– Редкое имя! – похвалил парень. – А меня Радик, Родион то есть. Вот и познакомились. Ну, пойдем, устрою тебя, если получится. Ты что делать умеешь? Специальность есть?
– Нет, я в институте учусь, на заочном экономическом. Дома на складе сторожем подрабатывала.
– Эх, горе! – Радик почесал затылок. – Не знаю, что с тобой делать. Работа тут у нас, прямо скажем, простая… мы экономику своими руками делаем. Головой другие и в другом месте работают. Тебе это подходит?
– Да чего уж теперь! Я работы не боюсь.
– Тогда пошли в контору, скажу мастеру, что ты моя родственница из деревни. Приехала деньжат заработать.
В конторе мрачный мужик с черной бородой, очень сильно смахивающий, в представлении Зины, на ваххабита, смаковал чай с огромным куском белого сахара. Он кивнул Радику, и уставился на Зину.
– А это еще что за пигалица? Ты где ее подцепил? Вроде по делу тебя отправил, а ты девчонку привел! – мужик погрозил Радику пальцем.
– Это родственница моя, Зинаида, из деревни, – Радик действовал точно по разработанному сценарию. – На работу приехала, там, в деревне, сам знаешь, как с работой сейчас. Девчонка молодая, и то и се надо, деньги нужны…
– Что-то ты мне не говорил ни про какую родственницу, – мужик подозрительно покосился на Радика, потом шумно втянул в себя чай и с хрустом отгрыз кусок сахара.
– Я и сам не знал, – начал оправдываться Радик. – Ну, прямо снег на голову! Я думал, она шутит, когда сказала, что приехать хочет. Сказал в шутку, приезжай мол! А она взяла да и приехала! Ушам не поверил, когда позвонила, чтобы встретил в аэропорту. Ну, она у нас такая, бедовая! Если что задумает, так вынь да положь!
Зина слушала Радика, восхищаясь его изобретательностью. «Врет, будто по писаному! Да как складно все, не подкопаешься. Еще немного, и я в самом деле буду чувствовать себя его родственницей!»
Мужик допил чай и догрыз сахар. Радик и Зина молча ждали его вердикта. Наконец он отряхнул руки и изрек:
– Вот что, Родион, я тебе скажу! Работа у нас, конечно, есть… работа разная… вы, девушка, какую специальность имеете? – мужик буравил Зину глазами.
– Никакую… пока… то есть я учусь… на экономиста…
– Ах, учитесь! Да еще и на экономиста! Это похвально, но в наших условиях бесполезно. А по сему могу вам предложить только место кочегара в нашей котельной. Вы как?
– Печь топить умею, – отозвалась Зина. – Да и дров наколоть могу…
– Ну, насчет дров, милочка, думаю, не придется, мы углем печь топим… а так, если вы не против, то милости просим! Как, Родя, подходит твоей родственнице работенка?
Радик вопросительно посмотрел на Зину. Зина решилась – эх, была, не была!
– Подходит! Все равно назад я не поеду. Да и не ждет меня там никто.
Мужик сложил руки на животе, и откинулся на спинку стула, который подозрительно заскрипел:
– Вот и славно, покажи ей, Родион, котельную, а мне делами заняться нужно. Делу, как известно, время, а потехе час.
– Спасибо, Дмитрич! – Родион пожал руку мужику. – Уважил! Ну, мы пошли.
– Бывайте! – Дмитрич уткнулся носом в бумаги, давая понять, что разговор закончен.
Родион взял Зину за руку и повел куда-то на улицу.
Котельная располагалась в небольшом отдельно стоящем здании. Стены внутри были испачканы в копоти, в углу громоздилась большая куча угля. Железная печь призывно помахала дверцей, которую, очевидно, забыли запереть.
Родион обвел рукой хозяйство, и сказал:
– Ну вот, принимай, хозяйка, хоромы! Прежний кочегар напился до чертиков, да и угорел невзначай…
– Что, умер? – Зина испуганно посмотрела на Радика.
– Да нет, не умер. Жив. Обжегся только сильно, на большую землю увезли. А у нас холода скоро. Так что место как будто тебя дожидалось. Так-то работа не тяжелая… ну, не совсем тяжелая… бросай уголь в печь, да следи за давлением. Тут в котельной и комната имеется. Не Бог весть что, но теплая. Приберешься по-женски, устроишься… а там посмотрим.
Радик показал Зине комнату, заваленную всяким хламом, неубранную и неряшливую. Перехватив Зинин взгляд, Радик развел руками:
– Извини, сестрёнка, чем богаты! Ну, устраивайся, а я пошел. С завтрашнего дня можешь приступать. Если что, спрашивай. Я завтра приду, расскажу, что и как.
Зина внесла сумку в комнатушку и принялась за уборку, чтобы придать помещению хотя бы подобие человеческого жилья.
Элла сидела на кухне, в раковине громоздились горы грязной посуды. Раздражению Эллы не было предела. Она прикрикнула даже на Альбину, которая вышла из ванны, вытирая полотенцем мокрые волосы.
– И что за дочь мне Бог послал? Ленивая, как корова! Что ты башку все намываешь?! Упустила жениха, так сиди теперь, сопли на кулак наматывай! Могла бы и посуду помыть, знаешь ведь, давление у меня!
– Ну, мама! – Альбина собрала волосы в пучок и перетянула резинкой. – Я к сессии готовлюсь. Тебе самой трудно помыть? Целыми днями на кровати валяешься!
– Ты еще учить меня будешь? – Элла заскрипела зубами от злости. – Неблагодарная! – Элла вдруг разрыдалась от собственного бессилия.
Альбина подошла к матери, обняла ее и прошептала на ухо:
– Давай Игнашке скажем, чтобы домработницу нанял. Чего бабки жать? Чай, не разоримся.
Элла вытерла слезы и расцвела:
– Ну и умница ты у меня, дочка! Как это я сразу не догадалась? Дай я тебя поцелую! – Элла вытянула губы в трубочку и чмокнула Альбину в лоб.
Вечером мать и дочь набросились на Игната с жалобами на их тяжелую участь.
– Все теперь на мне! – кипятилась Элла. – И огород, и дом! Я что, семижильная?! Альбинка занимается, а я что должна делать?! Хочешь, чтобы я сдохла?!
– Да я-то что могу?! – сделал попытку оправдаться Игнат. – На работе целыми днями…
– Домработницу надо взять, олух! Неужели так трудно догадаться?!
– Хорошо, – вздохнул Игнат, – давай возьмем…
Элла тут же успокоилась, словно по мановению волшебной палочки.
– Есть у меня одна на примете… соседка наша, бабка Поля. От скуки мается, как я посмотрю, вот пусть и займется делом.
– Согласится ли? – усомнился Игнат. – Старуха ведь!
– Да куда она денется! – безапелляционно заявила Элла. – Небось, внучку на подарки деньги нужны. А она старуха крепкая, справится. Огород, Зинка, слава Богу, вскопала, а жуков собрать да полить много сил не нужно.
– Смотри сама! – Игнат не стал спорить, и ушел в свой кабинет. Там он сел на диван и схватился за сердце… шутка ли, родную дочь из дома выгнал своими руками!
Альбина лежала на пляже, блаженно щурясь на ласковом вечернем солнце. Подошел Иван и спросил:
– Можно присесть?
Альбина возликовала, но не подала виду:
– Садись, – Альбина немного сдвинулась, чтобы освободить ему место.
Иван сел, его нога касалась обнаженного бедра Альбины. Альбина демонстративно молчала, Ваня смотрел вдаль. Альбина перевернулась на живот и заговорила первой:
– Так что мы хотели? Прощения попросить?
– За что?
– За все! – Альбина приняла обиженный вид. – А если не за что, так чего пришел? Мне и без тебя неплохо было!
– Про Зинку спросить… куда вы ее задевали?
– Про Зинку?! – Альбину будто окатили холодным душем. – Да далась мне твоя Зинка! Посмотрите люди добрые – прямо сбежавшая невеста!
– А если серьезно? – Ваня не сдавался. – Ну, ты что, стерва что ли?
– Нет, ты что досужий какой! Уехала Зинка! Совсем уехала. Позора не вынесла. А куда, не знаю. Не интересовалась.
– А дядя Игнат знает? – Ваня решил добить Альбину до конца.
– И он не знает. Зинка ночью сбежала. Записку оставила, чтобы не искали, да деньги умыкнула, что в доме лежали. Все! Хвостом махнула, только ее и видели. Но мы не скучаем. Одни проблемы от замухрышки этой.
Ваня встал на ноги и процедил сквозь зубы:
– Сама ты замухрышка! В зеркало-то хоть иногда смотришься?
– Да как ты смеешь! – Альбина вскочила и замахнулась, но Ваня перехватил ее руку.
– Забыла, что мой папаша мент? За побои и ответить можно.
Альбина вырвала руку:
– Отпусти! Больно! Кто тебя бить собирается?! Вали давай отсюда!
– С радостью! – Ваня нарочито медленно пошел в сторону машины. Альбина проводила его злобным взглядом.
Дома Ваня огорошил родителей заявлением:
– Я уехать хочу.
– Куда, сынок, если не секрет? – осведомился отец ехидным голосом.
– В город.
– И что ты там делать будешь? – продолжал допытываться отец.
– На работу устроюсь.
– А учеба? – испугалась мать.
– На заочный переведусь.
– И какая вожжа тебе, сын, под хвост попала? – Егор Данилович буравил Ваню взглядом поверх очков.
– Никакая. Надоело сидеть в деревне этой. Скука. Зинка уехала, и я хочу.
– Да ты никак за Зинкой собрался? – удивилась мать. – Ну, ненормальный совсем! Она же тебе от ворот поворот дала! При людях! А он за ней, как телок! Опомнись, сынок! На твой век девок хватит.
– Да что ты, мать, заладила! – Иван сердито посмотрел в сторону матери. – Я сам виноват, она даже не догадывалась, что я свататься собираюсь. Глупо вышло… но она тут ни при чем. – Ваня взял спортивную сумку и начал бросать туда вещи.
Мать встала в дверях.
– А я тебя никуда не пущу! Нечего за строптивыми девками бегать!
– Я сам уйду, – спокойно ответил Ваня.
Мать, чувствуя его решимость, обратилась за поддержкой к отцу.
– Егор, а Егор! Наш сын уезжает!
Егор Данилович сохранял невозмутимость.
– Я слышал. По мне так пусть едет. Пускай жизнь понюхает! А то лоб здоровый вырос, а ума нет.
– Да что ты такое говоришь! – мать уперла руки в бока. – Только через мой труп!
Егор Данилович подошел к жене и мягко обнял ее за плечи.
– Мариш, оставь! Ну, в самом деле, он не маленький… всего-то в город собрался. Эка невидаль! Тем более, что там у меня брат живет, Игорек, забыла? Ванька у него остановится, он всегда приглашает, не откажет. Даже рад будет. Игорек же в полиции работает, при должности, устроит его в ГИБДД, или ППС. Вань, ты в ППС пойдешь?
Ваня, до этого молча собиравший вещи, откликнулся:
– Пойду. Если не шутишь, конечно.
Отец усмехнулся:
– Не шучу. Тебе жить на что-то надо? Надо. А это хорошая практика. С институтом сам решай.
Ваня собрал сумку и повесил ее на плечо. Родители стояли в дверях, загораживая собой проход. Егор Данилович отстранил жену от двери и обратился к сыну:
