Выбегая из подъезда в предрассветные морозные сумерки, я на ходу застегивала спортивную куртку и засовывала в рот недоеденный кусок хлеба.
…Какого дохлого гоби, этот тип не сказал, что шесть часов – это через пятнадцать минут!
Получив обещанное сообщение с адресом, облегченно выдохнула. Это недалеко, всего через три перекрестка. Стоэтажное угловое здание с горгульями на крыше. Считалось элитным жильем.
Наконец-то справившись со своим завтраком, я перекинула за спину сумку и перешла на бег. Общественного транспорта у нас не было. По той простой причине, что не было постоянного единого правительства, которое бы было заинтересовано решать такого рода вопросы. Поселяне передвигались каждый в меру своих финансовых возможностей. Кто на автолетах, а кто, как я, на своих двоих. Были ещё таксисты, но не по моим деньгам пользоваться их услугами.
Уверенно набирая скорость, носом втягивая обжигающе холодный утренний воздух, я наслаждалась этой неожиданной возможностью размять своё уставшее тело. Иногда, вот в такие моменты моей жизни, когда нужно было действовать на пределе своих возможностей, я думала, что моё тело будто создано для скорости. И сейчас, несмотря на раннее утро, несмотря на жуткий почти несовместимый с жизнью недосып, я радостно улыбалась, преодолевая ступени пролетов, поднимаясь на новый уровень улицы.
Здесь уже не было низких, ниже двадцати этажей, зданий. Каждое из строений было украшено лепниной, и то здесь, то там можно было увидеть лица представителей многочисленных рас Межгалактического Союза, увековеченные в камне.
Ближе к историческому центру улицы все больше напоминали готические средневековые церкви, которые я видела в книгах, своей мрачностью, холодностью и эпичностью. Конусовидные крыши пиками врезались в предрассветное небо. Сводчатые окна готовились взорваться калейдоскопом рассветных огней. Камень, стекло и свет – сплелись в неудержимом порыве забытого художника выразить величие космоса, величие жизни.
Я очень редко бывала здесь, на этом уровне поселения. Здесь обретались наиболее успешные жители и состоятельные приезжие. Но времени осмотреться как следует не было.
Свернув за угол, я остановилась у широких ступеней, ведущих к основанию величественного здания, того самого, адрес которого был в сообщении. Присвистнув, я растерянно воззрилась на бесчисленное количество каменных ступеней, каждое высотой мне по колено.
…Да чтоб вас… для кого это здание вообще строилось, что за неприкрытый расизм? Нормальный человек погибнет, пока доберется до парадного входа.
Я внутренне собралась и взлетела на первую ступень, легко отпружинила и коснулась носком кроссовки второй. И так пошло-поехало.
Минута… ровно минута… и я у массивных деревянных дверей, украшенных резьбой, которая изображала каких-то неизвестных мне титанов, которые, согласно картинке, держали на своих могучих плечах свод небес.
…Вот для них эта лесенка в самый раз…
С сомнением потянула за железную витую ручку. Дверь на удивление легко отворилась, я бесшумной тенью скользнула внутрь. И тут же замерла, раскрыв рот и оглядываясь. Мраморный светлый пол, молочные оштукатуренные стены, высоченные потолки, украшенные яркими фресками… да это дворец…
И очередная лестница с невменяемо высокими ступенями. Благо, эта – небольшая, всего ступеней десять. И там, на площадке, двери лифта.
Так как в холле никого не оказалось, чтобы спросить разрешения войти, взобралась по ступеням и нажала на кнопку вызова. Дверь с тихим шипением отворилась. Перед моими глазами предстала широкая стеклянная кабина с поручнями. Испытывая неловкость перед габаритами сего помещения, вошла и нажала на кнопку с цифрой семьдесят три – именно туда мне было нужно.
Двери закрылись. Лифт мягко заскользил вверх. Затем остановился и поплыл в бок, что меня немало удивило, а после – очередная остановка и снова вверх.
Когда двери отворились, я испытала очередной культурный шок, потому что я, судя по всему, сразу же оказалась в гостиной нужной мне квартиры. То-то мне показалось странным, что номер этажа совпадает с номером квартиры.
Весьма просторное помещение, с окнами в пол и сдержанной, но, по всем признакам, богатой обстановкой. Один кожаный диван чего стоит. Несколько картин на стенах. Камин – дорогостоящий пережиток прошлого. И большой горшок с зелёным растением, которое своими мясистыми листьями напоминало лапы гуаранского ящера.
Я переступила с ноги на ногу.
…Мне нужно как-то сообщить о своем прибытие?
Только я начала оглядываться в поисках звонка или может быть настенного коннектора, из соседней комнаты появился мужчина, сидящий в инвалидном кресле. Кресло плавно скользило в десяти сантиметрах над полом. На коленях видимо моего будущего работодателя лежала небольшая спортивная сумка.
Кентанец… С седыми волосами и желтыми глазами – основные отличительные черты этой расы. В остальном жители заснеженного Кентана походили на людей. Может немного выше, жилистей, и кожа у них была намного бледнее нашей.
Мужчина остановился в паре метров от меня. И вопросительно поднял бровь.
– Иль Свон. – поспешно представилась я. – Это мне вы звонили сегодня.
– Я наделся, что ты будешь больше.
– Что? – не поняла я.
– Твой рост. – мужчина устало поморщился. Будто моё присутствие его уже успело порядком утомить. – Впрочем, без разницы. Держи.
Он бросил в мою сторону сумку, я схватила ее и с ужасом поняла, что она не такая лёгкая, как выглядит на первый взгляд. Сумка утянула меня назад, и я спиной врезалась в металлические двери лифта.
– Резво. – вынес вердикт кентанец.
Я с трудом отлепилась от дверей и опустила неподъемную тяжесть к своим ногам.
– Жаль все же, что тебе больше придётся таскать, чем ловить. У тебя есть МОП?
– Нет. – насторожившись, ответила я.
МОП – межгалактический общепринятый паспорт – маленькая металлическая «таблетка», которую вживляют под кожу. Этот чип хранит в себе всю возможную информацию о человеке. У меня его никогда и не было. По этой причине на нормальную работу устроиться не получалось. Не думала, что и здесь он может понадобиться.
– Нелегалка? – с подозрением вопросил белобрысый.
– Да. – честно призналась я.
– А что из документов есть? – не унимался мужчина.
– Страховой номер и трудовая.
– Сойдёт. Пройдешь по страховому.
– Куда? – опять не поняла я.
– На стадион. Будешь сопровождать меня. Таскать сумку и коляску, когда потребуется.
– На Стадион?! – от неожиданности всю мою неловкость как рукой сняло.
Стадион – это элитный спортивный комплекс. Возможно, единственный центр жизни, бесперебойно функционирующий на этой планете. Все остальное медленно отмирало, но стадион жил. Вопреки всему сюда съезжались спортсмены и просто состоятельные представители иных рас, дабы тренироваться, готовясь к играм или просто поддерживая себя в хорошей физической форме. Земные условия – гравитация, сопротивление воздуха и его состав – идеально подходили для такого рода занятий.
Я стояла, открыв рот и не веря своим ушам. Туда пускали только избранных, и вот я попаду на стадион.
– Закрой. Муха залетит. – съязвил белобрысый.
Но я послушно последовала совету.
– Вызови лифт и не забудь сумку. Она – твоя забота. Оставишь где-нибудь – уволена.
Я согласно закивала.
– А… – попыталась задать интересующий меня вопрос. Кентанец опередил меня.
– Каждый день в шесть утра и шесть вечера должна быть здесь.
– У меня ещё…
– Плачу триста доунов за день. Наличными.
Я уронила сумку. Мужчина недовольно прищурился.
– Простите. – прошептала я, все ещё находясь в лёгком шоке от услышанного.
Триста доунов – это в десять раз больше, чем зарплата за все мои подработки вместе взятые.
…Что это? Может я сплю?
Я ущипнула себя за руку. И пискнула. Больно.
– Все в порядке? – отреагировал на странный звук кентанец.
– Угу. – выдавила из себя я.
– Тогда вперёд. Испытательного срока не будет. Любая малейшая невнимательность с твоей стороны – ты уволена…
Я слушала причины, из-за которых я могу быть уволена, перечисляемые монотонным голосом кентанца, а сама судорожно сжимала ручки сумки, пока мои ногти не повредили кожу ладоней.
Если удастся продержаться здесь хотя бы месяц… я даже не могла себе представить, что будет, если я смогу заработать столько денег.
Куплю маме очки… Свожу ее к лучшему кардиохирургу… Сделаю, наконец, документы детям… а дальше… дальше неизведанный космос…
– … чтоб тебя.
Я дёрнулась, когда в моё затуманенное сознание ворвался раздраженный возглас мужчины.
– Что?! – понимая весь ужас ситуации, поспешно повернулась в сторону шипящего от недовольства кентанца.
…Вот опять! Задумалась на ровном месте.
– Просто возьми коляску и спускайся за мной.
Я смотрела на стоящего возле лестницы мужчину и пыталась понять, а что вообще происходит?
– Вы ходите?! – наконец сформировала своё удивление во вменяемый вопрос.
– Да. – очень тихо и очень раздраженно.
– Но в объявлении было…
– Сопровождающий для инвалида… – мужчина выдохнул. – Это чтобы не удивлялись, когда видят меня в кресле. Я временно не могу ходить. Но это только временно. Нужно заниматься.
Ухватившись за поручень, кентанец медленно перенёс вес своего тела на одну ногу и шагнул, переступая на следующую ступень.
Я поплелась за ним, волоча тяжёлую сумку. Спущу ее и вернусь за креслом.
– Да положи ты уже ее в кресло. – не поворачиваясь в мою сторону, прошипел белобрысый.
– Ок. – поспешно поднявшись обратно, я закинула сумку в кресло и потолкала его вниз.
Внизу уже ждал недовольный и бледный кентанец. Он стоял возле поручня. Костяшки на судорожно сведённых пальцах, которыми он держался за перила, сильно выделялись на фоне и без того белой кожи рук. Трудно стоять.
– Извините. – прошептала я, до толкав наконец кресло и забирая сумку с сиденья.
Кентанец опустился в кресло и устало закрыл глаза. Я с ужасом представила, как он будет спускаться по лестнице, что с наружи здания…
До стадиона мы добрались за час с копейками, несмотря на то, что идти до него было, ну, максимум минут двадцать. К тому моменту, когда наша процессия оказалась у одного из многочисленных входов в шокирующее своими габаритами сооружение, кентанец своей бледностью мог поспорить с шахуматром – мохнатым зверем с планеты Нибум, о белизне шерсти которого ходили легенды. Просто, всю дорогу мужчина шёл пешком, толкая перед собой коляску. Я нервничала, не зная, что нужно будет делать, если кентанец вдруг потеряет сознание или того хуже… …Меня ведь не обвинят в его смерти?!
Поэтому я даже не смогла по достоинству оценить всю эпичность сооружения, в которое мы входили. Говорят, что за основу архитектурного решения был взят древнегреческий амфитеатр – Колизей, кажется. Поэтому стадион представлял из себя круглое высоченное строение с арочными пролетами окон.
Мне выдали пропуск… Поскольку паспорта у меня не было, пришлось вживлять очередной чип, на который будет автоматически скидываться вся информация о моем состоянии и о моих физических достижениях, если такие, конечно, будут иметь место в то время, пока я буду находиться на территории стадиона. Процедура была почти безболезненной, но от этого не менее неприятной. В плечо, чуть повыше локтя, ввели толстую иглу, предварительно обезболив место укола, и сквозь эту иглу мне под кожу попала небольшая цилиндрическая «таблетка». Иглу достали. На место надреза наклеили пластырь. Все. Теперь я могла неограниченно посещать сие сосредоточение межгалактической благодати.
Выйдя из кабинета оформления, я взглядом наткнулась на ожидавшего меня кентанца. Он молча сидел в кресле, парящем над полом, и отстраненно разглядывал псевдокирпичную кладку стен.
Натянув на пострадавшее плечо спущенную кофту, застегнув молнию, я подошла к моему новоиспеченному работодателю и, наклонившись, подняла оставленную у стены сумку.
– Крис, твою подопечную поставить в резерв? – тучный желтокожий гебронец, проводивший процедуру «выдачи» пропуска, выглянул из приоткрытой двери и с интересом уставился на меня.
Я в свою очередь перевела взгляд на болезненно бледного кентанца.
– Думаешь, есть смысл? – посмотрев на меня, прошелестел белобрысый.
– У неё интересный генофонд. – отчеканил начальник охраны, попеременно моргая странными вертикальными веками на каждом из трёх глаз.
– Поставь. – отмахнулся кентанец и направил кресло дальше по коридору.
Я зашагала следом, волоча за собой удручающе тяжёлую сумку.
То, что у меня генофонд интересный – об этом я догадывалась. Но что значит – поставить ее в резерв?
– Мистер… Крис… – не зная, как обращаться к кентанцу, поскольку сам он не представился до сих пор, я замялась.
– Что? – опять же недовольно, но без возражений.
…Хорошо. Крис так Крис.
– Резерв – это что?
– Тебя внесут в базу данных, и система будет отслеживать твои тренировки, считывая показатели с чипа и помещая их в общую таблицу рейтинга. Если поднимешься достаточно высоко, сможешь подрабатывать тренером. Если, конечно, тебя это интересует.
Я скептически хмыкнула. И выбросила это из головы. Для того, чтобы выжить, нужно уметь вовремя отказываться от фантазий.
События дня сегодняшнего не умещались в моей голове. Обо всем подумаю позже. А сейчас я с все набирающем обороты беспокойством наблюдала, как Крис вновь покидает своё кресло. Надеюсь, он переживёт сегодняшний день и ещё много дней. Такая удача приходит к человеку раз в сто лет, то есть даже не в каждой жизни. И я решила мертвой хваткой вцепиться в эту работу – как в бесценный дар небес или забытых богов. Не знаю…
По длинному коридору мы прошли в раздевалку. Отдельную комнату. С шкафчиком, душем, скамьей. Кентанец въехал в комнату на кресле, а я замялась на пороге, не зная, может мне остаться за дверью…
