– Сомневаюсь, – покачал головой папа. – Я на неделе видел и маму, и Лёху, даже бабушку. Я точно знаю, что никто из этих людей не работает во сне.
– Значит, это случайность? Но как это возможно?
– Совместный сон, – мама крутила в руке вилку. – Такого я не припомню даже у Кастанеды.
– Было у него, кажется.
– В любом случае это беспрецедентно! – оживилась Тоня. – Нужно почитать, вдруг мы такие не одни?
– Да уж точно не одни.
– Надо попробовать встретиться снова!
– Но как?
– Какие были условия? Что ты делал в тот момент?
– Я размышлял о том, как всё это похоже на реальность.
– А я буквально за секунду до встречи осознала свою задачу на этот сон.
– Думаешь, это ключ?
– Не знаю, но попробовать точно стоит.
На том и сошлись. Они обсудили другие детали своих снов, время, когда легли спать, в какое ухо вставили наушник и даже ходили ли перед сном в туалет. Все мелочи были учтены, но ни одна не наводила на разгадку. Оставалось лишь экспериментировать.
Следующие две недели, как бы Тоня ни старалась, не могла выйти на папин след во сне. Бесконечные считалочки, поиски и повторы. Никакой ясности. Зато они всей семьёй узнали, что Тоня с отцом были не единственными, встретившимися во сне. Крошечное количество веток чатов и упоминаний в соцсетях наводило на мысль, что система дала сбой. Подозрения пользователей склонялись ко всякого рода конспирологическим теориям от управления сознанием до слежки за спящими. Самым перспективным, на трезвый взгляд, казалось мнение, что эта ошибка была уже обнаружена разработчиками и тщательно скрывалась, чтобы не саботировать проект.
Тоня пошла на решительный шаг и стала изучать сон – от древних толкований и теории Фрейда до современной нейрофизиологической науки. Больше других ей понравилась висцеральная теория сна, разработанная российским физиологом, Иваном Николаевичем Пирагёвым. С его точки зрения, именно этим объяснялся сонный паралич, периодически встречающийся у всех людей. Согласно этой гипотезе, мозг во время сна не отключается, а перенаправляет ресурсы на своеобразный ремонт тела. Утонув в статьях, Тоня совсем позабыла о первопричине своих поисков. Однако столь дотошное изучение материала показало, что ответа на вопрос в этом направлении не было. Конечно, можно было сдаться, поверить в мистику и решить, будто во сне все мы находимся в некотором параллельном изменении, где и встречаются бестелесные сущности работников Корпорации. Этот подход Тоня отсекла первым. Больше всего надежд она, как и родители, возлагала на беспроводную связь всех сфер-генераторов. Они предположили, что, вероятно, мозговые волны спящих как-то синхронизируются, благодаря деятельности прибора, и объединяются в общем ритме.
Когда они уже потеряли надежду на встречу во сне и перевели свои исследования в фоновый режим, синхронизация всё же произошла.
Тоня ходила по большому многоквартирному дому, выбирая себе подходящее жильё. Квартира, которой она отдала предпочтение, увеличивалась во всех направлениях. Тоня бродила по бесчисленным комнатам, анализируя их расположение, удобство, возможное назначение и фронт ремонтных работ. Тут предстояло перестеклить окна, там сломать стену, где-то было достаточно косметического штриха. Некоторые помещения выглядели как жилище чудаковатого архитектора, другие были похожи на цветущие оранжереи. В очередной раз обнаружив, что дверь, по всем признакам ведущая в туалет, открывала новый длинный коридор с комнатами, она увидела знакомую фигуру. Папа в строгом офисном костюме и очках шёл ей навстречу с планшетом, проверяя номера, внезапно появившиеся на дверях.
– Эй! – обрадовалась Тоня. – Пап! Я тут!
Он оторвался от созерцания очередного номера, посмотрел на неё поверх очков и спросил:
– А не в Омах ли измеряется электрическое сопротивление?
Она засмеялась и подошла.
– Не могу поверить, что у нас получилось!
– Это мы узнаем только утром.
– В смысле?
– Сейчас мы с тобой можем быть лишь артефактами сна. Так что я не стал бы слишком обнадёживаться.
– В любом случае мы встретились и вырвались из этой скуки. Ты чем сегодня занят?
– Проверяю последовательность номеров. Но нельзя отвлекаться. Думаю, в прошлый раз этими полупроводниками нас с тобой просто выбросило из совместного сна.
– Я об этом не думала.
– А я думал.
– Так что, разведаем, что да как? Может, есть какой-то выход?
– Предлагаю исследовать комнаты.
Тоня издала мучительный возглас, но согласилась. Она обошла уже не меньше пятидесяти помещений этого необъятного дома.
Папа открыл дверь, и они зашли внутрь. Там оказалась кухня квартиры, где прошло детство Тони. Маленькая комнатка с едва помещавшимися там гарнитуром и столом.
– В детстве здесь было просторнее.
– Да, и я помню кухню не такой тесной.
На плите жарились блины. Папа, ни секунды не размышляя, кинулся переворачивать готовый блин. Он схватился за лопатку и аккуратно снял его со сковородки.
– Этот готов, – папа метнул блин на тарелку.
Поверх делового костюма появился фартук в полоску, который Тоня так хорошо помнила с детства.
– А можно мне фигурные? – задорно спросила она, уменьшаясь в размерах и занимая место на белой табуретке за столом.
– Это к маме.
– Нет, ты тоже можешь!
Они переглянулись.
– Так, оно засасывает нас, – серьёзно сказал отец, отложив лопатку.
– Это наши общие воспоминания. Думаешь, они нас так отвлекают?
– Они?
– Ну, не знаю, разработчики?
– Нет, думаю, мы сами отвлеклись. Это ведь сон. Сложно сохранять концентрацию.
– Нас двое, должно быть легче.
– Идём, – папа снял фартук, привычно повесил его на крючок у раковины и направился в коридор.
Тоня последовала за ним.
– Здесь всё кажется знакомым, но непривычным.
– А я всё помню именно так, обои в крупные цветы.
– Да, но бордюр был намного ниже. Да и коридор слишком длинный.
– Может, это потому что он казался мне таким в детстве?
Папа пожал плечами. Они зашли в гостиную, которая по совместительству была родительской спальней. Вмиг с дивана спрыгнул огромный рыжий пёс и ринулся к парочке. Он был такого размера, что лизал папино лицо, не вставая на задние лапы. Отец почесал пса за ухом и тот, продолжая вилять хвостом, принял нормальный размер.
– Тут всё совсем в беспорядке.
– Мы как будто сразу в двух временах, когда я была маленькой и когда подросла.
– Страшно подумать, что там на балконе.
Внезапно за окном поднялась колоссальная волна, грозящая разбить стёкла.
– Так, – рассудительно заметил папа. – Это моё. Надо сматываться.
Они побежали обратно в коридор, на ходу открыв ванную и спешно залетев туда. Вместо уборной, за дверью оказался задний двор родительской дачи. Возле ног крутился маленький белый пёс с чёрными пятнами. Папа наклонился, потрепав собаку за холку.
– Мы попадаем только в общие воспоминания? – задумчиво спросила Тоня.
– В общие места.
– Тогда как же мы пересеклись в первый раз? В том месте не было ничего знакомого.
– Да, странно.
– Как думаешь, это фича или баг?
– Уверен, это баг, который превратится в фичу.
– Пока выглядит сомнительно.
– Не скажи, в сравнении с прошлым разом мы держимся вместе довольно долго, не вылетая из сна.
Внезапно забор их двора исчез, и за ним показался заросший берег реки. Там с двумя канистрами воды у журчащего ключика стояла мама и махала им рукой.
– Вот это поворот, – удивилась Тоня. – Мама что, тоже решилась на эту авантюру?
Папа отрицательно покачал головой.
– Пойдём, проверим.
– Что, если это ловушка?
– Мы во сне.
Они прошли через двор и направились к реке. Весёлый пёс уже ускакал к маме, и она с любовью чесала ему бок. Чем ближе они подходили, тем меньше женщина, стоявшая у ключика, была похожа на маму. Когда Тоня с папой приблизились на расстояние вытянутой руки, фигура вовсе утратила сходство и превратилась в переливчатую антропоморфную массу.
– Доброй ночи, – поприветствовало существо отца с дочерью.
Оба молча кивнули.
– Прошу прощения за мой вид, мы пока ещё не смогли отладить этот алгоритм.
– Кто вы? – выпалила Тоня.
– О, простите. Где мои манеры! Меня зовут Ко Куна, я главный рекрутер Корпорации Полезных Снов.
Тоня нахмурилась и посмотрела на папу. Тот скрестил руки на груди и вопросительно взирал на собеседника.
– Мы в курсе дел. Знаем, что некоторые из спящих пересекаются в поле. Это единичные случаи, но они нас крайне заинтересовали.
– Так что, вы признаёте, что в системе есть брешь?
– Не сказал бы, что это брешь, – сущность приняла задумчивую позу. – Мы расцениваем это как новую возможность.
– Фича, – кивнул Тоня.
– Именно. Мы хотим вывести коммуникацию спящих на контролируемый уровень. Например, ваш опыт текущего сна завязан на общих воспоминаниях и потому относительно стабилен. Однако нашей разработке ещё далеко до совершенства.
– Зачем вы рассказываете это нам? – хмуро спросил папа.
– Очень просто! – обрадовался Ко Куна, всплеснув руками. – Ваш случай выдающийся, завязанный на родственных узах. Мы хотим отработать технологию на самом крепком виде связи, чтобы потом расширить её до совершенно незнакомых людей.
– Вы хотите сделать из снов новый Zoom? – скептически прищурилась Тома.
– Ну, можно сказать, и так, – Ко Куна засмеялся. – Мы хотим сделать общение более удобным, интуитивным и доступным. Чем плох сон? Не просто беседа, но совместное приключение. Может быть, даже квест или игра. К тому же во сне мы понимаем друг друга подсознательно, вы ведь не знаете корейского?
Папа с дочкой покачали головами.
– Проще говоря, я предлагаю вам повышение.
– Повышение? – отец подозрительно посмотрел на переливающуюся фигуру.
– Да. Сейчас вы рядовые генераторы, мы же хотим вывести вас в тестировщики.
– Что мы будем тестировать?
– Вот такие сны, как этот. Мы исследовали множество случайных общих сеансов и поняли, что, настраивая мозговые волны, мы можем вызывать образы, единые для двух спящих. Чем прочнее связь между людьми, тем проще это сделать. У близких родственников, очевидно, она самая сильная, а потому общие сны стабильнее. В перспективе мы хотим цепляться за более незначительные детали, вроде культурных и социальных маркеров. Для начала нам нужно сделать ваши сеансы максимально продолжительными и чистыми.
– Но как вы всё это настраиваете? – спросила Тоня, любопытство не отпускало её. – Где мы сейчас находимся?
– Каждый в своей кровати.
