– в случае привязывания и инфантилизации ребёнка, чтобы он всегда был рядом с мамочкой – ребёнок лишается самостоятельности и возможности самореализации.
То есть коллизия. Коллизия потребностей. Конфликт.
Какие могут быть ситуации? Варианта два.
1. Конфликта нет (у мамочки есть любимый и преданный муж, и она ходит на джиу-джитсу, где агрессию разряжает), и тогда всё хорошо.
2. Конфликт есть, это конфликт потребностей матери и ребёнка.
Рассмотрим ситуацию 1.
Коллизия есть, у матери есть виды на ребёнка. Пока ребёнок маленький, слабый и постоять за себя не может, мать использует силовые методы. Я называю эту стратегию «злая фурия».
Когда ребёнок вырастает, и начинает давать отпор, мать может сменить стратегию, чтобы ребёнок от нее совсем не сбежал, на другую – «сладкая мамочка» (не директивный контроль). Я расскажу об этих двух стратегиях дальше.
Ребёнку кажется, что мамочка исправилась, перестала его насиловать, признала его границы, а значит он «сепарировался». А вот фигушки. Просто сменился формат материнского контроля, с директивного не директивный. (Психотерапевты, кстати, тоже контролируют своих клиентов-пациентов, даже не директивные, я эти фишки изучил, как-нибудь напишу про это).
Рассмотрим ситуацию 2.
Мать может быть «хорошей», и не использовать в отношении ребёнка насилия и силовых методов вообще. Ну, повезло ребёнку с мамочкой!
Но, как говорил древнегреческий философ Гераклит, «всё течёт, всё изменяется». Ребёнок вырастает. У него появляются новые собственные интересы. Например:
– дорогой человек, муж или жена, которых мать по какой-то причине не принимает (с мамочкой не поладили);
– творческая или социальная активность, которых мать не одобряет (возможно, из неосознаваемой зависти или страха);
– религиозные взгляды, политические убеждения, которые для матери неприемлемы;
– ну или как вариант, любимый муж мамочки неожиданно помер, а найти нового шансов нет, ибо возраст, возникает одиночество и пустота.
При смене обстоятельств мать может начать использовать своё влияние, корректировать ребёнка так, чтобы он соответствовал ее ожиданиям:
– обесценит неугодного мужа/жену (доведет до развода);
– подорвёт веру в себя (в творческом процессе);
– начнёт грамотно запугивать (подрывая нежелательную социальную активность, в том числе свой бизнес или неугодную матери работу);
– исподволь обесценит мировоззренческие взгляды и установки (внушит сомнения, взгреет их, она ведь мастер влияния на ребёнка).
В общем, когда у подросшего чада появятся новые собственные ценности, идущие вразрез с интересами и ожиданиями матери, она может начнет исподволь атаковать/разрушать эти самые ценности. Ребёнок бросит творчество, социальную активность, бизнес, любимого человека…
У матери всегда был «пульт управления», в кармане лежал, в потайном. И она этим пультом не злоупотребляла, так что ребёнок такой мамочке полностью доверяет, бдительность и критичность в отношении матери у него не то, что усыплена, а отсутствует как явление. В итоге какая-либо самореализация для этого самого ребёнка накрывается медным тазом.
В обоих случаях кажется, что с «сепарацией» всё в порядке. В первом случае насилие со стороны матери сначала было – потом прекратилось. Во втором случае насилия не было вообще.
Но мать всё равно управляет ребёнком, как ей заблагорассудится. Просто для этого она использует не директивные методы. В этом смысле мамочка круче самого распиаренного психотерапевта или НЛПёра.
В общем, сепарации, в смысле прекращения влияния матери – не бывает. Механизм материнского влияние встроен в каждого человека на генетическом, бессознательном уровне. Принцип такой: «Отключи критичность и подчиняйся матери». Иначе младенец не выживет. Для повзрослевшего человека этот механизм может создать проблемы. Какие – об этом вся моя книга.
Конечно, бывает, что это влияние матери не идет вразрез с интересами ребёнка. Она его поддерживает, где-то вдохновляет… То есть помогает стать самостоятельным и самореализоваться. Имеет место согласованность, между потребностями ребёнка и матери, и это можно называть «сепарацией». При этом, возможность влияния у матери остается всегда.
По сути, материнское влияние – это встроенный в человека механизм эмоциональной и интеллектуальной зависимости. Он закрепился в генах, потому что помогает младенцу выживать. Но младенец вырастает, а механизм может продолжать действовать, уже ему во вред.
Это, условно говоря, «нормальный» вид зависимости, социально приемлемый, и даже одобряемый. Как телевизор. Если человек его смотрит, даже «для фона» включает, то потребительские программы, внедряемые маркетологами через рекламу, на этого человека влияют. Определяют его поведение. Даже если сам человек это отрицает, он просто этого влияния не осознаёт. Единственный способ прекратить влияние телевизора на сознание и эмоции – выбросить его на помойку. Я это сделал, кстати, в 2006 году, и ни разу об этом не пожалел.
Мать влияет так же, как телевизор. Её влияние может не осознаваться, но оно неотвратимо.
Мать не диктует, она меняет эмоциональные состояния и оценки. По сути, ребёнок начинает смотреть на мир глазами матери. По-другому думать, другого хотеть. Ему кажется, что это «он сам так хочет» и «он сам так думает». Так же как человек «сам хочет» купить последнюю модель айфона. Но он не сам. Это маркетологи внушили. И с матерью так же.
Сопротивляться материнскому влиянию силой воли невозможно. Потому что мать воздействует на саму внутреннюю мотивацию, меняет ее. Меняет как ей выгодно. Мать повлияла – и человек хочет другого, смотрит на вещи по-другому. И он не видит своих цепей.
А мать будет разыгрывать эту карту, чтобы получить свое. Потому что все, в конечном счёте, преследуют свои собственные интересы, и куют своё собственное счастье. Так, как они его понимают. Эгоизм.
Апофеоз материнского деструктива – ребёнок придаток. В смысле, придаток мамочки. Он всю жизнь при ней сидит. Мать его с детства ослабляла, психологически, подрывала веру в себя, уверенность. В самых жизненно важных вещах: обеспечить себя, заинтересовать собой другого человека противоположного пола. И выросшее чадо, без денег и без собственной семьи, сидит при этой самой мамочке. А она говорит, что «это он сам у меня такой, несамостоятельный». А это мать ребёнка разрушила. И ей за это не будет ничего.
Свободу не дают – ее берут.
И если обнаружилось, что у матери есть виды на ребёнка, что она рассчитывает за его счет удовлетворить личные потребности, если это стало очевидным – от такой матери надо уходить. И не возвращаться. В смысле полного неконтакта. Кстати, термин «неконтакт» используется в 12-шаговых группах по борьбе с различными зависимостями. И в случае материнского влияния именно неконтакт – самое эффективное средство. Как с любой зависимостью, впрочем.
Если у матери есть виды на ребёнка, то либо неконтакт, либо мать будет рушить. Если хочешь быть самостоятельным и идти к своим ценностям, от такой потребительски настроенной матери придётся отделиться.
Мать не меняется. Потому что она – авторитет. Во всем, что касается ребёнка, она права, а ребёнок не прав. Потому что она – мать, и лучше знает. И это так ощущается на уровне эмоций, просто генетически в человека встроено. И она сама себя так воспринимает. Это может маскироваться, даже матерью от самой себя, но это всегда так. Пока ребёнок маленький – всё ОК. А потом начинаются проблемы.
И если мотивы матери идут вразрез со стремлениями ребёнка, она сделает с ним всё, что захочет, а он даже не заметит. Матери не исправляются. Потому что генетика. И если потребительское отношение матери к ребёнку проявилось, желание за его счёт удовлетворять свои собственные эмоциональные потребности, тогда только game over. Это не поменяется. Никогда.
Если вы это поняли, то для сохранения собственной целостности от такой матери нужно дистанцироваться, практикуя полный неконтакт. Потому что своим скрытым влиянием она разрушает вашу целостность, и не разрушать она не может.
Если вы пойдёте к психологу, он вас подстроит под мать, заставит с ней смириться и подчиниться. Психолог не может поменять мать:
– во-первых, она не участвует в терапии;
– во-вторых, социум всегда на стороне матери, это такой социальный стереотип «мамочку надо любить и по-другому нельзя», и психолог как часть социума тоже этому стереотипу подчиняется.
Психолог может только поменять вас, и единственным способом – подстроив под мать, примирив с ней. И она разрушит вас окончательно, вы даже никогда не узнаете, каким могли бы быть и чего достичь, если бы мать вас не разрушала.
Кстати, для примирения с матерью психологи частенько пользуются двумя приемами:
1. Оправдание матери (она больная, с головой не в порядке).
Но больной – этот тот, кто лечится, у психотерапевта, психиатра. А если лечиться не хочет – это уже не болезнь, а злонамеренность. И надо сматываться.
2. Отреагировать злость на мать. Злость за то, что она разрушала. А когда злость «разрядится» – простить мамочку и вернуться к ней.
А вот скажите, если кого-то изнасиловали, нужно ли злиться на насильника? Будет ли следователь спрашивать «вы на него злитесь?» Нет. Он закроет насильника в тюрьму, минимум на 3 года. Потому что насильник причиняет вред (половой неприкосновенности личности), и правоохранительные органы с насильниками борются.
На насильника не нужно злиться. От него нужно убежать. И сдать его в полицию. А мать в полицию не сдашь. И психологи часто подводят к злости на мать, потом разряжают её, и возвращают к мамочке. Это стандартная стратегия работы. Вряд ли позволять за ваши собственные деньги загонять вас в пожизненную клетку.
Социум, по крайней мере в России, всегда будет на стороне матери. В школе изучают «Тараса Бульбу», а там есть слова «я тебя породил, я тебя и убью». И это в головы всем вбивается. Даже если предлагают поразмышлять, прав Бульба или нет. Какие тут могут быть вопросы? Как он может быть прав? Может, и про насильника такое же сказать: «а может, он прав?» Ему ведь сношаться хочется, вот он и сношает свою жертву.
Самое разрушительное – психологическое насилие, когда мать психологически истязает ребёнка, образно говоря, «рвёт нервы в клочья». Животное понимает только физическую боль, а человек ещё и психическую. И когда её намеренно причиняют – это, по сути, живодёрство. Оправдание, что «я же не бью кулаком» – не состоятельно. Потому что психическое насилие разрушает человека во много раз сильнее, чем удары кулаком.
При этом, несмотря на насилие, встроенный механизм материнского влияния никуда не девается. Поэтому ребёнок, подвергающийся насилию со стороны матери, буквально оказывается в аду.
Мать, насилующая ребёнка психологически, на мой взгляд, хуже живодёра, потому что:
– человек несоизмеримо ценнее животного;
– психика человека несоизмеримо сложнее, чем у животного, а чем сложнее система, тем проще её непоправимо разрушить (что проще сломать – велосипед или космический корабль?)
Представьте, индивид купил маленького котёнка и начал его мучать. Котёнку некуда деваться, он во власти хозяина. И никто ему не поможет. Есть статья УК за живодёрство, по ней на практике, насколько я знаю, очень редко наказывают. И за детей такая статья нужна, особенная статья, чтобы в составе был особый субъект преступления – мать. Строже с матерей спрашивать. И процессы делать публичными, чтобы острастка была. И сроки большие назначать. И по телевизору показывать, как они в тюрьмах сидят. Возможно, тогда насилующие матери соизволят обратиться к специалисту, и начать что-то делать со своими садистскими наклонностями.
К сожалению, социум, наш российский – на стороне матери. На стороне – в смысле безусловно. Это по факту так. Отца за насилие над ребёнком, может и осудят, мать – никогда, по крайней мере в России. Это махровая предвзятость.
Поэтому тому, кто стал жертвой материнского насилия, не стоит искать поддержку у окружающих. Это вопрос не стоит обсуждать, ни с кем. Чтобы не подрывали решимость к отделению от матери и не возвращали к ней. Не поддержит никто. Потому что все – на стороне матери. Даже если мать – живодёрка.
Два формата материнского контроля. Паттерн «бунт – бегство – возвращение»
Механизм родительского материнского влияния встроен в каждого человека, «на подкорке». Это инструмент для выживания маленького беспомощного ребёнка во враждебном мире. И этот механизм после взросления ребёнка никуда не девается. Пока человек находится в коммуникации с матерью, она для ребёнка – авторитет.
Правда, этот самый авторитет может вести себя по-разному. Использовать разные форматы материнского контроля. Их два. Две стратегии.
Стратегия матери № 1. Злая фурия (или «строгая надзирательница»).
Эта стратегия основана на силовом давлении.
Пока ребёнок маленький, со стороны матери имеет место директивный контроль. Мать диктует, что делать, ребёнок не может сопротивляться, у него психика не окрепла. В общем, мать ребёнком командует, с разной степенью жёсткости. Управляет им, как извозчик лошадью.
И в принципе, такая мать может действовать в интересах ребёнка, как она их понимает и как она умеет. Заставляет учиться, на работу устроит. Это как надзирательница, строгая, но справедливая. Ей потом дети спасибо вполне могут сказать, за то, что она из них «человека сделала».
А бывает и по-другому. Это как раз метафора «злой фурии». Такую стратегию агрессивно-садистические матери, использующие своих детей как объект для эмоциональной разрядки.
Такая враждебная мать систематическим хабальским нахрапом разрушает психику ребёнка, в различных смыслах. Образно говоря «рвёт нервы в клочья». Пользуется тем, что ребёнок беззащитен, деваться ему некуда. И прицел часто бывает такой, что эта «боксёрская груша» останется при мамочке навсегда. А чтобы «груша» не сбежала, мать не даёт ребёнку окрепнуть, обрести самостоятельность, отрывает даже не крылья, а первые пробивающиеся перья, чтобы ребёнок никуда не улетел от мамочки. Иначе её от внутренней агрессии, которую разряжать будет не на кого, разорвёт в мелкие клочки.
«Строгая надзирательница» – это совсем не плохо, кстати. «Злая фурия» – это плохо.
Что происходит дальше?
Реакция ребёнка № 1. Бунт и бегство.
В подростковом возрасте психика ребёнка крепнет, начинается стадия подростково-молодёжного бунта. Чем сильнее родитель подавлял, тем сильнее будет бунт. (Кстати, не столько даже родитель, а в основном – школа). Подросший ребёнок начинает бороться с контролем. Это вообще-то вполне здраво.
А в случае «злой фурии» тоже может выйти облом, для этой самой фурии. Как ни ослабляй она ребёнка, он все-таки умудрится окрепнуть, найдет того, кто его поддержит (уходить в никуда очень трудно, особенно если психика искалечена и ослаблена матерью), и сбежит от мамочки. Злая фурия отталкивает от себя ребёнка, собственной злобой она создает мотивы для ухода.
А дальше что?
А дальше мать меняет стратегию контроля на альтернативную.
Стратегия матери № 2. Сладкая мамочка.
Мать начинает «играть сладкую». У неё идеальные отношения с ребёнком, она всегда поддакнет, поможет.
При этом она так же императивно влияет на ребёнка, только уже без силового давления:
– с помощью точно выверенных слов, комментариев, порождающих в ребёнке сомнения в том, что матери не нравится;
– с помощью интонационного воздействия, я об этом расскажу в другой статье, пауз в речи, нахмуренных бровей, показывающих ребёнку материнское неодобрение, –
этих сигналов вполне достаточно, чадо мамочке доверяет (либо всегда доверял, либо снова поверил), а механизм материнского влияния исправно работает.
Сладкая мамочка крутит выросшим дитятей, как ей заблагорассудится. А подросшее чадо смотрит на мир и на самого себя буквально глазами матери. При этом он этого не осознаёт, не замечает императивного влияния, которое мать на него оказывает.
Не диреткивный контроль возможен, разумеется, не только со стороны мамочки. Вот 4 примера из разных сфер.
1. При «недирективном гипнозе» гипнотизёр не даёт прямых установок, он действует хитрыми методами, так что человек даже не заметит гипноза и помчится делать то, что внушил гипнотизёр. Хотя ему кажется, что «он сам» этого хочет.
2. С рекламой по телеку точно так же. Это «сам человек» хочет купить айфон, причём хотят сразу все, и «все сами». Удивительная синхронность!
3. В директивной психотерапии жестко интерпретируют, навязывают по принципу «я лучше знаю, я – врач», а не директивные психотерапевты окольными путями приводят к тем же результатам. Например, с помощью оперантного обучения, игнорируя нежелательные проявления клиента и поощряя желательные. Не собачка Павлова, конечно, которой условные рефлексы надрачивают, но то же самое по сути. И клиенту кажется, что «он сам».
4. В тоталитарных школьных учебниках написано, чётко и ясно, что правильно, а что нет. Самому думать не надо, нужно только усвоить и сдать экзамен. А в демократически написанных учебниках дается материал, картиночки и вопросы, ответить на которые ученик должен «сам», на основе данного материала и картиночек. При этом ответы получаются вполне определённые, дополнительный материал брать нельзя, а если ученик умудрится прийти к неположенному ответу, учитель быстренько вернёт на правильную стезю.
В общем, для подавляющего большинства никакой свободы не бывает, бывает только чей-то сторонний контроль, явный или завуалированный. И таких примеров можно ещё много привести. Но вернёмся к злым фуриям и сладким мамочкам.
Мать, если она не совсем тупая, после бегства ребёнка переходит к не директивной форме контроля. Вместо приказов, ругани, критики, давления, она использует интонацию, мимику, ставит под сомнение, применяет манипулятивные приёмы. Вместо прямого давления переходит к скрытым манипуляциям. В sms сообщениях это особенно явно отслеживается, удивишься, откуда мамочка это всё знает и умеет, она ведь НЛП не изучала.
Метафорически выражаясь, злая фурия фигачит из установки залпового огня, а сладкая мамочка щелкает из снайперской винтовки, причем с глушителем. Результат один и тот же: мать влияет на ребёнка, как ей хочется.
Многие злые фурии, оттолкнув от себя ребёнка, делают оргвыводы, переквалифицируются и начинают играть сладких. Чтобы ребёнок вернулся, снова поверил мамочке, и продолжал удовлетворять её потребности.
Мамочки-асы, которые работают по принципу высшего пилотажа, с самого начала используют не директивный контроль. Их дети говорят, что у них «идеальные родители», и пляшут под эту невидимую дудку всю жизнь.
В общем, мамочка поменяла алгоритм. И что происходит дальше?
Реакция ребёнка № 2. Возврат к мамочке.
В случае «нормального» бунта, когда мать ущемляла в чем-то, но в хлам не разносила, как атомная бомба на 10 мегатонн, энергия этого самого бунта заканчивается. С реактивной энергией (в отличие от проактивной) так бывает всегда. Разозлился человек – проорался – и успокоился.
Здесь очень важны слова «проактивность» и «реактивность». Можете посмотреть книгу Стивена Кови про «навыки высоко эффективных людей», там в общем эти слова объясняются. Так вот, большинство людей – не проактивные, а реактивные. Точнее даже сказать, не самобытные, а всё что в них есть, вложено откуда-то извне. Сами они ничего не генерируют. Никаких аутентичных положительных содержаний (идей, намерений), которые нужно самому внутри себя создать и реализовать в жизни. Человек внутренне пассивный может только брать откуда-то что-то готовое, самостоятельного мышления нет.
А что говорит социум об отношении к матерям? Что «мать – это святое», «мать нельзя терять» и прочее в том же духе. То есть имеет место социальное давление, толкающее к возврату к мамочке. Пока в ребёнке бурлила энергия бунта, он шёл против этого давления. А когда «пар выпустил», социальное давление толкает его назад, в материнские лапы. Ну, или щупальца.
Психологи, кстати говоря, делают то же самое. Они же работают в интересах социума (а вы думали, что клиента, ха-ха, наивные), и тех, кто «не до адаптирован» или «не до социализирован» – до адаптируют и до социализируют. Делая примерными винтиками социального механизма. Я, кстати, перебрал примерно 10 психотерапевтов, пока не нашёл специалиста, сумевшего уяснить, с моих слов, что вот так со мной за мои деньги не надо. Делать «нормальным». Нормальной биомассой (об этом, кстати, моя «Бегство из нирваны: Как пассионарию не сгнить среди биомассы»). А большинство под одну гребёнку чешут.
