Елена Жукова "Порочное зачатие"

– Какая удобная безответственная философия! – с раздражением, доходящим до ненависти, выкрикнула Ольга.

– Все претензии, золотко, к матушке-природе, – ухмыльнулся в ответ Вадим. – Не я так устроил! Я только довожу до твоего сведения то, что ты не желаешь понимать. Что же касается моей личной позиции…

– Сделай одолжение, – перебила его Ольга, – изложи свою личную позицию.

– Изволь, золотко. Ты знаешь, что я не чадолюбив. Я уже один раз испытал сомнительные прелести деторождения – принёс жертву на алтарь продолжения рода. И хватит, больше ничем жертвовать я не намерен. Я устроил свою жизнь так, как мне удобно. Чего ради я должен отказываться от комфорта?

– То, что ты говоришь – это манифест чистого эгоизма.

– Да, признаю, я эгоистичен. А разве не эгоистично твоё желание рожать? – Вадим наставил на Ольгу обвиняющий указательный палец. – Ты, золотко, хочешь этого не для ребёнка, не для рода человеческого или каких-то иных высших целей. Ты хочешь этого для себя. Твой бабий инстинкт тупо эгоистичен. Потому что только так, через махровый эгоизм, матушка-природа заставляет тебя сделать то, что нужно ей! И на что ни один человек в здравом уме не согласится. Ты собираешься произвести на свет собственного тирана и добровольно обрекаешь себя на пожизненное рабство.

– Интересно ты относишься к детям! – Ольга холодно посмотрела на любовника, словно увидела в первый раз. И ужаснулась увиденному. – Неужели ты никогда не испытывал счастья от общения с собственным сыном? Не радовался тому, что он просто есть, что он – твоё продолжение в мире?

– Зато ты, Оля, никогда не испытывала несчастья безальтернативных обязанностей по отношению к капризному куску собственной плоти, который почему-то наделён независимой волей. И эта глупая воля всегда противоречит твоей. Хочешь – не хочешь, но по первому крику ты бросаешь все дела и мчишься менять сраные подгузники. А иначе твои барабанные перепонки лопнут от крика. Ты этого хочешь?

– Если рассуждать, как ты, человечество давно бы вымерло!

– Да насрать мне на человечество! Каждый имеет право жить так, как ему хочется.

Ольге вспомнилось прозвище, данное Воронцову Юлькой – пуп Земли или землепуп. Подруга была права.

– Пойми, Оля, – продолжал Вадим, – я – деловой человек. В моей жизни нет места вопящим младенцам. Мне нужна подруга – партнёр, любовница, как ты, а не самка для воспроизводства потомства. Меня тошнит от разговоров про поносы и срыгивания, особенно за столом. Я бешусь, когда вынужден прерывать секс только потому, что в комнате рядом захныкал безмозглый комок человеческого мяса. Я, наконец, хочу нормально спать по ночам и идти в офис отдохнувшим, со свежей головой. Разве я не имею на это права?

– Имеешь, – безнадёжно согласилась Ольга. – Со своей точки зрения ты прав. Но пойми и ты меня, Вадим. Ради чего делать карьеру, зарабатывать деньги? В жизни есть более приоритетные цели. Дети – это будущее. Наше бессмертие, если хочешь.

– Боже, какое высокопарное оправдание глупости! – Воронцов раздражённо покачался с носка на пятку и обратно. – И, хотя эта глупость не твоя собственная, а гендерная, бабья, от этого она не становится менее тупой. Для человека самая высокая цель – реализовать себя, раскрыть свой потенциал. А рожать и кормить может любая – необразованная, бесталанная. Лю-ба-я. А ты, Оля, не любая!

Но Ольга не оценила комплимента. Она вдруг с пугающей ясностью осознала, что ей ни за что не сдвинуть Воронцова с его позиции. Он никогда не согласится завести ещё одного ребёнка.

– Я готова принять то, что ты не хочешь детей, – Ольга заметила, как по лицу Воронцова промелькнула мимолётная улыбка облегчения. И проговорила вслух слова последней надежды. – Но помоги мне, Вадим. Ведь мы не чужие люди. Сделай мне ребёнка. Он будет мой и только мой. Обещаю, ты не будешь иметь к малышу никакого отношения. Если, конечно, сам не передумаешь.

Опрометчивая просьба окончательно вывела Воронцова из себя. Он зло скривил тонкие губы и согнутым указательным пальцем постучал по лбу.

– Ты что, рехнулась, золотко? Включи голову, разве я могу согласиться на такое предложение? Ребёнок – это пожизненный проект. Выйти из него не получится; проект неликвиден. Сейчас, не имея опыта, ты явно недооцениваешь риски. Мало ли что в жизни может случиться – с тобой или с твоим отпрыском? И рано или поздно ты заявишься ко мне со словами: «Это же твоя плоть и кровь. Ты должен…». А я и так уже должен по самое горло после первого брака, – Воронцов резанул ребром ладони по шее. – Должен, должен, должен! Должен содержать, кормить, одевать, учить, воспитывать своего оболтуса. Хватит, я сыт этим до отрыжки! И не уговаривай меня.

Ольга понуро опустила голову. Увы, Вадим был прав, на его месте она поступила бы так же.

– Оля, – Воронцов присел перед Ольгой на корточки и взял её руку. Жар его негодования внезапно остыл и сменился привычной сдержанностью. – Оля, мне было хорошо с тобой, я привык. Но если ты твёрдо решила рожать – это твой выбор. Я сделал всё, чтобы убедить тебя отказаться от бредовой затеи. Но, как вижу, не достиг успеха. Больше отговаривать не стану. Но и участвовать не буду. Следовательно, нам придётся расстаться. Если ты не передумаешь.

После этих слов Ольга вырвала руку, вскочила с дивана и бросилась к стенному шкафу, где хранился чемодан на колёсиках. Она начала лихорадочно закидывать в него свои вещи. А Воронцов ходил за ней и нудно, но логично уговаривал «включить голову» и переночевать здесь, в его квартире. Обещал, что утром сам поможет перевезти вещи, куда Ольга скажет. Но ей не хотелось оставаться рядом с предателем ни одной лишней минуты.

Ольга вызвала такси. Ехать ей было некуда: собственная квартира занята, а появиться в поздний час у Юльки значило лишить покоя целую семью. Ольга подумала и попросила таксиста доставить её до ближайшей приличной гостиницы. И там, в бюджетном одноместном номере, проплакала всю ночь напролёт.

Глава 2. Лучшее из плохого

И вот теперь Ольга изливала горе перед единственной подругой Юлей в девичестве Поселёновой, а в замужестве Богуш. Они знали друг друга всю жизнь, со времён куличиков в детской песочнице, и сроднились, как сёстры. Хотя внешность не давала даже повода заподозрить родство: Ольга была миниатюрной кареглазой шатенкой с густой гривой волос, а Юля – крупной фигуристой блондинкой с большими серо-зелёными глазами навыкате. Различия во внешности дополнялись разницей вкусов: Ольга предпочитала консервативную неброскую сдержанность, а Юлька, напротив, питала сорочью страсть к блёсткам, стразам, украшениям и часто меняла гардероб согласно прихотям моды.

А вот характерами подруги были похожи – обе знали, чего хотели, и умели добиваться желаемого. Только Ольга после института всерьёз увлеклась карьерой. А Юля на первом же месте работы встретила свою судьбу – скромного инженера Анатолия Богуша. Тот влюбился с первого взгляда и через неделю сделал своей богине предложение. Юлька полгода мучила его отказами, но безропотная преданность Толика в конце концов покорила её. Они поженились, и вскоре на свет появилась дочка Настёна.

На этом этапе жизнь развела подруг. Их интересы оказались настолько разными, что говорить стало не о чем. Ольга с трудом удерживала зевоту, по десятому разу подряд выслушивая восторги молодой мамаши исключительными талантами дочери. А Юльке не хватало терпения дослушать повесть о какой-нибудь изощрённой корпоративной интриге, и она без конца отвлекалась на родительские заботы: покормить, успокоить, уложить, поменять памперс, подмыть и так далее, и тому подобное.

Года три-четыре подруги поддерживали отношения по инерции – перезванивались, поздравляли друг друга с днями рождения. Но однажды случайно встретились на улице, расцеловались и заговорили так, словно расстались только вчера. Будто бы и не было лет отчуждения. Их повзрослевшая взаимная привязанность разгорелась с новой силой.

***

– Нет, всё-таки Воронцов твой – натуральный говнюк, – вернулась к главной теме разговора Юлька. – Тоже мне, друг-партнёр! Как только понадобилась его помощь, он в кусты. Хотя чему тут удивляться?

Юлька невзлюбила Воронцова с первой встречи. И на Ольгин вопрос: «Как он тебе?» без обиняков честно ответила: «Да он так влюблён в себя, что кончает от звука собственного голоса. Пуп Земли! «Я, мне, моё». Ты с ним ещё наплачешься!». И никакие доводы, что Вадим умён, щедр, внимателен не смогли поколебать антипатию. Она только скептически фыркала «ну-ну, поглядим». Увы, Юлька оказалась права.

– Ну, и что ты теперь будешь делать?

– Не знаю, – Ольга со стуком поставила на стол пустую рюмку. – Я сейчас в таком раздрае. И хочется, и страшно до жути. А вдруг Вадим прав, вдруг я не справлюсь?

– И ты ему поверила? Он же специально нагонял паники, чтобы ты отказалась от своих планов. Забудь всё, что он тебе напел. Я знаю кучу женщин, которые растят детей без мужиков. И ничего – справляются. И, натурально, счастливы своим материнством!

– Все так, Юлик! Но мысли-то всё равно крутятся. Вдруг мне не понравится быть матерью? Я же никогда не пробовала. А ребёнок – не котёнок, в чужие добрые руки не отдашь. Как сказал Вадим, «неликвидный проект».

– Олик, если ты сомневаешься, может, отыграть всё назад? – провокационно предложила Юлька. – Пока ещё не поздно?

– Поздно. Я уже порвала с Вадимом. Если сделала первый шаг, надо идти дальше. В противном случае не стоило и затеваться.

– Как я понимаю, следующий шаг – это залететь? От кого?

– Понятия не имею, – смахнула пушистую чёлку со лба Ольга. – У меня никого нет. Не могу же я забеременеть святым духом!

– Да, исторических прецедентов, так сказать, мало. Надо искать более жизненные варианты. Мужика надо искать, Олик.

– Мужика… – Ольга опустила глаза и принялась рассеянно выводить пальцем по столу загогулины. – Помнишь, Юлик, как в детстве мы с тобой верили, что где-то в мире существует наша вторая половинка. Что однажды мы обязательно встретим прекрасного принца. И с ним будет счастье и любовь, понимание с полуслова и полувзгляда, дети. Глупо, правда? – она улыбнулась жалкой дрожащей улыбкой.

Юля встала из-за стола, подошла к Ольге и, утешая, обняла, прижала голову к своей груди.

– Ну, почему же глупо? Просто наивно…

– Это почти одно и то же, – Ольга мягко высвободилась из объятий, притянула голову подруги вниз и благодарно чмокнула в щёку. – Глупо! Глупо, что начинаешь с красивой сказки о родной половинке, а заканчиваешь циничными поисками мужика, чтобы трахнул бы тебя безо всякой любви и заделал ребёнка, которого предстоит воспитывать в одиночку.

– Олик, может, всё-таки не стоит затеваться с таким-то настроением?

– Стоит. И именно с таким настроением – без утешительных сказок и самообмана, – Ольга выпрямила поникшую спину и решительно вздёрнула подбородок. – Итак, на повестке дня проблема: где взять мужика? Что ты думаешь, Юлик?

– Ну, если ты так… Предлагаю проработать варианты. От кого теоретически ты могла бы залететь?

– Теоретически от кого угодно: хоть от президента «Газпрома», хоть от дворового бомжа дяди Васи, – широко повела рукой Ольга.

– Давай-ка ближе к реалиям. Какие есть опции? – Юлька сняла с дверцы холодильника магнитный блокнот для записи покупок и, открыв на чистой страничке, положила перед собой. – Номер один – Воронцов. Его мы, натурально, вычёркиваем, так как он уже свинтил. Есть, правда, один неплохой вариант.

– Какой? – равнодушно спросила Ольга.

– Прощальный секс, в котором ты попользуешь его как донора. Так сказать, «последняя гастроль». Прикинь, звонишь ему и намекаешь, что хотела бы расстаться красиво, чтобы сохранить воспоминания на всю оставшуюся жизнь и бла-бла-бла. Натурально, предлагаешь съездить вдвоём в пансионат или на курорт. На недельку. Говоришь, что предохраняешься, а сама по максимуму берёшь всё, что тебе нужно. Круто?

– Не получится, – Ольга отрицательно помотала головой. – Проблема в том, что Вадим – умный. Как только я впервые заикнулась о ребёнке, он тут же начал использовать презервативы. Сам, понимаешь? Хотя до этого терпеть их не мог – говорил, что они портят ему всё удовольствие. А ведь я не прекращала принимать противозачаточные таблетки, и Вадим об этом знал. Тем не менее решил перестраховаться. Так что попользовать его втёмную не удастся.

– А вдруг получится? После долгого воздержания он увидит тебя голой, возбудится и забудет о своих резинках. А при плохом раскладе – просто потрахаешься напоследок.

– И это ты мне говоришь, Юлик? – Ольга вскинула на подругу взгляд, полный упрёка. – Забыла, как сама на третьем курсе разбегалась с Макаровым? Кто говорил, что рвать надо быстро и бесповоротно: не встречаться, не отвечать на звонки, выбросить подарки, порвать фотографии? А мне ты предлагаешь растянуть прощание?

– Извини, Олик, я и вправду забыла, – Юльке хватило совести смутиться. – Всё забыла. Да уж сколько лет-то прошло! – она недолго помолчала, вспоминая. А потом решительно тряхнула светловолосой головой. – Ладно, признаю: предложение было глупым. Вычёркиваем твоего Воронцова и окончательно забываем о нём.

Юлька снова взялась за блокнот и карандаш.

– Пункт второй. Поклонник. У тебя есть на примете ухажёр, который мог бы, так сказать, поспособствовать? Например, Лёвушка. Он уже который год пожирает тебя глазами голодного попрошайки.

Лев Раскин, Лёвушка, был сыном маминой подруги и давнишним Ольгиным поклонником. Когда-то в ранней юности он придумал, что испытывает к Ольге возвышенную рыцарскую любовь, доступную только избранным. И за это проникся к себе огромным уважением. С тех пор Лёвушка доставал Ольгу проявлениями этой любви: звонил, писал, объяснялся, уговаривал, приглашал, дарил подарки. Безответность чувства его нисколько не останавливала: при каждом отказе Лёвушка ещё больше гордился собой. А окончательно послать его Ольга не решалась из уважения к матери. Хотя мама, давно уехавшая на ПМЖ в Канаду, едва ли узнала бы.

– Нет, только не он! – отчаянно замотала головой Ольга. – Я уже замучилась бегать от него. Лёвушка – из породы зануд, которому легче дать, чем объяснить, что ты его хочешь.

– Так и дай ему! – обрадовалась Юлька. – И ему счастье, и тебе польза. Кондиции у Лёвушки вполне достойные. Высокий, представительный. Правда, жирноват слегка… Но это поправимо, если не налегать на мучное и сладкое. Зато какие у него глазищи! Как у Христа. Ресницы до щёк. А волосы! Бомбео! Моему бы Богушу такое богатство – а то дорогой совсем облез. Наследственность. Прикинь, Толиков папаша начал плешиветь в двадцать пять. А ты говоришь!

– Ничего я не говорю, Юлик! Наследственность важна. Но ты же не стала меньше любить Богуша только потому, что он лысеет?

– Не стала, – не слишком уверенно подтвердила Юлька. И, разочарованно вздохнув, добавила, – но, с волосами, как у твоего Лёвушки, было бы лучше.

– Никакой он не мой!

– Да уж, немым его точно не назовёшь! – хохотнула Юля. – Как заведётся философствовать, и бла-бла-бла, бла-бла-бла. Никого не слышит, глухарь! Да ещё слюной все лицо обрызгает!

– А ты говоришь! – с ехидцей отзеркалила Ольга.

– Да тебе же с ним не диспуты вести! Трах-бах – и готово. А потом: прости, дорогой, это была ошибка!

– Юлик, уймись! – оборвала Ольга подругу. – Лёвушке только дай повод, он с меня живой не слезет!

– В смысле затрахает? – живо заинтересовалась Юлька, блестя глазами.

– Нет! В смысле станет изводить предложениями руки и сердца, потребует признания отцовства. Не дай Бог Лию Марковну, маму свою неуёмную, натравит.

– Ты что, боишься его матери?

– Да против еврейской мамаши с единственным неженатым сыночком ядерное оружие – это детская игрушка. Представляешь, что будет, если обожаемый Лёвушка признается, что у него будет ребёнок? А у неё, соответственно, внук. Нет, срочно вычёркивай. Глупо решать одну проблему путём создания миллиона других.

Юлька разочарованно вздохнула, но вынуждена была согласиться.

– Ладно, уговорила: вычеркиваю, – она провела в блокноте жирную черту. И снова вопросительно уставилась на подругу. – Может у тебя ещё какой поклонник на примете имеется?

Ольга отрицательно помотала головой.

– Откуда у меня поклонники, если я четыре года была с Вадимом? Я ему не изменяла: ни сил, ни желания не было. Ты же знаешь, сколько я работаю!

– Вот! – радостно щёлкнула пальцами Юлька. – Работа! Ты же проводишь в своей конторе кучу времени! Прикинь, у вас там наверняка найдутся перспективные специалисты по глубоким скважинам?

– Пошлячка, тьфу на тебя! – с притворным возмущением воскликнула Ольга. Но задумалась.

Из-за специфики бизнеса в «Геосервисе» работали в основном мужчины. Если задаться целью, можно найти подходящего кандидата на роль донора. Но тут же перед глазами нарисовалась непристойная картинка офисного секса: Ольга лежит на коротком жёстком диванчике с задранной выше пояса юбкой, а рядом неловко пристраивается шумно сопящий мужик с голым задом. И – вишенкой на торте – красный всевидящий глазок камеры под потолком.

Ольга зажмурилась и потрясла головой, прогоняя пугающие образы.

– Нет, Юлик, отвратная идея! В офисе везде камеры понатыканы. Да и коллеги бдят. Каждый – знаток игры «кто, с кем и когда». При моей должности, я не могу рисковать! Тем более, что последствия, – она округлым жестом обеих рук показала огромный живот, – очень скоро станут всем заметны.

– Да что ж это такое! – не выдержала и возмутилась Юлька. – Что не предложишь, всё тебе не подходит! А как насчёт случайного мужика?

– Случайного – это как? – безо всякого энтузиазма поинтересовалась Ольга.

– Познакомишься где-нибудь в клубе, затащишь в койку. А дальше, как пойдёт.

Ольга снова недовольно нахмурилась.

– Клубы – это алкоголь, наркотики. Больше шансов подцепить какую-нибудь заразу, чем забеременеть. К тому же у случайного мужика может оказаться дурная наследственность – проверить невозможно.

– Какая же ты зануда, Оленина! Дурная наследственность, говоришь? А ты знаешь, кем был дедушка твоего драгоценного землепупа?

– Кем? – мгновенно напряглась Ольга.

После многозначительной эффектной паузы Юлька звонко рассмеялась.

– Понятия не имею! Я к тому, Олик, что, прожив с Воронцовым четыре года, ты, натурально, ничего не знаешь про его наследственность. Ровно так же, как и про наследственность случайного мужика. Лотерея.

Ольга только хотела ответить, как скрипнула, открываясь, кухонная дверь и в щель просунулась круглая, начавшая плешиветь голова Толика.

– Девки, вы ещё не обалдели от своих душевных полосканий? О, вы тут квасите! – Богуш заметил бутылку и две пустые рюмки. – Кончайте. Давайте лучше чайку попьем. Мы с Настёной чаю хотим. С вкусным тортиком, который Оля привезла…

– Значит, так, дорогой, – сурово отрезала Юлька, – возвращайся на место. Мы сейчас поставим чайник, порежем тортик. Когда всё будет готово – позовём вас с Настёной. Ждите.

– Как скажешь, богиня! – иронично бросил Толик и скрылся за дверью.

Юлька встала, налила в чайник воды и поставила его греться. А сама вернулась на место за столом и села, задумчиво подперев щёку кулачком. На её лице читалось постепенное вызревание какой-то новой идеи. Наконец Юлька решилась и выдала невообразимое.

– По крайности, можно моего Толика привлечь – так сказать, в порядке спонсорской помощи. Организуем мини-гаремчик. Дорогому понравится! Родишь братца или сестрёнку моей Настёне – она у меня уже давно просит.

– Даже не заикайся об этом, Юлик! – решительно хлопнула ладонью по столу Ольга. – Ты – моя единственная подруга, ближе и дороже тебя у меня никого нет. Я не стану рисковать нашей дружбой, даже ради ребёнка.

Затаившая дыхание Юля выдохнула с заметным облегчением.

Уютно клокотал закипающий чайник. Светящиеся цифры на дисплее микроволновки показывали без десяти восемь. Из-за закрытой двери доносились звуки капризного детского голоса – это Настёна наезжала на Толика. Она явно унаследовала материнскую привычку командовать мужчинами.

Юлька повертела в руках сплошь исчёрканный листок блокнота.