Anne Dar "Клон 8012"

Возвращая карточку на место, я непроизвольно хмурилась: я пришла сюда за ответами, а не за головоломками. И снова моя рука потянулась к карточке оригинала 7900, а мой взгляд зацепился совсем за иное: “Отдел информации. Рабочий состав Миррор”. Резко развернув руку, я вцепилась пальцами в букву “Р” и начала судорожно искать фамилию Роудриг. Нашла почти сразу: “Адрес: Швеция, Стокгольм, улица ***гет, дом 9”.

…В этот момент я расслышала шаги в коридоре. Они стремительно приближались, но я еще не закончила. Пальцы вцепились в букву “М”, начали шарить по карточкам. Нашли со второй попытки необходимую – М.Мортон: “Адрес: Швеция, Стокгольм, улица ***гатан, дом 54”.

Я хотела еще больше информации. Больше целей. Будь у меня время, я бы схватилась за карточку оригинала 7900 и заглянула бы в карточки оригиналов под номерами 0 и 1 – кем были первые из первых?.. Но я не успела. Стоило мне только вернуть карточку с информацией по Мортон на её запылившееся место, как входная дверь распахнулась настежь.

Глава 12

Я ожидала увидеть хозяйку кабинета, миссис Лундберг, и потому почти удивилась, когда порог кабинета переступил Сигге Хеллстрём. Вот чью карточку я хотела посмотреть следующей после Роудрига и Мортон. Может быть даже стоило начать именно с его карточки…

– Так-так-так… – помощник главного хирурга плотно прикрыл за собой дверь и сразу же вцепился в меня плотоядным взглядом. – Кто тут у нас… 8012, – он немного помолчал, с ног до головы обдав меня нарочито оценивающим взглядом. – Я, знаешь ли, предпочитаю блондиночек, хотя непротив иногда употребить и азиаточек, но рыжих у меня до сих пор не было… – с этими словами он начал приближаться ко мне. – Что ты здесь делаешь, мышка? Ты ведь знаешь, что тебе нельзя здесь находиться, – остановившись напротив меня, Хеллстрём вдруг коснулся моего оранжевого локона и начал аккуратно наматывать его на свой указательный палец. От него разило потом и ментальной грязью, но вот что странно – я не ощущала ни малейшего намека на страх от происходящего. – Тебя жестоко накажут, когда узнают о том, что ты совала свой миленький курносый носик в запретную зону. Но, знаешь, мы можем никому ничего не сказать, – с этими словами он отпустил мой локон и этой же рукой резко, с нарочитой силой схватил меня за грудь. Я ударилась спиной о стеллаж, что сразу же вызвало у него злорадную улыбку. – Задирай юбку и не издавай ни звука, – вторая его рука поспешно опустилась к подолу моей юбки, но я молниеносно положила свою руку поверх нее. Не прекращая смотреть прямо в глаза морального урода и ощущать его сжимающую лапу на своей груди, я спросила совершенно ровным тоном:

– Сколько тебе лет?

– Тридцать девять. Тебе может показаться, будто я для тебя староват, но уверяю тебя – чем старше мужчина, тем больше кайфа для женщины…

Он не успел договорить. Потому что мне было неинтересно. Меня интересовал только его возраст, потому как я знала возраста всех своих целей, а остальное меня нет, не интересовало.

Стремительно вытащив из кармана своего пиджака спицу, при помощи которой несколькими минутами ранее открыла дверь этого кабинета, я с размаха всадила её остриё в сонную артерию ублюдка.

Он успел понять, что? именно? я сделала. Успел почувствовать моментальный приход своей смерти. Я видела это по его ошарашенному взгляду. Он хотел вытащить спицу из своей шеи, но у него получилось лишь усугубить состояние раны. Кровь начала бурно фонтанировать в сторону, он в считаные секунды завалился на пол, лицом вниз и, произведя последнее судорожное движение, окончательно замер. Кровь продолжила выливаться из тучной шеи, собираться в лужу, уже начавшую просачиваться под ножку стола и в щели потёртого паркета…

Мои впечатления от произошедшего оказались странными. Никакого шока. Никакого страха. Никакой растерянности. Ничего особенного – то есть ничего из того, что бы я не могла предугадать. Клоны прежде не лишали жизней оригиналов. Насколько мне известно. Максимальное наказание для клона – полный разбор. Я всю свою жизнь прожила со страхом быть разобранной – с чего вдруг ему усиливаться в эту минуту?

Сначала я действительно не видела никакой причины для обоснованного страха. Но вдруг поняла: разберут! Стоит только оригиналам увидеть труп себе подобного, оригинальную жизнь, отобранную клоном, как самый главный мой страх оживёт: меня будут резать без анестезии, долго и мучительно, пока боль не лишит меня разума, а кровопотеря не лишит меня жизни. И это произойдет сегодня. Сейчас. Через пару часов или всего лишь через пару десятков минут…

За окном послышались хлопки, и я неосознанно вздрогнула: лаборанты открыли двери медицинской кареты и вновь начали грузить в нее портативные холодильные камеры с органами. Загрузив первую партию, они ушли за второй, оставив двери машины открытыми…

Я не задумывалась о том, что делаю. Иначе бы прихватила с собой пару-тройку десятков карточек оригиналов и работников Миррор.

Я подбежала к окну, распахнула его и выпрыгнула на улицу, больно стукнувшись коленом о кособокий подоконник. Стремглав преодолела двадцать метров до медицинской кареты, впрыгнула в её открытую пасть… Как часто я представляла, как меня в виде разрозненных кусков мяса помещают в эту машину? Как долго боялась этого дня? И вот сама запрыгнула, вся целиком, не по кускам… Неудачное место для пряток: вариант всего один – забиться под стеллаж, на котором уже стоят морозильные камеры с органами подобных мне клонов… Я сделала это. Залезла под стеллаж, поместилась в узкую щель, приникла щекой к холодному полу и забыла, как дышать… Всё в последний момент. В момент, когда последняя партия органов приближалась к карете.

– Почему сегодня с задержкой? – спросил один лаборант у другого. – Мы должны были выехать еще два часа назад.

– Ты как новичок, Улоф, хотя работаешь в доставке уже шесть месяцев. Не переживай, органы в таких криокамерах могут храниться месяцами, так что мы никуда не опоздаем, – с этими словами ноги одного из вошедших в машину мужчин остановились прямо перед моими глазами, и на железную стойку над моей головой с грохотом установилась одна из морозильных камер. – Кто бы мог подумать, что лёгкие могут быть такими тяжёлыми… – он гнусаво хихикнул и отошел.

– Ты не ответил на мой вопрос, Ове.

– Ты о причине задержки? Да банальщина! У одного из клонов, находящегося в переходном состоянии, отказал организм – пришлось в срочном порядке производить полный разбор, вот мы и ждали, чтоб забрать заодно и эти детали. Давай уже ставь глаза на полку и пошли, и вправду пора уж выдвигаться.

– Но здесь не осталось места, – откликнулся Урбан, но Ове уже не слушал его – он ушел. – Вот ведь дурак! – сразу же начал бубнить всё ещё стоящий прямо перед моим укрытием лаборант. – Занял этими лишними лёгкими предназначенное для глаз место!.. Ну что, красотка, – сразу же с этими словами раздался лёгкий стук, как будто стучали костяшками по стеклу. Моё сердце мгновенно сжалось – он обнаружил меня?! – Поедешь на полу… – Моё сердце уже готово было выпрыгнуть через горло – он обращался ко мне! – как вдруг прямо перед моими глазами… Он установил прозрачный контейнер: вертикальную банку, закованную в железную раму и наполненную желтоватой жидкостью, в которой, словно в невесомости, парили… Глазные яблоки!

Он ногой придвинул контейнер поближе к моему лицу, и теперь мои глаза смотрели в упор на глаза, плавающие в плотном желе – вот как выглядели бы мои собственные глаза, если бы меня разобрали! Только мои с голубыми зрачками, а зрачки этих глаз чёрные-чёрные…

Прежде чем двери кареты захлопнулись, я увидела… Подпись… Один плавающий глаз как будто смотрел на эту подпись и заставлял меня посмотреть в том же направлении… Внизу, на железкой раме, было выгравировано имя клона, которому прежде принадлежали эти чёрные глаза.

…Не понимая, что? делаю, я до крови прокусила костяшку своего согнутого указательного пальца, чтобы не закричать от отчаяния, боли, растерянности, ужаса… Эти чёрные глаза когда-то смотрели на меня, узнавали меня, разговаривали со мной без использования пустых слов…

Эти чёрные глаза принадлежали нашей 8001.

ЧАСТЬ 2

ОХОТА

Глава 13

Чтобы не видеть глаз, изъятых из хрупких глазниц 8001, я до боли зажмурилась. Когда машина тронулась с места, я даже не боялась того, что она остановится, что моё присутствие всё-таки заметят, что в конце концов меня поймают и разберут на кровавые куски, поместят мои глаза в желтоватое желе, а части тела распихают по портативным морозильным камерам… Я боялась только одного: открыть глаза, чтобы вновь увидеть это – будущее, уготованное мне по факту моего появления на этом свете. В этой банке не 8001 – в этой банке все мы. Все клоны. Я. По очереди. Сначала они, потом я, после другие – бесконечно… Но ведь не всё бесконечно! Всё конечно!..

Не знаю, сколько мы ехали. Кажется, достаточно долго, но вдруг…

Машина резко остановилась, и я распахнула глаза. Чёрные зрачки продолжали сверлить меня предупредительно, будто немо кричали мне: “Беги!”. И я бы побежала, прямо в этот момент. Если бы только не услыша голоса? за пределами машины. Один принадлежал Улофу, второй был мужским и не был для меня знакомым…

Дверь кареты скорой помощи открылась на распашку.

Очевидно, моё присутствие не осталось незамеченным. Зря я не вытащила спицу из шеи Сигге Хеллстрёма. Она бы мне сейчас пригодилась…

– И долго ты собираешься протирать штаны на этом КПП?

– Столько, сколько это будет возможно, – прохрипел незнакомый голос в ответ на вопрос водителя. – Ну, что вы на сей раз вывозите?

– Пару сердец, пару печенок, две почки и четыре лёгких… Почти полный набор из двух клонов. Представляешь, скольких людей спасём?

– А ты видел их живыми?

– Кого?

– Кого-кого! Клонов, конечно же.

– Конкретно этих – не знаю, может, и видел. А так да, вижу каждый раз, как приезжаю в этот клятый Миррор.

– И что, сильно они отличаются от нас?

– Да вообще никак не отличаются. Перемешай людей с клонами – не разберешь, кто есть кто.

Я замерла, получив в своё распоряжение ценную информацию: значит, меня ничто не выдаст – ни взгляд, ни походка, ни голос… Нужно только успеть смешаться с массой оригиналов. Успеть…

– И не страшно тебе такие посылки развозить?

– А чего тут страшного-то? Это просто мясо. Душ в этих кусках нет, так что и мстить после их смерти никто не станет…

Мужчины по очереди гулко хохотнули, после чего дверь, наконец, с громким щелчком захлопнулась.

Я продолжила лежать на холодном полу – никто не выдернул меня из моего укрытия, чтобы вырвать мои голубые глаза из предназначенных им глазниц и поместить их в холодную банку с желтым желе. Но если бы попробовали… Я бы не остановилась, пока собственными пальцами не выцарапала глаза своих противников, через которые, если верить клоновским байкам, у оригиналов отображаются их чёрные души.

Стоило машине вновь тронуться с места, как в моих ушах зазвенело эхо только что услышанных слов: “Душ в этих кусках нет, так что и мстить после их смерти никто не станет”. Сжав кулаки, я коснулась костяшками стекла банки, в которой плавали глаза 8001. Жидкость едва уловимо дрогнула и перенесла вибрацию на знакомые чёрные зрачки… Пусть я еще не увидела собственными глазами – я знала, что сейчас в этой машине не только 8001 едет расфасованной по морозильным камерам, установленным прямо над моей головой. 7997 тоже здесь. Из нашей компании только 7900 всё ещё остаётся в Миррор.

Хотели бы 7997 и 8001 исполнить предназначение, ради которого их создали? Или… Как я, были бы не против протеста, способного перечеркнуть всю суть предназначения, установленного для них другими существами? У них больше нет возможности выбирать. А впрочем, у них никогда и не было права на выбор. Но в этом мире всё ещё есть я, и я могу выбрать за них, выбрать за себя.

Отодвинув контейнер с глазами 8001 в сторону, я начала выбираться из своего укрытия.

Глава 14

Мои пальцы судорожно сжимаются в кулаки и разжимаются, сжимаются и разжимаются… Все контейнеры подписаны. Печень 7997 лежит возле печени 8001, сердце 7997 установлено над правым лёгким 8001, их вены размотаны под стеклом на белой массе и просвечиваются ультрафиолетом… Все эти части моих друзей едут спасать жизни оригиналов, нуждающихся в трансплантациях. Из-за того, что они нуждаются, моих друзей разобрали на запчасти. 8001 резали без анестезии, потому что она не удовлетворила сексуальное желание оригинала. Еще утром все эти органы были живыми клонами, моими друзьями, а теперь они и вправду всего лишь куски мяса… Ценные куски, потому что они нужны оригиналам. Моих друзей убили, чтобы спасти тех, кто создал нас ради убиения. Такова правда оригиналов: убийства ради спасения убийц.

Было несложно вскрыть все морозильные камеры: сначала сердца?, потом печень, глаза, почка, вены, пакеты с кровью и еще, и еще, и еще… Открыв самую большую и глубокую морозильную камеру, на дне которой лежали оба легких 7997, я по очереди высыпала и выливала в нее содержимое всех контейнеров. 7997 и 8001 без проблем смешались в одно общее, зловонное месиво из крови, жира и колотого льда. Меня не тошнило, я даже не морщила носа – я просто сосредоточенно творила отмщение: органы моих друзей не спасут ни одного подлого оригинала. Я в буквальном смысле обесценила всё существование своих друзей и даже их смерти – лучшей мести за их убой, кажется, невозможно придумать. Впрочем, я еще постараюсь…

Покончив с порчей имущества Миррор, я закрыла морозильную камеру, заполненную супом из органов и крови своих лучших друзей. Положив руку поверх стальной крышки, я тихо прошептала слова: “Вы никому не достанетесь”, – и только в этот момент заметила, что меня пробрал озноб. Моё тело слегка потряхивало, на лбу выступила испарина, дрожало даже моё дыхание и особенно заметна была непроизвольная дрожь пальцев. Холод шел как будто из моего нутра, но он был и снаружи.

Прильнув к единственному, тонированному и горизонтально узкому окну, я стала рассматривать происходящее снаружи. Прежде я никогда не ездила на машинах, поэтому для меня было удивительно наблюдать за тем, как мимо проносятся чудаковатые пейзажи: холмы, густо поросшие высокой зеленью, какие-то щиплющие эту траву пушистые животные, столбы со странными знаками и указателями, непонятная краска на дороге… Погода резко испортилась: от погожего летнего дня не осталось и следа – чёрные тучи нависли над холмами, по обшивке машины начали колотить тяжелые капли густого дождя, покрывающего всё видимое пространство белой пеленой. В этом году выдалось холодное лето, но такого ливня еще не бывало. Машина стала ехать медленнее, и я испугалась, как бы она совсем не остановилась посреди всех этих безжизненных полей, в которых мне негде будет спрятаться и не с кем смешаться, но машина продолжала настойчиво пробираться сквозь непогоду и не останавливалась.

Я простояла на ногах не меньше часа, пристально наблюдая за проплывающими за окном, совершенно чудаковатыми картинами, когда машина наконец въехала в место с одноэтажными и двухэтажными домами. За окном было темно, как будто ночные сумерки наступили на пару часов раньше положенного им срока, горели и мигали странные, разноцветные электрические огоньки, показались первые оригиналы – в черных и серых плащах, с необычными, отталкивающими дождь куполами, которые они удерживали над своими головами при помощи тростей… Оригиналов было немного, и все они куда-то спешили… Машина заметно сбавила скорость. Водитель уже дважды совершал остановки длительностью в двадцать пять и тридцать секунд. Необходимо решаться.

Подойдя к дверям, я опустила верхние и подняла нижние замки левой дверцы. В следующий раз, когда машина начнет тормозить, я открою эту дверь и выйду в мир оригиналов… И всё равно, что они подумают об этом. Если у меня не удастся остаться незамеченной и меня попытаются схватить – брошусь бежать. В общем, буду действовать, отталкиваясь от условий, в которых окажусь.

Как только мне показалось, что машина начинает тормозить, я слегка приоткрыла дверцу, аккуратно выглянула через образовавшуюся тонкую щель и сразу же убедилась в том, что мне не кажется – машина действительно постепенно останавливается. За нами не ехали другие машины, что намного облегчило стоящую передо мной задачу. Едва дождавшись секунды, в которую машина наконец полностью остановила своё движение, я мгновенно распахнула дверь и спрыгнула на дорогу. Чуть не забыв закрыть за собой дверь, я вовремя опомнилась и аккуратно, без хлопка прикрыла её.

Поспешно оглядевшись по сторонам, я не заметила ни единого оригинала, но стоило мне повернуть вправо, как из-за машины вынырнуло сразу две девушки азиатской внешности. Мы буквально столкнулись лоб в лоб. Ближайшая ко мне девушка отчего-то извинилась – этикет? – и поспешила пойти дальше, но я заметила, как и она, и её подруга сначала переглянулись, а затем обернулись, чтобы еще раз посмотреть на меня. Я резко отвернулась. Медицинская карета тронулась с места и начала поворачивать на соседнюю улицу – я оказалась среди двух огней: повернуться лицом к любопытным девушкам или не отворачиваться от машины, из которой меня может заметить водитель?! Я выбрала первый вариант. Развернувшись спиной к скрывающейся за соседним зданием машине, я вновь оказалась лицом к прохожим девушкам, но те уже были далеко и больше не смотрели в моём направлении. Заметив, что они идут не по дороге, по которой едут машины, а по боковой тропинке, выложенной каменной плиткой, я поспешила последовать их примеру, но направилась в противоположную сторону.

Навстречу мне никто не шел, однако вспомнив удивленный взгляд девушки, с которой столкнулась, я непроизвольно схватилась за нагрудный карман своего белоснежного пиджака. На этом кармане гладью вышит герб Миррор, представляющий собой золотое зеркало с ручкой, украшенной витиеватыми завитушками. Девушка не посмотрела на этот карман, я точно отследила её взгляд, но на него могут посмотреть другие. Не задумываясь, я резко, с максимальной силой дёрнула карман, и в следующую секунду в моей руке оказался лоскут с треклятой вышивкой. Я машинально отправила его в водосточный слив, мимо которого проходила, и взглядом проследила за тем, как, смешиваясь с грязной водой, он мгновенно нырнул в черную дыру между ржавых железных решеток. Не останавливаясь ни на секунду, я продолжала уверенным шагом двигаться вперед, при этом ощущая странный рост уровня своего хладнокровия. У меня получилось сбежать, но это только начало. Если до сих пор никто ничего не заметил – заметят; если еще не пустились в погоню – пустятся; если еще не поймали – начнут ловить. Я всё ещё в форме принадлежащего Миррор клона. К тому же, моя юбка в крови, а пиджак с оторванным карманом. Несомненно, в таком виде я обязательно привлеку к себе внимание, если только прежде не разберусь с вопросом своего внешнего вида. Так что же делать?..

Я резко остановилась, чтобы перевести дыхание. На умытой дождём улице было пустынно и холодно: видимо, оригиналы не любят влажную погоду и поэтому прячутся в своих красивых домах… Надо же, какие у них дома. Разноцветные, сияющие странными огоньками непонятного предназначения, украшенные зеленью и лепниной, блестящие и яркие… И зачем им столько огней? Чтобы ночью было так же светло, как днём? Или чтобы не бояться черноты собственных душ и заодно черноты душ окружающих их со всех сторон оригиналов?..

Мой взгляд перекочевал с противоположной части улицы на ту, на которой я сейчас находилась, и лишь одну секунду скользнул по зданию, у которого я затормозила, но этой секунды оказалось достаточно, чтобы мои дальнейшие действия определились сами собой: за большим окном, на желтом шелке были разложены превосходные ножи разнообразных форм и размеров. Подняв голову, я прочитала неоновую вывеску, висящую над входом в это здание: “Холодное и огнестрельное оружие для охотников, защитников и ценителей”. Я даже не задумывалась над тем, к какой именно категории я могу относиться – не ценитель и уж точно не защитник. Охотник.

Глава 15

Я собиралась схватить любой из лежащих за окном ножей. В конце концов, мне был необходим именно нож, потому что спицы у меня не осталось, да и если бы она осталась, орудовать таким предметом в тех целях, которые я для себя установила, было бы крайне неудобно. План был прост: зайти, схватить и убежать. Желательно, конечно, схватить незаметно, тогда и бежать не придется, но это уж как получится, потому что мне по-любому необходимо иметь оружие: если не для нападения, тогда для самообороны.

Сделав несколько шагов к двери таинственного здания, я коснулась её холодной железной ручки и уверенно потянула её на себя. Стоило мне переступить порог, как над моей головой раздался лёгкий перезвон колокольчиков. Подняв голову, я заметила странную конструкцию, создавшую этот звук с непонятной целью.

– Чештин, это ты? – громкий мужской голос раздался резко и настолько неожиданно, что я вздрогнула. В помещении никого не было – мне бы схватить любой нож и убежать, но моё тело почему-то поступило иначе. Услышав шаги в соседней комнате, я резко нырнула вправо и спряталась за стойкой, на которой было разложено множество цветных буклетиков. Стоило мне спрятаться под стойкой, как звон колокольчиков снова повторился – в помещение снова кто-то вошел!

– Чештин?! – мужской голос из соседней комнаты стал громче.

– Дядя Пер? – откликнулся ему веселый голос, который мог принадлежать только молодой девушке.

– Я спрашиваю-спрашиваю, почему не отвечаешь с первого раза?

Найдя щелку в углу стойки, под которую не очень удобно забилась, я начала наблюдать за происходящим в комнате: пришедший из соседней комнаты мужчина был пожилым, с начинающими седеть волосами, а девушка была, напротив, молода, в длинном и наверняка мягком плаще с принтом серой елочки, с короткими кудрявыми волосами и множеством пакетов, ловко надетых на правое предплечье.

– Я не слышала, чтобы ты спрашивал дважды, – подойдя к мужчине, девушка поцеловала его в щеку. – Ну что, ты готов?

– Готов ли я отпраздновать девятнадцатилетие своей любимой племянницы? Да я всю свою жизнь готовился к этому!

– Рада слышать такие слова от своего любимого дядюшки, – девушка усмехнулась, и они обнялись. – Ужин в ресторане “Ре-Шароль” уже через полчаса, – она положила все свои пакеты на узенький диванчик, стоящий посреди комнаты. – Сегодня я познакомлю тебя и маму с Элиасом. Но ты ведь не забыл, что мой день рождения и знакомство с моим парнем – не единственные важные события этого вечера?

– Я начинаю подозревать, что ты приписываешь мне преждевременное старение.

– Что ты!

– Конечно же я помню про то, что Виллиам поступил в университет. Даже жаль, что парень уедет от нас так скоро… Я помню его совсем малышом.

– У тебя есть Ингрид, так что ты не будешь одинок в этом чу?дном провинциальном городке.

– Помнится, еще пару лет назад именно ты называла этот чудный провинциальный городок зачуханной дырой и мечтала поскорее уехать на учёбу в Гётеборг.

– Что ж, главное, что моя мечта сбылась.

Нагнувшись, чтобы завязать шнурок на правом ботинке, мужчина бросил взгляд на пакеты девушки и прокряхтел:

– Твой шопинг удался на славу?

Я замерла: слово “шопинг” было для меня непонятно.

– Не то чтобы очень. Всего-то пару магазинчиков посетила.

– У тебя слишком много денег, как для такого молодого возраста. Не стань шопоголичкой.

Ещё одно непонятное слово!..

– Уж постараюсь. А ты постарайся оценить лангустов, – девушка подошла к прямоугольному напольному зеркалу и начала поправлять свою кудрявую прическу, а мужчина начал набрасывать на плечи куртку.