Яблочный пирог
Полина Могучая
Говорят, если жизнь дает нам лимон, то надо сделать из него лимонад. А что если жизнь преподносит яблочные пироги и пахнет корицей в холодный день? Это ведь меняет дело, как и рыжий, неунывающий сосед. Потеряы веру в себя и сбившись с жизненного пути стоит отставить все лимонады в сторону, вооружиться свежим кофе и собрать рюкзак. Пора в дорогу по пейзажам старушки Англии, соглашаясь на эту авантюру Бет и подумать не могла, что найдет по пути История любви, чтобы читать ее вечерами у камина, согреваясь и наслаждаясь уютом и запахом яблочного пирога.
Полина Могучая
Яблочный пирог
Глава 1
Запах яблочного пирога мягко покрывал кухню, ложился на персиковые занавески, цветочную скатерть, прятался в щелях деревянного пола, под разноцветными ковровыми дорожками. Сахарная пудра упала на золотистую корочку словно зима одолжила мне баночку снежинок.
– Снова очередной шедевр, погрешности которого пойдут в бока, – с шумом отодвинув стул, Эми плюхнулась, сонно потирая лицо.
– Не хочешь – я не стану и предлагать.
– Да уж давай, кто, если не родная сестра примет весь удар на себя.
Я слегка улыбнулась, Эми так внимательно и трепетно относилась к своей фигуре, но ровно так же внимательно и трепетно контролировала запасы сладкого в доме, что могла бежать на дорожке, поедая маковый рулет. Перед сестрой возникла тарелка с куском пирога, рядом шарик мороженого. Она шумно вдохнула аромат печеных яблок, приправленных корицей и цедрой лимона. – Это просто Мона Лиза среди тортиков, – прикрыв глаза от удовольствия, Эми медленно смаковала пирог.
Я, довольная своей работой, удовлетворенно заварила себе кофе и вышла на веранду. Свежесть после дождя заставила укутаться в кардиган, но ничуть не спугнула мое желание встретить утро на воздухе. С озера долетал ветер, он гнул верхушки пожелтевших деревьев, играл в камышах и приносил к моим ногам ветхую листву. Скрипели подвесные качели. На душе скребли кошки.
С кухни доносились голоса, кажется, проснулся муж Эми и родители. Пару дней назад всю семью собрал папин день рождения. Было шумно, весело и вечером, погасив свет, вынесли торт. Над ним я летала и колдовала несколько дней. Всегда приятно становиться частью счастья и праздника, а простой яблочный пирог сделает даже обычное утро праздничным, когда все спустятся на запах корицы, загремят чашки, отовсюду будут доносится вопросы: «Сколько тебе сахара» или «Ты не видел чашку с кроликом, по утрам я пью кофе только из нее» и коронное: «Да, Билл, это важно!»
– Доброе утро, мам, – улыбнулась я, заходя в дом.
– Спасибо тебе за завтрак, милая, – отозвалась она, расставляя перед всеми чашки.
Я поднялась в свою комнату под самой крышей. Она напоминала уютный чердак. Невольно вспомнился рыжий мальчишка, живший тогда по соседству. Мы много дружили, но совершенно невинно и наивно, по-детски. Он называл меня воробей Бет, никогда не объясняя почему. Я все гадала, было ли дело в комнате под крышей, похожей на птичье гнездышко или толстых щечках и копне каштаново-серых волос, вьющихся во все стороны.
Теперь, правда, у меня не было ни толстых щек, ни так сильно вьющихся волос. После первой стрижки они легли плавными волнами, чем вызвали у бабушки трагедию. Того мальчишку я тоже не видела, его родители развелись, в соседнем доме остался жить отец, а он уехал с мамой.
Кстати, справедливости ради могу сказать, что наши папы хорошие друзья, если дружбой в их возрасте можно обуславливать молчаливое наблюдение за гладью воды и редкие охотничьи вылазки в лес.
Круглое окно смотрело на озеро, пропуская солнечные лучи гулять по потолку и стенам, усыпанным всевозможными картинками в причудливых рамочках. Где-то висят совы, обрамленные деревянными рамками в виде еловых веток, где-то растет папоротник. Все здесь было как прежде, только чемодан, который я привезла с собой на выходные, угрюмо глядел по сторонам, явно ощущая себя чужаком.
Пахло пылью. Давненько никто не протирал стеллажи и полки. Я открыла окно, вылезая на крышу веранды. Мое место силы, тянущее руку воспоминаниям из детства и юности. Правда, сейчас, мне ничего не оставалось, как бороздить просторы тоски, так рьяно накатившей на меня. Жизнь не казалась бессмысленной, но хотелось перемен, словно бы мне чего-то не хватало. Хотя по большей мере, меня тревожила судьба моего магазина. Большой город не принимал меня, а я не принимала его, скорее, только это и объединяло нас, траты превышали доходы и в конце концов, мыльная, нежно голубая вывеска «мечта» казалась теперь ошибкой или оплошностью.
В дверь постучали. – Милая, ты в порядке? – Мама держала в руках тарелочку с кусочком пирога, – неужели не попробуешь свое творение? – Она высунула голову в окно.
Я дернула уголками губ, забираясь обратно в дом.
– Сегодня у нас будут гости, надеюсь, ты не торопишься уезжать, – мама поставила тарелку на письменный стол, а в глазах ее блеснул огонек, сигнализирующий о том, что она явно замыслила нечто.
– Что за гости?
– Соседи, – она пожала плечами так, словно это был исчерпывающий ответ, который сам собой очевиден.
– Жаль, мистер Нильсон не женился еще раз, мне кажется, ему одиноко и тоскливо в таком огромном доме одному, – я бросила взгляд на красную черепицу его дома, выглядывающую средь леса.
– Он хороший человек, мог сохранить семью, его жена была взбалмошная дама.
– Почему я никогда не видела его сына? Неужели, она не дала ему навещать отца?
Мама покрутила губами, не принимая задумчивого вида, – знаешь, милочка, оставим эту тему. И так у тебя большими буквами на лбу написано, что ты в тоске глубокой, а тут уже чужие разводы.
– Почему вы здесь болтаете и без меня? – Эми недовольно сощурила глаза, показавшись в дверном проеме. Она стояла, оперившись руками по обе стороны.
– Без тебя в этом доме ничего не бывает, – я улыбнулась сестре, нагибаясь и проходя под ее рукой. – Пойду погуляю с Молли.
Мама покачала головой, – не забудь, что к обеду будут гости.
– Да? – Эми развернулась, – а нам, как назло, надо ехать.
Она не могла оказаться не в центре текучей жизни и вовсе не от гордыни, а от огромной нужды быть там, где люди, ее любимые и дорогие. Устроить шумный праздник, петь громче всех и рассказать самую смешную шутку, вот так Эми.
Я вышла из дома, листья хрустели под ногами, шарф то и дело норовил слететь и умчаться в далекие края. Молли, прекрасный шоколадный сеттер, резво прыгала за мячом, а я не могла не радоваться, глядя, как она бегает в листве, пугает белок, а ее шерсть блестит на еле ощутимом солнце.
– Лови, – я кинула мяч в лес, пойдя за Молли, пустившейся за ним. Мо мысли ютились вокруг последнего разговора с администратором магазина, которая поджав губы, сетовала на свалившиеся проблемы, и я оказалась на грани фола, ожидая, когда придется окончательно закрываться.
Клубок тревожности путался вокруг меня и абсолютно неожиданно я поняла, что не вижу Молли уже давно.
– Молли! – Приставив руки к губам рупором, кричала я, оглядываясь, – Мол, ко мне!
Но нигде ее не было слышно, и я ни на шутку перепугалась. Еще этот дурацкий шарф слетел прямо в лужу и один его край из оранжевого превратился в коричневый, с узором из налипших талых листьев.
– Молли, ну где же ты, – я шла дальше, не в силах даже представить, где искать собаку и что с ней могло случится.
Воздух сотряс лай. Я сорвалась с места и побежала туда, откуда шел звук. Щеки мгновенно стали красные от холода и бега. Вдалеке показалась Молли, она стояла на задних лапах, передними царапая кору дерева, на ветке которого уселся котенок. Никогда такого поведения я не замечала за нашей собакой, – Молли, фу, – крикнула я. Собака недовольно фыркнула, уступая и отходя от дерева.
– А ты что за чудо? – я осторожно взяла маленького котенка. – Такой рыжий, прям как солнечный зайчик. – Котенок жалобно мяукнул, тыкаясь мордочкой в жилетку, и я растаяла. Домой мы возвращались втроем. Накрапывал дождь, небо грозилось вот-вот разразится ливнем. Первая капля быстро скатилась со лба и словно по щелчку пальцев на землю обрушились небывалые осадки, как говорят по телевизору. Молли радостно прыгала, падая в мокрую траву, я смеялась, смотря на ее и ничуть не беспокоилась о мокрой одежде, прижимая испуганного котенка. Мол радовалась, словно она щенок, впервые ощущающий вкус дождя и леса. И я радовалась вместе с ней. Дождь смывал все тревоги, мысли испарились, как удушающая жара перед грозой – с первыми каплями. Жизнь снова представилась как госпожа удача, вырисовывая такую простую и настоящую улыбку.
Впереди показался дом. С желоба фонтаном била вода, стучала в окно, как непрошенный, но настойчивый гость, замочила папины кеды, опрометчиво оставленные на улице. На дверном коврике красовалась надпись «добро пожаловать» и в эту секунду сердце приятно кольнуло, волна трепета и предвкушения неожиданно прошлась по телу. Мысленно загадав себе новый период, я открыла дверь.
– Добро пожаловать, – раздалось над ухом.
Я уткнулась в чью-то грудь и медленно подняла глаза. Сверху вниз на меня смотрел мужчина, его губы сложились в легкой усмешке, но без всякого злого умысла, словно он всегда игриво отвечает миру. Смешинки плясали в его глазах. Поцелованный солнцем, рыжий-рыжий.
– О! Милая, а вот и ты! – С другого конца, как в замедленной съемки, я услышала маму.
– Боже мой, здесь слишком много людей, – ворчал Билл, пробираясь к двери. Под ногами путалась Молли.
– Дорогой, вот видишь, а мы уезжаем, – за ним протиснулась Эми, жалобно поджимая губы. – Ой! А что это у тебя там?
– Это… – я потупила глаза на моего найденыша, – это котенок.
– Ой, – протянула сестра, тут же протянув руки, – покажи, покажи.
Я осторожно подняла котенка, который совершенно спокойно принял участь быть затисканным.
– Какой хорошенький, – пищала Эми.
– Рыжий такой, – улыбнулся мужчина, поглаживая котенка.
– Он тебе так нужен, если нет, то я заберу.
– Спроси мужа сперва, – хохотнула я, замечая, как изменилось выражение лица Билла. Красноречивый, но молчаливый протест отчетливо был виден.
– Милая, что же ты молчишь? – Доносился голос мамы. Она стояла рядом с папой и нашим соседом. Озарение ударило меня молнией.
– Оливер?
Неужели соседский мальчишка, строивший со мной шалаш в лесу сейчас стоит здесь и совершенно бесцеремонно улыбается. Масштабы моего удивления не поддаются никаким измерениям, но не то чтобы я была в шоке от того, что видела его прямо сейчас и прямо перед собой, скорее ветер детства вошел в циклон, смешиваясь с торнадо чувств взрослой жизни, в которой не было места той беспечности, шалашам и звездам, когда все казалось простым и понятным. Из соседского мальчишки он превратился в мужчину, а мне казалось, что я застряла где-то посередине.
– С тебя уже лужа накапала. – Оливер вскинул брови и слегка кивнул, как бы обращая внимание на пол.
– Просто кто-то расположился прямо у входа, – я скинула резиновые сапоги, а он расхохотался. И я окончательно сошла с ума ровно на минуту, смотря на то, как играют ямочки на его щеках.
– Надеюсь, ты останешься у нас подольше и тогда я смогу развлекать тебя шутками так, что продлю жизнь лет на пятьдесят.
Я поздоровался с родителями и поднялась к себе. На столе возник маленький шалаш, Оливер строил его для моих игрушечных зверей. Тряпочные стены в мелкий красноватый узор, внутри две кроватки, заправленные платочками и маленький стол, сделанный из спичечного коробка. Я осторожно рассмотрела подарок, сомнений нет, это действительно шалаш, который когда-то был забыт мною в лесу. Я свалилась с дерева и сломала руку, от боли забыв про самое дорогое, что у меня тогда было. В тот солнечный летний день мы с Оливером виделись последний раз. Солнце тогда смело пробивалось сквозь зеленую стену листьев и прыгало пятнами по воде. Ветка хрустнула быстро и неожиданно. Дома суетилась мама, папа заводил машину, а Молли только ласково тыкалась еще маленькой мордочкой в меня. Оливер махал рукой, когда мы отъезжали от дома. Кто бы мог подумать, что спустя пятнадцать лет мы снова окажемся здесь.
Я перенесла шалаш на тумбочку у кровати. Стянула мокрую одежду, неприятно облизывающую тело. С вешалки на меня смотрел колючий узорчатый свитер. Колючий, но любимый. В этом контрасте есть правда жизни.
Внизу стало тише, лишь с кухни плыли легкие обрывки фраз. В доме пахло новыми духами, мускатным орехом и фирменной маминой курицей. На кухне царила самая умиротворенная картина из всех возможных: усевшись на диване, Оливер гладил котенка, который прижимался к его ноге, отец и Гейл Нильсон стояли у окна, что-то тихо обсуждая, изредка размахивая руками и похлопывая друг друга по плечу, мама расставляла тарелки, привычно сжав губы.
– Тебе помочь? – я подошла к духовке, проверяя курицу.
– Лучше расскажи, где ты его нашла?
– Мамуль, это Оливер, он сам пришел, – я состроила непонимающую гримасу.
– Вообще-то меня позвали, – отозвался он, разочарованно цокнув языком.
– Бет, – шикнула мама, – это не культурно, хотя бы не при мне.
– Хорошо-хорошо, – пропела я, подходя к дивану, – мы гуляли с Молли, когда она вдруг пропала из виду, я нашла ее лаявшей на котенка, который сидел на дереве и решила забрать. Тем более, даже если он чей-то будет лучше самим дать знать о его находке, чем оставлять мокнуть.
– Я могу сделать флаеры, – предложил Оливер. – Расклеим завтра утром.
– Спасибо, – улыбнулась я, – и спасибо за шалаш.
– Он твой, – пожал плечами сосед. – Не стоит благодарностей.
– Ты сохранил его.
Оливер шумно набрал воздуха, – да, не мог же я выбросить свой шедевр, тем более он тебе был дорог. Я ставил на то, что он не потерял актуальность.
– Он правда много значит для меня, – я помолчала, – особенно сейчас.
Стол покрылся синей скатертью, на которой, как по волшебству, стали появляться первые огоньки длинных свечей, тарелки, словно цветочные поля, усыпанные узорами и завитушками причудливых растений. Бокалы наполнились вином. За разговорами обед плавно перетек в ужин. Звенели добрые пожелания, смешные истории, смех выходил из берегов и казалось, что так мы собираемся всю жизнь. Воск свечей медленно капал на подсвечники. Под потолком висело какое-то общее, объединяющее чувство легкости. Оливер сидел напротив, изредка подмигивая мне и подливая вина. Мне стало так тепло и спокойно, я старалась не думать, как долго со мной пробудет это ощущение, но здесь, в дорогом доме, в окружении улыбок близких, запахе леса и терпкого вина, я растворялась.
Небо переоделось ко сну. Поздний вечер застыл морозной свежестью на улице. Я открыла окно, впуская воздух. Вдалеке мигали молнии, гром рыкал, как зверь, заточенный в клетке. Оливер встал рядом, одной рукой отодвигая занавеску, как бы подглядывая за миром, в другой он держал бокал.
– Красиво здесь, – тихо отозвался он, его голос смешался и утонул во всеобщем радостном восклицании, когда в комнате появилась мама с пирогом в руках, – А теперь гвоздь программы. Бет поистине лучше всех занимается выпечкой и, отрывая от сердца, я дам всем по кусочку.
Я смущенно улыбнулась, прочитав в лице Оливера азарт, – про твои пироги отец слагает легенды.
– Хочется верить, что они оправдают твои ожидания, – я передала ему кусочек. Яблоки выглядывали в разрезе между золотистой корочкой, мороженное медленно стекало с горячего теста, пропитанного корицей.
Легкое волнение прошлось током по телу, и я замерла, как маленький ребенок, в ожидании реакции.
