Зажглись свечи. Пальцы, сжимавшие ручку со спиралью, мелко тряслись. Со всех сторон качались и плавали стены, переливаясь цветами радуги.
Он повернулся. Соня гневно смотрела на него. Напротив стояли одетые в маски люди.
– Эй, ты! – прогремела она. – Жалкий вор. Думаешь, я не знаю, как ты воспользовался чужим артефактом?
Это адресовалось ему. Где он находится? На том свете? Или это очередная шутка спирали? Всё завертелось с Сони. Она что-то сделала с его мозгами. Внесла холод и забрала тепло. Он задрожал. Пальцы сжимали и поворачивали в пальцах колпачок всемогущего талисмана. Огляделся. Да, колоритно, и повсюду плавают ритуальные причиндалы! Перевёрнутый крест. Фартук каменщика. На ножке перевёрнутого циркуля миниатюрный лифчик. Куда без женщин? Масоны! Здесь, что, проходит тайный сектантский ритуал?
Соня ядовито улыбнулась и указала на него:
– Он хочет разрушить наш грешный мир.
Прямо мастер-класс по обрядам смерти! Его окружили маски с вожделеющими крови глазами. Ничего себе!
Галлюцинации, сон? Тут произошло раздвоение личности. Он отделился от самого себя и посмотрел на всё с высоты нескольких метров. Как в коме, но ощущения странные. Умершие, говорят, ничего не чувствуют, а тут всё можно пощупать. Что хотят от него эти люди?!
Один из них выплыл на свет и снял маску. Тот самый странный священник из церкви, где Дима ставил свечки перед экзаменом!
– Зачем он скрыл талисман?! – скривилась Соня.
Наступила тишина, прерываемая еле сдерживаемыми частыми дыханиями.
По её знаку масоны сбросили маски. Топорные лица сектантов поражали своей жестокостью. Готовые на всё истребители. Воины сатаны.
– Где спираль Апокалипсиса?! – рявкнула Соня.
«Не отдавай спираль, чтобы они не делали. – прозвучал у Димы в голове чей-то голос. – Иначе, погибнут многие!»
Соня свирепо взглянула на него.
– Я не знаю!
Его быстро обыскали.
– Скажешь или нет?
Дима мотнул головой из стороны в сторону.
Единственный открытый путь – наверх. Он оттолкнулся, взлетел, но ударился головой в невидимую преграду и упал вниз.
Глаза открылись. Он лежал на подиуме с черепом в руке. В кабинете рисунка – никого. Что это было? Всё настолько реально… Не помешался же он перед экзаменом?!
Дима записал сюжет, украсив деталями и придав ему законченность. Совершил это импульсивно, словно в спину толкнула лёгкая женская ладошка, подбив на грех. Что-то смутное, липкое и нечистое свалилось на голову. Какие-то предчувствия, ощущение преступления и наказания опутали парня. Случилось необратимое. Придётся строить жизнь грязными руками. Сегодня многие живут не по своей воле. Голова у всех набита чужими мыслями. Вроде твоя идея, а вроде нет. Хватит сомневаться! Лучше этого не напишешь. Надо действовать. Конкурс – десять человек на место. А может все сто с учётом «блатных» детей кинематографистов.
Но что за наваждение?! Этот дьявольский талисман уничтожит его. Почему Соня охотится за спиралью? Надо действовать наперекор! Только так раскроется устройство мира, который вертится вокруг него. Он – талант. Надо дойти до вершины. Почему многие не дошли? Отягощала вина перед людьми. Они постеснялись своего превосходства. А надо было думать о предназначении. Им светило больше, чем слава. Они могли понять Смысл, но испугались, что оторвались от других. Поэтому застряли на обочине жизни.
Уподобиться серости – значит поставить крест на предназначении. Быть, как все – самоубийство для души. Кто мелко плавает, у тех много пузырей! Их забывают сразу после смерти или ещё раньше. А он – избранный и должен прислушаться к собственному ритму и времени, нарушить границы, воздвигнутые трусами для первопроходцев и гениев. А то свернёшь со своего пути и пропадёшь. Он должен жить, как избранный и остаться в вечности!
Дима вернулся в аудиторию на экзамен. Там уже заканчивали литературный этюд. Опустил раскалывающуюся от мыслей голову на руки, чувствуя прожигающий спину взгляд Сони.
Вон уже Виталий сдал свои вирши. Пора. Сложил свой этюд в обложку, подписался, как на кабальном договоре.
Соня довольно рассмеялась, сдавая свою работу Гурию Ивановичу, и стремительно покинула аудиторию
Дима оторвался от сидения, как от мощного магнита, и отнёс работу экзаменатору.
Сделка с дьяволом состоялась.
Ноги привели его к пуповине перехода из главного здания в учебную киностудию. Он замер, вдруг вспомнив, откуда родился спасительный сюжет. Это была литературная игра, в которую играли абитуриенты. Мозговым штурмом все придумали фабулу и диалоги, а он один присвоил себе авторство. Никому и в голову не пришло использовать этот труд, кроме него. После такого никто руки не подаст. Почему это всплыло только теперь? Что заблокировало память? Ну, вляпался! Если кто узнает…
Дима ринулся обратно в аудиторию, но помещение уже опустело, так же, как и кафедра кинодраматургии напротив. Все, как нарочно, куда-то исчезли.
Он постоял. Успокоился. А кто узнает? Прочитает только Гурий Иванович, как набирающий курс педагог, и – всё! На собеседовании состоится только индивидуальный разговор без свидетелей. На первых занятиях мастер может как-то заикнуться об этюде, а может и промолчит. Начнутся другие задания, и о заимствовании никто не узнает. Дима при Виталии, отверг помощь Сони. Только она способна раскрыть его. Да, но… Что-то мелькнуло близкое между ней и Гурием Ивановичем. Если руководитель с ученицей посплетничает…
Если бы да кабы! Гляди в оба, тогда никто не узнает. Со всеми строй хорошие отношения, дружеские, любовные, и – всё. Господи, ну и цинизм! Так происходит со всеми грешниками?
На другом краю, занавешенном сигаретным дымом, замаячила вальяжная походка Виталия. Рядом плыла разбитная пышногрудая шатенка. Она пронзительно взглянула и повисла на Диме, обдав запахом мощных духов. Жизнелюбка! Просто сшибает ароматами гормонов. Даже никотин отступил. Её удаль будила желание. С чего вдруг вешается на шею? После жарких объятий девицы недавнее присвоение испарилось из памяти. Почему бы ни начать карьеру с неё?
– Кристина, – раздался напряжённый голос Сони, – сдала?
О-ля-ля! Приревновала. Пышка с внешностью кинозвезды перетянула на себя одеяло с поклонниками, оставив подругу с носом. Особый стиль. Отличная вилка! Пусть и Соня не зевает, а конкурирует за него. Это отвлечёт от Гурия.
– Как всегда, – отвечала Кристина, отклеиваясь от парня и прилипая к ней.
Дима вполголоса спросил приятеля:
– Что за порнодива?
Тот пояснил, что Кристину здесь окрестили «прилипала».
– А если и мне её приласкать?
Виталий удивлённо посмотрел на него:
– Какой-то ты радостный слишком, плейбой! Появился под конец вступительного экзамена, а вид, как у первокурсника.
– Как дела? – поклонился девушкам Дима.
– Ещё не родила! – засмеялась Соня. – Как родит – будет вор да бандит…
После чего, неожиданно обняла его, показав всем свой львиный профиль. Царица зверей. Главные роли играть бы в фильмах ужасов. Огромные глаза, хищный нос, наивно выпяченные губки, которым всё равно, что пить: молоко, кровь или яд поцелуев. Тревога усилилась, того и гляди – вопьётся клыком в шею. Вон уже ладонь поглаживает. Нет, рано успокоился. Её пальцы незаметно подкрались к спирали. Взялась за старое!
– Что у тебя? – поинтересовалась Соня.
Он решительно высвободился из её рук, холодных, как щупальца, и спрятал опасный талисман в карман пиджака.
– Как во сне: что-то было, а что – не помню. Написал пару фраз, залетевших оттуда, – указав верх, туманно изъяснился Дима. – Это как болезнь! – и хрипло добавил:
– Поберегись! Если заиграешься, то отвергну. Шлюхой поползёшь по сырым улицам, умирая в холоде и голоде, убитая мной.
Кто-то протолкнул эту дичь в его речь. Все в коридоре, кроме Сони и Кристины, посмотрели на Диму, как на сумасшедшего. Он поспешил улыбнуться. Перед глазами мелькнуло лицо священника, загадочное, как у Сфинкса, познавшего вечность.
– И часто это с тобой? – посочувствовала Кристина.
Она прижала его голову к своей упругой груди. У Сони потемнел взгляд. Ревнует! Только не пережать. Дима протянул к ней ладонь, слегка отлепившись от любвеобильной прилипалы, но рука зависла в пустоте. Если бы он видел, как усмехнулась Кристина!
– А с вами? – осведомился Виталий, кивнув Соне.
– А с нами вечеринка, – сообщила Кристина. – Вам нравятся эротические сны?..
– Если просыпаюсь не один, – подхватил Дима.
Он глянул на Соню. Та пожала плечами. Надо рискнуть. Чёрт с ним, с плагиатом! Ну, откроется? Не дрожать же всю жизнь.
– За мной, в общагу! – Кристина подхватила их под руки. – Нельзя подавлять своё Я.
4 глава
Вечеринка была в разгаре. Пахло дымом, подогретыми винами и половыми отношениями. Все держались свободно. На журнальном столике находились полупустая бутыль, аппетитные пирожки и объеденные с боков торты.
Заправляла всем Надя. Она посмотрела на Диму. В её глазах светилась преданность. Она увлеклась им! Так ещё ни с кем не летала. Дима всё заметил. В его растущий план соблазнения входила и она.
– Мы к чаю успели? – спросила Кристина. – Ой, секс-символ!
– Что он тут делает? – осведомилась Соня, указав на кровать.
На ней храпел Григорий со сценарного. Опекала его Венера, красавица, популярная у молодых режиссёров. Смуглая с длинными чёрно-синими волосами, она волновала и умиротворяла одновременно.
«Клеопатра! – невольно подумал Дима. – Надо взять на заметку!»
Он улыбнулся Венере.
– Приполз, – ответила Венера Соне, капризно поджав губку. – Что с ним делать?
– Так и не просыхал? – поинтересовался Дима.
– Это для актёров нехарактерно…
Действительно, никто ещё не видел Гришу трезвым! Сидевшая здесь Александра, секретарша ректора знала напившегося несколько лет. Каждые полгода Гриша объявлялся в общежитии, пристраивая свои работы на киностудию. Никто не понимал, когда он кропал сценарии. По десять штук успевал настрочить! С первого дня уходил в запой. Его труды без мешка денег не вызывали на «Мосфильме» восторгов. Вместо этого звали в актёры за породистую внешность. Четыре поколения морских офицеров внедрили в него особую выправку, изящество и аристократизм. На крайний случай, предлагали место грина[4 - Грин – мастер на все руки в кино.] за основательность, хорошее владение техникой и религиозность. Но он отказался от зависимых профессий, и стал пьяницей, еретиком, словоблудом и бабником. Заодно решил поступать на режиссёрский, прошёл все туры, но на радостях загулял и прорвался лишь на сценарный.
– Проветрим? – предложил Дима, морщась от перегара.
– Давно пора, – отозвалась секретарша ректора.
Александра здесь казалась мягче и доступней, чем в институте. Подвыпившая секретарша вызывала интерес своей осведомлённостью, знала все ходы и выходы во ВГИКе. Была одинока и свободна. Болтали, что Александру поматросил и бросил застарелый абитуриент, служивший на Балтфлоте. При этом многозначительно кивали на Гришу. На её облик легла тень неудовлетворённости, скептичности и неудачливости. Многие считали девушку любовницей ректора. Потому что летала по ВГИКу с независимым, высокомерным голливудским видом. Правда, со временем выяснилось, что место секретарши Александра заняла, благодаря дяде, директору «Мосфильма».
Она по-хозяйски подошла к форточке, дёрнула за титульный лист Гришиного сценария, служившего запором, и ветерок освежил душную комнату.
– А где остальные факультеты? – полюбопытствовала Соня.
Она чувствовала себя на сквозняке. Кристина перетянула на себя одеяло, сдружившись с Димой и что-то нашёптывая ему. Виталий не прельщал Соню, хотя очень старался. Усадил, налил чая, отыскал нетронутый кусочек торта, не догадываясь, что роет себе могилу!
Соня вожделённо прищурилась. Не побрезговал, мерзавец Дима, подобрать брошенный подарок и воспользоваться им, и липнет не к месту и не к той. Неужели, он неуязвим? Выдерживает любое проникновение в себя. Посоветоваться бы с Гурием, где у него слабое место!
– Слышишь музыку? – после паузы ответила на её вопрос всёзнающая Александра. – Киноведы пируют. В том же номере, где Стрелец.
– Кто это?
– Мерзкий тип! – просветила она. – Развлекается с киноведками. Запираются в комнате человек пятнадцать, гасят свет и под хит, который уже любить ненавижу, такое творят…
И торопливо добавила, заметя, что Дима заинтригованно привстаёт:
– Да вы садитесь! Сейчас нальём что-нибудь.
Он устроился между Кристиной и Соней, несмотря на молчаливый призыв Надежды и Александры. Дима блаженствовал. Этюд написан, в киношколу поступил, столько девушек строят ему глазки! Не учёба, а Рай. Мир вертится вокруг него уже без Смотрителей. Прекрасный пол –показатель божественного расположения. Женщины чутьём находят избранника. Он отмечен и выбирает приз. Кто потом будет заглядывать за кулисы? Успех всё спишет.
Дима посмотрел на Соню, как тронул гладкую кожу, чувственный овал лица. В расстёгнутой блузе мелькнули розовые кружочки с аккуратными сосочками – грудь нерожавшей женщины. Рядом мелькнула другая, налитая, раздавшаяся, плотная. Кристинина.
К пирожкам потянулись руки, и блюдо опустело. Кристина с Димой взялись за один пирожок. Попытались вырвать его друг у друга, завязалась борьба, его рука ткнулась в упругий бюст. Как теннисный мячик – чем сильнее жмёшь, тем твёрже упирается!
Он в упор глянул на прилипалу. Она вопросительно подняла бровь. Он прошептал ей:
– Или ты моя или разбегаемся…
Кристина завораживающе улыбнулась. Нет, это она будет диктовать условия. Любая мужская атака растворится в ней и укрепит изнутри. Примитивным быкам с ней не потягаться. Она из антимира. Обычное зло с ней не справится. Она просто подзарядится им. Она живёт там, где другие не живут. У неё нет конкуренции во времени и пространстве.
Девушка прищурилась, как кошка, и погладила его ладонь, всё ещё сжимавшую упругий живой шарик. Если бы Дима знал, что пора спасаться!
Под общее хихиканье Соня поднялась, чтобы выйти из комнаты. Вздох облегчения у Нади плавно перешёл в шипение змеи, когда он откровенно обнял Кристину.
От назревавшего скандала их спасли Виталий и потный бородач в казачьей форме с портупеей и кобурой, ввалившиеся в комнату. Они внесли с собой интересный разговор, чем и задержали Соню.
– И вот к нам забурился чёрный. Он ржал… – бубнил бородач, стоя спиной к Диме.
– … в самых тонких психологических эпизодах, отчего у тебя обрывалось восприятие, – подобрал слова Виталий.
– А все терпели! Мастер куда-то вышел, трус! Презираю киношников. Не сражаются, а играют. Будь они прокляты и мертвы!
Он развернулся, и надкушенный пирожок вывалился из руки Димы.
