Анна Кувайкова "Ришик, или Личная собственность медведя"

А финансист тем временем подумывал: если он сейчас ляпнет, что запал на девушку друга, это подойдет под озвученное «случилось»?

– Так… звонили же… – еще больше нахмурилась девушка, теребя подол платья. На что Верещагин внезапно хохотнул:

– Да ничего не случилось, Риш! Это Лександрыч меня набрал из кармана, чтобы я тебя увез оттуда. Харлей и тот сообразил и Эльзу домой повез… Кстати, я отъеду ненадолго. Парчу часов продержишься? Потом Лёху отпущу, чтобы он тебя домой отвез.

– Да, – кивнула Ариша, хотя Кощею показалось, что ее плечи как-то поникли. Но девушка тут же мягко улыбнулась, когда Олег галантно приложился к ее ручке, откровенно паясничая. – Мадам, благодарю за прекрасный вечер, который на самом деле был откровенно ужасен! Торжественно обещаю больше вас на столь гадкие мероприятия не таскать!

– Иди уже, паяц, – не выдержав, хмыкнул Ромыч, у которого внутри шевельнулось что-то похожее на собственнические инстинкты. И проворчал, откровенно недовольный этим осознанием. – Дай ребенку отдохнуть!

– Плагиат на Харлея? – усмехнулся Верещагин, но махнув рукой, ушел, не прощаясь.

Ну да, только главарь банды, ласково называющий Арину «вишенкой», на самом не испытывал каких-то нежных чувств к девушке. Именно он как-то ляпнул, что будет чувствовать себя педофилом, если когда-нибудь, не дай бог, ощутит что-то подобное. Остальная же банда никаких комплексов и угрызений совести не испытывала – Ришка действительно приглянулась если не всем, то многим. Естественно, байкеры из клуба свою симпатию не развить, ни показать не пытались, для них девушка друга была неприкосновенна. И только один из банды, увидев Ришу впервые, брякнул на пьяную лавочку, а не попытаться ли ему за ней ухлестнуть?

Лександрыча тогда еле удержали.

Едва за Верещагиным закрылась дверь, как Арину словно подменили. С опустившихся плеч скользнула накидка, померкла улыбка, даже взгляд как-то потускнел. Аккуратно пристроив кусок меха на кресле, она обхватила себя руками, подняла голову, пытаясь снова улыбнуться, сделала всего один шаг… и стала падать, практически теряя сознание.

Кощей стоял ближе, потому успел первым. Подхватил ослабевшую девушку, машинально прижал к себе, не давая рухнуть на пол… и понял, что пропал окончательно.

Слишком слабой, слишком беззащитной, слишком… желанной она оказалась сейчас.

– Ришка, блин! – перепугавшийся не на шутку Лёха бестолково крутился рядом. – Почему сразу сказала, что тебе плохо?!

– Прости, – тихо шепнула Арина, неосознанно утыкаясь носом в грудь байкера, у которого внутри всё сжалось от ее неосознанного порыва. Кощей прекрасно осознавал – чёрта с два она сделала бы что-то подобное, находясь в трезвом уме и твердой памяти!

– Угомонитесь оба, – откровенно поморщился парень, подхватывая девушку на руки и направляясь с ней в сторону дивана. – Нашли, млять, время для расшаркиваний! – аккуратно усадив Арину, он вытянул из кармана ключи. – Подгони мою машину к крыльцу. Ждать Олега смысла не вижу, едем в больницу.

Шут, прикованный к рабочему месту, пока нет его начальника, если и хотел что-то возразить, едва взглянув на бледную подругу детства, моментально проглотил все слова. И минуты не прошло, как его не оказалось в кабинете, а долговязая фигура с взлохмаченными темными волосами мелькнула на мониторе, транслирующем записи с камер на служебной парковке.

– Болит? – только и спросил байкер, глядя как девушка пытается сесть прямо. Помочь он не спешил, зная, что чем больше будет ее касаться, тем сложнее будет себя сдержать.

– Очень, – тихо вздохнула Арина, пытаясь дотянуться до туфлей. От неловкой попытки снять обувь у нее вырвался тихий стон, а лицо заметно побелело даже через слой косметики, незаметной с первого взгляда.

Этого хватило, чтобы Кощей, ругнувшись, всё-таки не выдержал и помог опереться на спинку дивана, после чего аккуратно пристроил ее ноги на своих коленях.

– Пыточные, мать его, инструменты, – пробормотал себе под нос, пытаясь расстегнуть тонкие ремешки синих туфелек на высоченных каблуках. – Не могла у рыжей кеды одолжить?

И меньше всего он ожидал, что после стона облегчения, когда непослушная обувь слетит на пол, вдруг раздастся сдавленный вздох спохватившейся Риши:

– Аня… Я совсем забыла! Ром… она синяки увидела!

– Да… блин, – едва не матюгнулся парень, запуская руку в собственные волосы. При воспоминании, что на самом деле творилось на спине Арины, никак не подходящее под обычное определение «синяки», по спине прошлась дрожь, заставляя сжать кулаки. И лишь только вспомнив о своих ладонях, до сих пор лежащих на хрупких щиколотках, в последний момент смог кое-как удержаться. Подумал… и снова ругнулся. – Хреново, Риш. Впрочем, Анька не из болтливых. Если сразу не сказала, значит, будет молчать. А завтра я с ней сам поговорю.

– Спасибо, – тихо вздохнув, улыбнулась Арина. Мягко так, мило, извиняющее. Одновременно пытаясь ненавязчиво высвободить свои ноги!

Кощей перевел на них взгляд и, сделав над собой усилие, всё-таки выпустил их, позволив опустить на пол. Хотя поймал себя на мысли, что делать этого не хочется от слова «совершенно»…

Шут появился как нельзя вовремя.

Тряхнув головой, отгоняя наваждение, финансист встал, забирая протянутые ему ключи, старясь не смотреть на Арину, которая, на минутку, всё еще была и оставалась девушкой его лучшего друга!

Млять. Да что за херня с ним происходит? С каких пор его на невинных девочек потянуло со страшной силой?

– Продержишься немного? – Леха тем временем присел на корточки напротив своей соседки. – Я приеду, как только Олег вернется.

– Ты же не спал всю ночь, – негромко заметила Риша, неловко комкая подол платья. – Как ты…

– Да привыкать, что ли? – перебив, хохотнул парень и заставил обнять его за шею, после чего легко подхватил девушку на руки. – Оставь тебя одну, снова же куда-нибудь вляпаешься!

– Шутник хренов, – хмыкнул прекрасно всё расслышавший байкер. С чувством юмора у них обоих сегодня выходил явный напряг. Ладно, хоть не с мозгами! – Положи, где взял. Сам отнесу.

– А перед шефом как оправдываться будешь? – иронично выгнул брови Шут, не торопясь отдавать драгоценную во всех смыслах ношу, хотя прекрасно понимал, к чему клонит Ромыч.

– Каблук сломала, ногу подвернула, голова закружилась, – усмехнувшись, перечислил Кощей, затушивая в пепельнице так и не докуренную сигарету. – Мало ли? Забудь про персонал, они сейчас по боку. Если те придурки из тачки увидят тебя, сразу поймут, кого ты несешь, и поедут следом. Меня они не знают, решат, что просто кого-нибудь снял на ночь.

Шут сразу не нашелся, что возразить. И только слабая Арина, прижимающаяся к его груди, хмурилась, явно не понимая, о чем идет речь. Но и спрашивать не стала, в очередной раз доказав наличие мозгов в ее хорошенькой головке.

А может, слишком устала, чтобы вдаваться в подробности или вообще соображать. По тому, как она слабо обняла его за шею, уткнувшись носом в плечо, Ромыч окончательно утвердился во втором варианте и поспешил на выход. К счастью, по дороге им никто не попался, все работники находились на своих местах, а охранник на посту лишних вопросов не задавал.

Предварительно закутав девушку в свою толстовку, байкер отнес ее в машину и вернулся за вещами, вытащенными из женской раздевалки проворным Шутом. Сам он на улице появиться не рискнул, и не зря – за всю дорогу до больницы, как бы Кощей не петлял по городу, всматриваясь в зеркала заднего вида, «хвоста» он так и не обнаружил.

До палаты он Арину донес лично, не слушая никаких возражений – девушка к тому времени была белее мела. Оставив ее в заранее зарезервированной палате, той самой, из которой они уезжали накануне, отправился на поиски врача.

Главного, естественно, в столь поздний час на месте не оказалось, зато отыскался дежурный. Тот, едва завидев хмурого байкера и владельца клиники по совместительству, чуть ли не галопом поскакал обхаживать пациентку, даже не дослушав распоряжение до конца. Разве что на посту медицинскую карту прихватить не забыл, и то ладно.

А Кощей же, устало потирая переносицу, направился на пожарную лестницу, дабы наконец-то нормально покурить. В машине он не рискнул дымить из-за плохого самочувствия Арины.

Но и тут его ожидала птичка обломинго, распустившая свои перья в последнее время по поводу и без – на железном балконе обнаружились тройка молодых людей. Один, судя по больничной пижаме и шлепанцам являлся пациентом, а вот остальные, одетые уже по погоде, скорее всего заглянули к нему в гости.

Ромыч, привалившийся в тени спиной к стене, даже вспомнил слащавого светловолосого «больного», вроде как являющегося гитаристом какой-то мега-популярной молодежной группы. Загремел он сюда аккурат после очередного концерта то ли с почечными коликами, то ли еще с какой-то подобной хренью… И его пиар-менеджеры не так давно требовали связаться с владельцем клиники, чуть ли не умоляя оставить данное происшествие в тайне от прессы и бесконечных фанатов. Кощей, впрочем, ничего против не имел – толпы беснующихся малолеток под окнами нахрен никому не нужны.

Его больница только носила название «травмпункта». На самом деле четыре этажа вмещали в себя не только кабинеты специалистов, но и всевозможные аппараты для исследования, отдельные палаты для долгосрочного пребывания, а так же операционные с реанимацией. И, конечно же, здесь привилегированным пациентам гарантировалась анонимность… Полнейшая. Хотя с криминалом Рома предпочитал не связываться и своим подчиненным не позволял.

«Максимус» был их общим творением, детищем и местом отдыха. И хотя приносил неплохой доход, почти у каждого из банды был свой, отдельный бизнес.

– А бабы… Бабы-то хоть здесь приличные есть? Или совсем тухляк? – послышался голос одного из «одетых» парней, вырывая задумчивого финансиста из его размышлений. Вникнув в вопрос, он едва слышно хмыкнул, глубоко затягиваясь – их дружочек недавно из-под клизмы… какие ему сейчас бабы?

– Разве только медсестрички, – отозвался гитарист, пижонским жестом откидывая назад собственную шевелюру. Кощей снова хмыкнул. Ну-ну… он себе работниц с панели не набирал. А потому с удовольствием посмотрит, как данную, с позволения сказать, звездочку, улыбчивые девочки пошлют с его подкатами туда же, откуда только что вытащили клизму. Правда байкер совсем не ожидал следующего высказывания и уже не в адрес персонала. – Правда, пока шел к вам, видал тут одну. Новенькая по ходу. Фигурка, фактурка – отпад! В вечернем платье, но грустная такая… С утремана пойду утешать!

– Я бы не советовал, – не сдержавшись, откликнулся Роман, спокойно стряхивая пепел с балкона. Заценив обращенные на него взгляды, он ровным тоном предупредил, прекрасно догадываясь, о ком шла речь. – Сунешься к ней – руку сломаю. Будешь искать, каким еще местом на своей балалайке пиликать.

– Парень, а тебе какое дело? – нахмурилась «звездюлька» подростков пубертатного периода. – Твоя девушка, что ли?

– Я предупредил, – меланхолично отозвался байкер, не собирающийся вдаваться в подробности.

Естественно, кого-то подобный расклад явно не устроил. И все трое парней, каждому из которых можно было дать ну от силы лет по двадцать пять, решили коллективно прессануть типа, вмешавшегося не в свое дело.

Многие недооценивали Кощея. При росте выше среднего и несколько худощавой фигуре, вкупе с небрежной свободной одеждой, его редко воспринимали, как кого-то опасного. Да только зря. Внешность всегда бывает обманчивой.

Но даже зная столь простую истину, на нее всё равно клюют все, кому не лень.

Вздохнув, Роман щелчком отправил окурок за балкон и, сунув руки в карманы, подошел к пациенту, решившего вякнуть на тему, которую даже задевать не стоило. А тот мало того, что по его внешности прошелся, еще решил исполнить бородатую шутку:

– Серьги носят либо пираты, либо голубые. А так, как я корабля поблизости не наблюдаю… Ну ты понял, да? Кстати, миленько. Дай гляну поближе!

И вскинул руку, собираясь выдернуть из уха байкера серьгу-колечко.

Вообще зря. Уши они с Лектором прокололи на спор еще классе так в девятом, и избавляться от незатейливых украшений до сих пор не собирались. Как и не терпели никаких шуток на эту тему.

Ладонь парня Кощей перехватил без труда, к вящему удивлению окружающих. И спокойно так хмыкнул, внимательно ее рассматривая:

– Левая, да?

Одно резкое движение и заснеженный балкон огласил неприятный хруст, а затем визг гитариста, упавшего от боли на колени. Его дружки отшатнулись, разом сообразив, что к странному парю лезть всё-таки не стоило… И что только в полумраке он выглядел почти подростком, худым и неформально одетым.

Сейчас же, присев с самым равнодушным видом возле скулящей на полу «звезды», легко удерживая его руку, неестественно вывернутую в запястье, он выглядел намного, намного старше. И не казался уже таким худым. Скорее поджарым, жилистым… и точно не слабым!

– Я предупреждал, – скучающим тоном заметил Кощей, смотря на любителя неудачных шуток. – Всегда стоит сначала подумать, к кому ты лезешь, а главное, стоит ли оно того. А теперь ползи, черепашка. Лечение и реабилитация за мой счет.

Надо признать, что на сей раз парни оказались куда как сообразительнее. Через пару минут их и след простыл, а вскоре из кабинета дежурного врача послышался шум и крики.

Равнодушно пожав плечами, финансист поднялся на предпоследний этаж, не испытывая ни малейших угрызений совести. В конце концов, особым терпением не отличался ни один из байкеров. Да и прозвище свое Рома получил не зря, как и Алексей Ярмолин, известный так же, как Ганнибал Лектор. Нет, каннибализмом Лёха не страдал… но псих и маньяк из него мог получиться еще тот.

Однако все события отошли на задний план, стоило ему только очутиться в палате. Свет был выключен, но освещения от бившего в окно уличного фонаря вполне хватило, чтобы обнаружить хрупкую фигурку, сидящую на краю кровати.

В великоватой ей больничной пижаме с закатанными рукавами, с длинной иглой капельницы в тонкой вене, с темными волосами, перекинутыми через одно плечо, девушка казалась призрачной, почти эфемерной. Почему-то именно сейчас, когда она сидела, ссутулившись, смотря на свои колени, покачивая босыми ступнями, отчетливо стали заметны круги под глазами.

Да и вся девушка, еще недавно настолько яркая и красивая, что перехватывало дыхание, смотрелась теперь блеклой. Одинокой. Сломленной…

И, подойдя ближе, Кощей понял, почему. Телефон, который Арина сжимала в ладошке, как и ее глаза, наполненные слезами, ясно поведали обо всем без слов.

Сдержав вздох, парень опустился на корточки перед ней, негромко задав вопрос:

– Миха звонил?

Закусив губу, Риша кивнула, стараясь сдержать слезы. Даже понимая, что их не избежать, Рома все равно спросил, стараясь не давить и говорить как можно мягче:

– И ты… Ты с ним рассталась?

– Да, – в ответ раздался то ли шепот, то ли всхлип. И Риша, всё-таки не выдержав, расплакалась.

Кощей терпеть не мог женские слезы и истерики. И не потому, что не знал, что с ними делать, а просто считая их неприятным оружием давления. Да только… почему именно с этой девушкой всё не слава богу?

Почему только она умудряется беззвучно ронять слезы, вздрагивая время от времени так, что у байкера, который только что сломал человеку руку, даже не поморщившись, внутри все переворачивается, а сердце сжимается от жалости?

Когда всё это началось, не мог сказать, пожалуй, даже сам казначей «Максимуса».

Просто увидел первый раз испуганное создание с невозможно синими глазами. Просто устроил тотализатор на то, как долго она продержится среди байкеров. Просто наблюдал за ней какое-то время… А потом просто понял, что в ответ на ее улыбку собственные губы растягиваются, являя самое глупое выражение его лица из всех возможных. И что в ушах постоянно звучит звонкий, нежный голосок: «Вам еще что-нибудь принести, Роман Евгеньевич?».

Да, глупо. Да, он понимал, что ему ничего не светит. Да, он не собирался отбивать у друга девушку, осознавая, что это фактически невозможно. Но и запретить себе смотреть на нее тоже не мог.

И, казалось бы, вот сейчас, когда они расстались, почему не воспользоваться случаем? Попробовать, хотя бы попытаться… Почему нет? Чем он хуже Лександрыча?

Категоричное утверждение, гласившее, что ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее рушить мужскую дружбу, и которого он придерживался всегда, казалось Кощею уже не столь… правильным.

Глава 4

– Сама доберешься? – едва оказавшись на родимой подземной парковке, спросил Алёхин, помогая своей спутнице выбраться из машины.

Рыжая только устало кивнула, сжимая в руке шпильки, вытащенные из волос. Обняв себя за плечи так, словно замерзла, негромко поинтересовалась, глядя, как сосед закрывает престижное легковое авто, одолженное у не в меру эпатажной родственницы:

– А ты куда?

– Прокачусь, – пожал плечами байкер, щелкая брелком сигнализации. Стоящий неподалеку «Хаммер» коротко и оглушающее пиликнул, приветственно мигнув фарами, а Мих хмыкнул. – Или пойдем нажремся с горя?

– Не, уволь, – мотнула головой Солнцева, нашаривая в крохотной сумочке, или как она там правильно называется, связку ключей. – Неаполь с ее чудными примочками второй раз я звать не хочу. А если я сейчас начну квасить, то преплюну даже Харлея, прости меня осспади… Завтра тогда не то, что косметолог, ни один реаниматолог не спасет! Так что тройное русское мерси, Лександрыч, но я пас. Как-нибудь перекантуюсь.

– Да я не настаиваю, – пожал плечами парень и, вздохнув, притянул к себе соседку. – Извини. Квартиры ты, по ходу, лишилась. Еще и выслушать всякую хрень пришлось.

– Да иди ты, – фыркнула ему девушка в грудь. И, порывисто обняв, отстранилась, глядя на него снизу вверх и даже улыбаясь вполне правдоподобно. – Можно подумать, твоя байкерская светлость не вкурила, от чего так зверствовала «милая» Зиночка. Гнобили ее внучка при жизни, вот она сейчас и отыгралась на всех разом. А что до наших типа отношений и положений в обществе – явно дело десятое. Один вопрос… неужели он реально настолько хреновый был, раз вы его всем классом дружно ненавидели?

– Не представляешь, насколько, – откровенно поморщился Мих, не желая вспоминать своего жеманного и истеричного бывшего соседа, который доводил его до белого каления одним своим видом. Видение тощей фигуры в одних обтягивающих штанишках и фартуке на голое тело, заявившееся к нему «в гости» как-то поутру, по-моему, до сих пор преследовало владельца «Максимуса» в кошмарных снах.

– Оу, – цокнула языком Анька. И, взлохматив ярко-медные кудри, снова улыбнулась. – Суду всё ясно, однако. Знаешь, Мих… Я как бы не в обиде. Знала, на что шла. А вот перед остальными надо бы извиниться.

– Не вопрос, – просто кивнул Алёхин.

– Ладно, пошлёпала я снимать эти орудия пыток в надежде получить ортопедический оргазм, – хихикнула Солнцева, указывая на свои туфли с высоким каблуком – Пока мои кеды там от зависти не сдохли. Спокойной ночи, что ли… Надеюсь, потрясений на сегодня больше не предвидится.

– А уж как я-то на это надеюсь, – проворчал байкер и, дождавшись, пока его соседка войдет в лифт парковки, который вел только до первого этажа, забрался в родимый внедорожник.

Уж он-то прекрасно понял, что Чудище имело ввиду, ведь именно ей на этом гребаном приеме перепало, как никому другому. И если оскорбления и унижения из уст бабулькиной подруги не слишком ее заколебали, то новость о помолвках Исаева с Воронцовой и Полонского с дочерью главы корейского конгломерата явно выбила ее из колеи.

На Демьяна было как-то откровенно плевать, Лександрыч даже порадовался – теперь-то рыжая его к себе и на шаг не подпустит! А вот как будет оправдываться Богдан, и что предпримет дальше, вопрос, конечно, интересный…

Впрочем, наплевать. Задумываться над чужими проблемами хотелось меньше всего, особенно сейчас.

Выезжая с подземной стоянки, Миха не чувствовал уже не злости, ни раздражения, ни обиды на горячо любимую родственницу. Пока на него навалилась лишь дикая, какая-то свинцовая усталость, из-за которой не хотелось ни рассуждать, ни думать вообще.

Единственным желанием было увидеть своего Ришика, забрать, увести к себе и заставить ее забыть обо всем, что произошло сегодня. Хотя и тут, как ясно понимал Алёхин, могли возникнуть большие сложности…

Не дай бог Арина, весь вечер вжимавшая голову в плечи и прячущая взгляд, снова вернется к разговору на тему разницы положений… Байкер лично удавит к чертовой матери долбанутую на голову «Зиночку»!