Вячеслав Ларин "Горный дух"

– Нет, – ответил Итилмир. – Ты же помнишь, что мой дядя Ольбенир у тебя кое-что заказывал? Так вот, дядя мой погиб вчера – его убил этот туполобый асилк. В придачу он ещё и дом мой разрушил и сожрал, считай, всех овец.

– Ах ты ж батюшки! – воскликнул Кровнос в испуге. – Бедный друг. Когда же похороны будут?

– Этим займутся змееборцы, – вставил своё слово Хоробрит. – Мы поможем Итилмиру приготовить всё по старым обычаям.

– Это будет благопристойно, – покачал головой Кровнос. – Во всяком случае, примите мои соболезнования.

– Так что с заказом, который сделал мой дядя? – снова спросил Итилмир. – Он сделал его для меня, поэтому я хотел бы забрать это.

– Хм, а что за заказ? – спросил кузнец, сделав серьёзный вид, но подтвердив тем самым только свою глуповатость,

– Нечто острое, – пояснил горец.

– Что же это за заказ такой? – продолжал спрашивать кузнец, покручивая свои длинные усы.

– Нечто булатное.

– Надо подумать…

– Давай меч, кузнец! – вскрикнул удалец, забыв о вежливости и осторожности: в общении с такими людьми порой даже мудрецы седовласые теряют свою учтивость, не говоря уж о молодом горце.

– Тише, друг! – выговорил почти безмятежно кузнец. – Теперь вспомнил. Давай я закончу кое-какие дела, а ты подойдешь попозже. – И Кровнос продолжил заниматься своей работой.

– Дай мне мой заказ! – взревел Итилмир от ярости, после чего Хоробрит попытался его успокоить, чтобы не привлекать внимание.

– Ладно, ладно, – продолжал кузнец, покручивая свои длинные усы. – Что случилось? Неужели война начинается, а я не знаю? Надо тогда звонить в набат!

Последние слова Кровнос прокричал наивно и глупо, так что это развеселило Итилмира и он немного успокоился.

– Никакой войны, – с усмешкой ответил Хоробрит. – Мы просто собираемся устроить охоту на этого проклятого великана.

– Ну, это другое дело, – сказал Кровнос, протягивая Итилмиру завернутый в ткань меч, который в таком виде напоминал скорее свернутое одеяло. – Дядя уже внёс плату, поэтому забирай без всяких доплат.

– Благодарствую! – ответил Итилмир и взял свой заказ.

– Думаю, это не последний меч, который нам потребуется, – изрёк Хоробрит. – Нашим людям нужны мечи, копья, топорики боевые. Мы сполна оплатим тебе работу после того, как вернём себе наш край.

– Я, может, и глуповат немного, – признал Кровнос. – Но и я вижу, что при таком раскладе карлы здесь не задержатся долго. Посему буду лишь рад помочь тем, кто вскоре вернёт нам свободу. Приносите мне железо, даже бронзу, и вскоре я сделаю много всего для ваших бойцов, для Возрождённых, для змееборцев.

– Я рад это слышать, достопочтенный Кровнос! – молвил на то Хоробрит и пожал кузнецу руку. – Я дам указания своим людям, чтобы они приносили вам всё необходимое и получали в обмен верное оружие. – И стрелок наклонился к уху кузнеца и прошептал тому тайное слово, по которому можно было узнать, принадлежит ли человек к Возрождённым. – Если люди назовут тебе это слово, значит, их послал я.

Кровнос покачал головой и улыбнулся, оголив свои зубы.

– Так неужели этот исполин-уродец почти всех овец сожрал? – вновь спросил он у Итилмира, и вид его стал ещё серьёзней прежнего.

– Три овцы остались живы, – ответил сухо тот. – Вместе с мечом давай-ка вот этот щит. – И горец указал рукой на щит, стоявший в углу кузни, на что ковач задал вопрос:

– А зачем он тебе? – хотя на его месте подобало спросить, нужен ли щит и Хоробриту.

– Давай его сюда! – чуть ли не проревел Итилмир. – Сказал же, мы пойдём искать асилка и я прикончу его.

– И что же, ты собрался щитом его прикончить? – продолжал спрашивать кузнец. – Да и зачем это тебе?

После этих вопросов терпение Итилмира дало трещину, и он сам взял этот щит, расплатившись за него остатками своих денег. Вслед за тем горец поскорее распрощался с ковалём простодушным и пошёл в сторону ворот. Хоробрит едва успел поблагодарить кузнеца за помощь, сгладив неловкое впечатление от резкости своего друга, – ведь Кровнос был важен для всего движения Возрождённых, и поспешил за потомком Хванира. Трудолюбивый кузнец тем временем принялся за работу и стал выстукивать молотом тяжким причудливую музыку, напевая что-то себе под нос да посапывая.

В центре Торгового конца уже стояли верные лучники Хоробрита из числа змееборцев – целая дюжина молодцев, с виду слегка хмурых. Завидев их, двое друзей прибавили шагу. Вскоре Итилмир заметил, что некоторые стрелки держали в руках длинные тисовые луки. За спиной у них висели колчаны со стрелами калёными, вышитые серебристыми нитями, а на головах важно, словно подбочась, сидели шапки меху соболиного, весьма тёплые. Вся дюжина была в зимних одеждах: в толстых плащах из медвежьей шкуры и шерстяных безрукавках. Сам Итилмир, к слову, был облачён в кожаную броню, поверх которой красовалась безрукавка из заячьего меха. На голове же у него сидела шапка из куньего меха, довольно потёртая и старая. Так что выглядел горец весьма скромно.

Поравнявшись с лучниками, Хоробрит и Итилмир тотчас их поприветствовали. В ответ лучники также поздоровались и назвали Итилмиру свои имена. Некоторых удалец знал и без этого, поэтому всё обошлось кратким рукопожатием. В их числе были его двоюродный брат Белеор, Иллиор, Келармир и Всехвалир – с ними Хоробрит не столь давно наведывался в гости к Итилмиру. Имена остальных восьми змееборцев были таковы: Искр и Огнир, Градо и Радо, Славнород и Бравород, Брегомир и Старогорд. Последним двум Хоробрит велел отправиться к другим Возрождённым и сообщить им, что Кровнос теперь с ними и они могут пользоваться его услугами.

Едва Итилмир поприветствовал своих будущих спутников из числа людей Хоробрита и выслушал их имена, как зазвучали боевые рога и трубы – на площадь торговую явился сам наместник Хлеванг со строем своих лучших воинов, вооружённых до зубов, коих было двадцать. Карлы по самые колена были облачены в кольчуги длинные и, сверх того, защищены пластинчатыми доспехами. На головах у них сидели шеломы, украшенные сканью дивной и серебряной насечкою и закрывавшие почти всё лицо. Сам наместник щеголял в лучших доспехах, похожих на рыбью чешую, а вооружён был длинной секирой. Однако поступь его была не слишком тверда – казалось, он был ещё немного пьян, ибо не отошёл после пленения в погребе со стоялыми винами. Тем не менее Хлеванг поспешно забрался на возвышение, устроенное для глашатаев, и свистнул что было мочи. Народ на площади постепенно смолк и столпился вокруг того возвышения, чтобы послушать, что скажет наместник. Подошёл туда и Итилмир вместе с Хоробритом и остальными змееборцами. К тому времени Брегомир и Старогорд как раз уже вернулись.

– Слушайте, жители Рихога! – начал Хлеванг, кашлянув. – Все мы потрясены вчерашним нападением великана!

Тут толпа неодобрительно загудела, раздались голоса:

– И где была ваша хвалёная стража? Пила бражку?

– Где защита, которую вы обещали?

– Оружие отняли, а защищать не надо?

– Иди убивай великана! Убей его!

– Тихо! – вскрикнул Хлеванг. – Если вы будете прерывать меня, я велю своим стражам схватить каждого, кто осмелится открыть рот. Все мы потрясены. И я в том числе. Мой дом чуть ли не превратили в развалины, поэтому все ваши беды пересекаются с моими собственными. Я не меньше вашего хочу со всем разобраться. Поэтому я отобрал самых лучших своих воинов и вместе с ними лично пойду на охоту за этим проклятым великаном – и принесу его голову. В то же время мои доверенные люди разберутся со всей этой неурядицей в страже, и мы защитим город ещё надежнее, чем в старые времена.

– Так же, как защитили мой дом?! – выкрикнул Итилмир, и толпа перед ним расступилась. – Я Итилмир, сын Кремлемира, наследник достославного рода Хванира! Великан снёс моё родовое гнездо, убил моего дядю и сожрал моих овец. И я пришёл к вам за помощью. И что вы сделали? Ты, наместник, велел своим окаянным телохранителям избить меня и выкинуть. Вот вся ваша помощь! К моим бедам ты добавил ещё разбитое лицо! Вся устроенная вами, карлами, жизнь не подходит нам. Эти ваши жалкие общины тоже не способны ничем помочь в такой беде. Вы не можете создать ничего, что прижилось бы на нашей почве, как на родной! Зачем же вы нам тогда нужны?

Хлеванг, услыхав такие речи, дал знак своим воинам, чтобы они скрутили Итилмира, а сам выкрикнул:

– Этот проходимец нагло лжёт! Он не приходил в наш чертог и сейчас очерняет наше благое правление!

Воины наместника тем временем подбежали к Итилмиру и хотели его схватить, как вдруг целая дюжина стрел нацелилась прямо на них, а сам горец выхватил из ножен, закутанных в одеяло, свой новый меч. Видя опасность, верный Ферир вздыбил шерсть и оскалил пасть.

– Назад! – крикнул горец карлам. – Пока я не снёс вам буйны головы. Этот меч я взял для того, чтобы сразить асилка, но если вы мне будете в том мешать, то и сами испробуете его на своей шее!

Народ на площади возликовал и засвистел:

– Руки прочь от Итилмира!

– Он защищает нас!

Видя, что люди настроены против него и карлов, наместник Хлеванг сказал:

– Я не стану преследовать Итилмира за его ложь и преступление, каковым является ношение оружия и тем более угроза страже. И дерзких змееборцев я не стану преследовать. Но лишь при том условии, если Итилмир действительно отправится на охоту за асилком прямо сейчас и после того, как вернётся, сдаст оружие, как этого требует закон. Таково моё условие!

Итилмир вложил меч в ножны и улыбнулся:

– Пусть будет так, наместник! Благодарю за мудрое решение в такой непростой для нас час.

Конечно, он не собирался сдавать в будущем свой меч, но и устраивать схватку с наместником прямо сейчас не хотел. Ему ещё не хватало славы и народной любви, чтобы вести за собой людей. Потому надо было оставить для Хлеванга возможность показать свою власть и при этом не посрамиться перед народом, ибо, ударь наместник в грязь лицом, это повлекло бы за собой резню. Да и сам Хлеванг, как это было видно, не хотел, чтобы всё переросло в открытое противостояние, поэтому с осторожностью прощупывал настроения толпы.

Между тем сам Итилмир поднял меч и произнёс перед народом:

– Этим мечом я клянусь срубить голову мерзкому великану, учинившему все недавние бедствия. Клянусь я перед убитым дядей, что исполню долг кровной мести и перед своим народом, что избавлю вас от страха перед этой тварью! Знайте, я вернусь вместе со змееборцами в сиянии славы, потому ждите нашего возвращения – оно неизбежно, как восход солнца!

Горцы в ответ рукоплескали смелости и красноречию нового героя. «Скоро они уже и забудут про этого Итилмира, а с ним мы разделаемся, когда он вернётся», – думал тем временем Хлеванг.

Тут вдруг показался староста Брадо с толпою мужиков. Люди, которых он привёл, были облачены не в доспехи, а в безвкусно подобранные вещи, отнятые у благородных семейств через указы общин. Они вооружились взятым у тех же родов оружием, своими вилами и топорами и были неподстрижены и косматы: кто с бородами нечёсаными, кто со щетиною седою, а кто вообще немыт. Мужики эти скорее походили на разбойников, нежели на обычных людей. К слову, именно они и кричали за стенкой в гостинице, где спал староста, и именно они составляли костяк общины Брадо.

– Я тоже пойду за великаном, если наместник позволит! – промолвил староста. – И вместе со мной пойдут самые верные и отважные мужи из нашей общины.

– Это не лучшая затея! – тотчас ответил наместник. – Твои люди нужны здесь, чтобы в случае чего подавить нечестивых грабителей народа, которые могут захотеть вернуть себе награбленное. Для того и созданы наши общины. Потому оставайся здесь.

Староста на то ничего не ответил, но лишь нехотя кивнул головой.

Тем временем Итилмир вместе с дюжиной лучников и своим верным другом Хоробритом отправился к воротам Рихога. Поняв, что промешкал, наместник Хлеванг второпях сбежал с возвышения и поспешил за горцами. С ним пошли и его верные стражи-телохранители, расчищая дорогу от зевак и зрителей недавней словесной перепалки. Вслед за отрядом Хлеванга устремился и староста со своими мужиками, толкая мешавших людей, включая даже женщин. Как видно, Брадо решил просто присоединиться ко всей этой процессии, чтобы поважничать перед народом. Вскоре под рукоплескания толпы и всеобщий свист и гомон змееборцы, карлы и люди старосты вышли из отверстых ворот города на обширную горную равнину, вдоль которой тянулась широкая дорога.

Близлежащие долины, похороненные под одеялом снега, были залиты светом – солнце, светившее над горами холодными, пылало как слиток золота в сокровищнице и с усердием бросало свои копья-лучи на землю. Оно золотило облака и медленно-медленно, постепенно двигалось к вершинам свинцового, с синеватыми трещинами небосвода.

На горизонте был виден древний бор дремучий, среди карлов имевший мрачную славу. Они полагали, что в нём обитает нечистая сила – лешаки, упыри и волколаки. И горцы, и карлы называли этот бор Бусым лесом. И хотя обычно сосняки полны света, этот был сейчас хмур и тёмен, но лишь потому, что зима, дева суровая, окрасила его в бледные и тёмные цвета. Тем не менее сосны в нём были стройны и высились, как колонны в хоромах, а их кроны вздымались высоко в небо, точно ряды богатырских копий.

Между тем толпы людей, проводив охотников за великаном за ворота, рассеялись и разбрелись по своим делам. И пока все стояли в ожидании, какой путь избрать, внезапно впереди на поляне промелькнула тень сумрачная, точно окутанная тёмными волнами воздуха. Горцы и карлы тотчас поспешили к ней, очарованные таким чудом. И когда они, держа наготове оружие, подошли к одной одиноко стоящей сосне, к которой приблизилась эта тень, то заметили, что сама тень посветлела и стала лазурно-белой. Вскоре прояснились и черты лица. Это был человек, похожий на видение волшебное, очи его были бледны и заволочены туманом молочным, а длинный нос опускался почти на усы, которые переходили в окладистую бороду.

– Горный дух! – воскликнул Хлеванг, и все обомлели.

Карлам и горцам было известно, что горные духи были сынами Земли и Солнца. Но это не столь важно, а важно, что в горах они обладали великой силою, ибо были рождены на высоких склонах, на кряжах скалистых да в кромешной тьме пещер. А как известно из сказов стародревних, всего больше сила Земнородных там, где они появились на свет. Потому горные духи обитали высоко на ледяных пиках, где порою стояли их каменные терема, такие неприступные, что никто до них не добирался, а ежели кто и пытался достичь этих обителей, то их хозяева устраивали в горах лавины, обвалы, камнепады и другие нехорошие вещи, отчего этих урочищ, считай, никто не видел. Но обычно духи горные не вмешивались в дела людей, а лишь смотрели на них с высоты своих твердынь, отчего многие горцы о них позабыли, как, например, староста Брадо. Однако этот дух, видимо, решил вмешаться не только в жизнь людей, но и в жизнь карлов. Тем временем все стояли вне себя от удивления. Уста всех карлов и вовсе сомкнулись от трепета и не открывались даже с усилием. Змееборцы, напротив, сначала хотели даже запустить в духа стрелы чёрные, но решили, что этим лишь раздразнят его.

– Слушайте меня, смертные! – сказал слегка шипящим, но громовым голосом дух. – Слушайте меня вы, карлы, и вы, горцы! Ибо тот, кто слушает мудрые речи, благословлён высшими силами. Я ваш покровитель – горный дух Старогор! Склонитесь же ныне и покайтесь в ваших грехах и греховных мыслях, в ваших отступлениях перед божьими заветами.

Карлы тотчас преклонили колена, свесив свои бороды до самой земли. Этому же примеру последовали некоторые горцы, включая пару змееборцев. Увидев это, Хоробрит тотчас пнул их, отчего те свалились на землю, но вскоре поднялись и встали ровно и гордо, как и их сородичи.

– Наш народ молится стоя! – сказал тогда Итилмир горному духу. – Мы не склоняем колени даже перед богами и божичами, так что, при всём уважении, не склоним их и перед горным духом. Завет мы держим перед богами древнего Ариха; перед теми творцами высокими, которым приносил дары обильные ещё Рох Конедар; перед красой природной и медовым вдохновением; перед мощью наших родов и славой наших предков. Мы не кланяемся во искупление грехов – свои ошибки смываем мы слезами и потом, а если понадобится – кровью жертв и рудой врагов.

– Этим вы мне всегда и нравились, гордые арихейцы! – продолжал горный дух. – Но гордость есть грех, в надменность впали вы и ваши предки, за что и поплатились своей свободой.

– Гордость – не грех, – ответил на то Итилмир, – а зачастую благо. И если бы наш народ усвоил это ещё лучше, то и не попали бы мы под чужую власть. Упрекать кого-то за гордость своими корнями и своим достоинством, может лишь тот, у кого и вовсе никакого достоинства нет, а возможно, нет и разума.

– Дерзкие речи ты молвишь, – возгласил горный дух. – Но именно своей дерзостью вы, горцы, снискали себе почёт. Однако не забывайте, что облик мой может быть ликом страха и разрушения, посему мне не дерзите. Пусть сейчас вам не по нраву моё золотое слово, оно заронит в сердца сомневающихся свои ростки, и быть может, когда-нибудь они обратятся к истине.

– В этот час истина от них и сокроется! – вставил Итилмир, глядя на молчавшего наместника Хлеванга, который пребывал в небывалом трепете вместе со своими телохранителями.

– Пока же я вижу, – рёк далее горный дух, не обращая внимания на замечание удальца, – что вы и карлы чтите меня и моих сородичей так, как подобает вам на ступени своего развития. И не канули мы, горные духи, в забвение, словно в пропасть чёрную, как некоторые наши собратья, лишённые почтения. Хоть и не знали вы доселе моего имени громогласного, но вы чтили духов горных, значит, и меня тоже. За такое уважение ко мне вам должно воздать награду, но кому ее вручить? Людям али карлам? Вы все чтите меня с одинаковыми намерениями и с равным уважением, а двух наград я не имею, ибо в волшбе не столь силён. Итак, кто хочет заполучить мой подарок? Точно не ты, злой староста Брадо! Ты дерзил мне и не чтил меня. За это я лишаю тебя, гадкий человек, чести участвовать в этом великом состязании. Иди отсюда вместе со своими пропойцами!

Такие вот грубые слова молвил дух старосте. Карлы и горцы тому удивились, а Брадо и его мужикам неотёсанным, удивлённым до немоты, хочешь не хочешь, а пришлось уйти обратно в сторону городских ворот. Неторопливо, будто бы во сне, поплёлся старик к Рихогу, размышляя, стоит ли ему теперь почитать богов да божичей, коли он наяву встретил горного духа и получил от него на свой счёт жестокую укоризну. «Это никакой не бог, а чучело какое-то, – твердил он, – непонятно даже, дух это или человек. Небось, какой знахарь нам дым в глаза пустил. Но как он был похож на бога! Лучистый такой, бородатый и укоры мне бросал». Старосту изводили сомнения жуткие, коробил лютый страх, а кровь-руда алая бурлила в его сердце, как кипяток в котле. Когда Брадо очнулся от мыслей, то оказался уже в городе. Так ничего и не удумавши, а лишь попусту истерзавши себя, староста вместе со своими приспешниками отправился обратно в сырую гостиницу.

– Хорошо! – тем временем молвил гортанно Старогор, горный дух. – Теперь, когда это ничтожество покинуло нас, я вам расскажу о своём подарке. Я понимаю ваше смущение, ибо я не какой-нибудь там лесовик, я великий и могущественный горный дух! Итак, мой подарок получит наиболее достойный – тот, кто первым избавит люд честной от злобного асилка, устроившего вчера погром в Рихоге, и заберёт из его пещеры поганой волшебный камень – Самоцвет Тройной Красоты, и в субботний день принесёт его прямиком в моё святилище.

– И что же получит этот наиболее достойный? – спросил Итилмир.

– Он получит копьё меткое – чудесную сулицу, – ответил горный дух, – куда её ни бросишь, попадёт она прямо в цель и сама вернётся в руки!

– И что это за сулица? Что за умелец наложил на неё такие чары?

– Это очень старая сулица! – ответствовал хрипло Старогор и закрыл на мгновение глаза. – Это работа самого Каукиса, сына Земли и Солнца, что куёт и делает лучшее оружие. Он её и зачаровал.

– Слыхали мы о Каукисе! – промолвил наместник Хлеванг неожиданно даже для самого себя и запнулся. – Говорят, он живёт в Вутирне, на самом севере этих гор, куда даже зверь редко зарыскивает, а ещё говорят, что он похож на нас.

– Не знаю, – небрежно ответил дух, – это сейчас неважно.

– В таком случае, где же твоё святилище? – отважившись, спросил Хоробрит.

Дух вначале пробурчал что-то, а затем возгласил:

– Моё святилище в вашей столице – это Хоровод Камней, как вы его называете!

Итилмир был наслышан про Хоровод Камней и много раз его видел. Это были камни огромные, стоячие, словно замершие в круговой пляске, и о них старцы мудрые говаривали, что будто сделали их сильномогучие волоты, бродившие по земле в древние поры, – богатыри Земнородные. Однако простой народ тому не верил, а иные пускали молву, что Хоровод Камней сделали какие-то кудесники. Другие же, более смекалистые и менее мечтательные, утверждали, что построили это чудо вовсе не богатыри и не волшебники, а асилки, которые в древние поры были мудрее и больше. Тем не менее сейчас это строение использовалось в качестве капища старых богов Ариха, потому для Итилмира было странно слышать о том, что какой-то горный дух считает это место посвящённым только ему. И тут удалец услышал голос наместника, который разбудил его от дум:

– Так что это за волшебный камень, который мы должны тебе принести?

Старогор вначале задумался, прищурил очи, но затем ответил, исподлобья глянув на Хлеванга:

– Этот камень великий создали встарь карлы, ваши предки, если мне не изменила память. Самоцвет Тройной Красоты нужен мне, чтобы восстановить свои силы после схватки со злобным Кощевитом! Этот проклятый супостат явился недавно в наши края, и мне пришлось сразиться с ним. К счастью, мне удалось защитить наш горный край, но силы мои оттого истощились, потому, если он явится вновь, у меня не будет мощи, дабы противостоять ему. Я чувствую, что этот камень где-то рядом – возможно, в Бусом лесу.

Тут Старогор указал пальцем в сторону ворот Рихога, и все обернулись: там ничего не было. Но когда охотники за великаном повернулись назад, то поняли, что горный дух исчез! «Испарился!» – заговорили некоторые карлы. «Как сквозь землю провалился» – добавили змееборцы. И долго ещё все стояли и искали взглядом Старогора: они были ошеломлены его появлением и столь же внезапным исчезновением. И меткое копьё – сулицу чудесную, о коей говорил горный дух, хотели все без исключения. Итилмир и змееборцы хотели заполучить его для освобождения своей страны. Герой с таким копьём быстро стал бы грозой карлов и величайшим воином, вокруг которого сплотился бы весь народ. Хлеванг же не мог допустить, чтобы такое опасное оружие попало в руки горцев. Завладев им сам, наместник окончательно бы принудил этот народ к подчинению, а затем и вовсе сверг бы самого князя карлов, заняв его престол.

Тем временем Итилмир и его спутники отделились от карлов и пошли на холодный север, к мрачным Смарагдовым горам. Их вёл рыжий Ферир, который взял след великана.

– Я лучше доверюсь своему псу, чем этому духу, – сказал Итилмир. – Мой Ферир приведёт нас прямиком к асилку, а карлы пусть делают что хотят.

И тут карлы кряжистые сдвинулись с места и мигом устремились на запад, в сосновый лес.

– Эти дураки поплелись в горы! – усмехнулся наместник Хлеванг. – Горный дух не будет врать – он дал нам подсказку, а эти тупоголовые горцы этого даже не поняли! Да и асилк тот, скорее всего, пришел из сосняка – в горах сейчас стоит стужа лютая, куда уж там ему выжить!

– Да очевидно, что он явился из леса, – согласился один из телохранителей – угрюмый Трондин, и карлы с наместником устремились в лес.

Так карлы и змееборцы разошлись разными путями: первые пустились на юго-запад, вторые, напротив, на северо-запад, но никто из них не знал, куда их приведут эти дороги.

Глава 4. Каменная берлога

Итилмир и стрелки пробирались через редколесье, покрытое белым платком снега. Они шли к горам, чьи вершины блистали на солнце красивым малиновым цветом и, казалось, манили к себе. Многие склоны этих гор были оголены и серы, зато у подножия, как жемчуг скатный, белел снег, а седые верхушки золотились, как сказочные короны, в лучах солнца, криницей бивших из прорех в хмурых облаках. Долина, в которой стоял Рихог, располагалась как раз в полукольце этих гор, и охотники за асилком направлялись к северному краю этой гряды.

Их вёл рыжий пёс Ферир, шедший по следу великана. Дюжина лучников двигалась тихо, почти без единого звука и шороха: лишь иногда кто-нибудь перешёптывался, и только в самых редких случаях змееборцы говорили в полную свою силу. Итилмир же шёл, как медведь в железных сапогах: порою он пел песни стародавние, какие поют истинные горцы и какие певали ещё его пращуры многомудрые, а иногда доставал из ножен меч булатный, любуясь красивым переливающимся клинком и узорной рукоятью.