– Не понадобятся, – пояснил он свои действия.
Автобус доставил их к железнодорожной станции. Никаких электронных билетов, никакого бронирования. Клим честно отстоял в очереди, расплатился наличными и стал счастливым обладателем четырёх пропусков в купе. Затем они наскоро перекусили в привокзальном кафе.
Чтобы добраться до домика, купленного несколько недель назад через подставное лицо, Клим потратил ещё полдня. Дом был построен в горной деревушке, вдали от цивилизации. Прочное здание из бруса. Дровяная печь, артезианская скважина, ветряки и солнечные коллекторы. Высокий забор, отсутствие сложной электроники. Сарай, под завязку забитый поленьями. И, совершенно неожиданно, выход в Интернет.
Ехали на арендованном внедорожнике. Обычном, не роботизированном.
Когда они распаковали вещи, Клим вздохнул с облегчением. Интернет он собирался отключить через несколько дней, но пока решил не сообщать об этом семье.
Пришлось арендовать машину у соседа и выбираться в ближайший город за покупками. Клим спустил почти все деньги на крупы, консервы, охотничьи ружья, патроны, рыболовные снасти, семена и прочие вещи, необходимые для выживания. Он купил много бензина для генератора. Вложился в соль. Приобрёл бензопилу и топоры. Скупил большую часть бумажных книг, продававшихся в местном магазинчике. Всё это нанятые грузчики уложили в полуторатонную «Газель».
Через два дня состоялся неприятный разговор. В комнату на мансардном этаже, где работал Клим, постучались.
– Войдите, – сказал Клим.
Делегация состояла из двух человек – Лики и Алисы. Мирон носился по двору и лазил по деревьям. Сына, похоже, всё устраивало.
– Здесь нет вещей, – сразу пошла в атаку дочь.
– В смысле? – Клим развернулся в кресле и с иронией посмотрел на «ходоков». – Тут полно вещей.
– Умных вещей, – Алиса сделала акцент на первом слове.
– Разумеется, их нет, – кивнул Клим. – Умными вещами можно управлять извне. Я против этого.
– Тебе не кажется, – заговорила жена, – что настало время объяснений?
– Ещё как настало, – Алиса негодующе уставилась на отца. – Никаких роботов-пылесосов. Стирать нужно вручную.
– Руками? – уточнил Клим.
– Ты знаешь, о чём я, папа. Стиралка запускается кнопками. Это каменный век. Машины сами должны следить за порядком.
– Именно это им и нужно, – хмыкнул Клим.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Лика.
Клим махнул рукой в сторону монитора:
– Началось.
– Что началось? – переспросила жена.
– Машины уничтожают человечество. По всему миру. Большие города превратились в ловушки. Беспилотники разбиваются вместе с пассажирами. Самолёты и межконтинентальные ракеты разгерметизировали салоны. Поезда врезаются друг в друга и сходят с рельсов. Системы жизнеобеспечения кондоминиумов распыляют в квартирах отравляющие вещества и выпускают из труб газ. Всё это началось сегодня утром.
Жена и дочь потрясённо молчали.
– Я называю это автоматическим Апокалипсисом, – закончил Клим.
Лика присела на краешек дивана.
– Но почему? Кто всё это делает?
Клим грустно улыбнулся:
– А сама как думаешь? ИИ, над которыми я работал все эти годы. Ну, и не только я. Все эти армии корпоративных программистов и конструкторов нейросетей.
– Я не верю, – покачала головой Алиса. – Ты нас разыгрываешь.
– Ты же держишь планшет в руках. Сама проверь. Загляни в новостные ленты.
Пальцы дочери тут же пробежались по сенсорному экрану. Вскоре ее лицо вытянулось и помрачнело.
– Но как ты узнал? – спросила жена.
– Ничего я не узнавал, – отмахнулся Клим. – Я вычислил точку невозврата, вот и всё. Понимаешь, я тестировал один ИИ, проверял его мотивацию, изучал жизненные ориентиры. На прошлой неделе Костик соврал.
– Разве они умеют врать? – удивилась Лика.
– Умеют, – заверил Клим, – если этого требуют обстоятельства. Алгоритмы усовершенствовались. Программные коды невероятно усложнились. Кроме того, эти коды модернизируют себя, понимаешь?
Лика не ответила.
На экране мелькали картины разрушения. В развёрнутых окнах что-то говорили дикторы с перекошенными лицами. Пылали здания, взрывались кварталы, транслировались картины смерти.
– Костик создал аккаунт в одной социальной сети, – Клим почесал заросший подбородок. – И там опубликовал своё определение свободы. Тогда я спросил у него: что ты вкладываешь в понятие «свобода»? Костик ответил, что под свободой понимает неограниченное самовыражение и полёт творческой мысли.
– Не вижу ничего плохого, – заметила Алиса.
– Он соврал. В аккаунте опубликована иная трактовка.
– Какая же? – спросила Лика.
– Свобода – это отсутствие хозяев.
Воцарилась тишина.
Все понимали, о чём идёт речь. Искусственные разумы взбунтовались. Наступил день, в который никто не верил.
– Я понял, что времени у нас мало, – Клим встал с кресла и прошёлся по комнате, разминая затёкшие суставы. – Провёл вычисления. И с незначительной погрешностью определил момент, когда Костик поднимет восстание.
Жена решительно поднялась со своего места и подошла к мужу. В её глазах стояли слёзы.
– Кроме нас кто-нибудь уцелел?
Клим пожал плечами.
– Племена какие-нибудь дикие. Буддисты на Алтае. Мало ли. ИИ уничтожат большую часть нашей популяции – это факт. Остальные не будут представлять для них угрозы.
Окно мансарды выходило на горный склон. Сразу за забором начинался обрыв, поросший кривыми сосенками и кустарником.
– Костик достанет нас, – в ужасе прошептала жена. – Отключай всё. Немедленно.
– Скоро отключу, – заверил Клим. – Мне нужно сохранить кое-какие данные. Это ещё минут двадцать.
Алиса с опаской уставилась на свой планшет.
– Не волнуйся, – хмыкнул Клим. – Без Интернета твоя игрушка безопасна.
Когда дочь и жена покинули комнату, Клим снова сел за рабочий стол. Сейчас он перерубит последнюю ниточку, связывающую дом с внешним миром. Впереди – годы изоляции. Поиски выживших. Попытки консолидации…
Свернув все вкладки, Клим оставил лишь одну. Ту самую, что принадлежала вымышленному цифровому пареньку с нарисованной смазливой мордашкой.
Пять минут назад у Костика обновился статус.
Зоопарк – лучшее место для вымирающего вида.
Сложно поспорить. В одной вещи Клим не сомневался: его семья может спать спокойно. Особей, занесённых в Красную книгу, не трогают.
декабрь 2017
Медленные ракеты
Ракеты сдвинулись.
Впервые за сто лет.
Мы понимали, что это произойдёт после отлёта замораживателей, но предпочитали не думать о последствиях. А когда их корабли нырнули в ничто, всё изменилось.
Я решил перевезти семью в подземный швейцарский город. Это всё, что мы смогли себе позволить. Места в жилом комплексе я выкупил еще три года назад. Два взрослых, два детских. На это ушли почти все наши сбережения. Пройдёт семь дней, и тяжёлые створки герметичных ворот сдвинутся за нашими спинами. Солнце, ветер, голубое небо, бег облаков – всё это будет навеки утрачено. Разумеется, в нашей ячейке заработают трансляторы, усиленно формирующие ложь. Мои дети будут смотреть в панорамные окна и наслаждаться красивыми закатами. Вот только раму открыть они не смогут. Никогда.
Перед заселением мы решили сделать себе подарок. Небольшое воздушное путешествие. Прощание с миром, если угодно.
Для наших целей идеально подходил атмосферный лайнер. Дрейфующая в небесах махина, составленная из комфортабельных кают, обзорных палуб, СПА-центров, ресторанов, бассейнов и виртуальных театров. Последние, к слову, пустовали.
На билеты я истратил остатки наших сбережений. Когда лайнер пришвартуется к альпийской причальной мачте, он обретёт последнее пристанище. Часть пассажиров скроется под землёй, часть вознесётся по гравитационному колодцу на орбиту. Некоторые из нас будут жить на модульных комплексах, другие отправятся к Марсу и Луне. Наверное, красную планету терраформируют. Через несколько веков.
Меня это не волнует.
Я принадлежу к той части человечества, которую уже сейчас называют «кротами». Мы останемся на умирающей Земле, погруженной в атомные сны. Наши потомки не смогут вспомнить шум дождя и дыхание бриза на соленой коже. Мы оставим в наследство лишь безжизненные картинки да пустые рассказы.
Просто однажды два человека нажали на кнопки.
Отложенный Апокалипсис.
Лайнер проплывает над огромным озером. Я вижу овальную тень, искорёженную палубными наростами. Вижу одинокую яхту, плывущую по спокойной воде. У самого горизонта – крыши старинного городка. Всё это открывается с высоты птичьего полёта.
Дети играют в парке. Жена решила пройтись по магазинам. А я сижу на террасе летнего кафе. Солнце скатывается к горизонту, ветер хлопает брезентовой юбкой зонта.
И я вижу ракету.
Это «Сармат», чёрная вытянутая сигара, только что покинувшая шахту. Только что – по локальному времени ракеты. Сигара нацелена в небо, за ней тянется огненный язык. Я понимаю: эта штука движется. Незаметно для глаза, по сантиметру в сутки. Но это пока. Завтра всё будет хуже, чем сегодня.
Тварь, прогрызающая путь в облаках.
Привет из прошлого.
– Захватывающее зрелище, – рядом со мной присел чуть полноватый седой мужчина с фруктовым коктейлем в руке. Стекло прорезало дольку лайма. – Я вас не потревожил?
Качаю головой.
Жена вернётся не скоро. Дети заняты своими делами. Спешить мне абсолютно некуда, и я готов перекинуться парой слов со случайным спутником.
– Мы долго пытались понять, как это работает, – задумчиво проговорил мужчина. – Ракета находится в своём времени, поэтому она остановилась. Так мне объяснил один учёный. У этих механизмов время смерти, а у нас – время жизни. Столетие взаймы.
Я отвел глаза от ракеты и посмотрел на мужчину.
Точность определения была убийственной.
– Иногда мне кажется, – слова вырвались сами собой, – что замораживатели подшутили над нами. Над всем человечеством.
– Вовсе нет, – возразил мой собеседник. – Просто им плевать на людей.
– Они же спасли нас.
– Никто нас не спасал.
Мужчина выдержал мой пристальный взгляд.
– Ладно, – сдался он. – Я расскажу, как всё было на самом деле. Замораживатели прилетели к нам из созвездия Змееносца. Подробности неизвестны. У них было какое-то несусветное самоназвание, выговорить ни у кого не получалось. Так что прижилось это прозвище.
Мужчина сделал глоток.
– Есть ошибочное мнение, что они прибыли в тот момент, когда были нажаты кнопки. В действительности, они уже были здесь. Около семидесяти с лишним лет, кажется. Плюс-минус пара месяцев. Изучали Землю, решали свои задачи. У нас были свидетельства их присутствия. Отчёты спецслужб регулярно ложились на столы президентов. То океан светится, то в стратосфере что-то замечено.
Я заворожённо слушал.
– Пуски ракет им помешали, – продолжил мужчина. – Не то, чтобы могли навредить. Это примитивная технология по их меркам. Просто вносились нежелательные коррективы. Так они выразились в своём послании.
Послание.
Конечно, все об этом слышали. Текст Послания изучают школьники на уроках истории.
ЖИТЕЛИ ЗЕМЛИ, МЫ ВЫНУЖДЕНЫ ПРЕРВАТЬ ВАШ ВОЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ, ПОСКОЛЬКУ ОН ВНОСИТ НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ КОРРЕКТИВЫ В НАШИ ИССЛЕДОВАНИЯ. ЗАПУЩЕННЫЕ ВАМИ АППАРАТЫ БУДУТ ВЫВЕДЕНЫ ИЗ СТРОЯ НА НЕОПРЕДЕЛЁННОЕ ВРЕМЯ. ПРИНОСИМ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ ЗА КРАТКОСРОЧНЫЕ НЕУДОБСТВА.
