Яна Мелевич "Сладкие грёзы"

– Ник?

Собственное отражение за стеклом стенда отражает вполне приличного парня. Хорошая одежда из брендовых тканей, густые русые волосы и прямой нос. Греческий нос, римский профиль обычно отмечают фанатки мажоров и историй любви с богатыми. Только в глазах – ни хрена, ни одной эмоции.

– Хорошие мальчики не должны плакать. Ты разве не знаешь? Маму очень раздражает твой голос, пожалуйста, будь тише. Разве я уже не просила тебя?

Удар ладони по щеке обжигает кожу. Затем еще один, и еще. Мне всего пять лет, такие вещи вообще не должны запоминаться и откладываться в памяти. Однако мой мозг сканирует каждую деталь: перекошенное лицо матери, удушливый аромат ландыша, заполняющий мои легкие. Кажется, я всегда буду ненавидеть его, но точно знаю, что нет смысла – мама всегда пахнет по-разному.

Теплая кровь от раны на щеке из-за многочисленных маминых колец стекает на шею. Молчу. Поджимая губы и чуть вздрагивая от разрывающих рыданий. Мне больно, я разбил колени, упав на скользкой лестнице. Противная злобная тетка в переднике вечно натирает ее вонючей тряпкой. У нее мерзкая коричневая бородавка над губой, морщинистые руки и кривой нос. Вечно злобно шипит, стоит мне пару раз попрыгать по ступеням.

Наверное, она сделала это специально, чтобы я упал.

Мама кричит, хочется зажать уши и трясти головой, сжавшись в клубок в темном чулане. Ее трясет, лицо покрывается пятнами. Дедушка меня снова накажет – я опять довел мамочку.

– Не запарывайся с ней, Тим. У нас есть более перспективные ребята, чем эта шобла из Зажопинска, – машу рукой, убирая одновременно липкую паутину воспоминаний с глаз, и отворачиваюсь, слыша вопль в спину:

– Тупой мажор! Я из Красноярска вообще-то!

– Хоть из Бобруйска. Один черт провинция, – отвечаю равнодушно, сунув руки в карманы джинсов и выходя из комнаты.

Унылые больничные цвета на стенах: голубой и мятный. Практически в любой клинике можно встретить нечто подобное наряду с широкими стендами на полстены, где обрисованы последствия болезней. Точно такие же висят и тут. Жизнеутверждающие плакаты с кошмарными картинками – это последствие употребление наркотических и алкогольных веществ. На них люди, страдающие анорексией, а с ней и сопутствующими проблемами. Впалые глаза, потухший, стеклянный взор, направленный в самую душу. Я никогда не употреблял героин или ЛСД, но совсем другое дело – психотропные. Каждый приступ паники, психоз сопровождался немедленной тягой съесть горсть-другую таблеток из волшебной упаковки.

Она говорила, что это делает меня нормальным.

Она клялась, что так будет правильно.

Ты довольна, дрянь? Я больше не могу нормально спать, ведь каждую ночь возвращаюсь в один и тот же сон. По словам психотерапевта, это последствия пережитой травмы. Знать бы еще какой. Ведь у меня их тысяча и одна.

Надеюсь, ты горишь в Аду, Лена, со всей нашей семьей. Отдельный котел для тебя слишком мал, я бы выделил целый круг с чередой непрерывных страданий. Взял бы цепь и самолично выстегал до кровавых ошметков. Ненавижу тебя, ненавижу их.

Кулак со всей силы врезается в пластик. Боли почти не чувствую, однако след крови на поверхности меж трещин приносит облегчение. Еще раз и снова. Смартфон бренчит привычным писком, напоминая о пришедшем сообщении в личку Ватсап. Зачем я включил уведомления? Надо будет исправить это упущение.

СтариКАКАшка: «Завтра в галерее благотворительная акция. Ты помнишь?»

Нет, и мне как-то все равно. Веселить кучку вшивых сироток из приюта? Делать мне больше нечего, как их каракули с претензией на искусство за живопись выдавать. Если ты нарисовал зеленый шарик с фиолетовыми ушами, это еще не делает его бегемотом.

СтариКАКАшка: «Я знаю, что ты прочитал предыдущее сообщение».

Рома Сташенко доконает своим нытьем даже мертвого. Меня он любит доводить особенно. Следом за прошлыми двумя сообщениями еще пять новых.

«Тебе все равно не спрятаться».

«Хватит играть в ребенка!»

«Ты был у Григория на сеансе? Имей в виду, я проверю».

«Никита, тебе двенадцать? И смени это идиотское прозвище в контактах!»

Показываю экрану средний палец и, отключив телефон, двигаюсь к выходу. Пинком открываю дверь и с тоской смотрю на угасающее оранжевое солнце. Весь день насмарку из-за парочки дур.

Собака. Вот черт, его же надо куда-то деть…

– Мы его искупали и накормили. Он такой милый, – две светловолосые девчонки – дочери нашего директора – улыбаются и играют с довольным щенком. Тот кружит на парковке у самых ног, преданно заглядывая в глаза и виляя хвостом. Естественно, ничего у него не сломано, все та коза наврала ради чувства жалости. Однако этот факт почему-то приносит облегчение – хоть вести никуда не придется.

– Так забирайте, – отмахиваюсь, глядя большие и удивленные глаза. – Только безвозвратно и без «он вырос большой, выкинем его на улицу».

– Не-е-е, – мотают головами близняшки, и одна из них – Арина вроде – подхватывает псеныша на руки, прижимая к себе крепче. – Мы у папы уже спросили, он не против.

Хмыкаю, невольно представляя себе эту картину. Поди наверняка на жалость надавили. Все-таки дети – удивительные создания. При нормальных условиях они похожи на цветы в поле: радуют глаз, приятно пахнут и всегда красивы. Даже самые обычные. А еще они умеют любить, разумеется. Пока не повзрослеют.

– Вот и круто, – иду к машине, слыша позади окрик:

– А ты точно не против? Он же твой друг!

Резко оборачиваюсь, разглядывая вначале неуверенные лица девочек, затем морду счастливого чистого пса. О как, это по виду овчарка. Маркиз или как его, жмурит глаза, высунув язык.

– Вот именно поэтому лучше пусть живет с вами, – отзываюсь, отворачиваясь обратно к машине.

У меня сегодня был плохой день, поэтому нужна хорошая ночь. Одна зависимость сменяет другую, и сегодня я хочу ее прочувствовать.

Глава 3

– Фу, ты видела эти убогие шмотки? Явно подделка, мне одного взгляда достаточно.

– Да потому что нищая. Я ее из жалости позвала. Раньше мы дружили, конечно, но сейчас, Кать, говорю тебе: Леська испортилась. Бесит, что я удачно замуж вышла. Подсирает постоянно.

Стою, курю и наслаждаюсь. Рядом дымят молодые девицы в коротких платьях, и яркий свет от лампы отражается блеском ткани. Не особо разбираюсь в бабских нарядах, но, вспоминая Ленкин гардероб, могу сказать, что это пара-тройка средних зарплат обычного офисного планктона. Они богаты или мужья – значения не имеет. Говно потоком льется из уст каждой. Леська только что вышла в туалет, пока ее подруги в курилке обсуждают внешние данные, последние события из жизни и всевозможные сплетни, касающиеся дорогой подруги.

Ай, люблю. Эх, молодцы.

Красотки просто, всю подноготную наружу без прикрытия.

– Ну и дрянь, – выдыхаю сигаретный дым, рассматривая черные панели на стенах. Обе дамочки резко оборачиваются. Под их задницами скрипит черная кожа удобного диванчика, и рука одной замирает над хрустальной пепельницей на столе. Тоненькая струйка дыма поднимается выше к зеркальному потолку, пока на кончике тлеет сигарета.

– Простите, что?

– Я говорю: в десны после вылитых помоев тоже сосаться будете или совесть не даст присосаться губешками щечка к щечке? – ехидно интересуюсь, стряхивая пепел в урну, стоящую рядом. Обе девушки раскрывают рты, ошарашенные донельзя.

Особенно блондинка. Всего час назад в туалете она рухнула на колени в грязной кабинке туалета и, забыв о кольце на пальце и муже с детишками, принялась за работу ртом. Не сказать, что очень успешно. Пить надо было меньше, нюхать всякую химическую дрянь со столика тоже не стоило. Пока ее каблуки упирались в облеванный кем-то унитаз, Марина или Светлана активно двигала головой, пытаясь заглотить глубже.

Блонди сглатывает, давится воздухом и отчаянно пытается вдохнуть хотя бы немного кислорода в накуренном помещении. У меня в заднем кармане портянка с контактными данными, по взгляду вижу, как ей страшно.

Дверь открывается, и в курилку вплывает третья подружка. Она неуверенно оглядывается, затем улыбается, увидев подружек, и спешит прямо к ним. Взор ее синих глаз проходится по мне без интереса, скорее просто по людской привычке осматриваться. Сегодня на входе один из охранников потребовал у нее документы, посчитав слишком молодой и не достигшей восемнадцатилетнего возраста. Олеся долго смеялась у стойки администратора, ожидая, пока ей поставят голографическую печать с названием клуба на запястье, дабы пройти дальше. Им было по-настоящему весело, будто настоящие друзья пришли отдохнуть в компании. И хотя моя туалетная подружка довольно быстро убежала на танцпол, где мы и столкнулись в толпе, ничего не предвещало подобного разговора.

Пока, спустя час после минета и откровенных взглядов через два стола, мы дружно не отправились на перекур.

– Я бы на твоем месте развернулся на сто восемьдесят градусов и бежал в сторону выхода сайгаком на своих ходулях, – говорю удивленной девушке, бросая сигарету точно в пепельницу.

Две идиотки на диване поднимают отчаянный визг, подскакивая на ноги. Блондинку все еще шатает. Смотря на меня немного расфокусированным взглядом с ненавистью и, стряхнув в шевелюры не видимый никому пепел, она рычит:

– Мудозвон! Скотина! Ты что творишь?! Хоть знаешь, сколько стоит это платье? А если бы бычок на ткань попал?!

– Кукареку-у, – с хохотом передразниваю ее. Машу рукой на прощание и у двери, обхватив ручку, громко произношу, заметив толпу молодых парней в приоткрывшейся щели:

– А в туалете не жаль? Когда задом обтиралась о стены или коленками елозила по напольной плитке, преданно заглядывая мне в глаза, – подружки шокированы. Вторая, шатенка, ничего не понимает и хлопает ресницами, сжимая маленькую сумочку.

– Эй, что ты несешь? – возмущается Олеся, делая шаг в мою сторону.

– А-а-а, нищая подружка, которую взяли из жалости, – подмигиваю ей, цокнув языком. – Тебе стоит тщательнее отбирать круг друзей. Иначе стоит выйти на пару минут, потом не отмоешься от грязи.

– Что он несет, Свет?

– Да кого ты слушаешь!

– Девочки, что происходит?

– Катя, о чем говорил этот парень?

– Да мы…

Захлопываю дверь за собой и оглядываю стоящую компанию. На лице каждого плохо скрываемое любопытство. Да, парни тоже любят сплетни. Правда, чаще всего они касаются секса и бывших подружек в постели.

– Чего стоим, молодчики? – киваю в сторону курилки, проходя мимо и хлопнув одного из них по плечу. – Вам не обломится. Там дают только тем, у кого есть платиновая карта.

Стоит только выйти в душный зал, как меня со всех сторон обволакивают долбящие по ушам басы музыки и запах пускаемого со сцены дыма. Спецэффекты – это одна из составляющих любой вечеринки в клубе. Вчера был «пенный» день, сегодня – бесплатные коктейли «Маргарита» после двенадцати всем девушкам. Женская половина уже оккупировала бар, отчего бармен не успевает даже принять обычные заказы. Халява манит, поэтому сейчас танцпол почти пустует.

– Хэй, девчонки и мальчишки! Сегодня у нас специальная программа для дам. Успейте за своей «Маргаритой», а затем отрывайтесь с нами. Парни, почему скромно жмемся у стенок? Раскачивайте атмосферу, не дадим заплесневеть нашему полу! – орет в микрофон диджей, размахивая руками, усиливая громкость колонок.

Одна из них расположена совсем рядом, отчего вибрирующий воздух отлично ощущается ладонью, если поднести ее к динамику. Разноцветные лазерные лучи отражаются от всех поверхностей, теряясь в клубящемся по полу дыму. В середине зала несколько человек вяло двигаются и топчутся на месте. Крайне удручающая картина, учитывая, что в начале вечера народу тут было больше.

Парочка парней тоскливо косится в сторону бара, куда сейчас не пробиться. Прохожу мимо них, подергивая головой, чуть прикрыв глаза. Отмечаю усталый взгляд танцовщицы за прозрачным стеклом куба, где они находятся не только для красоты, но и своей же безопасности. Она устала, ей на все плевать и хочется просто снять эти ужасные каблуки да полупрозрачное платье, едва прикрывающее бедра. Мало кто замечает усталость и скуку. За столиками веселятся компании: сегодня они пьют друг с другом на брудершафт, а завтра обсуждают собственных друзей на работе с коллегами. Смеются над тем, как один из них падает с диванчика на пол, обливая себя из бокала с пивом.

Эти люди – они такие одинаковые. Никто не учится на своих ошибках. Каждый второй продаст с потрохами своего друга или родственника, при этом даже не посчитает, что поступил неправильно. Нет, для большинства сплетни, грязь и малодушие – норма. Настоящие, нормальные здоровые отношения – красивая ложь.

– Потанцуем? – крик раздается совсем рядом, и я оборачиваюсь, натыкаясь на молодую девчонку.

Та же короткая юбка, яркий макияж и полное отсутствие осознания собственных действий в глазах. Она делает неуверенный шаг ко мне и обвивает руками шею, пока диджей переключает трек. Меня мгновенно окутывает аромат пряной вишни вместе с запахом шампуня, которым пахнут ее цветные волосы. Мои руки скользят вдоль ее тела, а она откидывает голову назад и двигается согласно заданному ритму. Чем быстрее трек, тем хаотичнее и откровеннее движения. Наклоняю голову, пройдясь губами по мочке уха, задевая длинную сережку, и чувствую пальцами, что касаются груди, отрывистый вздох. Народу вокруг становится больше, где-то уже слышатся веселые голоса, и громкий крик раздается совсем рядом.

– Сука!

Краем глаза замечаю неподалеку пару. Женщина в черном платье с длинным рукавом и до колен – такой непривычный наряд для клуба – дает пощечину своему партнеру по танцу. Она показывает ему средний палец, пиная по голени.

– Пошел ты, урод! Я не просила меня лапать!

Нафиг приходить тогда в клуб?

– Эй, ты скажешь свое имя? – вновь возвращает мое внимание партнерша. Она трется об меня, хлопая длинными накрашенными ресницами.

«За одинокими днями следуют одинокие ночи, когда ты далеко от меня. Я хочу быть с тобой. Я пропадаю без твоей любви».

Песня – откровенная сопливая гадость с привкусом горклой ванили.

– Иди сюда, стерва. Я заплатил за твой коктейль!

Они реально бесят. Нельзя выяснять свои отношения на улице или дома в постели?

– Мне же твое не интересно, – равнодушно отвечаю и отталкиваю девчонку от себя прямо в руки какого-то парня. Тот быстро сориентировался, увлекая ее за собой в пляшущую толпу. Хочу уйти, но женский визг рядом останавливает. Не знаю, зачем я обернулся, наверное, обычное человеческое любопытство.

Я не вижу ее глаз, да и лица толком не рассмотреть в бесконечно сменяющих друг друга вспышках лазера. Мне кажется, что она старше, чем весь местный контингент девчонок и парней. По тому, как уверенно ведет себя с каким-то навязчивым мудаком. Просто ударяет его сумочкой, заставляя отпустить свое тонкое запястье, и шагает через толпящихся зевак в сторону выхода.

– Тупая овца! Все вы бабы шлюхи, только ломаетесь, – сыплет оскорблениями лысый, чья честь задета, и перед объективами многочисленных смартфонов пытается выглядеть лучше. Усмехаюсь, собравшись уже уйти, как дама останавливается, снимает туфлю и бросает ею в обидчика.

Черт, это, наверное, больно. Особенно прямо в лоб.

– Мнения недомужика никто не спрашивал! – отвечает со смехом, игнорируя разъярённый рев. Только сбрасывает вторую туфельку и готовится к атаке.

Не, не, красотка. Дважды этот трюк не прокатит, и, кажется, воительница это уже поняла. Особенно когда в сторону обиженного урода двинулись его друзья на разборки.

– Костян, че такое?

– Вот блядь!

– Ой, Костя, у тебя кровь. Она разбила тебе лоб, – пищит рядом случайно затесавшаяся в эту быдло-компанию девица.

Если же женщина и растерялась, то не показала этого явно. Она бросила последний снаряд в компанию, после чего метнулась в сторону. Я даже понять не успел, в какой момент мы столкнулись взглядами, а затем ее пальцы крепко обхватили мое запястье.

– Привет, милашка, – выдыхает шатенка, потянув за собой, и я почему-то начинаю двигаться на автомате. – Помоги-ка Золушке свалить с этого скучного бала.

Оказывается, от разъяренной кучки идиотов очень весело убегать. Особенно когда они мечутся по танцполу, пытаясь нас окружить. Орут, тычут пальцем, пытаясь привлечь внимание веселящихся людей вокруг и равнодушного персонала. Забудьте, ребята, в этом месте охрана всегда выбирает политику невмешательства, пока внутри никто не бьет посуду и не ломает столы. Да и в этом случае тебе просто выставят счет за причиненный ущерб клубу.

Мы пробегаем мимо обкуренной парочки на лестнице, едва не столкнувшись с одним из администраторов. Кто кого держит за руку, непонятно, но мне, в сущности, все равно. Впервые за долгое время ощущаю дикий азарт от происходящего. Даже если быстро погаснет, плевать, что позже будет скучно, и, возможно, мне набьют морду.

Сейчас-то весело.

– Я на машине и не пил, – говорю почему-то этой ненормальной, стоит нам вырваться из душных стен здания, оставляя позади многочисленные запахи, долбящую музыку и наших – теперь общих – врагов.

– Тогда увези даму в закат, – выдыхает она, дернув на себя футболку и приподнимаясь, дабы коснуться губами моих губ.

Да, сегодняшний вечер мне определенно нравится.