Артефакт. Ритуал на крови
Наталья Скоробогатова
Когда-то давно один аббат нашёл способ стать бессмертным, но это ему не помогло. В разное время то же самое пробовали и другие, но результата не было. И только двадцать лет назад аспирант Нежнинского госуниверситета обнаружил причину, почему способ не срабатывает, и теперь ему нужны двое мальчишек. Конкретных мальчишек. Но есть проблема: это племянники Алекса – бывшего наёмника, который точно не отдаст их сумасшедшему.
Наталья Скоробогатова
Артефакт. Ритуал на крови
Пролог
1937 год. Северная Италия. Время и место неизвестны
Им не было страшно. А зачем? Они постоянно вместе, а когда ты не один, тебе не страшно – всегда есть тот, кто защитит. Даже если это ты сам.
Им не было страшно, ведь ждать – это не страшно, страшно – идти. Туда. В комнату, из которой никто ещё не возвращался. О которой рассказывали столько всего, и ни во что не хотелось верить, потому что… Потому что все боялись, а они – нет.
– Матти, ты где? – Только что проснувшийся Рикко повёл руками в поисках брата, но рядом ожидаемо никого не оказалось. Их разделили, разместив по разные стороны этой огромной тёмной комнаты. – Матти? Ты тут?
Из дальнего угла раздалось тяжёлое дыхание, и хриплый голос ответил:
– А куда я денусь? Нас только вместе уведут, ты же помнишь.
– Да.
Рикко вздохнул, повернулся на бок и, как мог, подтянул ноги к груди. Лежать так на узкой койке было неудобно, но отчего-то хотелось, как в детстве, обхватить себя за колени, свернуться калачиком под боком у мамы, там, где тепло и уютно, и уснуть. А во сне увидеть, как они с Матти бегут по лесу, догоняя скачущего впереди зайца, и громко смеются над наивным Тоби, громко чихающим от того, что его укусил в нос комар, и отгоняющим остальных длинными лохматыми ушами.
– Как ты думаешь, Тоби жив?
– Не знаю.
Послышался скрип пружин, и Рикко представил, что Матти тоже подтянул колени и лёг лицом к нему. Если бы не эти верёвки, которые не давали отойти от кровати дальше, чем на пару шагов… Но они всё равно рядом, вместе, и поэтому не страшно.
– Интересно, – Матти подал голос, когда Рикко уже начал засыпать – в этой непроглядной темноте спать хотелось постоянно, – девчонок ещё не увели? Они будут завтра на прогулке?
– Девчонки… – Рикко рассмеялся и тут же зашёлся в сухом трескучем кашле.
– А что? Вдруг у них, у этих, всё получилось, и нас отпустят? Зачем мы им будем? И девчонок отпустят. Представь, поедем мы все вчетвером куда-нибудь под Римини. Откроем закусочную. Будем продавать туристам пьяду… Там очень вкусная пьяда. Сыр, помидоры…
В животе у Рикко заурчало, во рту начала скапливаться слюна. Пьяда… Да он сейчас был бы рад просто куску хлеба и маленькой луковице. Интересно, сколько их уже не кормили? Давали только воду. Вот её было в достатке, хоть топись. Бочка стояла в углу как раз с его стороны. Матти сказал, что у него такая же. Интересно, зачем? Не думали же эти, что они реально утопятся? Да и живыми нужны вроде бы, если верить рассказам.
Заскрипел ключ в замке, Рикко медленно встал, стараясь сохранять силы, и согнулся, потирая ушибленную голень. Вот вроде парень он ловкий, но иногда такой неуклюжий, что и с табурета навернётся и что-нибудь себе покалечит. Матти не такой, у него всего всё на отлично получается. Он и на дерево залезет, а потом слезет без единой занозы, и с обрыва в реку сиганёт – ничего не отшибёт. А Рикко чуть не утонул тогда. Хорошо, что их двое.
Металлическая дверь с грохотом распахнулась, и в освещённом проёме появился мужчина в чёрном балахоне. Всегда один и тот же, он выводил братьев в отхожее место, а потом – во двор, погулять. Туда же приводили и других близнецов.
Да, они тут были не одни такие, на их памяти было уже четыре пары кроме них и девчонок. Но поговорить с ними не получилось: как оказалось, итальянский был для них чужим, а общаться жестами, когда руки завязаны – не лучший вариант. Только девчонки – Эмма и Анна – смогли хоть что-то рассказать, пусть и на кошмарном сицилийском диалекте. И кто только придумал так коверкать слова?
Рикко повернулся спиной к мужчине в балахоне и покорно скрестил руки, дожидаясь, когда на глазах окажется повязка, а на запястьях – жёсткая, до крови впивающаяся в кожу верёвка. Но сначала Матти. Так повелось сразу: сначала брат, потом – он. Почему? Да кто ж этих поймёт?
Его развернули и подтолкнули, заставляя сделать шаг. Рикко шагнул. Раз, другой, третий, четвёртый. Он считал их – шаги, – зная, что если от порога комнаты налево и тридцать восемь, то там туалет, а если направо и двадцать четыре, то двор. Но сейчас его толкнули вперёд. И это было что-то новое, туда они ещё не ходили.
– Матти? – спросил он. Хорошо хоть, говорить им не запрещали, хоть план побега обсуждай. Всё равно убежать было невозможно.
– Я тут. Мы прямо идём?
– Да.
– Значит…
– Да.
– Мне не страшно.
– И мне.
Они замолчали. Ну что ж, похоже, что с девчонками у этих тоже ничего не получилось, и теперь их очередь. Одна надежда, что и с ними не выйдет.
1998 год. Март. Россия. Где-то в центральной части
Сегодня на этом – иначе Роман заказчика не называл – был красный пиджак поверх чёрной водолазки, чёрные же брюки, и белые кроссовки известной всем марки с застывшим в прыжке зверем. На шее висела золотая почти в указательный палец толщиной цепь. Этот крутил в руках Нокию последней модели и постоянно вытирал потеющее лицо. Да, с таким весом у него наверняка не только лицо потеет.
– Вы уверены?
– Конечно. – Роман похлопал ладонью по пачке откопированных листов, лежащих между ними на столе. – Тут всё. Пришлось поработать, но я нашёл и легенду, с которой началось, и даже место, где проводили ритуалы в последний раз. Ну, – поправился он, – по зафиксированным данным.
– Ага, – заказчик кивнул, – и где?
– Это северная часть Италии. Аоста.
– Не слышал.
– О, о нём мало кто слышал. Небольшой город, меньше нашей Луги.
– Луга?
– Не берите в голову. В общем, искать нужно начинать оттуда.
– Да, хорошо.
Заказчик придвинул к себе листы и начал просматривать один за другим, периодически отвлекаясь на то, чтобы посмотреть, что за сообщение пришло на пейджер. Тот был уже не новым, сразу видно – рабочая лошадка, а не элемент благосостояния, как Нокия.
– А где же тут легенда? – спросил заказчик, как только отложил в сторону последний лист.
– Её нет в печатном виде. Вот, – Роман положил на стол кассету, – тут запись моего разговора с тем, кто её знает.
– Ага, – снова повторил заказчик, выдвинул ящик рабочего стола, убирал в него кассету и вынул и положил перед Романом четыре синие пачки, перетянутые банковскими лентами. – Тогда всё.
– Если будет необходимость…
– Я вас найду.
Роман вышел из особняка, потянулся, ощущая в одной руке тяжесть портфеля с деньгами, и легкой походкой отправился в сторону улицы, по которой ходил рейсовый автобус. Такими темпами скоро получится обзавестись машиной, и больше не придётся месить грязный талый снег ногами. Интересно, как быстро этот поймёт, что информации не хватает, и части беседы нет на кассете?
А, нет, если Роман хочет получить больше, чем та сумма, которой с ним расплатился этот, то тратить нельзя. Придётся копить. И лучше – не в банке и этих фондах, которые расплодились, как грибы после дождя, а в банке под кроватью. В переносном, понятное дело, смысле. Нужно найти место, куда никто, кроме самого Романа, добраться не сможет. А потом он сам проведёт ритуал, и у него будет всё.
2016 год. Июнь. Швейцария. Биль
– Мам, мы пойдём в музей с часами? – Денис дёрнул Соню за подол платья.
– И мороженое! – запрыгал рядом с ним Иван.
– Диня, Ваня, успокойтесь уже!
Она привыкла называть сыновей сокращёнными именами, чтобы соседи – неприятная пожилая пара, вечно разносившая сплетни про их маленькую семью, – путались «в показаниях».
Соседи знали, что Соня и мальчишки – русские, приехали, когда последним было всего-то по году, и как поселились на Лоре-Сандоз, так и живут до сих пор. Уже, считай, четыре года. Без мужа. А разве так можно? И на какие только деньги, ведь эта русская нигде не работала. Вот они оба всю жизнь на часовом заводе трудились, домик вот себе купили, на пенсию накопили. А она…
Оправдываться Соня ни перед кем не собиралась, как и рассказывать об источнике своего дохода. Зачем? И кому? Патент на ведение предпринимательской деятельности у неё оформлен. Налоги она платит. А остальное – не их дело.
– Ну мам! – Денис запрыгал вместе с братом, зная, что это выводит Соню из себя, и она готова на что угодно, лишь бы сыновья успокоились.
– И на трамвае покатаемся! – не собирался останавливаться Иван.
– Вот что мне с вами делать? – Соня присела и обняла мальчишек, так что они оба прижались к ней, обнимая в ответ.
Внешне одинаковые – белобрысые, с каре-зелёными доставшимися от отца глазами и курносыми носами, они всё-таки были разными. Денис – шебутной, вечный заводила, готовый на любые проказы. Иван – спокойный, но за братом шедший в огонь и воду. И путали их только те, кто не знал совсем. То есть все, кроме неё и Саши. Он хоть и приезжал очень редко, но племянников обожал и всегда привозил им кучу подарков. Одно время даже собирался поселиться где-то неподалёку, но не получилось.
– Уговорили. – Соня чмокнула каждого в макушку и поднялась. – Но сначала вы меня тут ждёте, а я зайду на почту. На две минуты. Вон туда, – она махнула рукой в сторону здания на другой стороне улицы, а потом подошла к мужчине, который рядом продавал мороженое с большого морозильного лотка, и подала ему пару купюр. – Сделайте моим хулиганам по рожку, пожалуйста. И если присмотрите, я буду очень вам благодарна, я буквально на пару минут.
– Конечно, – мороженщик кивнул. – Идите. У меня самого дома такие, я присмотрю.
– Не хулиганьте! Пока я бегаю, дядя даст вам мороженое, а потом поедем на трамвае смотреть часы, – Соня погрозила пальцем мальчишкам, и они быстро-быстро закивали, соглашаясь.
Перейдя через дорогу, она оглянулась. Мороженщик что-то рассказывал, Ваня внимательно слушал, а Диня уселся на табурет рядом с лотком и перебирал пальцы. Появилась у него в последнее время такая привычка – складывать кончики указательных и больших пальцев и перемещать их, словно решая головоломку. Вроде всё было нормально, и Соня спокойно вошла в здание почты. Нужно было отправить Саше телеграмму, что деньги дошли нормально.
2018 год. Январь. Россия. Нежнин
– Роман Ринатович, – Лилия, секретарь деканата, постучала и тут же заглянула в его кабинет, – тут к вам Звонарь.
– Пусть войдёт.
Роман оторвался от пачки докладных, которую разбирал, и посмотрел на вошедшую. Как всегда – практически безупречна. Волосы в хвост, сама в аккуратном тёмно-коричневом свитере и чёрной прямой юбке. На носу – очки. Классическая преподша.
– Слушаю вас, Марта Андреевна. Присаживайтесь, – он указал на стул для посетителей.
– Здравствуйте, Роман Ринатович, – поздоровалась Звонарь, садясь на стул и выкладывая перед собой папку на завязках, которая, судя по толщине, совсем не была пустой. – Я знаю, что уже поздно, но хотела бы попросить, чтобы меня включили в группу на получение грантов на исследование. Вот тут, – она подала Роману папку, – всё необходимое.
– Хм, а почему так поздно? Вы же знаете, что такие вещи делаются до ноября. – Он открыл ту и начал перебирать документы. – Вряд ли сейчас получится что-то сделать… – Его взгляд упал на слова «легенда о камне, исполняющем желания», и Роман закончил: – Но я попробую. Но сначала мне нужно ознакомиться с заявкой и передать её в комиссию. Вы понимаете, что это всё дело не одного и даже не двух дней.
– Да, конечно, – Звонарь закивала, – я всё понимаю. Я даже пойму, если не получится.
– Но мы попробуем. – Роман встал, показывая, что разговор, такой короткий, закончен. Звонарь тоже поднялась, одёрнув задравшуюся полу свитера и проведя рукой по юбке – разглаживая образовавшуюся складку. – Всего доброго!
– До свидания, Роман Ринатович!
Звонарь вышла, и Роман снова посмотрел на лист с описанием работ. Поиск артефакта и информации о нём. Надо же, она пошла по тому же пути, что и он двадцать лет назад. Вот только у него пока ничего не получается – никак не выходит найти нужный элемент. Точнее – два элемента. Да, они там, в тридцатые, перебирали, таща на убой всех подряд, а Роман точно знает, кто нужен.
Время и место неизвестны
Дамиан шёл по каменному коридору, теребя в руках чётки и стараясь не думать о том, что сейчас произойдёт. Он – аббат, он должен верить в Бога единого и всемогущего, а не в эту ересь, но она была такой близкой ему, такой вожделенной, что отказаться просто не хватило сил. Тех самых, которые должен был дать ему Бог. Должен, но не дал, а это значит, что любой грех, который сейчас произойдёт, будет на совести Бога, а не Дамиана. Это воля Бога – чтобы он нарушил заповеди. И кто он такой, чтобы пойти поперёк него.
Зал, в который Дамиан вышел, был уже подготовлен. По периметру его, абсолютно круглому, разместились послушники, посвящённые в замысел, в центре располагалось широкое каменное ложе-алтарь, рядом с которым – с противоположных сторон – стояли два небольших столика – с чашей и кинжалом на каждом. Ритуал запрещал смешение элементов до его последнего этапа. Ещё один столик с большим кувшином с водой стоял в изголовье алтаря.
