Зоя приняла из его подрагивающей исхудавшей руки ключ и расплакалась. Наконец, она с ужасом осознала всю безысходность того, о чем она гнала мысли прочь и о чем старалась не думать. Оно нагнало и обрушилось на неё со всей беспощадной очевидностью.
***
Леон после прогулки сказал, что у него ещё дела, пожелал ей спокойной ночи и удалился в свой кабинет. Вымотанная до предела Зоя сумела только принять душ, какая уж тут ванна! «Голову утром вымою, – решила она, сдёргивая с волос шапочку для душа, – сушить своё «богатство» у меня нет ни сил, ни времени. Расчесать бы!»
Она подошла к комоду, взглянула на своё отражение в резном зеркале и, вздохнув, вытащила из волос шпильки. Тряхнула головой. Медные косы тяжело упали вниз. Зоя запустила в них пальцы и несколько раз хорошо встряхнула. Волосы вольготно растеклись по спине и плечам рыжим шёлком, струясь далеко ниже поясницы. Она взялась за щётку. Расчёсывала долго и не спеша. Обычно это доставляло ей удовольствие, но только не сегодня. Она жгутом закрутила волосы и бережно «уложила» их, чтобы не путались, в ситцевую косынку, аккуратно затянула её кончики. «Наконец-то можно ложиться», – с облегчением подумала она.
Зоя взяла с комода фотографию родителей и быстро поцеловала. Без этого ритуала она спать не ложилась. Поставила фотографию на место. Взгляд против её воли словно магнитом, притянуло к другому фото. Стас. Стас Ильинский. Её первая любовь. Первая и единственная. Вывалянная в грязи и растоптанная. Поруганная.
Сердце забилось глухо и тревожно. Казалось, пронзительно голубой взгляд Стаса слепящим лучом устремился ей в душу, беспардонно высвечивая все потаённые уголки. Она всмотрелась в это хищное, когда-то безумно любимое ею лицо.
Внутри опять разлился холод, добрался до сердца. Зоя физически ощутила, как оно замерзает, будто выброшенное на мороз.
Она решительно схватила фотографию, отодвинула зажимы и вытащила из рамки. Потом, крепко зажмурившись, разорвала. Сначала на две части, потом на четыре. Ничего не произошло, гром не грянул. До боли закусив губу, быстро порвала фото на мелкие куски. Потом на очень мелкие.
Зажала обрывки в кулаке, на цыпочках пробежала до санузла и, разжав ладонь, стряхнула в унитаз. С облегчением нажала на слив. Мощная струя воды с рёвом унесла их. Наступила тишина. Но не тяжёлая, удушливая, а лёгкая и умиротворяющая. Она почувствовала, как заструилась по венам тёплая ожившая кровь, согревая сердце и унося из груди стылую пустоту.
Зоя вернулась в спальню, погасила свет и легла в меру мягкую, уютную постель. Закрыла глаза. И сразу же перед ней возник мысленный образ Стаса. Зоя горько улыбнулась: «Фото в унитазе я утопила без проблем. Но что мне делать с памятью?! Конечно, психолог мне сколько-то помог. Но я уверена, что только работа и Леон не дали мне сойти с ума, когда я порвала со Стасом!»
Она резко повернулась на другой бок и закрыла глаза. Но это не спасло её от удушающих воспоминаний.
***
Зоя со Стасом учились вместе в аграрном университете, в параллельных группах, на одном курсе, только на разных факультетах. Зоя на менеджера общественного питания, а Стас на факультете переработки сельхозпродукции. Но любовь их началась не в стенах университета.
Да, они каждый день видели друг друга, но ничего не происходило. Ну, прошагал мимо неё первый красавец курса, нахальный Стас Ильинский, ну и что? Она-то тут причем!
Всё изменилось, когда они перешли на четвёртый курс. Как-то раз, поздней осенью, посадочный зал «Жемчужины» забронировал на весь вечер Эдуард Ильинский, солидный бизнесмен, один из влиятельных людей города. Зоя тогда и представить себе не могла, что это отец Стаса. В университете царили демократические нравы, и особо благосостояние своих родителей никто не выпячивал.
«Жемчужина» бронировалась не для большого празднества, а чтобы отметить очередной день рождения только в кругу своих, без размаха. Почему такой богатый человек выбрал их скромное кафе, а не банкетный зал одного из элитных ресторанов, всё терялись в догадках. Потому, как сильно нервничал Леон, организовывая торжество, Зоя поняла, что он тоже пребывает в полном неведении.
– Зоя, тебе придётся поработать вместе с девочками. Будешь с ними обслуживать гостей. Мало ли, вдруг недоразумение или ещё хуже, скандал. Ты красивая, умная и конфликты гасишь виртуозно!– Леон улыбнулся, но в глазах его мелькнула озабоченность.
– Леонид Семёнович, не волнуйтесь! Мы справимся, – уверила она его.
Банкет шёл своим чередом, даже диджей пришёл вовремя, не опоздал. Девочки-официантки работали слаженно, на автомате. Да Зоя и сама носилась по залу, как заведённая. Летала, не замечая никого вокруг, только бы вовремя сменить блюдо, проследить, нет ли на столах грязной посуды, не закончились ли салфетки, не назревает ли где конфликт. А что? Спиртное на столе присутствовало, а значит, всё могло быть…
От волнения и суеты ей стало жарко. Она чувствовала, как горят щеки, как вспотела спина.
– Князева, а тебе идёт румянец! – услышала она насмешливый голос, когда убирала от очередного гостя грязную посуду. От неожиданности она чуть не выронила поднос из рук.
Зоя вскинула глаза и столкнулась со смеющимся взглядом ярко-голубых глаз Стаса Ильинского. Она растерялась. Откуда он здесь, этот смуглый, как испанец, красавчик их курса?! Ах да, Эдуард Ильинский… Так что же, это отец Стаса?! Неожиданно.
Взгляд нахальных глаз Стаса сполз с её лица на шею, дальше на грудь. А потом резко метнулся к губам и там застыл.
– Официантка, значит? – он вскинул красивые брови и иронически усмехнулся.
Зоя равнодушно ответила:
– Да, официантка. А тебя это напрягает? Не волнуйся, медобследование прохожу регулярно. Носителем заразных болезней не являюсь. – И аккуратно составив на поднос грязную посуду, поспешила отойти от стола. Ей было абсолютно всё равно, что о ней подумал Стас Ильинский, но больше к его столу она не подходила.
Когда в очередной заход Зоя спешила в зал с полным подносом тарелок с горячим, сбоку раздался голос Стаса:
– А ты мне нравишься, Князева! – Он негромко рассмеялся. – Такой фартучек прикольный, для ролевых игр самое то.
От его наглых слов она растерялась, шарахнулась в сторону и прижалась спиной к стене.
Стас навис над ней, упираясь обеими руками в стену.
– Ты очень сексуальна, Князева. Прямо до дрожи в теле! Знаешь, как это бывает? – он пытливо заглянул Зое в глаза и тихо выдохнул ей в лицо: – Да откуда! От тебя же за версту несёт девственностью!
От шока Зоя потеряла дар речи. Так с ней никто никогда не разговаривал! Она смотрела на Стаса и чувствовала, как мелко затрясся поднос в её задрожавших руках.
– Отойди! – требовательно прошипела она.
Его руки по стене медленно сползли ей на плечи. Она подняла на него негодующий взгляд.
Он зашептал, обволакивая её какой-то завораживающей истомой:
–Ты знаешь, что у тебя офигенные глаза, Князева! Зелёные! Зелёные глаза и рыжие косы. В средние века таких, как ты, считали ведьмами и сжигали на костре!– и резко, без перехода спросил: – Я тебе нравлюсь, Князева? – Яркие прожектора его глаз жгли огнём.
Он наклонился к её губам, почти касаясь их. Зою словно ударило током. В душе всё запротестовало, но её пылающие губы, несмотря на внутренний протест, приоткрылись. И вдруг ей захотелось, чтобы Стас её поцеловал. Захотелось до потери разума.
– Я поцелую тебя позже, – жарко прошептал он ей в ухо.– Когда ты освободишься?
Так началась их сумасшедшая любовь. Через неделю Стас перевёз её к себе.
Когда он поступил в институт, родители приобрели ему новую двушку в отдалённом от центра города, но очень привлекательном для молодёжи микрорайоне Березовка.
Зоя не верила, что так бывает. Она купалась в любви Стаса и не знала отказа ни в чем. Она, правда, и не просила ничего. Его родители, несмотря на состоятельность и положение в обществе, были людьми простыми и незаносчивыми, и против Зои ничего не имели.
Стас настаивал на свадьбе. Зоя не то, чтобы отказывалась, но не спешила. Ей хотелось сначала закончить учёбу. Но Стас уговаривал, и Зоя не устояла.
Погожим апрельским днём они подали заявление в городской Дворец бракосочетания. Свадьбу назначили на седьмое июня, после сдачи экзаменов.
Но свадьбы не случилось.
За два дня до окончания зачётной сессии, Зоя отправилась искать группу Стаса, которая в это время этажом выше тоже сдавала зачёт.
Когда Зоя подошла к аудитории, группа толпилась возле окна. Оказалось, что зачёт неожиданно получили всё автоматом. Студенты ликовали и от счастья бытия собирались отметить столь халявное событие.
Она поискала глазами Стаса. В толпе у окна его не оказалось.
– Вы не знаете, куда он мог пойти? – спросила Зоя у одногруппниц Стаса.
– Посмотри в технологической лаборатории, – посоветовала одна из них и усмехнулась.
Зоя спустилась двумя этажами ниже, дошла до конца коридора и бесшумно открыла дверь лаборатории.
Она не поверила в то, что увидела. Но поверить все-таки пришлось. Слишком уж явно она слышала специфические громкие стоны незнакомой студентки, распластанной на узком ученическом столе, хриплое дыхание Стаса вдогонку этим стонам, противный скрип стола под напором мерно двигающихся тел. Отчётливо видела бесконечно длинные, стройные ноги студентки, заброшенные на плечи любимого, её запрокинутое лицо с прикрытыми глазами, искажённое гримасой страсти.
Зоя захлопнула дверь, спустилась на первый этаж и вызвала такси. Она молила об одном, чтобы Стас не опередил её! Но нет, она приехала в его квартиру первой.
Попросив таксиста подождать, она покидала в сумки свои немногочисленные вещи, сунула в сумочку документы и вернулась в такси. Из последних сил назвала адрес своей квартиры на Веселухе.
***
Зоя не простила Стасу предательства.
Её жизнь рухнула, как упавший под откос железнодорожный состав, мчавшийся на полной скорости.
Рухнула в черную бездну отчаяния и мучительной боли. Ей было не выбраться. Она бы и не выбралась, если бы не Леон.
Он оградил её от врывающегося каждый день в «Жемчужину» Стаса с объяснениями и мольбами о прощении. Леон не пустил к ней пришедшего с просьбами не рубить с плеча Эдуарда Ильинского, раздавленного переживаниями сына.
Кроме того, Леон убедил его не вмешиваться и не давить на Зою в «таком щепетильном вопросе». Он не дал ей скатиться в тяжелейшую депрессию, которая с головой накрывала её. Леон нашёл ей опытного психолога и загружал Зою работой в кафе сверх всякой меры.
Стас, однако, и не подумал отступать. Он, правда, месяца на два оставил бесплодные попытки примириться, но потом… Он подкарауливал ее в университете, возле дома, даже несколько раз ему удалось пробраться до квартиры. Правда, в «Жемчужину» он больше не совался. С Леоном шутки плохи!
Но Зоя твердо стояла на своем – нет, никаких примирений! И Стас вынужден был капитулировать.
***
От тяжёлых, раздирающих душу воспоминаний, сон так и не решился приблизиться к изголовью Зоиной кровати. По вискам как будто били тяжёлыми молотками. Сердце впало в истерику, и хаотично металось по грудной клетке, то устало останавливалось, то взбудоражено колотилось.
Зоя приподнялась на локте, нашарила под подушкой мобильник. Полпятого утра! А она не сомкнула глаз и уже не сомкнёт. Вот зачем она потащила с собой сюда, к Леону, фотографию Стаса?! Чтобы не спать? И как она собирается работать? А Леон? Да он как только посмотрит на неё, сразу всё поймёт!
Нет, всё, хватит!
Зоя резко откинула одеяло и села. Она не допустит, чтобы Леон переживал и расстраивался. Сколько можно ему о ней расстраиваться?! Он не увидит больше её слез и подавленного настроения.
Она выполнит всё условия, что Леон озвучил ей вечером на скамейке перед фонтаном. И пусть доживает в спокойствии, сколько ему отпущено, и не переживает ни о ней, ни о кафе!
Зоя встала, накинула халат, нашла в шкафу чистое полотенце и направилась в ванную. Пора заняться собой!
Она встретит день свежая и бодрая, чтобы Леон порадовался, и улыбка осветила его измождённое лицо. А ещё сготовит на завтрак овсяную кашу на молоке, добавит туда свежих ягод, как он любит, и сварит крепчайший кофе!
Зоя распахнула дверь настежь и вышла из комнаты.
