После ужина мы с подругой поднялись в мою комнату. Рената выглядела печальной и задумчивой, но все равно пыталась шутить над моими волосами.
– Ты теперь совсем другая, Лео. Может, настала пора и имя поменять?
– Не смешно. Видишь, какие мы все таки разные. Ты делаешь все, чтобы попасть на Север, а я все, чтобы туда не попасть.
– Я все равно так и не поняла, зачем ты волосы покрасила.
– Чтобы меня не узнали.
– Кто?
– Духи Леса.
Рената странно посмотрела на меня. Мы давно уже перестали верить в непознанное. Окруженные тяжелыми буднями, разве мы могли поверить в рассказы пожилых людей о том, что когда-то Пустыня была полна оазисов, а Пустошь цвела разноцветным вереском, и радуга гуляла над ней. А про Духов Леса давно уже никто не упоминал. Разве что Эллиот…
Я не могла сказать правду про своего отца Ренате, несмотря на то, что доверяла ей больше всего на свете.
– Скажи, ты любишь моего брата?
– Что тебе дадут мои слова, если я все равно завтра уезжаю? – Рената подошла к окну и приоткрыла створку, как будто ей не хватало воздуха.
– Значит, да? – Я не дождалась ответа, хотя мне все и так было ясно. – Но ты же можешь не уезжать!
– Я всю свою жизнь мечтала уехать… Цветы – это мое призвание. Ты вот хочешь учить детей. Ты бы отказалась от своей мечты?
– Не знаю. Это сложно.
– Вот именно! – Рената подвинула стул к окну и села на него. – Лео, если бы он признался раньше… Но так же нельзя! Говорить девушке про любовь, зная, что она скоро уедет.
Ох, Экби! Что же ты медлил и проворонил свое счастье…
– Может, он не хотел лишать тебя мечты.
– Тогда не надо было надламывать ее. Я бы спокойно уехала, зная, что мои чувства безответны.
– Да вы совсем что ли! Один молчит, вторая молчит. Вы почему друг другу не открылись?
– Знаешь, Лео, придет твое время, и ты поймешь, почему мы ничего не говорили.
– Рената, когда придет мое время, каждая травинка будет знать, что я чувствую. Об этом будут знать все, потому что молчать я не смогу… Я буду петь, кричать, но уж точно не молчать.
Рената с насмешкой посмотрела на меня, как будто в ее глазах я вновь стала маленькой девочкой с двумя непослушными косичками.
– Мне позвать брата сюда, или ты сама подойдешь к нему?
Усмешка в глазах Ренаты исчезла в одно мгновение.
– Мы уже все сказали друг другу.
– Значит, на этом все?
– Да.
– Почему ты мне не говорила о своих чувствах?
– Потому что это не кто-нибудь, а твой брат.
Я обняла Ренату, и какое-то время мы сидели и молчали. Потом настало время смеху сквозь слезы, потому что наши обычные разговоры всегда сопровождались весельем, а сегодня мы обе знали, что им настал конец.
И все же они поговорили, Рената и Экберт. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. После того, как мы попрощались, мой брат догнал ее у калитки и вызвался проводить до дома. Что случилось, пока они шли вместе, мне было неизвестно. Но мне было видно из окна, как Экберт заходил домой с грустной улыбкой.
Я легла спать, чувствуя неотступную ноющую боль в области лба. Наверное, я все-таки сильно ударилась головой, потому что впервые мне ничего не снилось, просто меня обволакивало что-то вязкое, как желе. И это что-то так успокаивало. Все проблемы вокруг померкли и обесценились. Я просто спала…
Глава 5
События последних дней развивались настолько стремительно, что я не успела их полностью осмыслить. В моей голове не укладывалось, как я могла находиться здесь, среди участников Отбора. Но все-таки я была среди них. Я откинула с лица непослушную прядь волос, черную, как уголь. Брр… до сих пор не могу привыкнуть к новому цвету. Но теперь это не самое страшное. Страшно то, что в машине, в которой я сидела вместе с другими ребятами, завелся мотор, и она собиралась взлетать. А это значило, что я могла последний раз кинуть свой взгляд на родную Равнину, на южан, которые махали руками, прощаясь со своими родными. Среди них не было мамы и брата, не было Роя. Мы попрощались в нашем доме. От этого не так сильно разрывалось сердце, потому что я не видела их печальных глаз, но непрошеная слеза все равно потекла по щеке. Холодная рука взяла меня за подбородок и развернула к себе. Я встретилась с ледяным взглядом серых глаз, в котором не было сострадания, лишь сквозящее равнодушие. Бесстрастный голос произнес:
– Слезы – удел слабаков. Север ждет тебя.
Я проснулась ранним утром, ничего не ощущая. Боль пропала, а ночные страхи улетучились. Раньше дни Отбора проходили для меня обыденно. Равнину покидали всегда очень мало молодых людей, потому что здешние условия жизни были намного лучше, чем, например, в Пустыне. Я не грустила от расставания с теми, кого почти не знала. Но сегодня… Мое сердце, мое сердце переполнилось не проходившей, неизбывной грустью, от которой так хотелось, но не получалось отмахнуться и освободиться. Я не знала, как буду обходиться без душевных разговоров с подругой, без ее диковинных роз, которые так изысканно благоухали и своим ароматом создавали особую атмосферу беззаботности и счастья.
Я подошла к окну и отдернула занавеску. Сегодня, под стать моему настроению, по земле стелился густой туман. Скомканными серыми клочьями он поднимался от земли и захватывал в свой плен все, что попадалось на его пути. Ничего нельзя было разглядеть, кроме смутного очертания одинокой фигуры, стоящей у нашей калитки. Мне было любопытно, кто бы это мог быть. И я, приоткрыв окно, сказала:
– Доброе утро!
Ответом мне была стрекочущая тишина. Мгновение – и я отчетливо увидела, как калитка сама распахивается, и человек заходит в наш сад. Хотя нет, он не заходит, он летит по нашему саду. Я на всякий случай дернула себя за волосы, чтобы проснуться. Но так не бывает! Если ты видишь кошмарный сон, ты смотришь его до конца.
Чем ближе эта летящая фигура, тем больше я начинала различать: серые линии одежды, длинная белая борода и заостренное морщинистое лицо. Множество мыслей пронеслись в голове за одну, две секунды, потому что я совсем не понимала, сон ли это или явь. Кто этот старик, опасен он или нет, что он вообще хочет от нас, и почему он летает. Мое сознание взорвалось фейерверком, когда он начал подниматься ко мне на второй этаж, не заходя в дом. Как будто у него был, невидимый мне, подъемный механизм. Я опешила. Надо было закрыть окно, но я не могла поднять руки. Надо было бежать к Экберту (сегодня он не работал и наверняка еще спал), но я смогла сделать лишь несколько шагов назад, не смея оторваться от такого зрелища. Словно загипнотизированная, я стояла и смотрела, как окно само распахнулось, взметая вверх занавески, и старик влетел в мою комнату. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Старик все еще парил в воздухе, и мне пришлось запрокидывать голову, чтобы видеть его лицо. Я рассмотрела его чуть усталые мудрые глаза цвета спелого каштана, густые седые брови, сеть морщин, расположившуюся на лице, как созвездия. Старик улыбнулся мне краешком губ, и весь мой страх окончательно ушел, потому что морщины превратились в лучики солнца, а солнце всегда дарило мне тепло и свет.
– Леона, как я рад видеть тебя снова!
– Снова? – переспросила я, пытаясь вспомнить нашу предыдущую встречу. Уж ее я бы точно запомнила!
– Ты была слишком мала, когда я тебя навестил впервые. – Старик неслышно опустил ноги на пол, и мы стали почти одного роста. – В твоей юной голове слишком много вопросов, а времени не так много. Благодарю тебя, что проснулась так рано ради моего визита…
Ну все, точно сплю! Я ущипнула себя посильнее за руку, так, что даже чуть скрипнула зубами от боли. Но все в комнате оставалось прежним.
– Это не сон, Леона.
– Вы умеете читать мысли?
– А ты еще не поняла этого?
– Кто вы?
– Я – Дух Леса. Можешь звать меня Интарион.
– Нет… Это же сказки. Такого не может быть!
Интарион посмотрел на меня, по доброму улыбаясь. Но его лицо вскоре стало серьезным и сосредоточенным.
– Леона, ты должна поехать на Север сегодня.
– Я? Я на Север? Почему?
Я мысленно убеждала себя, что никоим образом не отношусь к той девушке из легенды. Какая из меня спасительница мира? У меня жизнь, можно сказать, только начинается… Да и умею я совсем немного. Никаких навыков спасать мир у меня нет.
– Ты уже сама поняла, почему. Никто не справится лучше тебя. Самое главное, что есть у тебя – это доброе сердце. И оно никогда не подведет тебя.
– Интарион! – с испугу я сразу вспомнила имя Духа. – Я – простая девушка. Скажите, что вы пошутили. Я ведь даже не знаю, что делать.
– Перестань, Леона. Ты даже во младенчестве выглядела смелее, чем сейчас. Трусость – это плохое качество и для девушки тоже. Твоя храбрость ушла вместе с прежним цветом волос?
– Нет… но меня там убьют!
Интарион покачал головой.
– Нет. Никто не будет знать, кто ты на самом деле. Ты поедешь и будешь для северян такой же, как и твоя подруга.
– И что… что мне нужно делать, когда я приеду туда?
– Ты будешь работать и ждать, пока не поймешь, что пора действовать. Тебе встретятся люди, которым ты сможешь доверять.
– Северяне? – с сомнением спросила я.
– А разве ты наполовину не северянка? Но тебе доверился весь наш мир.
Я потрогала лоб. Странно, но он больше не болел. В присутствии Интариона мне казалось, что вся я освещена фиолетовым свечением. Именно так мерцал дуб в Лесу при свете солнца. Я удивленно посмотрела на Интариона
– Да, девочка. Мы уже встречались в Лесу. Я рад, что ты ослушалась родителей. Они всегда боятся слишком сильно за своих детей, думая, что это принесет им счастье.
– А если я…
– Откажешься? Хочешь, я расскажу тебе будущее в случае твоего отказа?
Я быстро кивнула, уже не удивляясь тому, что говорил Интарион. Знать будущее… Подумаешь! Передо мной сам Дух Леса. Сказки закончились. Или только начались… Интарион чуть улыбнулся моим мыслям и начал говорить:
– Совсем скоро будет война. И жертв будет очень много. – Дух Леса замолк на минуту и продолжил говорить. – Дракона, которого ты видела, тренируют для того, чтобы напасть на северян. И таких драконов с десяток. В Лесу есть место, скрытое от чужих глаз, где южане и северяне живут вместе, не враждуя. Они хотят мира, но мир, которого они желают может получиться только, если они победят северян. Будет большая битва, в которой погибнет много южан… Твой брат погибнет там.
Я вздрогнула, как будто меня пронзила молния. Экберт не может… Нет, только не это!
– Ты можешь остановить бессмысленное кровопролитие, если отправишься на Север сегодня.
– Хорошо, – сказала я и тяжело вздохнула.
– Ты справишься. У тебя будут помощники. И когда наш мир станет таким, как прежде, ты не поверишь своим глазам. Ты вместе со всеми остальными увидишь, каким он был, и узнаешь, как он назывался давным-давно.
– Разве наш мир не называется Талабан?
– О, нет! – Интарион поморщился. – Это название придумал Главный у северян. Он сделал так, что вы все забыли основные истины. Не только вас лишили знаний. Северяне тоже пострадали. И поверь мне, среди них есть хорошие люди. В случае войны жертвами станут и они. Именно поэтому ее нельзя допустить.
– Но почему именно сейчас, а не раньше или позже я должна остановить войну?
– Все идет так, как предначертано свыше. Именно сейчас ты готова к испытаниям. Твои родители зря запрещали тебе ходить в Лес. Я бы все равно нашел тебя. Я всегда тебя находил.
Интарион коснулся рукой моей щеки. И я увидела… как лежу в колыбели, в которой так уютно и тепло, но все равно отчего-то хочется плакать. Рядом нет мамы, понимаю я, и уже открываю рот, чтобы ее позвать так, как это умеют лишь младенцы, но тут вижу лучики солнца вокруг улыбающихся карих глаз, белую бороду, закрывающую пол лица, и я забываю, что хотела сделать секунду назад. Мне хочется улыбнуться этому старику, ведь от него идет теплое фиолетовое свечение, а еще мне очень хочется схватить его белую бороду и поиграть с ней. Я пытаюсь дотянуться до нее, и когда это получается, я радостно смеюсь, не замечая, что через мгновение борода, а за ней и старик исчезают. Подбегает мама, еще такая молодая, без следов усталости и печали на лице. Она радостно восклицает: "Реон, иди сюда! Лео впервые смеется!" Подходит папа и со счастливой улыбкой обнимает маму… А я не могу налюбоваться на них, моих родных и любимых. Ради них стоит бороться и не допустить войны.
– Спасибо, – сказала я Интариону, все еще видя улыбающихся родителей, хотя картинка уже исчезла. – Теперь я помню нашу первую встречу. Можно задать один вопрос?
– Твой папа жив, – тут же ответил Интарион, зная наперед, что меня волновало больше всего. – Он будет ждать тебя на Краю.
Я прикрыла глаза и коснулась рукой своего браслета. Теперь я была спокойна.
– Через несколько минут проснутся твои родные. Слушай меня внимательно, Леона. Эта ноша тебе по плечу, иначе она бы тебе не досталась. Твое имя уже давно в списке участников Отбора. Ты поедешь на Север и будешь работать в библиотеке. Придет время, и ты сама поймешь, что делать дальше. Ты поймешь, кому можно доверять, слушая свое сердце. Оно никогда тебя не обманет. Есть и другие Духи, которые помогут тебе двигаться дальше. Но помни, зло тоже не дремлет. Опасайся человека с глазами цвета ночи.
– Я поняла. Вы уж простите, что… считала все это сказками.
Дух Леса впервые посмотрел на меня по особенному тепло.
– Леона, твой путь только начинается, и ты уже идешь по верной дороге. Ничего не бойся, с тобой вся правда мира. И еще, не купайся в Горячем Источнике, помни об этом предупреждении. А сейчас нам пора прощаться.
Интарион коснулся моего лба несколькими пальцами, прошептал что-то, что я не смогла разобрать, и бесшумно вылетел в окно. Я тут же подбежала к окну, чтобы проводить взглядом Духа Леса. Он остановился у калитки, развернулся и громко сказал:
– Передай своей маме, что она может менять твою внешность много раз, но то, что внутри не изменить никогда. А мы, Духи Леса, видим души.
С этими словами Интарион растворился в тумане. А я без сил опустилась на пол перед окном. Нужно быть храброй, но где взяться, этой храбрости, если никогда ни о чем таком я не помышляла…
Я пробралась в мамину спальню и увидела ее, лежащую в кровати с открытыми глазами, полными слез. Я забралась под одеяло и прижалась к маме. В детстве я так часто делала. Мне нравилось находиться в родительской кровати, чувствуя особый уют в ней. Я могла накрыться одеялом с головой и быть защищенной со всех сторон родительской любовью. А сейчас настала пора стать защитницей близких уже мне.
– Ты уезжаешь, да?
– Откуда ты знаешь? – спросила я, уткнувшись маме в плечо.
– Я видела сон. Все тот же, что и прежде. Ты улетаешь в этой сверкающей серебром машине. Но я думала, если ты мне снилась с рыжим цветом волос, то с черными волосами ты останешься дома. – Мама провела рукой по моим волосам и с грустью вздохнула. – А сегодня мне приснилось, что ты снова уезжаешь. И твои волосы темные. Скажи, что этот сон не сбудется, скажи что ты не та, кто им нужен…
Я приподнялась, чтобы разглядеть мамино лицо и запомнить ее добрый взгляд карих глаз и упрямо вздернутые губы. Теперь неизвестно, увидимся ли мы когда-нибудь. Дорога, по которой я буду идти, вряд-ли приведет меня назад домой.
– Мамочка, – тихо произнесла я, чувствуя тяжесть в груди, зная, что сейчас причиню боль любимому человеку. – Я уеду.
– Нет! – Мама закрыла ладонями лицо. – Ну почему именно моя дочь? Почему ты?
– Что у вас происходит? – сонно спросил Экберт, стоя на пороге комнаты и потирая глаза.
– Я уезжаю на Север.
– Новая шутка? – спросил он, лениво потягиваясь.
– Нет. Я правда уезжаю.
