Спрос на кофе возрастал, и скоро его начали выращивать в горах, к северу от йеменского порта Мокка, расположенного в Баб-эль-Мандебском проливе. Иноземные купцы называли город Мокко (по-европейски – Мокка). Можно смело утверждать, что в истории кофе нет более яркого географического названия, чем Мокко (Моха). С тех пор имя города служит торговой маркой для одного из лучших в мире сортов кофе «Мокко» (Mocha или Mokka) и йеменский порт Мокко становится жирной точкой на карте мировой торговли. Отсюда кофе будет растекаться по всему миру без каких-либо альтернатив, а Йемен, фактически, стал второй родиной кофе и на протяжении нескольких веков был единственной страной, поставлявшей высококачественный кофе на рынки северной Африки, Ближнего Востока, передней Азии и Индии. Недаром путешественники, купцы, географы и правители других стран называли этот край «Arabia Felix», что означает «Счастливая Аравия».
Город-порт Мокко (по-европейски – Moкка)
Оттуда, из кофейных рощ Мокко зерна везли по торговым путям на север от Красного моря. Около 1500 года кофе попал в Джидду, перевалочный пункт, куда приходили большие торговые суда из Индийского океана и маленькие корабли, курсировавшие в северной части Красного моря и Суэцкого залива.
Во многих африканских, арабских, персидских и индийских сказках, а также в легендарной главной книге сказок Востока «Тысяча и одна ночь» упоминается таинственный черный горький напиток, поднимающий настроение и укрепляющий дух. И тут кофе просто повезло. Расцвет арабской цивилизации придал популярности всему, что пользовалось спросом в этом регионе. Кофе становится модным. Такие светочи медицины, как Авиценна и Абу? Бакр ар-Рази? (европ. «Разэс»), уделяли особое внимание напитку и описывали его полезные свойства. Разэс в своих трактатах писал, что кофе очень полезен для желудка. На рубеже первого тысячелетия знаменитый врач Авиценна (Ибн Сина) рекомендовал кофе в качестве лекарства. Авиценна уверял, что зерна очищают кожу, высушивая влагу, которая под ней находится, и придают превосходный запах всему телу.
Как всегда, модные товары попадают сначала к представителям элиты, и поэтому элита формирует модные тренды. А если что-то становится популярным среди элиты, то есть «тренд-сеттеров» (trend-setters), как сейчас сказали бы, то жди скорой популярности этого в народе. Но если посмотреть на картину под более широким углом, то очень долго кофе оставался в лучшем случае настойкой из зерен. Чаще всего зерна жевали сырыми (как те эфиопские козы). Лишь к XV в. (через 500 лет) ситуация изменится. Кому-то (имя этого человека достоверно неизвестно) пришло в голову не просто обжаривать зерна, но и варить из них напиток. Первое упоминание о кофе, приготовленном из обжаренных зерен, содержится в трактате XVI в., принадлежащем перу Абд ал-Кадира аль-Джазири. По словам ученого, в 1454 г. напиток отведал шейх Джамал аль-Дин аль-Дхабхани, бывший в то время муфтием Адена. Когда он заболел, то «…принял немного кофе, в надежде, что это ему поможет. Но муфтий не просто восстановил здоровье при помощи кофе, вскоре он заметил и другие его свойства. В частности, исчезла тяжесть в голове, улучшилось настроение и без следа исчезла сонливость». Муфтий Адена и был тем человеком, кто одобрил употребление кофе перед утренним намазом (молитвой). И с того момента кофе стали употреблять не только с лечебной целью или для поднятия тонуса, но во многом для получения удовольствия. А там, где Кораном был запрещен алкоголь, актуальность и востребованность такого «бодрящего» напитка не знала себе равных!
Кофе продолжил свою прописку в повседневную жизнь Ближнего Востока. Состоятельные люди оборудовали своих домах специальную кофейную комнату, предназначенную для церемониальных «кофепитий». К концу XV в. мусульманские паломники решили опробовать, как сейчас сказали бы маркетологи, «метод сэмплинга» (sampling) и, прежде чем запускать массовую торговлю зернами, начали знакомить с кофе весь исламский мир. И людям понравилось! Выгода от торговли новым товаром стала очевидной. А вместе с ростом популярности все острее чувствовалась необходимость в особых местах для кофейных церемоний. Так появились кофейни, которым суждено было стать важнейшим пластом мировой культуры. Но сначала, как это часто бывает, все пошло не по плану…
Арабские кофейни (иллюстрация из открытых источников)
Арабские кофейни казались правителям и их приближенным местом разврата. Там был полный набор: азартные игры, финансовые махинации и различные сексуальные практики. Образ кофеен в исламском мире складывался не сказать чтобы позитивный, особенно в глазах духовенства. Однако больше всего правителей арабского мира раздражало не это. Один правитель узнал, что какому-то словоохотливому баламуту показалось смешным написать про него сатирические стихи. Более того, был установлен источник распространения этой политической сатиры – он располагался прямо в одной из кофеен священного для мусульман города Мекки. Терпеть такое пренебрежение к своей персоне правитель не стал и, недолго думая, заявил, что кофе, как и вино, должен быть запрещен Кораном. Кофе, типа изменяет сознание человека, одурманивает его разум, и, соответственно, это – «харам», т.е. грех, который должен быть запрещен. Но у кофе были свои лоббисты, которые искренне его любили. Неофициальная партия сторонников кофе вступила в богословский спор с противниками напитка и на удивление многих победила в открытых и честных дебатах. Они смогли доказать, что кофе не делает сознание человека более мутным, а ровно наоборот – проясняет его. Это допинг для ума, который позволяет почувствовать прилив энергии и прилив сил без явных побочных эффектов. Так совершенно искренне считали арабы, которые, понятное дело, не были знакомы с более поздними медицинскими исследованиями. В итоге религиозные барьеры были преодолены и путь кофе к сердцам и желудкам мусульман был открыт окончательно и бесповоротно.
В конце XV века кофе уже приобрел ту двоякую роль, которую играет и сегодня: «социальной смазки» и помощника при выполнении тяжелой ежедневной работы. В начале XVI в. питье кофе стало настоящей страстью не только у арабов, но и на всем Ближнем Востоке. Как писал один из путешественников из Джидды: «Употребление кофе стало таким обычным, что его продают в кофейнях, где люди собираются, чтобы провести время. Там играют в шахматы и в кости, в том числе на деньги. Люди развлекаются, играют на музыкальных инструментах и танцуют. Наиболее строгие из мусульман такого не терпят, чтобы не навлечь на себя беду в конце жизни».
Это вызывало вполне определенную тревогу не только среди высших религиозных лидеров ислама, которые говорили: «Беда приходит, когда кофейни полны, а мечети пусты». В Мекке «посланником беды» стал наместник мамлюков Сайф ад-Дин Хайр-бей аль-Мимар (европ. «Каир-бек»), типичный брюзгливый бюрократ, которому было вечно не по нраву, когда кто-то где-то веселился. Этот коррумпированный мамлюкский эмир и наместник египетского султана узнал о том, что в кофейнях ведутся запрещенные разговоры и сочиняются стихи о нем, которые могут пошатнуть его (Каир-бека) правление. И он попытался запретить кофе. По его инициативе в 1511 г. в Мекке специально был созван Совет факихов (исламских богословов-законоведов) и главной темой на совете стал кофе. На совете было решено, что «кофе – это дьявольский напиток, который развращает разум и чувства правоверных и отвлекает их от истинной веры». Совет проклял кофе, провозгласив его «черным африканским зельем». Употребление кофе было запрещено наравне с вином, хотя о кофе в Коране не было сказано ни слова. После чего Каир-бек уже своей гражданской властью и при содействии двух врачей запретил этот напиток не только по этическим, но и по медицинским причинам. Он объявил противозаконным употребление кофе, и кофейни должны были закрыться. Однако жителям Мекки это сильно не понравилось, и они мало того, что демонстративно пренебрегли запретом, так еще и пожаловались самому египетскому султану. Пока шла тяжба между наместником и жителями Мекки, сам Каир-бек, как и положено всем чиновникам-ханжам и лицемерам, преспокойно употреблял кофе и, видя растущее недовольство народа, благоразумно разрешил жителям Мекки пить кофе, но только в своих домах. Египетский же султан, чьи мамлюки и сами успешно потребляли кофе, повелел снять запрет и… казнил наместника и двух его приспешников-врачей, провозгласив кофе «священным напитком». После месяца террора в Мекке запрет на кофе был снят, и общественные кофейни снова открылись.
Позже кофейные репрессии еще раз случились в Мекке, несколько раз в Каире, Стамбуле и других областях Османской империи, но очень быстро все запреты на кофе снимались местными властями или фирманами (указами) самого турецкого султана. Тут мы видим, что раз за разом кофе оказывался сильнее желания властей его запретить, но одного желания простых кофеманов было недостаточно. У кофе были влиятельные покровители – османские султаны, вся турецкая аристократия и чиновничество, да и весь народ османской империи невероятно быстро полюбили кофе, и все привыкли к нему, а спустя время кофе стал настоящим национальным турецким напитком. Но пили его только дома или в гостях, потому что это была желанная роскошь и особое угощение.
Кофе в Османской империи
Османская империя сыграла главную роль в распространении кофе по всему миру. Фактически, можно сказать, что Османская империя «выстрелила кофейным снарядом» и сделала кофе всемирно известным напитком. Если бы кофе распространялся только при помощи арабских купцов и по-восточному неторопливо, то его история была бы совсем иной, возможно, более суровой и даже кровавой, но турки, как никто иной, подняли значение кофе на недосягаемую высоту и сделали его главным напитком Османской империи и всего мусульманского мира.
Здесь мы просто обязаны дать нашим читателям необходимое разъяснение о нескольких очень важных исторических аспектах в жизни Османской империи XV – XVII веков, что позволит лучше понять атмосферу и причины столь энергичного распространения кофе.
В сознании любого человека, имеющего представление о событиях в истории средних веков, которые мы все почерпнули сначала из школьных учебников, а потом из научно-популярной литературы и художественных произведений на историческую тему (включая знаменитые турецкие сериалы «Великолепный век» и «Империя Кёсем»), глубоко отпечаталась одна общеизвестная картинка, которая переросла в устойчивый исторический штамп, а именно – в 1453 году турки-османы завоевали Константинополь, после чего Византийская империя окончательно пала, а на ее месте возникла Османская империя. И якобы после этого события между христианской Европой и мусульманским Востоком окончательно опустился 1-й в истории «железный занавес», основанный на религиозных различиях двух миров – Западного и Восточного. Европейцы потеряли возможность ездить на Восток, торговля специями и поставки различных экзотических товаров прервались и осуществлялись только с помощью венецианских купцов, а ездить на Восток простым европейцам-христианам, если они не были дипломатами или специальными послами, стало опасно под страхом смертной казни. Небольшие послабления были только у венецианских и генуэзских купцов, но круг этих лиц был сильно ограничен.
Вот, собственно, самый яркий и наглядный исторический штамп, который потом много столетий поддерживался религиозными деятелями Европы. Не отставали от них «отважные» европейские путешественники и «честные» европейские хронисты, в книгах которых этот штамп также активно эксплуатировался просто потому, что должны же были такие писатели показать, как они рисковали своей жизнью и какие они смелые путешественники! Но главной целью таких книг было показать непреодолимую разницу между цивилизациями Запада (Европа + христианство) и Востока (турки + мусульманство). Путешественники описывали в своих книгах жестокий и даже кровавый нрав турецких султанов (что было не всегда правдой) и много рассказывали о необычных, экзотических и опасных сторонах жизни турецкого Востока. Мало кто из таких хронистов задавался целью показать схожесть жизни на Западе и на Востоке, а таких похожих деталей и нюансов было предостаточно! Конечно, отличия (и очень экзотические) тоже были, на что обычно делали упор авторы таких «бестселлеров», были также явные преимущества османов в организации жизни империи, которые отсутствовали в Европе. Вот о нескольких таких важных аспектах жизни Османской империи мы и хотим вам рассказать. Причем все эти аспекты логически вытекали один из другого.
Аспект 1. Подражание Византийской империи. Дело в том, что к моменту своего падения в 1453 г. Византийская империя уже выглядела на карте, по меткому выражению французского философа-гуманиста Мишеля де Монтеня, как «носовой платок, накинутый на европейский берег Босфора». Всей Малой Азией к этому времени уже владели турки-османы, в сознании которых сила и мощь Византийской империи были сосредоточены отнюдь не в оставшихся за Константинополем кусочках европейских земель. Пока турки-османы на протяжении предыдущих нескольких столетий потихоньку отвоевывали у Византии земли в Малой Азии, они видели, что Византия представляла собой настоящий локомотив европейской цивилизации. Расцвет в Константинополе науки, культуры, искусства, архитектуры, военного дела, обладание технологическими секретами и государственная монополия на производство бумаги, шелка, стекла и т. д. делали Византию единственным сильным игроком в европейско-ближневосточном мире. Это уже потом, после разграбления Константинополя венецианцами в 1204 г. (что было истинной целью IV крестового похода) и вывоза всех византийских мастеров в Европу, в Италии начался Ренессанс (эпоха Возрождения), об истинных причинах которого до сих пор умалчивают все европейские источники.
В Константинополе действовали не только всемирно известный университет, там много веков были первые (тогда) в мире школы, готовившие профессиональных переводчиков, многочисленные книжные мастерские, которые изготавливали книги на языках народов соседних государств. В Константинополе была прекрасно организованная система государственной власти со многими регламентированными правилами и Кодексом законов, написанным еще при императоре Юстиниане в VI веке. В Константинополе много веков имелась прекрасная и единственная (в то время) в мире школа, где готовили профессиональных разведчиков. У Византии была самая сильная спецслужба с разветвленной по всему Ближнему Востоку сетью тайных агентов и т. д. В общем, Византия представляла собой невероятно высокий уровень организации империи, на что не без зависти взирали как малограмотные тогда убогие европейцы, так и тщеславные султаны нарождающейся Османской империи, которые, естественно, тоже хотели иметь весь этот необходимый набор инструментов, успешно работавших в империи ромеев. И они его получили!
Самый простой и наглядный пример, как турки перенимали достижения византийцев, в частности, практики Константинопольского университета Эндерун – дворцового центра подготовки управленческих кадров, существовавшего в Османской империи с середины XV по начало XIX века и располагавшегося на третьем дворе султанского дворца Топкапы в Стамбуле, во внутренних покоях (Эндерун). Дети разных возрастов, набранные из христианских семей по девширме (один из видов налога на немусульманское население Османской империи), распределялись в турецкие семьи, где усваивали язык и основы ислама. Затем в казармах Эдирне «аджеми огланы» (чужеземные мальчики) проходили обучение и военную подготовку для несения ими службы в качестве «капыкулу» (слуг Порты). Спустя некоторое время новобранцы (чикма) направлялись по местам новой службы, а наиболее способные из них продолжали обучение в Эндеруне. Иногда их отбором занимался лично султан. Личные слуги (де-факто рабы) султана обычно служили в одном из 4-х имперских ведомств: дворцовая служба, канцелярия, богословы и военные. Большинство чиновников и военных Османской империи в XV—XVI веках состояло именно из призванных по девширме лиц.
Мехмед II Фатих (Завоеватель)
Когда Мехмед II Фатих (Завоеватель) подступил к стенам Константинополя в 1453 г., то он официально известил всех жителей города о том, что «дни великого города сочтены» и он не желает проливать их кровь и готов всех принять под свое покровительство (даже без их перехода в мусульманство) и готов принять всех к себе на службу. Византийская столица сопротивлялась мужественно, но всех, кто согласился служить новому хозяину Константинополя, Мехмед II Фатих действительно пощадил и принял к себе на службу.
В Константинополе было много известных и древних фамильных кланов, среди которых были кланы: Раули, Филантропины, Кантакузины, Тарханиоты и др. Представители, например, клана Раулей как раз и занимались в Византии организацией спецслужб и отвечали за политическую и военную разведку. Турки-османы пригласили оставшихся Раулей к себе на службу, потому что им также был необходим такой замечательный имперский институт, как спецслужба и разведка, и те охотно согласились, взяв себе фамилию «Рал?сы». Авторитет Раулей при османском дворе, как больших специалистов в «тайных делах», был настолько велик, что тюркское слово «ра?с» («главный», «руководитель/начальник», «воинственный») произошло именно от отуреченной фамилии «Рал?с», которую взяли себе члены византийского клана Раулей, оставшиеся в Константинополе.
Представители древнего византийского клана Тарханиотов были дипломатами и переводчиками еще в Римской империи, а потом ушли вместе с императором Константином Великим в Византию. Они были создателями Константинопольского университета и много веков руководили его работой. Они же являлись изобретателями дипломатических протоколов и дипломатического этикета вообще. И они также стали организаторами дипломатической службы в Османской империи.
К слову сказать, другие члены византийского клана Тарханиотов успешно переместились в Европу, где тоже заняли ведущие места в западноевропейской элите. Например, Юрий Тарханиот приехал ко двору русского князя Ивана III еще в 1469 г. как ватиканский посол с предложением монархического брака. А в 1472 г. он прибыл ко двору Ивана III в свите его новой невесты Софии Палеолог – уже вместе со своим братом Дмитрием Тарханиотом (дипломат, публицист и переводчик), который был направлен в Москву послом от братьев Софьи Андрея и Фомы Палеологов. Юрий Тарханиот остался на службе у русского князя и в 1485—1486 гг. вел дипломатические переговоры в Милане и Венеции. В 1489 г. он был послом Великого князя к римскому папе в Германию, а в 1501 г. он был послом князя в Дании к королю Иоганну. Дмитрий Тарханиот также остался на русской службе и основал на Руси род Траханиотовых, потомки которых на протяжении трех столетий занимали высокие должности при русском дворе: были стольниками и воеводами.
Представители византийского клана Кантакузинов также предпочли разные судьбы для своих семей – они стали османскими визирями и турецкими дипломатами в Европе, князьями и господарями Валахии и Молдавии, российскими аристократами и основателями династии румынских королей.
Знаменитый во времена правления Мехмеда II Фатиха Великий визирь Османской империи Махмуд-паша расширил турецкие владения в Европе, присоединив Сербию, Боснию, Морею (средневековое название полуострова Пелопоннес) и Трабзон в Малой Азии. Махмуд-паша неоднократно одерживал победы над венграми, завоевал Румынию и Валахию, в результате чего, как все знают, был убит господарь Валахии граф Дракула (Влад III Цепеш). Махмуд-паша построил первую в Стамбуле мечеть (в ней он и похоронен). До сих пор район Стамбула называется Махмут-паша, здесь по его приказу в несколько раз был расширен старый рынок, и теперь этот рынок известен всем под названием «Гранд базар». Но! На самом деле Махмуд-паша был… потомком древнего византийского клана Филантропинов, члены которого также ушли из Рима вместе с императором Константином Великим в Византию еще в IV веке. Настоящее имя Махмуд-паши – Никифор Ангелович. Он был потомком византийских императоров по матери и фессалийских царей по отцу. Представители византийского клана Филантропинов (от чьего имени и произошло понятие «филантропия») стали известными турецкими учеными, мыслителями, военачальниками и чиновниками высшего ранга.
Когда в момент осады Константинополя, пришла весть, что европейцы в лице венецианцев и папы римского не смогут прислать византийцам военную помощь, Мехмед II Фатих еще раз обратился к жителям города и предложил всем в момент штурма города вывесить на своих домах флаги с полумесяцем или нарисовать полумесяц на дверях домов тем жителям, кто готов отдаться на милость турецкого султана. Мехмед II понимал, какой великий город в скором времени все равно падет к его ногам, и не хотел напрасно пролитой крови, особенно тех жителей, чьи знания и навыки могли бы ему пригодиться. Пассионарности и завоевательного потенциала туркам-османам хватало и своей, а вот знаний и навыков для строительства действительно великой империи им явно не хватало. И всё это они получили сполна, став полновластными хозяевами великого города ромеев.
Аспект 2. Многонациональность и мультикультурализм Византийской империи. Главное отличие между Римом и Константинополем заключалось в том, что Рим находился в глубине Европы и Апеннинского полуострова, и туда надо было еще доехать! Поэтому, несмотря на пестроту населения, Рим по своему составу был во многом мононациональным и монокультурным городом, что сильно ограничивало его возможности в культурном, научном и техническом развитии. В результате чего от Рима нам достались военное дело, юриспруденция и организация государственной машины (что тоже немало!). А Константинополь даже географически находился на стыке Востока и Запада и через него проходили все возможные пути как с севера на юг, так и с запада на восток, как по суше, так и по морю. Этот город был открыт всем проезжавшим и проплывавшим, что естественным образом сказалось на пестроте и разнообразии населения, тем более что Константинополь находился в центре огромной территории, где проживало большое количество народов и вокруг было много государств, чего нельзя было сказать о Риме. Поэтому Константинополь, как насос, всасывал в себя мастеров, путешественников, воинов, ученых, писателей, философов, артистов, авантюристов и просто искателей места и превратился со временем в некий «плавильный котел», в котором варились представители многих наций и народов. А это в свою очередь создавало прилив «свежей крови» во всех областях общественной и культурной жизни византийской столицы.
Как результат, в Византии было не менее 300 аристократических родов, среди которых около 100 родов составляли потомки выходцев из Армении, более 150 родов были греческого происхождения и около 30 родов были выходцы из Македонии (Фессалии). Были также болгарские кланы (фракийцы), иудейские, сирийские и ливанские (христианизированные) кланы, присутствовали также даки и даже грузины. Активно встраивались в византийскую аристократическую элиту представители эллинизированных народов Малой Азии. И это только аристократические кланы! А ведь были еще купцы, ремесленники, мореходы, военные и просто городские жители, которые стекались в Константинополь со всех земель империи. Поэтому Константинополь был «всеядным», и такой «плавильный котел» выдавал потрясающие результаты – достижения Византийской империи во всех областях общественной, научной, военной, культурной и социальной жизни. Многонациональность и мультикультурализм были «визитной карточкой» Византийской империи.
Вот как раз эту «всеядность», многонациональность и мультикультурализм и восприняли новые хозяева Константинополя. При османском дворе и на службе у турецкого султана были представители всех народов новой империи. И это хорошо видно хотя бы по списку Великих визирей Османской империи XV – XVII веков:
Если турецкий султан, поставленный Аллахом над подданными Османской империи, был, фактически «хранителем» империи и занимался политикой и военными вопросами империи, то Великий визирь был, фактически, премьер-министром и главнокомандующим «в одном флаконе». Если даже при выборе Великих визирей (второе лицо в империи после султана) турки демонстрировали такую «всеядность», то в остальных вопросах организации жизни Османской империи многонациональность и мультикультурализм проявились во всем своем разнообразии.
Кастеллан Антуан Лоран. Великий визирь Сулейман-паша (1812 г.)
Достаточно вспомнить самого, пожалуй, известного архитектора Османской империи Мимара Синана (армянского происхождения), современника Сулеймана Великолепного. Мимар Синан успешно работал не только при Сулеймане I, но и при его преемниках: Селиме II и Мураде III. За свою жизнь он возвел множество гражданских сооружений: прекрасных мечетей, мусульманских школ (мектеб), акведуков, а также укреплений, мостов и переправ в военных походах султанов. Он же спроектировал знаменитые бани Роксоланы и ее мавзолей.
Или другой пример – нынешний облик Стамбула во многом создан благодаря придворным архитекторам Османской империи, которыми были представители армянской семьи Балянов. Известные дворцы Топкапы, Бейлербей, Долмабахче, Бешикташ и Йылдыз были созданы по их проектам и под их руководством. Помимо дворцов Баляны построили в Стамбуле десятки церквей, мечетей и общественных зданий.
Поскольку турки-османы были «сухопутным» народом, то в XV—XVII веках флотоводцами в Османской империи были в основном греки, болгары, сербы, константинопольские армяне, албанцы, итальянцы (генуэзцы), боснийцы и даже абхазы. Существовало строгое разграничение: материальные силы государства были в руках представителей христианских народов (как их потом обозвали европейцы – ренегатов), а духовная жизнь народа – в руках природных османов. Эта система была в полной силе до конца XVII в., т. е. в период процветания Османской империи.
В ремеслах, торговле и финансах Османской империи в XV—XVII веках ведущие места и центральную роль играли представители греческой, армянской и еврейской общин. К слову сказать, с евреями у турецких султанов сложились свои, особые отношения по принципу «win-win» (когда выигрывают все), о чем, как нам представляется, ни одна из сторон соглашения никогда не пожалела. И тут следует сказать пару слов о таком национально-историческом явлении, как «сефарды».
«Сефа?рдами» стали называть евреев, выходцев с Иберийского полуострова, потомки которых были изгнаны из Испании в конце 1492 г., а затем и из Португалии. Термин «сефарды» происходит от слова «сфарад», что на иврите означает «Испания». После падения Гранадского эмирата и окончательного ухода мусульман с Пиренейского полуострова ситуация резко изменилась. Католические правители Испании и Португалии стали подвергать страшным гонениям представителей всех других конфессий, прежде всего оставшихся мусульман и евреев, которые жили на этой территории уже более 800 лет, и их количество составляло около 100 тыс. человек. Правившие в то время «христианнейшие монархи» Изабелла Кастильская и ее муж Фердинанд II Арагонский издали 31 марта 1492 г. печально известный «Альгамбрский декрет» («Гранадский эдикт» или «Эдикт об изгнании»), что вынудило к бегству с Пиренеев десятки тысяч мусульман и евреев, которым пришлось искать убежище в других странах.
Эмилио Сала-и-Франсес. Изгнание евреев из Испании (1889 г.)
И если испанские мусульмане беспрепятственно и бесконфликтно переселялись в Марокко и страны северной Африки, то большинство стран отказывалось предоставлять убежище евреям. Из европейских стран евреев активно принимали только голландцы. Они это делали, во-первых, в пику испанцам (от колониального наследия которых они пытались избавиться) и во-вторых, Нидерланды тогда были заинтересованы в притоке свежих сил и свежих капиталов для развития своей страны, поэтому голландцы были абсолютно индифферентны в вопросе вероисповедания своих граждан, водрузив на свое знамя девиз: «Ваша религия – это Ваше дело, но Ваше богатство – это богатство Нидерландов!»
Но самый большой сюрприз в истории этого вопроса преподнес султан Османской империи Баязид II (1481—1512), который предложил сефардам свою помощь и убежище в Османской империи. Сефардские евреи были приглашены турками-османами для заселения балканских городов, захваченных после поражения Византии. Султаны Баязит II, Селим I и Сулейман I не только разрешили иммиграцию евреев из Испании и Португалии, но и старались всеми средствами привлекать их к себе. Евреи получили полную религиозную свободу, могли организовать свои общины, а некоторые даже заняли видные государственные должности.
Расселение евреев после событий 1492 г.
Надо сказать, что в этом вопросе Баязид II не был первопроходцем. Еще Мехмед II Фатих, провозгласив Константинополь (в последствии – Стамбул) новой столицей своей империи, уже на третий день после взятия города выпустил воззвание ко всем жителям – вернуться в новую столицу, где было разрешено свободно селиться всем, и евреям в том числе, как и в других городах, с правом строить синагоги, открывать школы и беспрепятственно заниматься торговлей. Султан пригласил в Стамбул евреев Мореи (средневековое название полуострова Пелопоннес – остаток Византийской империи) и принимал евреев на военную службу. Его министром финансов был еврей Якуб, его лейб-медиком был Моисей Гамон. Так что вместе с «пиренейскими новостями» Баязиду II пришло удачное решение пригласить сефардов к себе.
В Османскую империю хлынула большая волна сефардов и португезов, среди которых преобладали ремесленники, торговцы, финансисты, промышленники, врачи и представители свободных профессий, много сделавшие для развития империи. Центрами поселения сефардов стали: Стамбул, Салоники (Балканский полуостров) и Измир (Смирна) в Малой Азии. Обладая немалым богатством и деловыми связями в Европе, сефарды заняли все ключевые посты в управлении еврейской общины в Османской империи. Зажиточные османские сефарды были щедрыми меценатами, открывали новые школы, библиотеки и типографии. Они занимали государственные посты, служили придворными банкирами и занимались сбором налогов. Султану Баязиду II приписывается фраза, оброненная в беседе с европейцем послом: «Не оттого ли вы почитаете Фердинанда мудрым королем, что он приложил немало стараний, дабы разорить свою страну и обогатить нашу?»
В XVI веке приток евреев (преимущественно марранов из Испании и Португалии) в Османскую империю продолжился. Многие из этих семей были финансистами и привезли с собой большие состояния. Самой известной из еврейских банковских семей в Османской империи XVI в. был банкирский дом Маррано Мендеса, который переехал под защиту султана Сулеймана Великолепного и обосновался в Стамбуле в 1552 г. Когда Альваро Мендес прибыл в Стамбул, он привез с собой 85.000 золотых дукатов. Семья Мендесов вскоре заняла доминирующее положение в государственных финансах Османской империи и в торговле с Европой.
Крупную карьеру сделал Иосиф Наси – турецкий государственный и военный деятель, герцог Наксосский, правитель Тверии, банкир, дипломат, адмирал, казначей и финансист. Другой сефард Соломон бен-Натан Ашкенази в 1572 г. фактически заведовал всей внешней политикой Турции при Селиме II. Лейб-медиком Мурада II состоял еврей Исхак-паша, с которого и начался ряд влиятельных евреев-придворных врачей. Мурад II даже сформировал особый корпус немусульман – «гхарибах» (gharibah), куда был открыт доступ и евреям, которые были освобождены от уплаты поземельного налога (харадж).
Евреи, жившие в Малой Азии и Восточной Фракии, выступали в XVI веке в качестве главных организаторов международной коммерции и морских перевозок в Леванте, внутренней торговле и организации ярмарок в Малой Азии и на Балканах. Видное место среди еврейских ремесленников занимали ювелиры, стеклодувы (особенно в Эдирне) и оружейники, прежде всего специалисты по изготовлению огнестрельного оружия (так как до прибытия сефардов в Османской империи не умели отливать пушки и делать порох).
Сефардов в Османской империи называли «мусави» – последователи пророка Моисея, а всем немусульманам было разрешено свободное отправление культа и жизнь по собственным религиозным законам. При Мехмеде II существовали следующие немусульманские общины (миллеты): греко-православная, иудейская и армяно-григорианская. Основные группы населения в Османской империи обозначались как «зимми» («покровительствуемые»), «люди Книги», «реайя» («пасомые», «стадо»), «кяфиры» («неверные», в основном христиане) и «яхуди» (евреи). Статус «зимми», под который подпадали христиане и евреи, по мусульманским законам, предусматривал известную терпимость турецких властей к «людям Книги» («ахль-уль-китаб»).
«Плавильный котел» многонациональности и мультикультурализма в Османской империи XV—XVII веков, которая переняла многие традиции и обычаи Византии, продолжал успешно работать и за какие-то 200 лет вывел Османскую империю в лидеры Востока, с чем были вынуждены считаться Европейские государства и Ватикан.
Аспект 3. Евнухи турецкого султана – наследство Византийской империи. Все знают такую экзотическую особенность турецкой жизни, как евнухи в гареме турецкого султана. Но мало кто догадывается о том, что на самом деле обычай держать в услужении евнухов достался Османской империи в наследство от… Византии (сюрприз!).
Евнухи – это была очень древняя практика. Уже 4000 лет назад правители Ассирии приказывали кастрировать высших чиновников, чтобы те не думали о захвате трона и основании собственной династии. Позже удалять мужчинам половые органы стали также в ритуальных целях. Ассирийцы считали, что богиня Ку-Баба дарит плодородие (позже культ переродился в почитание Матери богов Кибелы-Реи), но жрецы должны взамен жертвовать богине свои половые органы. После пунических войн с Ганнибалом этот восточный культ начали практиковать и в Риме. Там высоко ценили мужскую силу, поэтому запрещали гражданам республики и даже их рабам проходить кастрацию. Римскими жрецами Кибелы были исключительно иностранцы. Когда в IV веке новой столицей Римской империи стал Константинополь, то там тоже не чурались «азиатских» традиций – мощную фракцию при дворе составляли кастрированные чиновники. Евнух Нарсес прославился как полководец и дипломат, а в 532 г. он спас императора Юстиниана во время восстания «партий ипподрома».
К слову сказать, до появления евнухов в османской империи институт евнухов был весьма распространен в разных частях Света. Такие слуги в обязательном порядке были в гаремах и при дворах правителей Африки, Персии, Китая и других стран.
При османском дворе евнухи появились сразу же после падения Константинополя в 1453 г. во времена султана Мехмеда II Фатиха (Завоевателя). Но первоначально он использовал евнухов совсем для иных целей, руководствуясь многовековыми (!) традициями византийского двора. Дело в том, что противоречивость и разнонаправленность интересов византийских кланов всегда приводили к сложным и запутанным дворцовым интригам. Именно в результате этого, когда люди не могут объяснить сложность и запутанность ситуации со множеством разнонаправленных интересов, они всегда восклицают: «Ой, там такая Византия!» Соответственно, византийские императоры ни на кого не могли до конца положиться и быть уверенными в том, что человек их не предаст и не перебежит в лагерь заговорщиков. И они придумали создать себе целый институт верных и надежных людей, которые будут преданно им служить и которых будет сложно подкупить или переманить на свою сторону. И этими людьми для византийских императоров стали евнухи! Это, конечно же, было жестокое (в физическом плане) решение по отношению к людям, лично преданным византийскому императору, но именно такие люди стали еще одной надежной опорой императора во всех дворцовых интригах, и он реально мог им доверять без опаски. Вот эту традицию и перенял Мехмед II у византийцев.
Это потом, с конца XVII в. евнухи (от греч. Eunuchos – «охраняющий ложе») замкнутся исключительно на обязанностях обеспечения жизни сераля, где располагался султанский гарем. А поначалу евнухи при дворе султана до конца XVII в. имели серьезную власть. Существовала целая иерархия евнухов (это нам пригодится для дальнейшего понимания событий, связанных с кофе), основными из которых были:
• Кизляр-ага – Главный евнух султана. И главный человек среди черных евнухов (черные евнухи служили в гареме; их называли «Вязы»). Главный евнух имел своих слуг и рабов и даже свой гарем из девушек-рабынь. Мог попасть на встречу к султану в любое время;
• Капы-ага – самый главный человек среди белых евнухов (белые евнухи служили в разных частях дворца; их называли «Клещи»). Он управлял всеми рабынями и евнухами, которые были по статусу ниже него;
• Дефтердар-баши – управлял казной Османской империи (министр финансов). Имел в подчинении до 20 евнухов.
При поступлении в гарем евнухи получали новые имена – названия цветов. И огромные, уродливые и грозные стражи звались нежными гвоздиками, розами, нарциссами и гиацинтами. Считалось, что это наиболее приличествует тем, кто охраняет «чистых и благоуханных» жен султана.
Кизляр-ага – Главный евнух султана, был поверенным между визирями, гаремом, султаном и его матерью (Валиде). Он отвечал за порядок и безопасность султанского дворца и всегда имел свободный доступ к покоям повелителя (как камерарий, у которого были свои ключи от покоев папы римского). Тот, кто занимал должность главного евнуха, всегда был в курсе всех тайн как гарема, так и дворца и манипулировал этим себе на пользу. Этот человек был одним из самых значимых фигур в империи, его боялись и ненавидели одновременно, часто пытались как-то задобрить подкупом. И если Великий визирь – это был, фактически, Премьер-министр и Главнокомандующий «в одном флаконе», то Главный евнух султана (Кизляр-ага) был, фактически, выражаясь в современных терминах, руководителем администрации Президента.
Людвиг Дойч. Страж дворца (1904 г.)
Кизляр-ага следил за богатейшими вакфами (имущество, переданное государством или отдельным лицом на религиозные или благотворительные цели), через которые империя финансировала содержание священных городов Мекки и Медины, за вакфами нескольких сотен мечетей и личными вакфами женщин султана. Так, например, после смерти гречанки Василики, младшей жены султана Ахмеда I, в управление евнухов перешли… Афины. Управление собственностью ежемесячно приносило Кизляр-аге по 20.000 куруш (в пересчете на сегодняшние деньги – более $500 тыс.), что позволяло ему наладить широкую сеть коррупционных связей. В управлении Кизляр-аги находились также благотворительные фонды жены и матери султана. Он также ведал всеми финансовыми операциями султанш (об этом ниже). Валиде Султан (мать султана) советовалась с ним по вопросам назначения людей на должности.
Как правило, евнухами много столетий были как раз представители немусульманских народов (никогда ими не могли быть турки, так как мусульманам кастрация была запрещена Кораном), что делало их преданность султану еще надежней. Вы удивитесь, но именно Сулейман Великолепный стал родоначальником активного роста евнухов как в гареме, так и на османской службе. Конечно, до него во дворцах тоже были евнухи, но не в таких количествах. У владыки османов имелась целая армия евнухов и кастрированных стражей, численность которой в разные времена колебалась от 600 до 800 человек, но нас интересуют только главные евнухи, и скоро вы, уважаемые читатели, поймете почему. Поскольку у евнухов никогда не было детей и практически не было родственников в империи, то у султана не было сомнений в их верности.
В период XV—XVII веков главные евнухи были личными советниками пашей, визирей и самого султана. Кизляр-ага руководил разветвленной сетью соглядатаев во дворце и в столице империи, имел большое влияние и обладал огромной властью при османском дворе. Оскорбить такого важного, практически третьего человека в империи означало подписать себе приговор. Султаны их уважали, ценили и берегли. Например, когда рыцарями Мальтийского ордена был вероломно убит Сюмбюль-Ага, главный евнух при султане Ибрагиме I (по прозвищу «Безумный»), турецкий султан жестоко отомстил за его смерть – остров Крит, на котором проживали обидчики, был взят штурмом и всех пойманных рыцарей Мальтийского ордена казнили долгой и мучительной смертью.
На самом деле некоторые мужчины специально становились евнухами, чтобы занимать высокие чиновничьи посты, быть богатыми и влиятельными. Институт евнухов в Османской империи – это был своего рода «социальный лифт» для инородцев и людей способных, но невысокого социального происхождения. Али-Паша был первым евнухом, который занял почетное место Великого визиря во времена султана Баязида II. Еще при Сели?ме I (по прозвищу «Яву?з», т.е. «Грозный») он был вторым евнухом дворца и главным казначеем, а при Сулеймане I Великолепном он стал Великим визирем.
Евнухи были неплохо обеспечены, получая жалованье и отдельно годовое содержание. Имелись у них и свои негласные статьи дохода. Евнухи составляли особое торговое товарищество, напрямую общались с греческими и армянскими купцами, а также с евреями-финансистами. Они проворачивали огромные и успешные сделки, устанавливая цены на нужные гарему товары и драгоценности – закупали их у «придворных» купцов и перепродавали женщинам гарема.
