Валерия Локка "Мы сами отдали им Землю"

Нам всю жизнь врали. Они их корабли не спускались с небес, они не распыляли людей смертоносными лучами, не порабощали наш разум. Они пришли тихо, так тихо, что мы и не заметили. Вирус, изоляция, война, экономический коллапс, политическое напряжение.. все то, с чем нам приходилось жить последние годы – часть их плана. Мы не успели ничего понять. И вот в утробах наших женщин уже растет новый гибридный подвид инопланетян, а в руках наших мужчин оружие направление на своих же.Можно ли жить мире, где больше нет разделения на свой и чужой, потому что чужими стали все? Для Елены ответ стал очевидным, когда у нее забрали дочь, чтобы использовать ее тело как инкубатор. Она не хотела жить, а Кирилл не должен был выжить. Но этот мертвый и уродливый мир играет по новым правилам, установленным новыми властителями Земли. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 27.03.2024

ЛЭТУАЛЬ

Мы сами отдали им Землю
Валерия Локка

Нам всю жизнь врали. Они их корабли не спускались с небес, они не распыляли людей смертоносными лучами, не порабощали наш разум. Они пришли тихо, так тихо, что мы и не заметили. Вирус, изоляция, война, экономический коллапс, политическое напряжение.. все то, с чем нам приходилось жить последние годы – часть их плана. Мы не успели ничего понять. И вот в утробах наших женщин уже растет новый гибридный подвид инопланетян, а в руках наших мужчин оружие направление на своих же.Можно ли жить мире, где больше нет разделения на свой и чужой, потому что чужими стали все? Для Елены ответ стал очевидным, когда у нее забрали дочь, чтобы использовать ее тело как инкубатор. Она не хотела жить, а Кирилл не должен был выжить. Но этот мертвый и уродливый мир играет по новым правилам, установленным новыми властителями Земли. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Валерия Локка

Мы сами отдали им Землю




Глава 1. Выстрел

Елена смотрела на проносящиеся за окном грузовика деревья, пытаясь отвлечься от разъедающего ноздри запаха крови, щедро приправленного хлоркой или другим дезинфицирующим средством. Она не хотела знать, почему здесь так пахло. Не хотела слышать стоны, писки, всхлипы и завывания других женщин, покорно следовавших туда же, куда и этот грузовик. Не хотела знать куда он их везет. Единственное, что было ей интересно, так это – почему деревья, убегающие от ее взгляда сквозь мутную пленку тента, делали вид, что в мире ничего не изменилось. Что небеса не разверзлись над человечеством, открыв врата в ад. Будто природа, а может и вся планета не знала о том, что произошло. Или знала, но ей было совершенно плевать на существ, которые мнили себя венцом эволюции.

Отвернувшись от деревьев, как те отвернулись от людей, Елена перевела взгляд на черное пятно на полу кузова, на стяжки, соединенные пластиковым проводом с металлической петлей в полу, которые сковывали ее руки. Цепи здесь смотрелись бы уместнее и куда эстетичнее, чем пластиковые жгуты. На фоне стонов и воя, звон кованых цепей добавил бы этой драме эпичный саундтрек. Не хуже, чем имперский марш в Звездных войнах.

Грузовик тряхнуло на кочке. Елена машинально вскинула голову, зацепившись взглядом за блондинку, сидевшую на деревянной лавке напротив. Та шмыгала носом, всхлипывала и тряслась всем телом. Она словно пыталась скрутиться в комок, как испуганный ежик: скованные стяжкой запястья зажаты между сведенных коленей, плечи тянулись друг к другу, голова так сильно опущена вниз, будто шея не прочнее растянутой резинки для волос. Женщина справа – почти старуха – вдруг громко вскрикнула и снова завыла будто вспомнила, что это то самое важное дело, которое ей нужно обязательно выполнить. Кто-то в глубине кузова молился, кто-то рыдал, кто-то тихонечко плакал. И эта какофония высоких воющих женских голосов была единственным, что вызывало в Елене хоть какие-то чувства. Чувства непонимания, отвращения, скользкой глинистой жалости. Как после всего того ужаса, что пережили эти женщины, после всех потерь и боли, они еще могли во что-то верить, искать спасения для своих тел и душ? Если они кричали, рыдали, молились, тряслись, значит они боялись того, что их ждало. И значит они еще надеялись, что этого можно избежать. Значит еще верили…

Елена не боялась. Елена не надеялась. Не верила. Больше ни во что не верила. Вера испарилась после того, как два дня назад у нее забрали дочь, чтобы использовать ее тело как инкубатор для выращивания этих тварей. А вместе с ней испарился и страх. Чего ей бояться после того, как ее ребенка обрекли на вечные мучения? На мгновение перед мысленным взором вспыхнуло воспоминание. Она видела инкубатор лишь единожды и мельком. Но эти бесконечные ряды коконов, в которых лежали обездвиженные женщины, пронизанные щупальцами трубок, навсегда въелись в ее сознание. Елена быстро откинула эту картинку, потому что знала, следом за ней придет образ дочки в таком же коконе. Она тоже, как и остальные будет в сознании, но без возможности пошевелиться или даже вздохнуть без разрешения системы. Елена ее там не видела, но услужливый разум без труда мог смоделировать этот образ, если бы она ему позволила.

Резкий звук вдруг разорвал скулеж женских голосов. Полная брюнетка, сидевшая в самом углу кузова не шевелясь до сих пор, резко вскочила и стала метаться и рваться из оков с нечеловеческими воплями. «Как ей вообще удалось остаться такой полной, после месяца в клетке с помоями вместо еды, – равнодушно глядя на женщину, подумала Елена. – Какой же толстой она, должно быть, была до этого, если и сейчас осталась вполне упитанной». Колышущийся от скорости грузовика и ветра тент словно стал содрогаться еще сильнее от диких воплей толстушки: та голосила, дергала за пластиковый шнур, тянущийся от жгута на запястьях к креплению на полу, совершенно неестественно мотала головой так, будто желала сбросить ее со своих плеч. Остальные восемь женщин вынырнули каждая из своего кошмара и наполнили тесное пространство жутким эхом: кто-то пытался успокоить пленницу, кто-то кричал на нее не менее истерично, кто-то забрался с коленями на лавку и, насколько позволяли оковы, скрючились и заткнули уши. Елена бесстрастно смотрела на брюнетку ничего не выражающим взглядом, словно все это действо ничуть не интереснее, чем титры после фильма.

Машина резко затормозила. Пышная брюнетка влетела в переднюю стенку кузова, отскочила от нее как мячик и приземлилась на колени костлявой молоденькой девушки. Но не успела та даже понять, чем ее так придавило, как дверь кузова открылась и в лица женщин уставились два черных дула военных автоматов, а за ними показались черные с ног до головы фигуры конвоиров. На лицах балаклавы, на головах шлемы с поднятыми забралами. Костюмы, бронежилеты, нарукавники, наколенники, перчатки, рации, кобура – все черное, кроме глаз одного из мужчин. Они были синими. Не голубыми, а именно синими, цвета вечернего неба. Елена никогда не встречала людей с такими глазами или не помнила этого. Ей не было интересно как выглядит его лицо. Она смотрела на его глаза, как рассматривают абстрактную картину в галерее: пытаясь понять, что именно видит.

Несколько мгновений не происходило ничего. Стволы автоматов замерли, охранники тоже. Даже синие глаза одного из них застыли. В кузове вдруг повисла мертвая тишина.

«Наконец то», – подумала Елена. Словно, никто из женщин даже не дышал. Но вдруг та самая толстушка дернулась. Нет, не дернулась, а рванула в сторону открытых дверей и оружейных стволов с такой силой, что казалось вырвет с корнем металлическое кольцо из пола или оторвет себе руки. Она завопила еще громче и яростнее прежнего. Один из охранников еле заметно дрогнул от неожиданности. Если до этого Елена думала, что брюнетка не в себе, и эти ее пируэты вызваны полной потерей рассудка, то теперь, когда та начала обкладывать мужчин отборными многоэтажными ругательствами, поняла, что ошиблась. Кричала связно, даже красиво, как могут только интеллигентные начитанные люди. Ругательства резко сменились мольбами о помощи и превратились в жалостливый вой.

– Заткнись, – рявкнул один из охранников. – Иначе, пристрелю прямо сейчас.

Толстушка замерла на секунду, глаза забегали из стороны в сторону, она думала, осмысляя то, что услышала. Но угроза не возымела эффекта, и она снова заголосила:

– Если вы не хотите ехать оставшуюся дорогу обрызганные кровью и с трупом под ногами, советую утихомирить ее. – Сказал второй конвоир, с теми самыми синими глазами. Говорил громко, спокойно, уверенно, и обращался к остальным женщинам в кузове.

Снова повисла тишина. Все взгляды, включая и второго охранника, метнулись к мужчине. Толстушка обернулась, замерев в своем припадке. Она смотрела на него так, словно только что поняла, что не одна. И тут же кинулась на колени, завопив с новой силой:

– Нет, умоляю! Нееееет! – Из глаз брызнули слезы, голос сорвался на визг. – Моя сестра, моя сестренкааааа… – Она уронила голову на пол, словно в мусульманской молитве. – Мне нужно к ней, пожалууууйста, она ждет меня.

Бесстрастно и спокойно синие глаза прошлись по остальным женщинам, которые затаили дыхание, не отводя взглядов от конвоира. Одна бровь медленно, очень медленно, стала подниматься вверх. Он ждал их решения. Блондинка, сидевшая напротив Елены, наклонилась к толстушке. Потрепала ее по плечу что-то нашептывая, боязливо оглядываясь по охранников. Та, что молилась, тоже осторожно сползла со своего места, пытаясь вразумить проблемную женщину. Весь кузов зашуршал, зашептал, заерзал. Только Елена сидела, как и прежде с ровной спиной, глядя на одно из дул автоматов.Толстушка перестала умолять, лишь причитала что-то неразборчивое, продолжая рыдать и кланяться в молитвенной позе, то ли конвоирам, то ли самому полу кузова.

Послышался тихий щелчок. Ствол шевельнулся. Синеглазый прицелился. Толстуха вскинула взгляд на него и замерла, глядя в черную пустую глазницу автомата. Палец мужчины лег на курок. Он больше ничего не сказал.

– Кончай с ней, – прошипел второй охранник. Но в тишине замершего кузова слова расслышали все.

Говоривший кивнул и уже было развернулся чтобы уйти, как Елена встала со своего места, выпрямилась во весь рост и спокойно, равнодушно произнесла:

– Если нужно кого-то пристрелить в назидание остальным, стреляй в меня. – Пластиковый шнур, соединяющий ее запястья с металлическим кольцом на полу кузова натянулся до предела. Жгут впился в кожу на руках, но она не согнулась ни на миллиметр. – А эта, – она кивнула на виновницу «торжества», – не будет больше беспокоить. Правда? – Женщина медленно повернулась к толстухе и чуть приподняла подбородок, не сводя с нее глаз. Получилось надменно и властно.

Та, будто в приступе нервного тика, закивала, отползая на свое место. Ее взгляд прыгал с Елены на дуло автомата с неимоверной скоростью. Остальные женщины тоже вернулись на свои места, как шкодливые дети, которых застукали за баловством и делали вид, что они вообще не причем. Синеглазый склонил голову на бок, глядя Елене прямо в глаза. Та повторила его движение. Он поднял бровь, Елена тоже.

– Ой, пристрели ее значит. – Раздраженно, словно утомленный представлением зритель, бросил второй охранник. Похлопав по плечу сослуживца, лениво отвернулся, выудил из слоев своей формы сигарету, прикурил ее и жадно, сладко затянулся, запрокинув голову вверх. – Только не там. Нас потом этот из санотряда заманает своими рапортами. – Он снова кивнул в сторону кузова, сделал еще одну затяжку и вразвалочку, отошел.

Оставшийся охранник не шевелился. Приклад автомата у плеча, палец на курке, дуло теперь смотрело на Елену, как и синие глаза.

Пауза затягивалась.

– Ну так что? Мне тоже нужно поорать, чтобы покончить с этим дерьмом или так договоримся? – Елена призывно подняла обе брови нахмурив лоб.

Дуло медленно опустилось. Автомат повис на груди охранника. Из ножен на бедре появился армейский нож. Быстрым, почти невидимым движением мужчина наклонился в глубь кузова и перерезал пластиковый шнур, удерживающий пленницу, и произнес:

– Выходи, быстро. – Его голос был таким же спокойным, что и раньше.

Привычным движением вскинул автомат и сделал шаг назад, освобождая ей выход из грузовика. Женщина, сидевшая с краю у дверей, попыталась схватить Елену за тюремную робу. Но серая мешковая ткань выскользнула из слабых пальцев. Елена замерла на краю кузова. Грузовик был высоким. А со скованными запястьями, она не могла ухватиться и спуститься на землю. Мужчина, продолжающий целиться в нее протянул руку в черной перчатке. Получилось манерно, слишком красиво для такой сцены. Елена приняла его жест и легко, даже элегантно, спрыгнула на землю.

– В лес отведи, – крикнул стоявший посреди дороги второй охранник, затягиваясь сигаретой. – Она вроде ничего такая. Можешь развлечься минут пять. Мы все равно график опережаем. – Он громко усмехнулся. Получился звук больше похожий на хрюканье.

Синеглазый только повернул голову в сторону говорившего, но взгляд на него не поднял. По его шумному выдоху Елена предположила, что между двумя охранниками не было особой дружбы. Но не успела додумать эту мысль, как джентльменство мужчины испарилось. Он схватил ее за плечо и волоком потащил к лесу. По гравию обочины, спускающемуся к деревьям ее тонкие тапки с резиновой подошвой проскользили как по льду, она удержала равновесие только благодаря сильной хватке мужчины. Он втолкнул ее в лес, отпустил и снова направив на женщину оружие махнул головой, призывая идти вперед.

И Елена пошла. Пошла, глядя прямо перед собой. Уверенно переступая по сухому ковру опавших еловых иголок. Она надеялась, что он выстрелит вот так, пока она идет впереди него. Пока видит еловый лес, редкие кусты, которые с трудом нашли возможности для роста среди колючих исполинов, пока на ее лицо падают лучи послеполуденного солнца, рассыпающиеся между кронами пахучих елей, пока вдыхает этот сладкий хвойный воздух.

Но он не стрелял. Женщина слышала тяжелые шаги за своей спиной. Шуршание военной формы. Она шла вглубь елового леса и думала о том, что вот-вот, наконец, сбежит от этого кошмара, в который превратился ее мир. Мгновение боли, на которое она была согласна, ради избавления. И даже если он захочет ее изнасиловать здесь в гуще леса, то пусть. Это будет померной ценой за свободу, которую получит ее душа.

Но он не стрелял.

– Стой. – Скомандовал мужчина.

Елена послушно замерла и медленно обернулась к нему. Автомат уже на взводе. Дуло смотрит на нее. Один синий глаз, свободный от мушки, зажмурен, второй целился. Женщина глубоко вдохнула и устремила взгляд на мужчину. На ее лице не было страха, не было боли, не было даже отчаяния. На ее лице не было вообще ни одной эмоции. Она просто ждала спасительно хлопка, спасительной боли, спасительной темноты. Палец синеглазого напрягся на курке.

Глава 2. Ложь

Нам всю жизнь врали. Все фильмы про инопланетян, про их корабли, которые спускались с небес, заслоняя собой небо. Все уродские существа, расползающиеся по планете и пожирающие людей. Все смертоносное инопланетное оружие, превращающее людей в прах. Все было враньем. Ложью, в которую мы должны были верить, чтобы не заметить то, что происходило прямо у нас под носом. Нет, они не пришли ночью. Их корабли не спускались с небес. Они не убивали нас, даже не откладывали свои личинки в грудине, чтобы потом вырваться из нее жутким скользким червяком с кислотой вместо крови.

Мы так долго ждали контакта с инопланетными созданиями. Посылали столько сигналов, песен в черноту космоса, желая быть услышанными, что совершенно не думали о последствиях. Мы ждали, что нам ответят те, кто превзошел нас технологически. Те, кто научился странствовать среди звезд. Те, кто видел вселенную и научился существовать где-то, кроме своей родной звездной системы. Такая глупость считать, что развитая раса будет тратить ресурсы, время, жизни своих солдат на открытую войну. Что они будут бросать в бой дорогущие космические корабли и оружие, рисковать жизнями ради того, чтобы завоевать нас – первобытных существ, – рассуждающих такими примитивными категориями.

Высокоразвитые существа, преодолевшие скорость света, разобравшиеся в устройстве вселенной совершенно точно, не глупы, чтобы воевать в открытую. Для Них наше представление о завоевании было не лучше, чем стрелять из пушки по воробьям. Бессмысленно, глупо и главное, совершенно не результативно.

Они пришли тихо. Так тихо, что никто не заметил. Они долго наблюдали за нами, изучали, анализировали. Их целью были наши мотивы, желания, то, за что можно зацепиться, чтобы использовать в своих целях.

Мы так самонадеянно верили в свою индивидуальность, в уникальность каждой конкретной личности, пропагандировали самость. А на деле нас раскусили за какие-то сто лет. Раскусили каждого из нас. Что нами движет, за какие ниточки потянуть, что пообещать, чем подкупить, чтобы из индивидуальностей мы превратились в верных псов, заглядывающих в рот хозяевам. И хозяева сначала закидывали нас вкусняшками. Помогали завоевывать все новые и новые пьедесталы, обсыпаться золотом, выстраивать замки и растить животы. Не всем, конечно. Большинство людей на Земле даже и не догадывалось о том, что происходило. Те самые избранные, сильные мира сего купались в тех благах, которыми их наградили новые развитые инопланетные союзники. Открыв рты и веря, или желая верить в то, что им обещали, они вплетали свои жизни в паутину сложных узоров, которая однажды накрыла все человечество. Накрыла и замотала в тугой непробиваемый ядовитый кокон.

Десятилетия потребовались Им чтобы реализовать свой план. Десятилетия понадобилось нам, чтобы из венца эволюции стать вместилищами для развития иной формы жизни. Конечно, глупо полагать, что высокоразвитая цивилизация пойдет на прямой конфликт, развяжет войну, бросит своих солдат, дронов, роботов или кого-то еще для сражения с нами. Высокоразвитая раса на то и высокоразвитая, что действует продуманнее, просчитывая несколько шагов вперед. Они изучили нас давно, возможно, еще до того, как первые прилетели на Землю. И Им не нужны наши ресурсы, вроде золота, воды или железа. Эти выдумки фантастов вообще теперь похожи на полный бред. Воды и других элементов во вселенной полно. И никто в здравом уме не будет тащиться в захолустную солнечную систему на окраине галактики Млечный путь в рукав Ориона чтобы собрать капли, по меркам вселенной, каких-то там ресурсов.

Им нужно было совсем иное. И вот этого иного во вселенной действительно было не так много. Живая органическая плоть на основе углерода. Довольно дефицитная позиция в изобильной вселенной. Не все формы жизни были такими как мы и как Они, далеко не все. И выбор у Них, в общем-то, был не велик. Да и зачем отказывать от жертвы, которая на всю вселенную трубит о том, где она, кто она, и чего хочет? На то Они и были высокоразвитой формой жизни, что не упускали возможностей, которые Им подбрасывала вселенная. Они не торопились, не завоевывали нас, не убивали. Они сделали все, чтобы мы сами им отдались. И мы отдались. Мы сами отдали им Землю и самих себя.

Тот самый год… Год, который многие считали самым страшным, самым гнетущим и реформаторским. Это и вправду был год, который изменил все. Но совсем не то все, о чем думали люди. Вирус, страшный, смертельный. Опасный вирус за несколько месяцев, заполонивший планету, был не чем иным, как обычным гриппом. Настоящей заразой, которая проникла почти в каждый организм, был страх, ювелирно помещенный в примитивные разумы людей. Самая успешная маркетинговая программа за всю историю человечества сработала чисто, гладко и без единого отклонения от продуманного великими умами сценария. Прогрев, о котором мечтал каждый блогер в социальных сетях: конверсия в клиента девяносто девять и девять десятых процента. Почти все купились на это. А те, кто не купился на эту ложь, купились на другую. Их стратегия была безупречна. Каждому дать то вранье, в которое он мог поверить. Вот вам и индивидуальность, которая вроде бы и была, но разбивалась о логику высшего разума. Каждый из нас во что-то поверил. Кто-то в вирус. Кто-то в теорию заговора. Кто-то, особенно сознательный, выбивающийся из системы, клюнул на что-то более изощренное. Но так или иначе никто не заподозрил подвоха там, где он реально был.

Напуганные вирусом получили прививки, которые тонко меняли их генетический код в угоду тех, кто пришел со звезд. Неверующие в вездесущий вирус, получили красную карточку на перемещения по планете и устройство на работу. А те, кто и этого смог избежать в итоге просто отлавливались по домам, деревням, лесам и полям. Но это случилось на последнем этапе завоевания. Тех, кто теперь властвовал на Земле вполне устраивали те семьдесят процентов населения, что получили укол. А остальных ловили мы сами. Ибо система была такова: новый мир для Них мы строили своими руками, по собственной воле.

Вот так и действуют те, кто выше нас в эволюционной цепи. Они не марают рук, щупальцев, клешней или что там у них за конечности. Они создают условия, систему, чтобы Их жертвы сами надели на себя оковы, сами упали к Их ногами и сами пошли выполнять Их приказы. Ведь не пристало высокоразвитым существам бегать с камнями и палками за своей добычей. Если бы люди хоть на мгновение отвлеклись от трагедии своего порабощения, наверняка бы расстроились. Никаких космических кораблей, спускающихся с небес. Ни тебе лазеров, роботов, испепеляющих пушек. Никаких личинок или монстров, пожирающих мозги. Банальная психология за несколько десятилетий сделала из нас рабов. И каких рабов? Самых лучших, надежных и удобных. Таких, кто своими руками отлавливает беглецов, кромсает детей и запихивает женщин в инкубаторы. Таких, кто надевает военную форму, берет в руки оружие и преисполненный доблестью марширует на встречу долгу перед теми, кто умеет странствовать среди звезд, завоевывает миры, не потеряв ни одного бойца; размножается, ни рискуя ни единой особью. Рабы, отдавшие свой мир, своих женщин и детей ради тех, кто достаточно умен чтобы даже не появляться на нашей планете.

Глава 3. Лес

Он не выстрелил. Долго смотрел ей в глаза. Слишком долго, чтобы спустить курок. Он знал, что каждая секунда отделяет его от того, что должен сделать. Но смотрел в ее карие глаза и не смог выстрелить. Еще до того, как она произнесла те слова, он уже знал, что не сделает этого.

– Ну и? – Елена нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Мы погулять вышли или как? Стреляй уже. – В ее голосе впервые появилась интонация. Она издевалась или правда желала быстрее умереть, Кирилл не знал. Но четко осознавал, что желание ее останется не исполненным.

– Может мне отвернуться или глаза закрыть? – Теперь в ее голосе появилось сочувствие. Такое мерзкое и приторное, что на мгновение Кириллу захотелось надавить на курок. Но она снова заговорила, и наваждение пропало.

– Я где-то читала, что при расстреле надевали мешок на лицо осужденного, чтобы его взгляд не мешал стрелку. – Эти слова она произнесла буднично, словно рассуждала о погоде.

Кирилл опустил ствол. Не было смысла ломать эту комедию. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вход и шумно выдохнул. Елена нахмурилась, глядя на автомат, повисший на груди мужчины.

Он посмотрел на нее и сделал шаг к ней на встречу. Но словно наткнувшись на силовое поле, вдруг резко замер, так и не приблизившись.

– Ты хочешь умереть? – спросил он, тоже сведя брови к переносице.

– Да, – ответила женщина.

Несколько секунду смотрел на нее, пытаясь понять, говорила ли женщина правду. Но в ее выражении лица и взгляде не было ничего, что могло выдать ложь. Она определенно желала смерти и говорила совершенно искренне. Кирилл точно умел распознавать ложь. Не только во взгляде, но и по положению тела, мимике, дыханию и даже по микроскопическим, едва заметным сокращениям мышц. Он видел ложь так же четко, как люди различают цвета, предметы, лица, потому что ложь была сутью его жизни. Каждое мгновение своего существования он лгал и делал это настолько виртуозно, что давным-давно сам в нее поверил. Мужчина запрокинул голову и уставился на небо. Никогда раньше он бы не позволил себе такой глупости: отвести взгляд от пленного, да еще и выпустить оружие из рук. Но знал, что женщина, стоявшая напротив, ничего не сделает. Не кинется на него, не захочет выхватить автомат, не попытается даже убежать. Она честна с ним. Елена хотела умереть.

Кирилл снова посмотрел на нее. Женщина протянула к нему скованные жгутом руки, как бы спрашивая, долго ли ей ждать.

– Ты привитая? – его голос прорезал повисшую тишину.

– Нет. Нас везли на прививку.

– И раньше не прививалась?

Женщина отрицательно покачала головой, устало и раздраженно.

– Значит тебя не отследят по генокоду…

В следующую секунду Кирилл оказался прямо перед ней, схватил за предплечья и начал говорить прямо в лицо:

– Иди вперед по направлению движения колонны. Держись за деревьями. На дорогу не выходи. Километра через три будет развилка. Лесная дорога уйдет направо. Идти по ней до перекрестка. Поверни налево и больше никуда не сворачивай. К вечеру дойдешь до охотничьего домика. Оставайся там пока я не приду.

Елена смотрела на мужчину и ее карие глаза все увеличивались, а брови все поднимались.

– Ты поняла?

Она кивнула

– Повтори! – чуть громче, чем хотел, сказал Кирилл.

– Прямо по дороге. Развилка направо. Там до перекрестка налево и сидеть в домике. – Шепотом повторила Елена.

В голове женщины гудел его голос, его слова. Она на автомате повторила то, что он ей сказал, но совершенно не поняла смысла сказанного.

– Дождись, пока не уедут машины. Как стихнет звук двигателей, иди. – продолжая держать ее за руку тем же ровным голосом проговорил мужчина, чуть отдалившись от ее лица. Женщина кивнула.

– Я выстрелю. Чтобы они услышали. – Пояснил Кирилл, отступая на несколько шагов от нее. – Потом уйду.

Елена снова кивнула. Кирилл кивнул ей в ответ и глядя в ее глаза, дал короткую очередь в дерево справа от себя. Женщина лишь моргнула от громкого звука, но не вздрогнула и не двинулась. Мужчина развернулся и пошел прочь от Елены, в сторону ожидавшей его колонны. Женщина осталась стоять, пока он окончательно не скрылся из виду. Послышался мерзко ехидный голос второго охранника-курильщика. Она не разобрала слов, но была уверена, что тот спрашивал о качестве секса, на который благословил коллегу. Ответил синеглазый ему или нет, Елена не слышала. Моторы трех грузовиков снова завелись. Взглядом женщина проводила их гул, пока в лесу не повисла девственная природная тишина. Еще несколько минут постояла в той же позе: с протянутыми скованными руками. Потом опустила их, сделала несколько неуверенных шагов в сторону дороги, остановилась, и снова пошла. Дойдя до черты, с которой видела край асфальта, пошла в ту сторону, куда указал ей этот синеглазый мужчина.

Шла она быстро. Елена всегда ходила быстро. Быстро думала, быстро говорила, быстро принимала решения. Друзья вечно жаловались на эту ее торопливость. А она никогда не видела в этом проблемы. Если у нее была цель, она действовала. Если была дорога, она по ней шла. Тормозить и рассматривать витрины, кусты, здания она никогда не любила. Если ей было понятно, куда нужно попасть, то на иное она никогда не отвлекалась. Не видела в этом смысла. Эта привычка, а может быть, врожденное качество, позволило ей вырасти в должности, выйти замуж, наладить ту жизнь, которую ей диктовало общество. Она не оглядывалась по сторонам, не думала о том, что происходит вокруг, шла вперед. Даже когда муж ее бросил, оставив вдвоем с дочкой, даже когда на работе начали закручивать гайки, урезать зарплату и увольнять, она нашла себе цель и пошла к ней. Изредка Елена могла остановиться, чтобы перевести дыхание, поплакать, пожалеть себя. Но обычно это не занимало много времени. Она снова поднималась и шла, почти бежала туда, куда ей хотелось попасть.

Тогда она думала, что все сложилось очень удачно. Тот период вируса, когда люди массово теряли работу, женщина пересидела вполне спокойно в офисе. Ее компания процветала на доставке нужных товаров для тех, кто заперт по домам. Потом, когда локдаун в ее городе закончился, Елена ушла с работы, и пересидела период прививок, начав собственный онлайн бизнес. И в какой-то момент ей, как и всем, показалось, что все закончилось. Истерия из-за вируса отступила, страны начали открывать границы для иностранных туристов. Ее работа на себя начала приносить результат и деньги. И жизнь, вроде как, начала налаживаться.

Но началась война. Война без того смысла, который Елена могла бы понять. Война, вроде бы мелкая, с соперником, который просто не мог серьезно угрожать ее государству. Но почему-то все было совсем не так, как это выглядело. Мелкая междоусобица получила такой громадный резонанс в мире, что все снова начали сходить с ума, как тогда – с вирусом. Снова ограничения, эмбарго, какие-то странные экономические процессы. Елена не разбиралась в политике или экономике, и не желала разбираться. Но нутром чувствовала, что что-то было не так. Совсем не так, как должно быть. Но разве она могла объяснить это ощущение? Да и нужно ли объяснять?

К домику она вышла ровно перед закатом. Дверь не заперта. Это было видно по щели, еще до того, как шагнула на деревянное крыльцо. Внутри темно. Она вошла. В лучах закатного солнца сразу увидела слева у окна стол, на столе стояла свеча и лежал кухонный нож. Женщина аккуратно, чтобы не пораниться, перерезала им хомут на запястьях. Он оставил красные следы на коже, которые она инстинктивно потерла, освободившись от оков.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом