– Как?
По тону, которым мой брат задал вопрос, я поняла, что сон ушел от него в одно мгновение.
– Ко мне приходил Дух Леса. Я – та самая, из легенды.
– Нет… Не может быть!
– Ну вы же сами оберегали меня от Леса. Почему сейчас ты не можешь поверить в это?
– Но ты же… хрупкая девушка. Как ты сможешь?
– Ой, да ладно тебе! Одной ногой там, другой здесь, и вот я опять дома.
Я улыбнулась маме, вытирая ее мокрые от слез щеки.
– Я скоро вернусь, мама. Слышишь? И самое главное, папа жив! Мне Дух Леса сказал…
Только сейчас мама отреагировала на наш с братом разговор, как бы очнувшись от глубокой задумчивости. В ее глазах мелькнула надежда. Счастливая новость окрылила ее, и она отправилась готовить нам всем завтрак.
Отбор начинался через три часа, и я улучила время сбегать в Храм, чтобы отнести взятые оттуда книги, и попрощаться с Эллиотом. Сквозь рассеивающийся туман я быстро шла по заросшей травой дороге, держа в руках несколько книг, завернутых в бумагу. Храм представлял собой небольшое деревянное здание со шпилем наверху. Раньше их было намного больше, но во время Великой Войны почти все они были сожжены северянами. Никто сюда не ходил, кроме меня, Роя и еще нескольких пожилых южанок.
Я прошла мимо большого двухэтажного приюта, в котором когда-то жила Рената, и сейчас, ранним утром, там тоже слышались звонкие голоса детей и строгий голос воспитательницы. Возможно, свою работу учителем я начала бы в этих стенах, но теперь кто-то другой будет обучать детей важным вещам. Я печально вздохнула и открыла тяжелую металлическую дверь Храма. Эллиот как будто уже ждал меня. Он сразу направился ко мне, держа в руках горящую свечу.
– Леона! Я так рад тебя видеть!
– Я пришла вернуть кое-что.
Эллиот поставил свечу в подсвечник в проёме стены и взял в руки книги.
– Что, уже закончила читать?
– Не совсем. Но теперь уже все равно. Я уезжаю отсюда.
– Куда?
Я вздрогнула от голоса Роя, слышавшегося откуда-то снизу. Лишь спустя мгновение я поняла, что мой друг поднимался по лестнице из подвала. В его руках тоже была книга. Я перевела взгляд на Эллиота, и в его глазах заметила похожее тепло, которое излучали и глаза Интариона. "А ведь Эллиот тоже скоро отправится на Край", – с горечью подумала я. Хорошо, что Рой станет монахом, потому что наш Храм не должен быть в запустении. Здесь столько хороших книг, здесь хочется находиться.
– Я уезжаю на Север, – наконец, проговорила я, замечая, что постепенно уже привыкаю к этой фразе. Ее легко произносить и уже легче осмыслить.
– Не понял…
– Рой, она та самая.
Я удивленно посмотрела на Эллиота вновь. Я вообще-то не планировала раскрывать правду, уже сочинив ложь для Роя и Ренаты. Для них я уезжала, чтобы не оставлять подругу одну, а еще я хотела учиться, потому что на Юге с этим беда. Но что только что произнес Эллиот?
– Что вы имеете ввиду? – спросила я, делая вид, что ни о чем таком не знаю.
– Ты правильно поняла меня. Ты – девушка, которая вернет нам все, что было утеряно. И я благословляю тебя на это испытание.
Эллиот сделал шаг ко мне и коснулся моего лба, так же, как Интарион. И опять я ничего не разобрала из того, что говорил мне монах.
А Рой молчал, и его молчание действовало на меня особым образом. Мне хотелось плакать. Я сдерживалась при маме и брате, находя в себе силы шутить и видеть самое лучшее в том, что мне придется делать. Но рядом с Роем отгораживаться шутками я больше не могла.
– Пойду навещу детей, – сказал Эллиот и легкой поступью вышел за дверь.
– Рой…
Я бросилась к нему в объятия, и прорвавшиеся слезы тут же намочили его рубашку.
– Лео, бедная моя девочка, как же ты справишься там одна? Хочешь, я поеду вместе с тобой? – спросил Рой, когда я выплакала все свои страхи и разрушенные мечты. – Я что-нибудь придумаю со своим возрастом, мне тоже почти восемнадцать.
Часть меня хотела выкрикнуть оглушительно громкое "да". Но другая часть меня понимала, что так нельзя.
– Нет, это только мое. А твое – здесь. – И под "здесь" я имела ввиду Храм. – Твое призвание заменить Эллиота. Только этим утром я поняла, как это важно.
Я рассказала Рою о Духе Леса, а он в свою очередь поведал мне, откуда Эллиот знал про меня. Оказывается, становясь монахом, человек начинает многое понимать на духовном уровне, и другие люди становятся для него наподобие раскрытой книги.
– Почему ты знаешь? Ты же не монах…
– Мне рассказал не Эллиот, а мой папа. Он давно знал историю твоих родителей, потому что помогал им начать все заново здесь. И мне папа рассказал лишь потому, что я должен был беречь тебя от Леса, – Рой усмехнулся. – Но, как ты сама понимаешь, сделать этого я не смог.
– Все вокруг знали, одна я не зна…
Рой мягко коснулся моих губ ладонью, и я замолчала.
– Все происходит так, как нужно. Ну что бы ты сделала, когда узнала? Боялась каждый день? А теперь ты станешь бесстрашной, потому что за тобой незримо следуем все мы. Я буду молиться, чтобы у тебя все получилось.
– Рой, мне все равно страшно, – призналась я, хотя его речь и вселила уверенность в то, на что я решилась. – Если я не справлюсь, что тогда?
– Сам Дух Леса почтил тебя своим присутствием. Значит, он в тебе уверен. Как можешь ты сомневаться в обратном? Нам все дается по нашим силам… Ты справишься.
Рой проводил меня до дома, и мы попрощались у большой ветвистой яблони, на которую часто залезали в детстве вдвоем. Столько счастливых воспоминаний я оставляла в этом саду. Столько, как теперь оказалось, напрасных фантазий… Я думала, что когда-нибудь все же научусь выращивать овощи, так же как и моя мама, погуляю на свадьбе у Экберта. А потом, через несколько лет, и сама стану женой, и мой муж будет самым лучшим мужчиной на свете, а еще через несколько лет по этому саду будут бегать мои племянники и мои дети. А теперь я смотрела, как мой лучший друг уходит по дороге, по которой не так давно уехал мой отец, и вместе с ними рассыпались осколками мои мечты.
Дома я собрала небольшую сумку с вещами: только самое необходимое, подарки моих друзей да мамино свадебное платье. Должно же что-то на Севере согревать мне душу.
– Я думал, что сегодня буду прощаться лишь с одним человеком, а оказалось с двумя.
Я обернулась. Экберт так неслышно подошел, наверное, мои слишком громкие мысли заглушали все остальное.
– Береги маму, – сказала я, замечая, что мой брат как будто сделался меньше ростом.
– Ты плакала? У тебя глаза красные.
– Немного.
– Лео, ты справишься! – Экберт положил ладонь мне на плечо.
– Ну другого выбора у меня нет…
– Я могу проводить тебя до машины.
– Нет! Будем прощаться здесь.
Мы крепко обнялись, как в детстве, когда думали, что впереди еще много таких объятий. Потом я попрощалась с мамой. Тяжелее всего было покинуть дом, не оборачиваясь. В голове все еще повторялась мамина фраза, сказанная напоследок: "И помни, не все северяне плохие". Но ведь большая часть из них именно плохие! И никто меня в этом не переубедит.
Самое положительное, что я увидела за этот день, так это выражение лица Ренаты, когда она увидела меня среди участников Отбора, а не среди толпы прощающихся. Но мы не успели переговорить. Северяне в серых, отливающих серебром, костюмах, распределили нас по парам, и мне пришлось встать с Бертой, которая не удостоила меня и взглядом. Все ее внимание было приковано к северянам. Я поняла, что она уже пыталась угодить им, выслужиться и попытаться найти себе лучшее место на Севере. Не все северяне плохие… И кто же, мама, тут хороший? Вот этот парень примерно моего возраста, оценивающий нас, как скот? Или вот эта женщина, взгляд которой холодит мое сердце? А может, вот этот мужчина с пепельными волосами, отдающий приказы лающим голосом, и который только что задел плечом Ренату, но и не подумал извиниться? Внутри меня клокотала ярость. Именно из-за них я нахожусь здесь и уезжаю на Север. Чтобы восстановить прежний мир, в котором нет насилия, жестокости и несправедливости.
– Жан, мы точно берем эту девушку? Не нравится мне, как она на нас смотрит, – сказала женщина с холодным взглядом.
А ведь это про меня, догадалась я, и постаралась скрыть свою неприязнь. Мужчина с пепельными волосами подошел ко мне и оглядел с головы до ног.
– Имя?
– Леона.
Мужчина посмотрел в свои бумаги, затем вновь взглянул на меня, строго и чуть насмешливо.
– Мы делаем большую услугу вам всем, что позволяем поехать с нами. Поэтому, Леона, если тебе что-то не нравится, ты можешь остаться в своей отсталой Равнине.
– Мне все нравится, – проговорила я самым нежнейшим тоном, на который была способна, не позволив себе гневных слов, уже готовых сорваться с моих губ, в ответ на сарказм северянина.
– Вот и хорошо. Сандра, сядешь рядом с Леоной, чтобы проследить, насколько ей все нравится. Если что-то пойдет не так, высадим ее.
Я села в машину, боясь сделать лишнее движение. Неужели, на Юге не нашлось других девушек на мою роль? Как мне справляться дальше, если я уже оступилась на одном только неправильном взгляде? Теперь я буду стараться изо всех сил. И даже эта Сандра, сидящая рядом со мной, поймет, что я действительно хочу быть на Севере, точно так же, как Рената или Берта.
Я мечтала об этом с самого детства… Вот сейчас мне действительно пригодилась моя любовь к чтению, потому что на нее можно смело опереться, сочиняя легенду моего пути на Север. Буду ли я скучать по моим родным? Да вы что, разве это имеет значение, когда у меня открываются такие возможности среди северян! У меня защипало в носу, но я продолжала мысленно отвечать на предполагаемые вопросы, продолжала сочинять свою новую историю до тех пор, пока одна-единственная слеза не потекла по щеке, хотя, казалось, я все уже выплакала на плече Роя. Север ждет тебя… Сандра остановила остальные слезы лишь этой фразой, потому что я вспомнила, почему ее посадили рядом со мной. Я буду стойкой и запрещу себе плакать. мои пальцы крепко впились в подлокотник моего кресла. Ему, бедному, еще достанется, потому что полет будет долгим.
В толпе я вдруг увидела печальное лицо Барка, которому некого было провожать, ведь у него была только десятилетняя сестра. Но размышлять об этом не стала, потому что почувствовала, как мы начали взлетать. Вокруг что-то завибрировало, и послышалось негромкое гудение. Очередное технологическое новшество у северян, которое нам, понятное дело, было недоступно. Нам вообще было запрещено пользоваться какими-либо средствами передвижения, кроме шумных и плохо пахнущих машин, которые передвигались лишь по дорогам, да и то не слишком быстро. А эта машина, наверняка, будет развивать огромную скорость. Зря я пугала свое кресло, в нем мне сидеть совсем недолго. Знать бы еще, куда нас везут, в столицу Асарон или разбросают по разным районам. Внезапно мои догадки прервались, потому что в окне показался Ру, выбежавший из толпы вперед. Я уже хотела выкрикнуть имя грифона, но сдержалась. Меня ждет Север, а провоцировать сидящую рядом Сандру не стоит. Машина поднималась все выше и выше, а затем, двинулась в сторону Леса. Я прикрыла глаза. Хорошо, что я не успела приручить Ру, не так горько расставаться, хотя, кого я обманываю! Мне было жалко оставлять и его.
Сзади меня началось оживление и прислушавшись, я поняла, что главный среди посланцев, Жан, говорил своему коллеге о том, что рядом с машиной летит грифон. Я не смогла не взглянуть в заднее окно, в котором отчетливо виднелся мой Ру, становясь все меньше и меньше, потому что мы прибавили в скорости.
– Остановиться! – рявкнул Жан, и мое сердце пропустило удар, чувствуя, что это не к добру.
Машина замерла в воздухе, и шум от напряжения в моих ушах становился все громче, заглушая вибрацию мотора. Внизу был Лес, я видела его многоцветие, но отчего-то сейчас мне казалось, что цвета сделались мрачнее, чем были раньше.
– Дайте мне ружье и откройте заднее окно, – прозвучало в воздухе лающим голосом. – Давно я не видел грифонов. Как я соскучился по охоте!
– Нет! – Мои ноги сообразили быстрее голоса. Я за секунду пробралась через Сандру, и уже стояла рядом с Жаном. – Нет, пожалуйста, не стреляйте в него! Он ничего вам не сделал!
Еще секунда и я кинулась бы в ноги этому мужчине, лишь бы он не трогал моего Ру, но чьи-то сильные руки схватили меня и обездвижили. А Ру из маленькой точки становился уже хорошо виден. Жан улыбнулся мне страшной улыбкой, я такой еще не видела ни у кого из людей, и взял в руки оружие.
– Это мой Ру! Пожалуйста, не надо! – просила я и, не видя никакого эффекта на свою мольбу, закричала своему питомцу: – Ру, улетай! Улетай отсюда!
Меня подхватили вторые руки и закрыли холодной ладонью рот. Но глаза мои были открыты, и я видела, как Жан прицеливается в грифона. Я замотала головой и замычала что-то невразумительное, но никто и не думал меня освобождать. И тогда я укусила ладонь, закрывшую мой рот, и как смогла ударила ногой того, кто был сзади. На мгновение меня отпустили, и этого мне хватило для того, чтобы кинуться на Жана. Я падала на пол вместе с ним, слыша, как прозвучал совсем негромкий выстрел, похожий на писк, а через секунду – крик моего грифона. Потом я вновь окунулась во тьму. Она мне обрадовалась, и это было взаимно.
Глава 6
Мне снилось, как из Бездны ко мне идет Жан. И его появление было пострашнее всяких чудовищ. В руке у него было ружье, и он стрелял во всех, кто спешил мне на помощь. Первым от его пули упал папа, затем Экберт, потом с глухим стуком о землю упал Ру. А последний выстрел был для меня, и я ждала его…
Я очнулась в темноте. Наверное, я плакала во сне, потому что на ресницах образовались кристаллики соли. Я встала и подняла руки вперед, чтобы нащупать хоть что-нибудь, и понять, где нахожусь. Мои руки уперлись в стену, шершавую и пахнущую мокрым кирпичом. Обследовав таким образом все пространство, я поняла, что нахожусь в маленькой комнатушке, в которой ничего не было. Даже двери я не нашла. Только голые стены.
– Эй! – закричала я, понимая, что стучать по стене нет никакого смысла, только руки собью.
Ответом мне была тишина. Я еще немного покричала в темноту и уселась на гладкий пол. Было непонятно, из какого материала он состоял, но сидеть на нем было совсем не тепло, а встать не было никаких сил. Я обхватила себя руками. Хотелось оказаться под одеялом в родительской кровати и забыть все, что произошло в машине. Последнее, что я помнила – это протяжный крик Ру и боль в виске. Наверное, я опять получила по голове и теперь уже совсем неслучайно. Дальше я ничего не помнила и не знала, как оказалась здесь. Где именно я находилась, тоже было непонятно. Ясно одно – я провалила свое задание с самого начала, и весь Лес, все Лесные Духи теперь скорбят о моем поражении. Никакая я не спасительница мира, а простая неудачница. Но как я могла сидеть и смотреть, как стреляют в моего Ру? Неужели, кто-то на моем месте не попытался бы спасти ни в чем не повинное существо?
Моя попытка все равно ни к чему хорошему не привела. Вместо работы в библиотеке, я находилась в непонятном, сыром и темном месте. И Ру мертв… Я уткнулась головой в колени и заплакала, тихо и горько. Боль утраты охватила меня целиком и не отпускала. Я вспоминала, как позволяла Ру спать на моей подушке, как он ел из моих рук, а потом благодарил за пищу, уткнувшись головой мне в ноги. А теперь Ру мертв, потому что какому-то садисту захотелось поохотиться на грифона.
Я резко встала и сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Ну уж нет! Я не сдамся! Если есть хоть малейший шанс отсюда выйти, я этим непременно воспользуюсь. Я сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть наш прежний мир, в котором не должно быть места убийцам. Если мне это не удастся, будет война, а в ней погибнет и мой брат.
Ненависть к северянам вспыхнула во мне с новой силой. Среди них нет никого хорошего, а если и есть, то они ушли на Юг или в Лес, как говорил Интарион. И доверять я никому не буду. Дух Леса слишком долго жил в Лесу и не знает, на что способны северяне. А я уже знаю!
Я вдруг поняла, что очень сильно хочу пить, и еще раз обследовала свою темницу в поиске того, что могло бы утолить жажду, но безрезультатно. В этой темноте ничего не было. Зря я тосковала, когда была заперта в своей спальне. Оказывается, там были вполне хорошие условия. А здесь вообще ничего не было. Меня так наказали из-за Ру? А может, я тоже умерла и это то место, которое я заслужила своими поступками?
Я прилегла на пол, потому что стоять уже не было сил. И тогда внезапно услышала, как слева от меня завибрировало стена, и через секунду меня ослепил яркий свет. Я прикрыла глаза рукой, хотя очень хотелось схватиться за голову, которая сразу заболела. Стена медленно, как будто на колесиках, отъезжала в сторону.
– Выходи! – услышала я знакомый лающий голос.
Я быстро встала. Для этого пришлось убрать руку с лица. От резкого подъема и света кружилась голова и хотелось одного – вернуться в спокойное царство темноты. Но я же сама недавно думала, что воспользуюсь любым шансом, чтобы выбраться отсюда. И он не заставил долго ждать. Я сделала несколько шагов и только сейчас различила фигуру Жана. Первое желание броситься на него и повырывать его пепельные волосы я тут же погасила в себе. Я отомщу за тебя, Ру, но позже, когда сделаю все возможное, чтобы свергнуть северян с пьедестала.
– Как тебе моя любимая комната? – спросил Жан. – Мои племянники тоже ее любили. Посидят в ней всю ночь, и сразу никаких шалостей… Надеюсь, и тебе помогло, хотя ты и пробыла там несколько часов.
– Помогло, – тут же согласилась я.
Похоже, мы были в подвале. В огромном помещении не было никаких окон, а тусклый свет струился по бокам стен, хотя никаких ламп я не видела. Странно, что он слепил меня.
– Ну тогда я жду извинений.
– Извините.
– За что?
– За то, что помешала вашей охоте.
Я говорила эти фразы отстранено, как будто это была совсем не я, а на лице была надета маска, такая, какая обязательно понравится северянам. Жан поглядел на меня снисходительно, и на его губах мелькнуло подобие улыбки.
– Так уж и быть, прощаю. И чего это ты вздумала спасать этого мерзкого грифона?
Маска исчезла с моего лица, но лишь на мгновение. Я сумела совладать с собой.
– Простите. Такого больше не повторится.
– Как ты там его называла? Лу?
– Ру.
– Почему?
– Так называли грифона в одной сказке.
