмотреть утренний сон. Бескрайние снежные поля, темные пятна еловых лесов, серая лента дороги с редкими легковушками так и остались неувиденными. Три километра пешком от автомобильной трассы Ангелина преодолела с легкостью. Деревянные домишки в снежных шапках и с дымящимися трубами, с резными ставнями на окнах и широкими воротами тянулись вдоль главной деревенской улицы. Иногда линия заборов прерывалась, и тропинки среди высоких сугробов вели через переулки к другому ряду домов. Свернув на одну из таких улочек, Ангелина вышла к колонке, где две женщины в ярких платках набирали воду и обменивались новостями. Поглядывая в сторону девушки, они зашушукались: «Кого это к нам нелегкая занесла?» – «Не признала, что ли? Это ж Волчья сыть…» – «Вот ужас-то какой! Давненько мы воя по ночам не слыхали.»
Ангелина поздоровалась с женщинами, но настроение ее испортилось: не такой встречи она ожидала. «Это они про меня? – мелькнуло в голове. – Может именно это имела в виду мама, когда отговаривала меня от поездки?»
Закрытые ставнями окна и ворота, заваленные снегом – бабушкин дом создавал впечатление спящего зверя. А соседний дом, напротив, казался очень даже обитаем. Возле калитки ее встречала женщина в пуховом платке, наброшенном на старую кофту, и обрезанных подшитых валенках. Она всплеснула руками:
– Боже мой! Ангелиночка! Ты не узнаешь меня? Это я, Нина Степановна. Дай я тебя обниму.
– Здравствуйте, Нина Степановна. Я хочу лопату у Вас попросить, чтобы ворота расчистить, – растерянным голосом произнесла девушка.
– А я в окно гляжу и глазам своим не верю, думала, показалось…Ой, что ж мы тут стоим, пошли в дом.
Нина Степановна отворила дверь в комнату и крикнула:
– Миша, Миш, посмотри, кто приехал! Услышал Бог мои молитвы.
Высокий седой мужчина поднялся со стула и вышел навстречу гостье.
– Ангелина?! Как ты выросла, – он замешкался, не зная, как выразить свои чувства, но потом протянул руки и обнял девушку за плечи.
Она, растерявшаяся от такого неожиданно теплого приема, обняла его в ответ.
– Чего стоишь? Накрывай на стол, гости ж приехали. И наливочку не забудь достать, – обратился Михаил к жене.
Он усадил Ангелину за стол рядом с собой и стал расспрашивать о жизни в городе, о здоровье Лидии. Девушка подробно рассказывала о последних событиях и об учебе в университете, и о подруге. Нина Степановна суетилась возле стола, слушала и ахала. Михаил разлил настойку по рюмкам и произнес:
– За приезд! – и залпом выпил домашнего вина.
– Выпей, Ангелиночка, не бойся, она слабенькая. Мише нельзя крепкую, а я вовсе не пью. Так, для гостей только и держим, – подбадривала Нина Степановна.
– Ты к нам надолго али по делу?
