– При второй дистилляции начальный выход содержит много вредных летучих веществ – это «голова», её отсекают, далее собирают «тело», ну по легенде – «душу», содержащую 69-72% спирта. Как только концентрация спирта снижается до 60%, перегонку прекращают. Остаток называется «хвостом»… Мне продолжать про легенду?
– Да-да, пожалуйста!– искренне улыбнулась Нелли.
– Жак залил «душу» в дубовый бочонок и преподнес монахам в качестве презента. Те забыли о нём, а когда через несколько лет нашли и открыли бочонок, пришли в восхищение от аромата и вкуса крепкого напитка, назвав его «ангельским».
– Спасибо, Максим, огромнейшее, вы можете идти. Ну вот, – Нелли посмотрела на Лору. – От лукавого коньяк получается, хоть и принятый монахами, и ты не можешь точно утверждать, что это божье чудо. Ведь так?
– Ты меня сейчас окончательно запутала: вино, коньяк… Вино – это божественный напиток, а коньяк, значит – от алхимика, которому дьявол нашептал рецепт…
– Но монахи, в конечном итоге, его приняли за ангельский напиток. Теперь вернёмся к твоей проблеме,– Нелли отставила бокал с вином и взяла рюмку с водкой. – Ты ювелир, специалист по камням. Как там твоя профессия называется?
– Геммолог.
– Вот, точно! Ты геммолог, дипломированный специалист, позволяющий людям любоваться истинной красотой недр земли. Давай выпьем за тебя.
– Прекрасный тост, но выпьем после. Я жду вывод, Нелличка.
– Так он очень простой, моя хорошая. Какого, как говорится, чёрта, ты переживаешь? Все камни это щедрый дар земли, они несут свой заряд энергии, обладают лечебными свойствами – сама мне лекции на эту тему читала, и не раз. Вы облагораживаете камни, придавая им интенсивный цвет, чтобы приносить радость людям от любования красотой. То же самое можно сказать и про виноделов, которые делают вино из винограда, и не только из него. А коньяк – это своего рода тот же самый «облучённый» топаз, – образно выражаясь. Так что вы с Максимом выбрали оба одну из благородных профессий. Делайте её на совесть, это и будет правильно!…
– Может ты и права, но мне не хочется отдуваться потом, на божьем суде, за все свои убитые «чудеса».
– Опять двадцать пять! Хорошо, не нравится пример с вином и коньяком, возьмём тогда врачей-гинекологов. Им приходится делать аборты, и не потому, что к этому есть показания, а из-за капризов самих пациенток. Чем не убийца чудес, а? Не сделаешь ты, сделает какая-нибудь бабка-повитуха, если беременная твёрдо решила избавиться от плода.
– Ну ты уже совсем утрируешь, Нелличка. Ладно, хватит, я поняла – надо делаю свою работу качественно и от души, не обращая внимание на тараканов в голове каждого из покупателей. Давай выпьем за твоё умение находить аргументы и давать понять, насколько всё относительно в жизни. Теперь я уже рада, что работаю геммологом, а не гинекологом.
– Вот и умничка. Кто бы мне вот так разрулил всё в голове? Ума не приложу, где искать хорошего повара?– развела руки в стороны Нелли. – Одно знаю точно, официанта Максима я заберу к себе в ресторан.
– Отправишь, после окончания универа, к бывшему мужу виноделу в Италию? Он там же, кстати?
– Да. И слава богу, что не выносит мне мозг своей ревностью. Как вспоминаю, так волосы дыбом. Хорошо, что Ренато адекватный.
– Везёт тебе,– Лора не смогла скрыть ноток зависти в голосе и Нелли это почувствовала. Афишировать, а уж тем более обсуждать свои отношения с молодым художником ей не хотелось. Ренато и Лора были знакомы, он обращался к ней по поводу драгоценных камней, делал на заказ ювелирные украшения в салоне. За последний год все изделия были исключительно для Нелли, чего стоили только две броши в виде бабочек: тонкая, в прямом смысле – ювелирная работа мастера, вызвала восхищение всех работников ювелирного салона. Шеф Лоры даже заказал у Ренато профессиональную фотосъёмку из-за этого, чтобы внести изделия в каталог… Когда Лора увидела обе броши на лацкане Неллиного пиджака, на вечеринке по поводу дня рождения Ренато, у неё не осталось сомнений, что у её подруги и художника не просто дружеские отношения. Лора была хороша собой, ещё и на десять лет моложе Нелли, Ренато всегда ей делать множество комплиментов при встрече и приглашал на фотосессию. Вот только Лора, при всей своей кажущейся уверенности в себе и даже наглости, в каких-то моментах, внутри была человеком нерешительным и сомневающимся. Ей требовался постоянный допинг, и Лора в какой-то момент вывела для себя форму уверенности: тридцать граммов коньяка с утра и двойной эспрессо, и весь день будет более менее легко проходить. Иногда бывало, что и в обед нужно было немного выпить, но она старалась не злоупотреблять. Когда Нелли призналась ей, что у неё серьёзные отношения с Ренато, Лора несколько недель была сама не своя от обиды, зависти и несправедливости, едва не уйдя в запой. В свои сорок лет, у неё за плечами было уже два развода, несколько коротких романов. Последние полтора года так вообще – непроходимое тотальное одиночество, потому что повзрослевший сын от первого мужа, переехал в Санкт-Петербург учиться. Лора, от отчаяния, закрутила роман с коллегой по работе, но тот оказался скуп не только на ласки, но и на подарки…
– Мне пора, хочу ещё в ресторан заехать,– вывела свою подругу из раздумий Нелли. – Без Бартоломео, чувствую, придётся мне там поселиться пока.
– Да, понимаю, – кивнула Лора. Ей и самой захотелось уже закончить этот вечер, с утра надо было рано вставать на работу.
– Предлагаю на восьмое марта встретиться у меня в ресторане. Отказ не принимается. Обещаю сюрприз,– подмигнула Нелли. Ей почему-то вдруг захотелось сделать Лоре хороший подарок, но для этого надо было сначала поговорить с Ренато…
