Я косо глянул в сторону железнодорожных путей.
– А они, – тут дед многозначительно указал грязным пальцем вверх, – по-своему распорядились и направили меня сюда куковать.
Я ждал продолжения, но дед чего-то умолк и лишь языком водил по дёснам, уставившись в одну точку. Ждал и ждал… Время тянулось, а дед всё из паузы не выходил.
– Ииии…? – мягко разбудил я старца.
– И хрен мне, а не белочкой быть!
– Аааа… ясно.
Я поднял с пола сумку и пошёл прочь.
– Эй, шалопай, это ещё не всё. – кинул мне в спину дед.
Я, не разворачиваясь, закатил глаза, про себя удивившись, что успел привыкнуть к столь изысканным запахам мочи, перегара и табака.
– Пока я тебя ждал, мне в уши успел ангельский голосок напеть про какую-то рыбу. Кар… Карпа? Карпу? В общем, скользкое словечко такое.
– Карму? – предположил я слово, про себя представив, как бы забавно с ним было бы гадать кроссворды. 5 букв по горизонтали – первая К, последняя У.
– Карма, карма! – воодушевился дед, от чего прерывисто задышал. – А ты смышлёный, не то что я. – подойдя ко мне, старец взял меня под локоть и повёл по перрону. – Ну и вот, я вместо рая обетованного или ада с его котлами кипящими получил, вроде как, время на подумать. Как жил, так и продолжаю жить, только это… – дед остановился и кивнул головой в сторону своего места обитания. – За жратву не беспокоюсь и фараоны с места не сгоняют, а водочка… – тут дедуля закатил в блаженстве глаза. – Она сама собой появляется.
– М-м-м. – промычал я, выдавив из себя искусственную улыбку.
– Представь, какая ирония получается, – дед дёрнул меня за плечо и подмигнул, – как прожил жизнь, так и на небесах жить приходится.
– Странные какие-то небеса. – заключил я, вглядываясь в перрон, которому конца и края не было видно. – Я всё-таки не пойму, если ты так жил и продолжаешь жить, так это одна история… Но я…
– Так ты у меня в гостях, Стёпка… Мы же с тобой из одного теста сделаны, вот и отбываешь ты в свой длинный путь именно с моего порога.
Я поглядел на деда. На вид ему было лет 70, не меньше. Вроде рост мой, да осел дедуля, ссутулился как-то, а комплекцию так и не определишь, на нём столько тряпок было, как игрушек на новогодней ёлке.
– Может, мы обратно пойдём, а то, если поезд придёт, не успею же… – начал было я, но старец меня тут же перебил, успокоив.
– Без тебя не уедет.
– Но почему? Почему так?
– А как ты хотел? – заулыбался дед, оскалившись гнилыми пеньками вместо зубов. – Красную ковровую дорожку? Поезд, потому что станции тебе проехать придётся, но без меня. Я, считай, твоя стартовая точка, 0 на оси координат, от которой тебе плясать нужно… – дед задумался и после многозначительной паузы добавил. – А куда тебя этот поезд привезёт – мне неизвестно.
– Ноль на оси координат… Интересная формулировка, интересно…
– Есть ли в ней смысл? – закончил за меня дед. – Конечно, Евпатий Коловратий, смысл есть! Не просто так этим самым ртом звуки издаю. Я – это версия нашей коллективной души, которая прожила жизнь без целей, желаний, просто прожила и всё тут. Никому не говнил, дорогу не переходил, но и добрых дел не выказывал, понимаешь?
Я еле заметно кивнул, проникаясь состраданием к дедуле.
– А вот эту жалость свою знаешь куда засунь? Туда, куда ты мою водочку хотел засунуть. Это мой выбор… Мой, понял? – дед широко-широко раскрыл глаза схватив меня за шею. – Не надо меня жалеть, я прожил, как хотел, и рад, что в своё время сам себе в этом признался. Я это… – дед защёлкал пальцами – Как его там… Стал дауншифером ещё тогда, когда сгущёнка была не такая приторная, а бабы… А бабы… Не, бабы суки во всё время были, неудачный пример. – заключил дед, выпуская мою шею из рук.
Вдалеке послышался знакомый уху звук «Чух-чух», и мы остановились.
– Ну вот и поезд твой.
– Сумка! – спохватился я.
– Сумка твоя здесь же. – указал дед под ноги. – Наши пожитки всегда с нами, куда бы мы не шли.
«Чух-чух» слышался всё отчётливее. Приближающийся поезд оказался каким-то странным, но больше всего меня удивило другое…
Глава 4
На всякий случай я наслюнявил большой палец и стал усердно протирать глаза. Ну привидится же такое…
– Ай, красота… – с придыханием заявил дед.
Я же всё ковырялся пальцем, пытаясь сбросить невидимую соринку, налипшую на сетчатку. И этот глюк, который… Я осторожно приоткрыл глаза. Да… Да, мне не привиделось, уму непостижимо!
Дедуля аж шапку снял и к груди приложил.
Сам поезд удивлял меньше, чем верхняя его часть, так сказать. Как бы это описать… Я почесал отросшим ногтем висок.
Сам поезд подталкивала гигантская, размером с вагон, рука.
Причём всю руку не было видно, только кисть, а за кистью туман. Беспросветный и тягучий, как серое желе. Никакой линии электропроводов, только тонкие пальцы, плотно обхватившие вагон.
Я мельком взглянул на старика.
– А ты думал, что зря в детстве в железную дорогу играл? – выпятив грудь вперёд, спросил дед.
Я лишь протяжно издал звук «Э-э-э…»
Замедлив ход, поезд, состоявший из одного вагона, остановился ровно там, где мы стояли.
Вблизи поезд чем-то напоминал посеребрённую пулю. Каждая его деталь казалась идеально ровной и отдавала блеском. Лишь маленькие матовые окошки выдавали в нём средство передвижения.
«Пф-ф-ф…» – столб пара вырвался наружу, и блестящая дверь эффектно подалась вперёд, а затем съехала вбок.
Что было внутри, понять было сложно, так как само отверстие было запечатано плёнкой.
– Ну, бывай. – положив ладонь на моё плечо, сказал дедуля. – Не поминай лихом. – добавил он и, передав в мои руки сумку, побрёл, опустив голову, в сторону своего прибежища.
Я, не решаясь зайти внутрь, провожал взглядом этого поседевшего неряху. Затем, сделав шаг в сторону двери, замер и, повернув голову, выкрикнул:
– Старик, а откуда ты слова такие знаешь? Про реконструкцию и реструктуризацию.
– Финансовыми газетами подтирался. – ответил дед, подняв кулак вверх.
Я, улыбаясь, сделал ещё два шага вперёд и встал напротив плёнки. Она казалась живой, и по её поверхности пробегали еле заметные волны.
Освободив руку от сумки, я поднял палец и нерешительно приложил его подушечку к плёнке.
Тепло, вроде ничего… Надавив сильнее, я протолкнул руку вперёд, минуя вязкость, и вот уже вся кисть скрылась за плёнкой.
Прислонив лицо, я хотел взглянуть, что там. Первым прошёл нос, и я почувствовал, как что-то невидимое щекочет и обволакивает кожу. Вытянув вперёд шею, я раскрыл глаза.
– АААА!!! – заверещал я, увидев сущность без лица, лишь отдалённо похожую на человека. Выдернув лицо, я от ужаса бахнулся задницей на бетонный пол. Тяжело дыша, я видел ещё стоявший перед глазами образ этого чучела.
На том месте, где должны были располагаться нос, глаза, рот и уши, была до предела натянутая кожа, напоминающая поверхность барабана.
– Каждый раз одно и то же. – сказал он, выходя на перрон. – Нарисуем мы лицо, на-ри-су-ем, а пока давай, внутрь забегай. – сказал он, показывая жестами, где это самое «внутрь».
Я, не шевелясь, рассматривал его. Откуда он вообще звуки издавал, где рот? Я пробежал взглядом по белоснежному халату с обрамлёнными красной нитью краями. Ткань не поддавалась описанию. С одной стороны, невесома, как шёлк, с другой – как прорезиненный дождевик.
– Долго пялиться будешь? – пожала плечами сущность. – Вставай и внутрь.
Я не шелохнулся.
Тогда сущность вскинула руки, еле заметно коснулась виска, моё тело как ужаленное подскочило и, маршируя, зашло внутрь, проскользив сквозь плёнку.
Мышцы одеревенели и не слушались. Я, стоя в тамбуре, с широко раскрытыми глазами наблюдал, как сущность забралась следом.
Подойдя к небольшой стойке, напоминающей минималистичную металлическую тумбу, сущность провела пальцем по поверхности и под вспышки на экране стала размахивать руками, словно дирижируя оркестром.
В тамбуре зажглась оранжевая подсветка, пробежавшая световой линией по полу и потолку.
– Тфффф – зашипел компрессор, и дверь с хлопком закрылась.
Сущность повернулась ко мне. От подушечек её пальцев исходило еле заметное свечение.
– В вагон сам зайдёшь или помочь?
Чувствуя, как задёргались лицевые мышцы, я вымученно кивнул головой и с облегчением почувствовал, как вернулся контроль к телу.
Глава 5
Прижав к груди сумку, я, как цапля, наступая исключительно на носочки, прошёл вглубь чёрного тамбура.
Тело потихоньку оживало, и я старался обходиться без резких движений.
Каждый мой шаг на полу оставлял удивительной красоты отпечаток. Казалось, я иду по тонкому слою льда, и при каждом соприкосновении узор растекался чудаковатой кляксой. Но стоило мне переступить дальше, как узор безвозвратно исчезал.
– Первая дверь направо. – раздалось за спиной.
Вагон внутри запросто можно было спутать с современным космическим кораблём.
Всё выдержано и строго. Поверхность пола, что это? Я слегка прищурился… Может, матовое стекло или…
– Да сколько можно, заходи уже. – с желчью в голосе поторапливал незнакомец.
Стены напоминали тёмный титан, от них прямо веяло холодом. А отдельные детальки – ручки, заклёпки, наконечники – были, скорее всего, хромированы.
Пикнув, овальная дверь почти бесшумно растворилась в стене.
Никаких плёнок, только скудный интерьер и оббитое жестью крохотное купе.
Сзади мягко опустились пальцы на шейный отдел позвоночника и резко втолкнули меня внутрь. Стоило мне перелететь порог, как началось то, что сложно описать словами.
Смена кадров была столь стремительна, что я после толчка еле как устоял на ногах.
Стараясь не моргать, я внимательно смотрел за происходящим. Купе, которое выглядело вполне объёмным, на деле оказалось картонной декорацией и при моём появлении с шумом завалилось назад.
В глаза ударил яркий свет. Солнечный луч чуть ли не выбил моё глазное яблоко, и, резко вытянув вперёд руку, я опустил взгляд.
Пол ожил, матовое стекло задышало и, словно только что залитая в турку вода, стало волноваться, образуя неровности и рыхлые земляные ложбинки. Через секунду сквозь землю проросла ярко-зелёная трава.
Я отдёрнул ногу, наблюдая, как отпечаток в рыхлой земле заполняется зелёной жизнью. Всходы травинок придали объёма и пышности.
Стены, которые когда-то были в тамбуре, исчезли, открыв передо мной безграничные просторы. Я словно попал на альпийский луг, даже воздух изменился… Я сделал глубокий вдох и почувствовал, как в лёгкие проникает свежий запах скошенной травы.
