Коробка с серыми красками
Влад Козлов
Пройдя привычным путем от дома до встречи с сегодняшним днём, вы обязательно встретите на своем пути сотни судеб.Они везде, куда бы вы ни взглянули. Прячутся за окнами домов, во встречных машинах, в лицах детей и их родителей, в отражении осенних луж, шорохе листьев под большими ботинками прохожих, в морозных узорах на окнах и даже в вашей комнате – осталось только немножко присмотреться. В каждой зарисовке этого сборника вы найдете моменты, мгновения, которые кажутся несущественными, но в них заключена целая история. Сюжеты, разворачивающиеся перед вашими глазами, могут быть как трогательными, так и загадочными, доставлять радость, а порой и вызывать грусть. Но все они богаты деталями, которые скрываются в глубине серых красок.Пусть эти зарисовки помогут вам увидеть красоту и величие скрытых мгновений жизни и пережить каждую историю, словно вы стали частью этого мира, полного самых разных цветов и оттенков.
Влад Козлов
Коробка с серыми красками
«Счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!» -
«Пикник на обочине» – Аркадий и Борис Стругацкие
«Пиши кровью – и ты узнаешь, что кровь есть дух» -
«Так говорил Заратустра» Фридрих Ницше
О книге:
Пройдя привычным путем от дома до встречи с сегодняшним днём, вы обязательно встретите на своем пути сотни судеб.
Они везде, куда бы вы ни взглянули. Прячутся за окнами домов, во встречных машинах, в лицах детей и их родителей, в отражении осенних луж, шорохе листьев под большими ботинками прохожих, в морозных узорах на окнах и даже в вашей комнате – осталось только немножко присмотреться.
В каждой зарисовке этого сборника вы найдете моменты, мгновения, которые кажутся несущественными, но в них заключена целая история. Сюжеты, разворачивающиеся перед вашими глазами, могут быть как трогательными, так и загадочными, доставлять радость, а порой и вызывать грусть. Но все они богаты деталями, которые скрываются в глубине серых красок.
Пусть эти зарисовки помогут вам увидеть красоту и величие скрытых мгновений жизни и пережить каждую историю, словно вы стали частью этого мира, полного самых разных цветов и оттенков.
Вместо введения
Хочу сказать тебе кое-что.
У тебя в руках сборник моих историй, написанный в период с 2022 по 2024 год. В моей жизни было много небольших, но всё же перемен. В частности, многое узнал, менял своё мнение о некоторых вещах, и наконец-то определился, какая черепашка-ниндзя у меня любимая. Я считаю неплохой результат.
В этой книге много картинок. Не обращай на них внимания. Они не важны, и не играют никакой роли.
Так вот о чём это я… Ах да! Почему опять решился испачкать несколько килограмм бумаги?
Всю сознательную жизнь, в диалогах с другими людьми я не находил достаточно слов, чтобы рассказать то, о чем думаю ежечасно, вот и взялся за письмо. Книги помогали и помогают мне выговориться, найти общий язык с людьми. К слову, это самая лучшая терапия из всех, что я пробовал. Поэтому никогда себя не бойтесь – пишите! Искренне, БеСпокоЙно, БУЙНО, с ашипками, пропуская важные, на любом языке – только умоляю, пишите! Это не отнимет много вашего времени, а лишь наоборот, подарит. Рассказав самому себе свои мысли, вы надолго избавитесь от лишнего груза ответственности за прошлые и будущие деяния, рассеяв их в чистоте листа. Что бы это ни было – частушка, рассказ или подсчет долгов в преддверии получки, всё равно, главное – ПИШИ!
Мне нравится думать о том, что я стану стариком, буду сидеть в старом кресле с книжкою в руках. А в книге этой будет написано, каким я был дурачком в свои то 27. О чем думал, о чем переживал – наверное все это будет таким несущественным. Это будет так странно, но так интересно. Великий всё-таки дар – помнить!
Я понимаю, что довольно глупо писать о жизни. Глупо и странно писать о том, что происходит вокруг, ведь искусство наблюдений не ново, да и каждому из нас есть, что рассказать.
Однажды я услышал, что худшая привычка писателя – это рассказывать собственную жизнь. Ты замыкаешься в творчестве, идеи иссякают, и, как следствие, ты больше не можешь выдавать новый материал. Каждый мог бы написать книжку о том, что болит. Только скудный фантазией человек способен писать о окружающем его мире. Но так уж сложилось, что хочется. Ноет. Чешется. Должно быть тут! В последних работах я стараюсь давать вольную своим мыслям и фантазии, но слишком часто хожу вокруг да около, за что прошу меня простить. Я могу быть нуден, затянут, и непонятен. Но прочти! Дотерпи! Может здесь ты найдешь понимание, участие, понимание, или же что-то другое, что так давно искал.
На этом все, желаю тебе приятного прочтения этого небольшого сборника моих работ.
Мне сейчас 27 лет, меня зовут Влад. Надеюсь мне не будет стыдно перечитывать это, скажем, в 55. Но если ты, Владислав Владимирович из будущего сейчас это читаешь, то знай – вот так я видел мир. Я рассказывал так, как сам хотел. Я наконец нашел рецепт собственного пространства абсолютной свободы, и ни за что его не упущу.
Сейчас я счастлив, и искренне верю в то, что всё только начинается. Кажется, что я поймал точку отсчета для своего огромного, локально-легендарного пути.
Буду оттачивать и любить собственную свободу, буду продолжать безобразничать и куролесить, лишь бы наконец стало весело. На данный момент по моим друзьям, знакомым, коллегам разошлось больше сотни напечатанных моих книг, у меня уже больше 50 читателей, и я ни за что не остановлюсь.
Хочу сказать тебе кое-что, друг!
Добро пожаловать в мою новую книгу!
Письмо
Оголённым медным проводом меня бьёт при виде твоего до безобразия милого стана. Ты- моё существо, моё создание, тебя невозможно заслужить у Бога – только добиться, выиграть в неравной схватке со всей вселенной, которая несомненно будет против наших с тобой рук, схваченных в замок. Плата за стремление – добиваться всю жизнь, так и не узнав, что ответ был гораздо проще. В моей парадигме ты вольна быть кем угодно, ибо не только душа, но и другие пределы моей внутренней тюрьмы подвластны тебе. Любую частичку моего сознания ты вольна занять, введя меня в полное безумие, или же наоборот, расширив просторы тюрьмы моего рассудка стать важной и неотъемлемой его частью.
Стрелки на твоих голубых как небосвод глазах бесконечно указывают на что-то неосязаемое, воздушное и яркое. Стрелки твоих глаз ранят больно, ранят как молнии, поражая главный нерв и разрывая больное сердце чуть суровее, чем стая бешеных собак.
Каждая написанная мной буква переливается в слово, далее в предложение, а после – в острый нож, который срочно нужно кормить свежей красной краской, что наполняет моё шаткое тело. Каждое написанное слово о тебе бьёт в грудь так сильно, что я не в силах разобраться, кем стал. То ли я графоман, вот уже годы пытающийся хлыстами острых слов выбить из тебя чувства, то ли влюбленный двухэтажный человек, в порванном пальто, из дырок которого сочатся невнятные слова о том, как же ты мне сильно нужна.
Изо дня в день я преодолеваю препятствия на пути к твоей благосклонности. Будто по ступенькам иду, поднимаюсь, на бесконечную лестницу. Лишь мысль о том, что своё влечение я питаю бесконечным стремлением к очередной глупости не даёт мне все бросить и пасть в пропасть твоей безызвестности.
А помнишь, дорогая, как мы разговаривали вечерами напролёт, по телефону. Я смотрел на луну, и думал о том, что ты тоже на нее смотришь. Я представлял, что между нашими взглядами и луной вновь, как и вчера, появилась тонкая ниточка из волн, наших взволнованных и таких звонких и смешных голосов. Я рассказывал тебе о любви, думая, что пробуждаю в тебе ангела, хотя, как оказалось, всего лишь дразню твоих демонов.
Милая моя. Моё стальное как прут тело создано было для самого мягкого – любить вечно, безответно и холодно. Обжигая льдом железа любимые, но теперь уже чужие губы, пропитываю маслом факел своего характера, чтобы завтра сжечь мосты меж нами, и, наконец-то стать вновь несчастным куском черного металлолома. Сейчас же я и желаю, и боюсь того, что ты покинешь мои мысли. Уйдешь прочь из моей души, на прощание хлопнув лёгкой дверью. А я после буду счастлив, как глупец, и перестану, наконец, замечать, что в окнах многоэтажек вокруг меня ни разу не мелькнёт хитрый лисий хвостик твоей прически, что пахнет свежей постелью.
Истинно мужской голос во мне басовито и хрипло говорит, что мне все равно, что давно плевать на тебя, но эти слова едва слышны за пронзительным и громким детским хохотом. Ребенок в моей душе хочет, чтобы я проказничал, плакал, ругался, смеялся и во что бы то не стало шел к своей глупой и недостижимой мечте. Однажды этому ребенку исполнится 45, и он, не выдержав скуки быта современности выстрелит себе в голову из Беретты, отправив себя вновь в мир детства. В бесконечный сон, в которым я навсегда стану маленьким эгоистом, который ни за что не отступит от мечты дойти пешком до солнца. Быть может и сейчас, каждый клочок, исписанный бумаги, каждая деталь моей квартиры, каждый мой оголённый нерв – один большой сон после смерти. Если это так, то в прошлой жизни ты была реальна, в этом нет сомнений. И раз я настолько сильно привязан к тебе, то видимо мы были вместе, иначе и быть не может.
В идеальном мире, по ту сторону последней симуляции, я не смог заслужить пулю, так как заполучил себе нечто более ценное – твою руку и сердце. Возможно, в той квантовой реальности, мы были женаты. У нас была семья, дети, а может даже и внуки. Каждый день мы с тобой балансировали на грани нервного срыва, пребывая при этом в безрассудном счастье от нашей жизни.
Просыпаясь рано утром я видел тебя рядом, и обнимал твое такое хрупкое и тёплое тело. А ты, словно маленькая, пряталась в хрустящее одеяло.
По сути, так уж случилось, что жизнь сводится к простому биологическому, животному. Ты либо добавляешь миру пару очков кармы, либо забираешь, а все ради баланса на планете. Кто-то должен заниматься любовью ради забавы, я же занимаюсь забавами ради любви, так сложились звёзды над нами с тобой. Мой страх дал мне в руки оружие, и теперь я, вместе с ветром гуляю по-нашему с тобой лесу, где сейчас шумит твой дух.
Да, я по сей день блуждаю в этом лесу. Эти деревья недостаточно красивы, чтобы стать последним кадром твоих небесных глаз. И теперь уже никогда ничего не будет, все погибло, кроме моих чувств. Тебя, мою вселенную, моё сокровище, голос моей души и стук моего сердца – похитили. Да и кто же? Тот самый, которого не так давно ты стала называть "родной". Он был эгоистичнее меня, он посмел украсть твою красоту, молодость и голос. Он построил тебе домик, небольшой, примерно два на три метра под землёй, накрыл досками. Он сшил твои прекрасные губы друг с другом, хотя, признаться, я всегда втайне мечтал, чтобы они были пришиты к моим. Он резал твои розовые, почти детские пяточки. Он стянул так туго верёвку на твоих прекрасных белых ручках, что я мечтал бы, чтобы мои руки так привязали к твоим.
Как ты там говорила мне? Что я несу? Что ботинки у меня грязны? Что рубашка мятая?
А какая теперь разница. У тебя теперь тоже грязные ботинки и мятая рубашка. Но даже в этом безобразии, даже на опознании… Ты была прекрасна. Лишь в груди что-то сжималось сильнее обычного, и моя ранняя седина вышла чуть быстрее обычного, чтобы проститься с тобой.
Все горит вокруг меня, хоть и темнота. Хоть глаз выколи, но я все вижу, я чувствую его. Он до сих пор здесь, в истерике, прячется в этом лесу. Найду. Погибну от безумия, но найду. Беретта в моей руке, кажется, уже совсем изголодалась. Лучшее дополнение к мятой рубашке. Не хватает, разве что, тонкого чёрного галстука и колечка с бирюзой, что я тебе когда-то дарил.
Попутчик
В поезде сидел вальяжно, как и обычно сидят в людных местах мальчики лет двадцати трёх от роду. Полубоком, нога с размахом запрокинута на ногу и величественно покачиваясь нависает над нехитрым половым покрытием. Столик от впереди стоящего сиденья был откинут, на нем важно красовались почти допитая бутылка classic-cola и пачка Кириешек.
Я не смел противиться возможности, и, честно признаться, желанию. Немедленно подсел к нему.
– Сэр, добрейший день, а чем вы занимаетесь?
– Ужинаю, спасибо за вопрос. Присоединитесь? Правда Кириешки почти закончились, но крошечки я вам досыплю. И запивайте сразу.
– Не откажусь, с вашего позволения! – я взял в руки помятую пачку сухариков, обстучал её пальцами так, чтобы крошки ссыпались вниз. Получилось весьма прилично. Мой новый momentum-попутчик протянул мне classic-cola. Я сделал большой глоток, потом ещё и ещё, пока на дне не осталось пол глоточка. Безошибочно: там была водка, 50:50 смешанная с колой. Весьма отчаянная рецептура, применяемая только в особых случаях. Обычно люди после такого нехитрого ужина едут кутить. И, как правило, до этого было выпито еще столько же в слегка более стеснительной пропорции 30:70.
Я слегка поморщился и спросил:
– А вы, я так понимаю, на кутёжный концерт какой путь держите?
– Верно! Все верно! – улыбнувшись, ответил мне будущий друг. – Я Толий, можно просто Анатолян. А вас как зовут?
– А меня не зовут, я сам прихожу.
– Ну тогда приходи, при случае. Я таким как ты, дуракам, всегда рад.
Примерно так я всегда представлял себе встречу с Богом. И я оказался абсолютно прав. Правда и подумать не мог, что моим Раем окажется столичный поезд, который бесконечно бегает по кольцу то в одну сторону, то в другую, таская меня по голодному желудку столицы моей юности.
Кто бы мог представить.
Смерть читателя великой и непредсказуемой визуальной новеллы, под названием «Жизнь» обретается вместе с не всегда логичным завершением своего собственного пути. И, ровно так, как и до рождения, стеснительного читателя ждёт ничто после смерти. И это ничто – есть сон. До рождения он видит свой первый сон, безгрешный и прекрасный, потому и при прерывании оного – кричит как резанный. А на пороге отключения организма от мирового сервера мозг создаёт свой последний сон. Про поезд, про Бога, про Кириешки. Про такое незначительное, но тем не менее лучшее, что видел.
Творец
Творец нашего мира был зачат случайно, после жаркой вписки на пантеоне, иначе как объяснить такую злость к миру. Он подкидывает нам все новые и новые беды и чудеса. Многие говорят, что это сделано для укрепления нашей веры не в Него, но в Себя. Но к середине существования ресурса твоего тела ты понимаешь, что единственный творец – есть ты Сам.
