– Более того, – перебила его Клара Генриховна, всё так же неторопливо и растянуто произнося слова, – более того, молодые люди взяли моду говорить, когда никто не давал им слова.
– Да я всегда знала, что это нынешняя молодёжь совершенно отбилась от рук, их надо ещё учить и воспитывать, – торопливо начала госпожа Симпли, но Клара Генриховна лишь строго посмотрела на неё своим холодным, пронизывающим взглядом.
Госпожа Симпли тут же утихла и даже как будто сжалась в комок, стараясь стать незаметной для окружающих и более не привлекать к себе ничьего внимания.
– Вот тебе и тётушка приехала, ни «здравствуйте», ни «как поживаете», – прошептал Павел Егорович на ухо господину Симпли, который тоже немного оробел от такого обращения с его супругой, которую он сам боялся, как огня.
Клара Генриховна сделала вид, что не заметила этого.
– И так, дамы и господа, я позволю себе представить вашему обществу моих спутников: это Виктор Юрьевич и Анна Юрьевна Черводольские. Эти приятные молодые люди доводятся мне племянниками, и, если вам интересно знать, это дети моей покойной четвероюродной сестры, и находятся они под моей опекой. Прошу любить и жаловать, – сказала она.
Оба молодых человека встали, юноша поклонился, а девушка сделала изящный реверанс.
– Думаю, вы все потом познакомитесь поближе, – продолжала Клара Генриховна, когда Виктор и Анна сели на место. – Теперь же мне интересно знать, почему моего мужа похоронили без моего присутствия?
– Видите ли, уважаемая, Клара Генриховна, – обратился к ней Павел Егорович, – я всячески был против столь ранних похорон, но все остальные настояли, чтобы хоронили именно вчера, не дожидаясь вашего приезда.
– Вы напрасно поспеши, господа, я сильно разочаровалась в вас, – холодно ответила она.
– Но, понимаете ли, госпожа Уилсон, в другое время хоронить было никак нельзя, – начал оправдываться господин Симпли.
– Что ж, если похороны уже состоялись, то тут ничего не исправишь, – сказала Клара Генриховна, бросая на него спокойный и холодный взор. – Перейдём же тогда скорее к делу более важному, чем заботы о похоронах. Надеюсь, в моё отсутствие завещание не было обнародовано?
– Никак нет, ваша милость, – ответил Альфред, – кроме того, осмелюсь доложить, что господин нотариус изволили вчера-с прислать письмо, адресованное господам наследникам, – с этими словами дворецкий подошел к Кларе Генриховне и вручил ей запечатанный пакет.
Сломав печати и взглянув на густо исписанный лист бумаги, оказавшийся внутри, она недовольно усмехнулась и протянула письмо обратно дворецкому.
– Потрудитесь-ка, голубчик сами прочесть письмо, я не могу разобрать эти бестолковые каракули, – строго сказала она.
Альфред поправил голос и начал читать:
«Милостивые господа наследники, прошу меня простить, но в ближайшее время я не смогу прибыть в Уилсон Холл для оглашения последней воли умершего господина Уилсона. Дела не позволяют мне сделать этого. Я срочно уезжаю в город и прошу вас до моего возвращения не покидать замка. Обещаю, милостивые государи и государыни, что как только все дела будут улажены, я, в первейшую очередь, сообщу вам последнюю волю вашего дражайшего родственника, о котором мы все безмерно скорбим. Прошу вас не принимать никаких попыток по разделу имущества усопшего, храня уважение к его последнему волеизъявлению. Ваш покорнейший слуга, нотариус Никита Ильич Каингольц».
Окончив чтение, дворецкий вытер лоб платком и боязливо взглянул на госпожу Уилсон. Несколько минут никто ничего не говорил, ожидая реакции грозной тётушки.
– Да как этот мошенник смел такое написать! – гневно воскликнула она, нарушив молчание. – Как в голову ему могло прийти уехать и даже не дать нам возможности прочитать завещание моего мужа! Но я до него ещё доберусь, – на этих словах она опустила голову на руку и немного задумалась.
– Ну, впрочем, отсутствие завещания ничего не меняет. Всё будет по-моему, дамы и господа, мой слабоумный муженёк даже не мог нормально умереть, так что его завещание ничего не стоит. Сообщаю всем вам, что с этого момента я хозяйка этого поместья и отныне вы мои гости. Я уважаю законы, и дождусь нашего дорогого нотариуса. Но вы получите ровно столько, сколько я посчитаю нужным вам дать, вне зависимости от предсмертного бреда моего супруга. Вам понятно, мои дорогие родственники? – тут она грозно оглядела присутствовавших.
– Но, любезная Клара Генриховна, – обратился к ней Павел Егорович, – это будет не совсем законно и справедливо. Всё-таки воля покойного значит немало.
– Вам понятны мои слова? – спросила Клара Генриховна, сердито глядя на Павла Егоровича.
– Да, – ответил тот, робея, чувствуя, что не может сопротивляться стальному взгляду пожилой леди.
– Теперь вы, юная леди, – строго сказала госпожа Уилсон, взглянув на Наталью Всеволодовну, которая страшно испугалась, услышав эти слова. – Я попрошу вас подняться, ведь я обращаюсь к вам.
Натали встала, не смея поднять глаз, и сделала лёгкий реверанс. Она чувствовала, как глаза Клары Генриховны испепеляют её.
– Какова бы ни была воля моего дорогого супруга, вы теперь находитесь под моей личной опекой. Вы, моя дорогая, склонны, однако, считать меня бессердечной женщиной, желающей вам исключительно несчастья. Конечно, я до сих пор не понимаю, отчего Михаил взял вас в наш дом, но я искренне желаю вам только добра и надеюсь, что с сегодняшнего дня бы будите меня во всём слушаться. Забудьте все те глупости, что были в прошлом. Помните, отныне ваша судьба зависит целиком и полностью от меня, поэтому прошу вас быть благоразумной. И так, дитя моё, есть ли у тебя ко мне вопросы? – спросила госпожа Уилсон, стараясь казаться ласковой.
– Нет, тётушка, – со вздохом ответила Наталья.
– Ну, вот и хорошо, а теперь я прошу тебя сесть подле меня рядом с моими племянниками, – сказала госпожа Уилсон, указывая на кресло рядом с креслом кареглазой Анны Юрьевны.
Наталья склонилась в реверансе, но сама была готова заплакать. Она бросила Александру Ивановичу взгляд, полный тоски и отчаянья, и медленно отправилась к своему новому месту.
– Бедное моё дитя, ты всё ещё не можешь пережить утрату, – сочувствующим тоном произнесла госпожа Уилсон, заметив печаль Натальи Всеволодовны.
– Позвольте спросить, тётушка, – вдруг сказал Карл Феликсович.
– Что за вопрос, дорогой мой? – осведомилась Клара Генриховна, не спуская глаз с Натальи.
– А что если кто-то осмелится просить руки вашей новой воспитанницы? На что рассчитывать этому несчастному? – саркастически улыбаясь, спросил Карл Феликсович, поглядывая на Александра Ивановича.
– Неужели ты, мой мальчик решился просить её руки? – удивлённо воскликнула Клара Генриховна.
– О нет, тётушка, вы же знаете мой характер, – ласково ответил ей Карл Феликсович, – просто некогда любезный Алексей Николаевич изволили выказывать желание обзавестись такой женой, как достопочтенная Наталья Всеволодовна, – при этом он снова бросил недобрый взгляд на Александра.
– Это правда, Алексей Николаевич? – удивлённо спросила Клара Генриховна, переводя на него строгий свой взгляд.
Алексей же Николаевич страшно смутился и разнервничался при этом повороте событий. Он никак не ожидал подобного поступка от Карла Феликсовича и не был готов к ответу. Однако, собрав всю волю, он сказал:
– Ну что вы, любезная Клара Генриховна, у меня и в мыслях не было свататься к Наталье Всеволодовне. Вышло лишь небольшое недоразумение, вот и всё. Клянусь вам, Карл Феликсович изволили меня не так понять.
– Ну что ж, голубчик, вы прощены. Я верю, что вы и не думали делать каких либо предложений, ибо теперь мне решать, за кого моя дорогая Натали выйдет замуж. Более того, у меня для неё уже есть подходящая партия на примете. Я уже отослала письмо своему знакомому генералу. Сегодня вечером он должен приехать сюда со своей супругой и двоюродным братом. Этот его брат вполне преуспевающий предприниматель и фабрикант, к тому же не так давно овдовел. Богатств у него втрое больше, чем у нас всех вместе взятых, поэтому нам стоит его хорошенько принять. А уж если Наталья Всеволодовна придётся по душе нашему дорогому гостю, то тогда можно будет подумать и о свадьбе. Но я даю слово, что моя воспитанница не выйдет замуж за какого-нибудь нищего офицера или городского франта, – с этими словами госпожа Уилсон кинула грозные взгляды на Карла Феликсовича и Александра Ивановича.
– Простите мне мою бестактность, Клара Генриховна, – не вытерпев, сказал Александр, – но вы не можете заставлять девушку выходить замуж против её воли. Она в праве сама выбирать себе жениха.
– Молодой человек, – ответила она, устремив на поручика свой холодный взгляд, – никто не спрашивал меня, хочу ли я быть женой Уилсона, даже когда я была зрелой женщиной. Натали же сущий ребёнок, и кому, как не мне, решать её судьбу? Поверьте, речь идёт о её будущем, и оно должно быть обеспеченным, мой мальчик.
– Но Клара Генриховна, ради счастья Натальи Всеволодовны прошу вас не делать поспешных выводов, не обрекайте её на страдания в браке, – сказал Александр Иванович, стараясь достучаться до сердца госпожи Уилсон.
– Довольно об этом, – прервала она его, – я лучше разбираюсь в людях и мне лучше знать, с кем Натали найдёт своё счастье. Более я не намерена обсуждать этот вопрос. Надеюсь, господа, ни у кого нет иных вопросов ко мне, и я высказалась предельно ясно. Теперь же позвольте мне удалиться, я слишком устала от этих бесед.
После этого Клара Генриховна поднялась с кресла, и все в гостиной встали и поклонились ей. Госпожа Уилсон прошла до дверей, затем повернулась и строгим голосом добавила:
– Не забудьте, мои дорогие, теперь вы мои гости.
После этого она вышла, а за ней последовали Виктор и Анна Черводольские. Альфред повёл новую хозяйку замка и её воспитанников показывать им их комнаты. Когда они удалились, все вздохнули свободнее. Столь короткая беседа старой леди со своими гостями показалась им необычайно долгой.
– Вот тебе и тётушка приехала, – повторил озадаченный Павел Егорович.
– Сущее наказание, а не женщина, – подтвердил Алексей Николаевич, закладывая руки за спину.
Госпожа Симпли подошла к мужу и начала шептать ему на ухо, стараясь, чтобы никто не услышал её слова:
– Муженёк, – говорила она, – нам надо, во что бы то ни стало, выбиться в любимчики у этой старой вдовы, а то мы останемся без наследства. Делай, что хочешь, только пусть она полюбит нас, как самых близких родственников!
– Ты совершенно права, моя душенька, – озираясь, ответил тот.
– Это бессмысленно, любезнейшие, – ответил Карл Феликсович, зло улыбаясь, – Клара Генриховна никого никогда не изволила любить, уж я, как внук её покойного брата, это знаю.
– Не смейте лезть в наши семейные дела! – воскликнула госпожа Симпли.
– Кстати, Карл Феликсович, – неожиданно произнёс Алексей Николаевич, – потрудитесь объяснить, с какой целью вы сообщили этой проклятой старухе о том недоразумении, что возникло между мной и Натальей Всеволодовной?
– Успокойтесь, Алексей Николаевич, – с улыбкой отвечал тот, – я лишь хотел пристыдить нашего молодого офицера. А то, что вы ничего не имели в виду серьёзного, когда уговаривали Натали выйти за вас замуж, мы давно поняли.
– И всё же, мне пришлось краснеть из-за ваших бестактных слов, милостивый государь, – сердито произнёс Алексей Николаевич.
– Прошу прощения, сударь, – вмешался в разговор Александр Иванович, обращаясь к Карлу Феликсовичу, – мои отношения с Натальей Всеволодовной абсолютно чисты, и в них нет ничего предосудительного. Более того, я присутствую здесь именно потому, что мой долг заботиться и защищать Наталью Всеволодовну. Кроме того, вам, как и Кларе Генриховне, известно, что срок траура истекает нескоро. До этого момента я считаю неуважительным по отношению к покойному её опекуну заводить какие-либо разговоры о браке, кто бы ни начинал их.
– Неужели вы так обиделись на мои слова, – спросил, не переставая улыбаться Карл Феликсович, – не стоит принимать всё так близко к сердцу, не то вы натворите немалых бед.
– Прошу вас оставить ваши советы для более подходящего случая, кузен, – холодно ответил Александр.
– Умоляю вас, Александр Иванович, – сказала Наталья слабым голосом, – не стоит тратить силы на бессмысленные споры, давайте уйдём отсюда.
– Разумеется, Наталья Всеволодовна, – ответил Александр, взял её под руку, и они вместе покинули гостиную.
После этого все остальные медленно направились к выходу, ощущая некое томление и робость. Теперь они оказались в чужом доме, который прежде каждый почитал своим. В одночасье переменились и мысли и поведение всех, кто прибыл в замок ради наследства. Спорить с властной госпожой Уилсон было невозможно. Она уже решила судьбу каждого, из присутствовавших на семейном совете, и от этого они почувствовали себя жалкими и ничтожными, подобно малым детям на ферме работного дома.
– Что ещё за генерал должен к нам приехать? – с недовольством спросил Алексей Николаевич у господина Симпли, когда они шли по коридору.
– Я сам не знаю, друг мой, – отвечал тот, озираясь по сторонам, – только его богатенький сродник ещё более важная птица.
– Не забудь, муженёк, – сказала ему госпожа Симпли, шедшая несколько впереди прочих, – с этим фабрикантом нам надо быть не менее обходительными, чем с тётушкой, он может нам очень пригодиться.
– Ты совершенно права, душенька, – отвечал господин Симпли.
И так все разошлись по комнатам, обдумывая то, как им в дальнейшем вести себя при тётушке, одним своим появлением затушившей огоньки их надежд. Каждый считал, что стал жертвой обстоятельств, что с ним поступят несправедливо, но, увы, поделать ничего было уже нельзя. Всем захотелось поскорее вырваться из холодных объятий Клары Генриховны, но желание получить свою долю в наследстве держало господ на привязи, заставляя быть покорными судьбе, и в частности госпоже Уилсон.
После того, как Наталья Всеволодовна и Александр Иванович покинули гостиную, они долго шли по коридорам в полном молчании. Их счастье подверглось страшной угрозе, ещё только зарождаясь. Трудно им было думать о будущем, зная, что их воля уже ничего не решит. Они шли рука об руку, смиренно и чинно, опустив головы, точно к алтарю, но алтарь этот был бесконечно далёк, а путь был усеян многими скорбями. Но они оба не хотели подчиняться чужой воле, сколь великое бы благо она не стремилась привнести в их жизни.
– Натали, – прошептал Александр, взглянув на свою спутницу.
– Да, Александр, – ответила она и тоже взглянула на него.
– Натали, я хочу быть с вами, и только с вами одною! Я желаю, чтобы мы остались вместе навсегда, – с жаром говорил он ей, чувствуя, как кровь закипает в нём и сердце начинает биться чаще.
– Но тётушка… – сказала Наталья Всеволодовна, – она не отдаст меня вам, а скорее женит на сатане, если от этого ей будет выгода. Она не допустит нашего счастья…
– Нет, нет, слышите, не будет того, что вы достанетесь какому-то торговцу, сколь бы он не был богат! Я не отдам вас ни за какие сокровища! Вы стали мне дороже жизни, и я готов это доказать! Одно ваше слово, и я брошусь в самый жаркий огонь! Я умолю Клару Генриховну разрешить вам самой решать свою судьбу.
– О нет, – прервала его Наталья, – пожалуйста, не стоит даже заговаривать об этом с тётушкой! Если она узнает о нашей любви, то разлучит нас навсегда! Прошу, сохраните нашу любовь в тайне даже от самых близких друзей!
– Но тайна рано или поздно будет раскрыта, друг мой, я не хочу, чтобы о вас потом говорили хоть одно дурное слово!
– Я не боюсь злых языков, – краснея, ответила она.
– И я их не боюсь, и никогда не боялся. Даю слово, что ни один человек не узнает о наших чувствах, пока не придёт время! – сказал он, глядя прямо в её нежные глаза, полные радости и страсти.
– И я буду хранить молчание, мой добрый друг, – ответила она.
Александр Иванович припал губами к её изящной бледной ручке, и они застыли так в полумраке широкого коридора замка. И уже ничто их не могло потревожить. Они были рядом, и это значило, что они были в раю. Любовь стала для них всем, любовь согревала их души, заставляла жить и дарила радость. Они не видели ничего вокруг себя, застыв, подобно мраморным изваяниям в парке замка. Они и не заметили чьей-то тёмной тени, мелькнувшей в дальнем конце коридора.
Но как не было им хорошо стоять рядом, глядя друг другу в глаза, им пришлось сделать вид, словно они просто прогуливаются, услышав неподалёку чьи-то шаги. И действительно, вскоре показались Виктор и Анна Черводольские. Они как будто кого-то искали, и очень обрадовались, увидев Александра с Натальей. Подойдя ближе, они учтиво поклонились друг другу.
– Виктор Юрьевич, – представился ещё раз кудрявый юноша, – а это моя сестра Анна Юрьевна, – девушка сделала изящный реверанс.
– Очень приятно, позвольте и нам представиться: поручик седьмого драгунского полка Александр Иванович; а так же честь имею представить: воспитанница покойного Михаила Эдуардовича, Наталья Всеволодовна.
– Ах, нам тоже очень приятно! – воскликнула Анна, сверкнув блестящими карими глазками. – Я уже и не надеялась встретить здесь столь же молодых людей, сколь и мы с братом. Признаюсь, мы ожидали найти здесь одних пожилых почтенных господ, которые много знают, но с которыми ужасно скучно.
– О нет, сестра хотела сказать, что мы ищем разностороннего общения, – покраснев, добавил Виктор.
– Ну что вы, мы сами рады, что мы здесь не одни молодые люди, – ответила Наталья.
– Ну, а как же Карл Феликсович? – спросил Виктор. – Он тоже совсем не старый, но весьма интересный собеседник.
– Увы, у нас с ним разные взгляды на некоторые вещи, мы с ним не находим общих интересов, – ответил Александр.
– Зато, кажется, с Натальей Всеволодовной у вас горазда больше общего, чем с ним, – заметила Анна, улыбнувшись.
При этих словах Натали вся покраснела и опустила глаза.
– Наталья Всеволодовна прекрасный знаток искусства и литературы, и для меня большая честь быть её собеседником, – ответил Александр Иванович, стараясь как можно чётче произнести каждое слово.
– О да, хорошая беседа дорогого стоит в наши дни, – добавил Виктор.
– Кстати, вы случайно не видели Карла Феликсовича? – спросила Анна. – Он отчего-то покинул нас, как только мы успели завести беседу.
– О нет, его мы не встречали, – ответил Александр.
– Что ж, если позволите, мы покинем вас, чтобы осмотреть замок, и, если нам повезёт, отыскать Карла Феликсовича. Он, кажется, весьма интересный человек, – сказал Виктор, учтиво кланяясь.
– Мы не смеем вас задерживать, – ответила Наталья Всеволодовна.
И так, раскланявшись, молодые люди разошлись в разные стороны. Каждая пара много думала об этом разговоре. Так Анна и Виктор долго обсуждали Наталью Всеволодовну и Александра Ивановича.
– Скажи-ка, Анна, – говорил Виктор, – тебе не показалось странным их поведение, когда она встретили нас?
– Странным? – отвечала Анна. – Да они просто застыли, словно поражённые громом, когда мы предстали перед ним, не могли и слова естественно сказать, всё словно по принуждению говорили. А ты видел, что творилось с Натальей Всеволодовной, когда я заговорила про них с Александром Ивановичем?
– О да, этого, сестрица, нельзя было не заметить. Они явно что-то хотят скрыть, – заметил Виктор.
– Вдруг они влюбились друг в друга? – предположила Анна, мечтательно поднимая кверху глаза.
