Олег Бушуев "Море памяти"

Там, где на фоне белом
Рябины киноварь,
Мне птица песню спела
Про сахарный январь.

Про то, что от мороза
Вся горечь пропадёт,
И искренние слёзы
Вдруг станут словно мёд.

Я вытру, вспомнив детство,
Слезинку на щеке.
Вот я с друзьями вместе
В снегурках[4 - Коньки с закруглённым носом] на реке.

Сошёл же на минуту
Всего лишь я со льда,
Но не могу вернуться
Туда уж никогда.

Я знаю, что теперь я
Не в силах оживить
То утро, то веселье,
Тот Брейгелевский вид.

Но сладко сердце ноет,
Себя не узнаю.
Как будто бы в кино я
Увидел жизнь свою.

Так сжала сердце жалость
По счастью тех времён.
Ах если б оказалось,
Я – там, а жизнь – лишь сон,

Читальный зал

Повезло мне в спокойные, в общем, года
В том предместье родиться,
Был мальчишкой я жадным до чтенья тогда,
Беззаботным как птица.

И тогдашний районный читальный мой зал,
Был похож на пещеру,
Где сокровища были, которым узнал
Цену я в полной мере.

Этот «Мир Приключений», миров и веков —
Поглощал с головою
И  фантастика так, словно запах духов,
Вдаль вела за собою.

Знаний в книгах, которые в детстве  читал,
Собирал я крупицы,
Чтоб потом вдохновения  спутник – мечта
В жизнь могла  воплотиться.

Пусть не так оказалось, как в книгах тех, здесь,
Чем когда-то мечталось,
Но в душе ожиданье от жизни чудес
Мне от детства осталось.

Помню шелест страниц, тишину и покой,
Помню возраст свой нежный.
Рай на небе, наверное, тоже такой,
Как тот зал – безмятежный.

О роли научной фантастики

Конечно же, совсем напрасно
В мечтах я в космос нос совал,
Иных миров пейзаж прекрасный
В воображенье рисовал

И звездолёт, во тьме ледащей,
Где в беспросветной пустоте
Я представлял себя летящим
Вперёд, к загадочной звезде.

Фантастика – окно в иную
Реальность, грёз волшебный дым.
Жизнь неземную и земную
Она сплетала в жгут один.

Заменой сказок став порою,
Она влекла в те дни меня.
Волшебной разума игрою
В мир неизведанный маня.

Она надежду мне давала,
Что в каждом сердце испокон,
И веру в разум, в идеалы
И в скрытый в формулах закон.

Конечно, это сказки были
Уже технических времён.
Они мне новый взгляд дарили,
Что был в пространство устремлён.

Теперь мой взгляд я направляю
Уже во время. В то, когда
Я жил, ещё не представляя,
Что тут она, моя звезда.

Что толку в этих эмпиреях
Витать сейчас, когда уже
Стоишь, глупея и старея,
На предпоследнем рубеже.

Теперь осталось, вспоминая,
Лишь умиляться тем мечтам.
И жизнь теперь совсем иная,
Но всё ж порою в снах я там.

О долготе дня

Всё было внове, оттого ли
Тянулся в детстве день как год?
Сейчас жить медленней не волен.
День уж летит, а не идёт,

Я вспоминаю дни каникул,
И «тихий час», и сада тень,
И вкус малины с земляникой,
И то, как долго длился день.

Как был он радостен и светел
И полон интересных дел.
Так жить, как могут только дети,
Я нынче тоже бы хотел.

Да, стать длиннее может время
Теперь, коль мы чего-то ждём,
Но не сравнить с деньками теми,
И пытка – находиться в нём.

Ужасно время ожиданья,
И длится час как целый год,
Когда приходит с опозданьем
Известие, что сердце ждёт.

И лезут мысли словно змеи,
И каждая другой страшней.
И время тянется, владея
Как узницей душой моей.

Представив страшные потери
Как в фильме ужасов в кино,
Надеюсь я, и в чудо верю,
Моля, чтоб кончилось оно.

Смешно впасть в детство мне должно быть,
И в забытьё уйти как в тень.
Но, если б мог в обмен на опыт
Я время то забрать взамен!

Что жить напрасною мечтою,
Старенье замедлять учась?
Свой день наполнить жизнью стоит,
Чтоб снова долгим сделать час.

Неплохо – поливать газоны,
Возить куски дорожных плит,
Пилить, грузить, чинить поддоны.
Кого-то это удивит.

Попав как из болота в море,
Чтоб снова став как молодой,
Совсем забыв об этом горе —
Смотреть, как жизнь течёт водой

И между пальцев утекает —
Я, труд физический ценя,
Вдруг понял: только жизнь такая
Изменит время для меня.

Презрев свой социальный статус
И жизнь активную ведя,
В работе от унынья прячась,
Лишь так продлить смог время я.

Мои 60-е, пионерские