Михаил Волков (Мотузка) "Изнанка"

Волохов сплюнул набежавшую слюну, и посмотрел на площадь, через которую двигалась странная компания – толстый мужик, словно выскочивший из древней советской комедии о Гражданской войне – в красных галифе, сапогах и тельняшке, ещё один тип – в грязном ватнике и ушанке, а замыкал шествие пацан лет пятнадцати, в рваном камуфляже. У всех троих имелось оружие – автоматы Калашникова.

«Это что ещё за клоуны?!» – удивился Михаил. «Местные сумасшедшие? Ну да!… С оружием! Гармошки только не хватает!».

Незнакомцы обогнули разрисованный памятник и остановились на пороге «ресторана».

– Закурить не будет? – поинтересовался толстяк.

– Последняя осталась, – соврал Михаил.

– Жаль, – тип в ватнике вздохнул. – Не знаешь, Полипыч там? – и он кивнул на дверь.

– Чего ты у него спрашиваешь? – недовольно сморщил конопатый нос пацан. – Не видишь, что ли, этот – из новообращённых?!

– Правда? – вдруг обрадовался обладатель «революционных шароваров». – Ты с Большой Земли? Давно?

– Только сегодня приехал. То-есть пришёл, – неуверенно пробормотал Волохов.

– С кем пришёл-то? Со Стиксом?

– Я не знаю, как зовут проводника, – уклончиво ответил Михаил, выбрасывая окурок в стоящую возле входа в ресторан, урну.

– Зато мы знаем, – буркнул подросток.

– Ты лучше скажи, – перебил его толстяк, подаваясь вперёд, – правда, что там, на Большой Земле смертную казнь вернули, а аборты наоборот – запретили?

Волохов выпучил глаза.

– Э-э… не в курсе. Вроде, ничего похожего не было…. А вы, что, сами не можете новости посмотреть? Ну, или там послушать?…

Незнакомцы невесело рассмеялись.

– Я ж говорю – новообращённый, – вздохнул подросток, после чего поднял взгляд на Михаила. – Здесь, в Семёрке, и возле Периметра, и в самой Изнанке, ни телевиденья, ни радио, ни интернета не существует. Неужели вы об этом не слышали?!

– Не слышал, – озадаченно протянул Волохов.

– Действуют только армейские средства связи, – продолжил пацан. – И если вы собрались туда, – он махнул рукой на север, – телефон лучше сдайте на хранение бармену. Так все делают.

Совершенно уж ничего не понимая, Михаил вытащил из кармана свой, изрядно потяжелевший, после подпольного «абргрейда» айфон и уставился на экран. Действительно, никакой связи больше не было.

– А… а зачем тогда мне в Москве эту штуковину ставили? – он постучал пальцем по корпусу.

– Затем и ставили, – проворчал тип в ватнике, – с ним ты хотя бы до Семёрки дошёл. Иначе перехватили бы ещё там, – кивок на юг. – Где телевизоры работают.

5.

Вернувшись в зал, Волохов злобно посмотрел на проводника.

– Почему вы мне не сказали, что связь здесь отсутствует?!

Стикс откинулся на спинку стула.

– Я думал – ты знаешь.

– Нет, я не знал!

– А вот это уже – твои трудности! Я – проводник, а не справочное бюро.

– С нами прошлой зимой такой же крендель за Локус собрался, – обращаясь к длинноволосому сказал Алексей. – Вся информация – из интернета. Главное, нормально экипирован – оружие, амуниция, то, сё…. Но тупой! – он закатил глаза. – Говорит, я, мол, все изнаночные засады и ловушки изучил, как собственную квартиру! С закрытыми глазами по Твери ходить буду!

– И чего?! – окрысился Михаил, обводя взглядом разулыбавшихся охотников. – Скажите ещё – там никаких ловушек нет!

Рыжий снова рассмеялся. Следом за ним захихикали Роман со Стиксом.

– Ну, конечно же нет!

– То есть? – совсем уж растерялся Волохов. – Подождите, подождите…. А как же «чёрные дыры», «бегущие огни», «вечный снег»? Это что, всё – выдумки?!

Алексей сделался серьёзным.

– Нет, это не выдумки. Но и не ловушки.

– А что?!

– Изнанка! – проводник поднял палец. – Которая уродует не только людей.

Михаил тряхнул головой.

– Не понимаю!

– Ничего, – «успокоил» его рыжий. – Если человеком после Локуса останешься – поймёшь.

Волохов посмотрел отсутствующим взглядом на компанию «клоунов», сейчас устраивающихся за столиком в центре зала, поморщился.

«Может действительно, охотник прав, и мне пока не следует лезть в Изнанку?».

Он повернулся к Алексею.

– И что с этим вашим упакованным челом случилось?

Тот тяжело вздохнул.

– Мы его отговаривали. Честно. Но он всё-таки пересёк Локус.

Волохов дёрнул щекой.

– В монстра превратился?

– Нет. В монстра он не превратился. Но влетел в первую же Яму. Только мы его и видели.

– В Яму?

– Это то, что в интернете называют «чёрной дырой», – со скучающим видом произнёс Стикс. – Обыкновенный канализационный люк.

– Угу, – рыжий хмыкнул. – Этот же чудик зачем-то решил бросить в него гайку. На верёвочке.

– Какую гайку?!

– Обыкновенную. Железную.

– Зачем?!

– «Обозначить границы», – Роман скривился. – Игроман недоделанный.

– И что?

– Да ничего, – Алексей пожал плечами. – Эта гаечка с верёвочкой его вниз и утянули.

– А…. – Михаил обвёл глазами собеседников, пытаясь понять – не разыгрывают ли его, – а почему он не отпустил верёвку?

– Потому что за Локусом не всегда получается управлять собственным телом. Точнее – собственным сознанием. Хочешь разжать руку, а вместо этого ещё крепче её сжимаешь, хочешь – сделать шаг вперёд, а пятишься назад…. Это – Изнанка, парень!

– Ладно, – Стикс хлопнул себя по коленям. – Нам всем надо немного отдохнуть. Пошли!

– Куда? – Волохов удивлённо на него посмотрел.

– В местную ночлежку, – Роман ткнул пальцем в потолок. – Здесь, на втором этаже хостел имеется. Поспим немного.

– У меня денег не осталось, – помрачнел Михаил.

– Не парься! – рыжий вдруг подмигнул. – Новичкам, особенно тем, кто приходит с проводником – бесплатно.

Они вышли из ресторана, поднялись по лестнице на второй этаж.

– Вон там душевые, – показал Стикс, – там спальное помещение. Сейчас нам постельное бельё принесут.

Глава 2

29 апреля 2014 года

1.

– Знаете, – Михаил Олегович Петелин окинул здание Тверского Речного вокзала холодным, внимательным взглядом. – Каждый раз, когда я сюда приезжаю, то словно оказываюсь в фильме тридцатых годов прошлого века.

– Ага, – его спутник, в мятом, не очень чистом плаще, в широкополой, но опять, же – мятой шляпе и в очках с толстыми стёклами, кивнул. – «Волга-Волга». Или «Весёлые ребята».

– Пройдёмся? – Петелин показал глазами на улицу, открыл дверцу огромного, сверкающего чёрным лаком джипа и выбрался наружу. – Вылезайте, Игорь Семёнович.

Очкарик совершая множество суетливых, ненужных движений, полез наружу. При этом он зацепился плащом за дверцу, чуть не порвал штаны; из кармана у него вывалились ключи, пачка сигарет и коробок спичек, шляпа съехала сначала на лоб, потом на затылок. Водитель, с внешностью вышедшего в отставку наёмного убийцы, бросил на него презрительный взгляд, отвернулся.

– Не спешите, – спокойно произнёс Петелин. На фоне своего спутника он выглядел, как Рокфеллер рядом с вокзальным бомжем.

Золотой «Ролекс» на запястье, бриллиантовая заколка в галстуке, аккуратная стрижка с благородной сединой на висках, очень хороший и очень дорогой костюм, элегантный кожаный плащ. Правда, вот лицо….

Бывают такие люди, встретив которых, тут же понимаешь: лучше держаться от них подальше. Километров эдак за сто. А ещё лучше – за тысячу. Целее будешь.

Тонкие, бледные губы, тяжёлый подбородок, но главное – глаза: будто два куска льда вставили в глазницы, вот только они не растаяли, а совсем наоборот – заморозили всё остальное тело. Навсегда. Хотя, если говорить о возрасте – не старый, и уж точно – не дряхлый. Сорок – сорок пять лет, в самом крайнем случае – сорок восемь.

Когда тот, кого назвали Игорем Семёновичем, всё-таки вылез из машины, Петелин поправил на нём шляпу, улыбнулся.

– Я вот всё не могу понять, уважаемый господин Линцевич, зачем вы каждый раз, когда мы отправляемся в Тверь, начинаете так нервничать? Всё же идёт хорошо!

– Боюсь! – буркнул очкарик.

– Чего именно? Того, что должно получится или того, что ваша теория окажется неверной?

– Уж в чём – в чём, а в своей собственной правоте я не сомневаюсь! – Игорь Семёнович вскинул голову, что в сочетании с его дурацкой шляпой и не менее дурацким плащом выглядело забавно.

Петелин снова улыбнулся

– Вот и прекрасно! Пойдёмте, посмотрим, как идёт работа.

Они двинулись к Речному вокзалу.

– Что такое? – удивился Линцевич, кивая на вход в здание. – Никак снова Пульман буянит?

– Не позволим! – долетел до них истошный вопль бородатого, растрёпанного типа, одетого, впрочем, очень даже неплохо. Если под этим словом понимать – «дорого». Те, кто стоял рядом с ним, выглядели гораздо хуже – дешёвые куртки, грязные джинсы, стоптанная обувь. Все, как один с неопрятной щетиной на щеках, с немытой растительностью на головах и с надменными рожами. Художники, типа.

Чуть в стороне тусовались телевизионщики – с микрофонами и видеокамерами. Оператор в оранжевом жилете с надписью «ГТРК Тверь» на спине, снимал «митинг», установив штатив на небольшой площадке перед входом.

Михаил Олегович окинул сборище хмурым взглядом, процедил:

– Да, это он. А где полицейские?

– Сейчас! – засуетился очкарик, вытаскивая из кармана сотовый телефон, вместе с блокнотом, ещё одной связкой ключей, тремя флешками, заскорузлым носовым платком и пластиковой коробочкой сахарозаменителя. Всё это, разумеется, посыпалось на землю, чертыхаясь, хозяин опустился на карточки, запихал выпавшее имущество обратно, поднимаясь же, чуть сам не упал. Поскольку наступил на полу собственного плаща.